Жизнь и время Михаэла К.

О Джоне Кутзее слышали все, кто хоть немного интересуется литературой. Нобелевский лауреат за 2003 г., двукратный обладатель Букеровской премии – зная все регалии писателя, начинаешь заочно верить в его гениальность. Решаясь познакомиться с его творчеством, ты уже готовишься к чему-то невероятно глубокому, сравнимому с лучшими книгами Достоевского или Толстого, Камю или Томаса Манна (тоже, к слову, нобелевских лауреатов). Оттого так и велик шанс… разочароваться.

Завышенные ожидания – это большое зло. Если требования твои невысоки, если ты хочешь лишь получить удовольствие от чтения без претензий на «высокое искусство», то и срастись с внутренним миром книги получится скорее и легче. Я же, к сожалению, ждала от знакомства с «Жизнью и временем Михаэла К.» чего-то неописуемо-невероятного. Как-никак, именно за этот роман писатель получил свою первую Букеровскую премию. Это современная классика. Что же могло пойти не так?..

«Жизнь и время Михаэла К.» – это простая книга с простыми же мыслями и без заигрывания с читателем (или Кутзее был так ненавязчив, что я этого не заметила?). Она хороша – в этом нет сомнений. Но ничего, что могло бы открыть мне иные грани жизни, я в ней не нашла. Это всего лишь крепкая сюжетная проза, связанная с английскими классическими традициями, за чтением можно вспомнить, как писали британцы в начале 20 века, тот же Киплинг или Моэм.

Михаэл К., коего писатель сделал главным героем, – «умный дурак». Умный – ибо прислушивается к собственным потребностям и не пытается, как это говорят, прыгнуть выше головы. Дурак – оттого, что мысли примитивны, он не знает и не понимает ничего, кроме естественных потребностей – сна и голода. Михаэл больше похож на животное, которое зачем-то обратили в человека. Но – животное, уже лишенное инстинктов, но не получившее ума и фантазии.

Из-за своих особенностей Михаэл живет одновременно осознанно и неосознанно. Это своеобразное сочетание, казалось, несовместимых качеств запоминается за чтением книги. Забавно, что именно его глазами читатель смотрит на неназванную, неизвестно отчего начавшуюся и, как следствие, абсолютно бессмысленную войну. Временами кажется, что Михаэл второстепенен, а главным героем книги является война, что Михаэл – лишь образ этой бойни.

Михаэл постоянно убегает от войны. Он все более дичает, отказавшись от большого мира. И все равно война нагоняет его. И война, с ее лагерями, с угнетением самых слабых, эта война, которая не считает жертвы – она так же опускает человека на уровень животного. Именно оскотинивание – ее главное качество. Получается, главный герой становится жертвой расчеловечивания дважды: в первый раз – по своей воле отказавшись от обычной человеческой жизни, во второй раз – отказываясь от человеческого по воле военных, уже за колючей проволокой.

Новое бегство Михаэла так же бессмысленно, как и его пребывание в лагере. В каких бы условиях он ни оказался, он опустится на уровень животного с простейшими потребностями. В случае главного героя такие понятия как «свобода» и «рабство» оказываются чуть ли не тождественными, а расчеловечивание – единственным путем развития.

Золушка слыла замарашкой, а потом появилась фея и превратила тыкву в карету. Михаэл растит тыквы, но фея не появится близ него и не превратит его в другого человека. Странно, что он, несмотря на множество несчастий, не вызывает сопереживания. Человека обычного можно понять. Животное можно пожалеть – оно тем более не заслужило боли. А Михаэл? Можно ли хоть на мгновение понять иную форму жизни?

Чтобы не разочароваться в «Жизни и времени…», не стоит многого от них ждать. Кутзее сумел сохранить увлекательность, несмотря на полуосознанность главного героя. За что хочется похвалить писателя, так это за лаконичность в сочетании с приятным языком и «военной атмосферностью». Набросанная аккуратно-яркими мазками война – самое любопытное, что есть в книге.

Среди писателей - да и вообще творцов - существует два вида гениальности. Первый можно понять, взвесить, измерить, в какой-то мере даже скопировать или пощупать руками. Но есть и другой гений - непонятный, фантасмагорический, нереальный. Гений Кутзее как раз такой. Тут хоть в лепешку расшибись, но КАК ОН ЭТО ДЕЛАЕТ так и не поймешь.

И вроде бы ничего нет в этой книге особенного. Ну да, очередная история маленького человека в большом мире. Эта история о том, как он выживает. Нет, не высокопарное "ищет себя", свою "судьбу" или свое "призвание". Он именно что выживает, приспосабливается, пресмыкается перед миром даже в каком-то смысле. В романе есть момент, когда Михаэл, главный герой, видит толпу повстанцев и думает сначала: вот возьмут они меня в плен, будут заставлять делать за них всю черную работу. Через мгновение уже сам Михаэл думает, а не прибиться ли к ним самовольно горшки чистить.

