Нетерпение сердца

Глядя на обложку с томной женщиной в подушках, и судя по аннотации (парализованная девушка, безответная любовь), мне представлялась такая флегматичная барышня, у которой не жизнь, а драма и вечная грусть. А оказалось, что Эдит (та самая главная героиня) - наоборот, очень живая, чувствительная до истеричности, но, да, несчастная барышня. Описана в книге история лейтенанта Гофмиллера, рассказанная им самим, история о сострадании в разных формах и с разными последствиями. Главный герой - из небогатой семьи, живет в гарнизоне и строит карьеру на военной службе. И вот однажды оказывается приглашенным в дом к местной знати, после чего становится их постоянным гостем благодаря одному не очень-то приятному случаю. Теперь он завсегдатай в этом доме, где и живет Эдит. Постепенно ему открывается нелицеприятная правда - девушка, сломленная своей болезнью, помыкает всеми окружающими, сама того не осознавая в полной мере. Конечно, поведение это вызвано злостью и бессилием, она бы и рада перестать всех мучить, но уже не может остановиться. Все ходят вокруг нее на цыпочках, а она истерит, будит всех среди ночи когда вздумается, и эта нездоровая атмосфера как водоворот затягивает всех, кто окажется в опасной близости. И от всех ждут уступчивости и каких-то жертв.

Вся книга очень соответствует эпиграфу:

Действительно, тут показано сострадание в разных его проявлениях. От главного героя ждут, что он положит свою жизнь на алтарь этого сострадания, а он то соглашается, то противится, то слишком беспокоится о мнении окружающих. С другой стороны доктор - альтруист до мозга костей, чувствующий свою вину перед каждым пациентом, которому не смог помочь, готовый в любое время дня и ночи отправиться на помощь.
Вот такие непростые темы поднимаются. И с самого начала понятно, что счастливого финала не получится.

"...никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть"

Два дня прошло с тех пор, как я дочитала эту книгу, но до сих пор не могу прийти в себя. Это было очень сильно, это было очень жёстко, и это было правильно!
Что мы знаем о сострадание, о жалости к другому человеку? Нам кажется, что наше участие и сострадание приносят огромное облегчение, и даже пользу. Но это только так кажется, облегчение оно приносит нашей совести, типа вон какой я молодец, на какие жертвы иду. А тот, на кого направлено это наше сострадание может быть вовсе в нём и не нуждается, не нужны ему наши жертвы, а нужна лишь искренность и понимание.
Эдит, бедная девочка-калека, очень избалованная и истеричная. Как я не пыталась её полюбить, но ничего у меня не вышло, бесила она меня, ужасно бесила своими истерическими выходками. И я понимаю, что её нужно понять, и пожалеть, и войти в её положение, но так нельзя. Если ты калека, и возле тебя все ходят на цырлах, и готовы метнуться на луну лишь бы ты улыбалась, то это не даёт тебе никакого права вот так вот вертеть людьми.
Антон, слабохарактерный и мягкотелый, вот его иногда было очень жалко. Хотя и хотелось напподать подзатыльников, но чего уж теперь, он то хотел как лучше, а получилось как всегда. И вот на его примере надо учиться тому, что прежде, чем что-то ляпнуть своим ротом досчитай до ста, и если еще осталось желание ляпать, то вперёд.
А вот доктор Кондор вот это Человечище, и с большой буквы, каждое его высказывание хотелось занести в цитатник.
Ну что ещё сказать? Очень сильная вещь, которая не оставит равнодушным!

Такими словами закончился этот замечательный роман...

История от начала и до конца пропитана страданиями и переживаниями. Психологическая драма, от которой не оторваться.
Мне до конца не верилось, что всё закончится именно так, всё-таки была надежда на более счастливый конец!

Я знала что эта книга мне понравится, как и всё, чем покорил меня Стефан Цвейг.
Этот роман пополнил список любимых и я буду её рекомендовать всем, кто любит хорошие книги.

Эта книга раскроется только перед терпеливым и усидчивым читателем. Сейчас, когда я её уже дочитал, я могу честно её внести в список наиболее значимых романов ХХ века (это если бы я когда-нибудь заботился о составлении таких списков). Однако во время самого чтения мысли об этом у меня не возникало очень