Вот такой вот Михаэл. Он носит с собой прах своей матери, чтобы рассыпать его там, где она родилась. И он не может ничего есть, кроме хлеба свободы.

Не сразу до меня дошло, где находятся все эти Принс-Альберты и прочие местечки, описанные в книге. Частые сноски *африкаанс. наталкивали на определенные мысли, конечно, но что это именно ЮАР я допетрила только к самому концу.

Стиль Кутзее живой, ритмичный. Да просто крутой. Тут не бросаются в глаза отдельные эпитеты или метафоры - повествование просто течет себе, как река. Шикарно. Просто и одновременно шикарно.

Столько ярких персонажей на странице книги! И всем есть какое-то дело до Михаэла, а Михаэлу до них - никакого. Он будет Михаэлом К. и в горах, и в пещерах, и на дне водоема, и даже в космосе. А вы... смогли бы вы в любой ситуации остаться собой?

Может быть, единственное, что он может есть, – это хлеб свободы.

Эта книга совершенно незнакомого автора меня поразила, восхитила и загрузила по полной. И если бы флэшмоба ещё не было - его стоило бы как можно скорее придумать, раз благодаря ему случаются такие открытия! А ради этого романа стоило читать все остальные, даже те, которые не понравились. Но как же трудно пишутся отзывы о самых лучших книгах!
Любимая тема - противостояние индивидуальной личности и общества. Любимый герой - маленький человек, пылинка из всё той же гоголевской Шинели... Но Акакий Акакиевич при всей своей незаметности и недалёкости - всё-таки человек полноценный и вписанный в систему, и бунт его - чисто личного происхождения, это автор уже делает из него обобщения вселенского масштаба. Кутзее же изначально создаёт более острую ситуацию - его Михаэл не только уродлив физически, но и не вполне полноценен умственно. И в систему он оказывется вписанным лишь до того момента, как сама эта система даёт серьёзный сбой. Михаэл работает садовником в одном из парков Кейптауна, и заботится о больной матери - вот и всё, что есть в его жизни. Но он ничего не требует и ни о чём не мечтает. Он лишь хочет, чтобы сбылась мечта матери - уехать из города на ферму, где она провела самые светлые дни своей безрадостной жизни. Разразившаяся в стране гражданская война переворачивает всё с ног на голову, жизнь в городе становится невозможной, и они решают бежать оттуда. Так начинается великий крёстный путь Михаэля К., конца которому нам увидеть не дано, потому что он, похоже, тоже ведёт куда-то в сторону небес...

...Такие, как Михаэлс, связаны с миром, который нам с вами недоступен. Они слышат зов великого доброго творца и повинуются ему.

Люди создали институт государства, чтобы быть защищёнными и решать свои насущные проблемы. В лучшем случае государство это делает, в худшем - поступает с точностью до наоборот. Но при этом всегда требует, чтобы люди беспрекословно подчинялись его установлениям, какими бы нелепыми они не выглядели. Не учли одного - не все нуждаются в том, чтобы им помогали жить. Есть люди, которые просят - пусть им только не мешают это делать! Михаэль К. - как раз из них. Его свобода - не протест, не демонстрация оригинальности, не призыв к чему-то и даже, наверное, не выбор. Просто он - такой, и ничего тут не изменишь, как не сделаешь до конца ручным дикое животное, знающее вкус свободы. Возможно, и умственная неполноценность символизирует его большую близость и родственность дикой природе, чем миру цивилизованных людей. Он ни от чего и ни от кого не зависит, ни в ком не нуждается, способен довольствоваться такой малостью, что трудно поверить. Он знает, что выживет где угодно, если у него будет земля, вода и горсть тыквенных семечек. И в этом - его неуязвимость и его великая свобода. Пойманный в капкан, Михаэль не протестует, просто перестаёт жить и начинает тихо умирать - даже пища в неволе становится для него ядом.

Людские законы зажали тебя сейчас в тиски, они пригвоздили тебя к кровати под трибунами Кенилуортского ипподрома, они, если понадобится, сотрут тебя в порошок. Эти законы написаны железной рукой, Михаэлс, надеюсь, ты начал это понимать. Истай, как свеча, – они все равно не сжалятся. Людям с такой огромной душой на земле нет места, разве что в Антарктике или где-нибудь среди океана.

Кутзее совершенно великолепен! Мало того, что он мастерски владеет словом. Но эта книжечка объемом в сто с небольшим страниц поднимает СТОЛЬКО и ТАКИХ вопросов, что для размышлений о них пришлось бы написать намного больше. Я вот не сказала и сотой доли того, что хотелось бы сказать...

Кутзее какой-то неуловимо достоевский (в данном случае это — прилагательное, "достоевская мама", "достоевский кот", "достоевское солнце", хотя хахаха, какое там у Достоевского солнце, разве что блеснёт на куполе церкви в тот момент, когда тебя поведут вешать где-нибудь на грязной площади), но я недостаточно много его читала, чтобы прийти к выводу, специально это или получается как-то само. Обычно достоевские писатели рождаются где-нибудь в Латинской Америке или другой социальной жопке мира, так что Кутзее как раз подходит. Герой Михаэля К., который должен бы отсылать к бедному маленькому Кафочке, всё же больше похож на какого-то персонажа русской литературы, которого кафкианские вялые страсти давят со всех сторон. Нет нигде ему уютного пристанища, тёплой чашки чая, обнимашек и вообще комфорта, везде неуютно и плохо, никто не понимает и не хочет понять, мир вокруг враждебен даже своей нейтральностью, что-то постоянно происходит, но непонятно что. Хотел бы он найти правду-матушку в земельке родимой, но и земля первородная тоже не спешит раскрыть гостеприимные объятья, хоть ты заройся в неё, как кротоподобное существо из опять же Кафки ("Нора").

Михаэль К. слепо тычется по жизни носом и всегда неудачно, хотя помыслы его простые - такие человеческие и такие животные одновременно. Парадокс в том, что и умереть ему тоже никак не удаётся, потому что какая-то загадочная пуповина всё-таки держит его в мире живых и не может оборваться. При жизни он почти истлел и перешёл чуть ли в не в дух бесплотный, но всё-таки результат один: есть тело, есть дело, шевелись, думай, живи. Не можешь жить - существуй. Не можешь существовать - влачи существование со стонами, хрипами и плачем, потому что просто сказать "нет" всему миру слишком просто, попробуй своими заячьими губами сказать ему что-то другое. Хотя дело вовсе не в окружающем мире, ему, как вы сами догадываетесь, плевать на каждого из нас, что на Михаэля К., что на Джона Максвелла К., что на Васю П. Дело в собственном отношении к мирозданию, и если попытаться погрузиться в самого себя, в метафизическое болото, отдаться течению, то результат вряд ли порадует даже того, кто вообще не ожидал никакого результата и думал, что готов ко всему.

При этом Кутзее не призывает нас быть бодрячками, напротив, он довольно скептически относится к действиям ради действий. Скорее, он ставит кучу вопросов, на которые сам ответа не придумал ещё, и вместе с нами пытается найти хоть какой-то ответ. Или доказать, что его нет, потому что отсутствие ответа - тоже своеобразная его замена. В итоге же всё завешивается, пациент ни жив, ни мёртв, кот Шрёдингера по-мартовски завывает в обоих мирах - загробном и нашем сразу - а бедный Михаэль К. лежит, дрожит и не знает, как остановить эту чёртову карусель, чтобы отдохнуть.

Именно причуды и прихоти, потому что, казалось бы, где африканер Джон Максвелл Кутзее и Южная Африка, и где русский поэт и писатель Борис Пастернак и Россия? Даже континенты разные, не говоря уже о земных полушариях, природных зонах, истории стран и народов и всём прочем. Однако именно Борис Пастернак, а точнее доктор Живаго, Юрий Андреевич Живаго, персонаж и главный герой одноимённого нобелевского романа Пастернака, пришли в голову при чтении «Жизни и времени Михаэла К.».

И в самом деле, поводов для такой на первый взгляд странной, но вполне закономерной аллюзии множество. И там и там речь идёт о периоде гражданской войны; и в одном романе, и в другом главные герои являются довольно похожими по некоторым психологическим характеристикам специфическими личностями, хотя и принадлежащими к разным социальным слоям и группам. И в том и в другом романе главные герои всячески избегают и самой войны, и любого собственного участия в ней, и даже собственного выбора — кому сочувствовать и за кого переживать в этих войнах — они тоже избегают, старательно и тщательно. Наконец, оба романа стали теми самыми триггерами для Нобелевского комитета, которые сработали в отношении Пастернака (в 1958 году) и для Кутзее (в 2003 году) — правда в случае Кутзее нобелевку он получил в совокупности за свои романы, но ведь именно «Жизнь и время Михаэля К.» получил Букера в 1983 году и значит всемирную оценку.

Маленький простой мирный человек. Который знает и, в общем-то, любит своё мирное садоводческое дело. Но которому с бездушностью механизма не дают ни заниматься возделыванием садов и парков, ни просто жить так, как ему хочется. А непрерывно гонят по просторам южноафриканского вельда, помещают в лагеря, принуждают к каким-то работам и непрерывно стараются согнуть, но лучше, если сломать его маленькую мирную простую душу…

Герою романа ничего не нужно от общества. Он не желает никуда встраиваться и вести "нормальную" жизнь. Он мечтает, чтобы его оставили в покое, наконец забыли, не пытаясь "спасти". Он хочет выращивать тыквы и дыни на заброшенной ферме, питаясь от земли и довольствуясь самым малым. Это не философия отшельничества или громкого протеста против цивилизации: Михаэл не мыслит подобными категориями. Это и не история о том, что нельзя сломить дух, сломив тело: яростно у Михаэла сопротивляется именно организм. Животная потребность, необходимая сильнее, чем пища.

Автор нигде не обозначает временной контекст романа, но писался он во времена апартеида в ЮАР. Из текста ясно, что в стране война. В городе погромы и комендантский час, за городом – полицейские кордоны и необходимость получать разрешение на выезд. По стране разбросаны трудовые лагеря, в горах скрываются повстанцы и дезертиры, на дорогах военные колонны, повсюду безработица и нищета.

Ничего не сказано и о цвете кожи К. Изгой ли он из-за своих личных особенностей, заячьей губы и слабоумия, или к этому добавляется и его расовая принадлежность? Социальные конструкты уже существующей реальности интересуют автора меньше, чем внутренний мир героя в этих условиях. Мир человека, которого общество отвергает, но одновременно с этим преследует и пытается подчинить.

В своих романах Кутзее пишет о вещах неприятных, жёстких, некрасивых. Он находит ту грань, когда показанная им жестокость страшна и понятна, но ещё обыденна. Его мир очень реален, осязаем и ярок, в нём много беспросветного и безысходного. Кутзее-писатель знает, какими бывают люди, и принимает в них это не жалея, но умея сострадать.

В этом небольшом произведении, автор поместил много боли и страданий для героев. Увы, но более полно он не смог расписать сами их эмоции, небольшой объем сыграл тут злую шутку - сильная динамика сделала сам сюжет довольно сумбурным.

Более высокая оценка, была поставлена за значимые социальные проблемы, которые описывались в книге.

Главный герой произведения, Михаэль К, темнокожий парень, с заячьей губой и отставанием в умственном развитии. Но не смотря на это, он довольно добродушен, трудолюбив и отзывчив. Все детство его прошло в специальном интернате, для таких вот детей, с особенностями, ведь его мать не могла о нем заботиться - она была прислугой в доме белых, богатых людей. Но детство, было для Михаэля самим счастливым временем, ведь потом началась грубая проза взрослой жизни.

После интерната, он устраивается работать садовником, но потом страну начинают раздирать восстания, локальные конфликты, а его мать, уже больная и старая женщина, понимает, что не может нормально трудиться, зарабатывая деньги. Тем более, что на дом её хозяев напали повстанцы, полностью его разорив.

Она, вместе с сыном, решает вернуться в провинцию, на ферму, где она родилась и выросла. Михаэль послушно исполняет ее желание, он заботиться о ней в пути, но дорога становиться намного трудней, чем они предполагали. И конец их пути драматичен.

Хотелось бы, чтобы в книге были более развернутые диалоги, может более атмосферное описание, просто кажется, что автор прошелся по всему, как-то по верхам. Но в целом, довольно неплохое произведение.

enjoy the silence...

Эта история о человеке, выпавшем из времени, затерявшемся меж высохших страниц истории, о том, чья жизнь прошла в стороне от всего, параллельным курсом, теряющейся, бледной, едва заметной линией. В ЮАР времён апартеида, в жестокую, страшную эпоху, когда за иную человеческую жизнь не дали бы и пары рандов, а время неслось стремительно и неумолимо как готовая в любой момент ударить сжатая пружина, начинается путь Михаэла К. к счастью. На затерянной в вельде ферме, освободившись от последней привязанности, соединявшей его с человечеством, герой уходит в дрейф, падает в океан тишины. Другие люди не пугают его, но чужды и непонятны, постtпенно Михаэл теряет слово "другие", ощущая себя не человеком но существом иного порядка. В этом нет гордости или величия, только сознание собственной инаковости. Он больше червь или крот, нежели человек, его свобода - свобода от жалости. В иные времена он слыл бы бодхисатвой, приблизившимся к краю мира, пробуждённым. Чем-то подобным он представляется доктору, который верит в постижение героем смыслов мироздания. Для большинства же Михаэл просто безобидный псих, тихий душевнобольной, но он не так прост, хотя и доктор тоже неправ. Слишком много пустых незаначащих слов, бессильных, да и в принципе не способных ответить, кто же такой этот Михаэл К. Человек, приблизившийся к постижению, но не мира, а себя и своего места в мире? И действительно ли это меньше, чем буддистское просветление? А может, это и вовсе то же самое? Слова здесь не помогут, ведь ответы нужно услышать, и ключ к этому - тишина.

LISTEN
SILENT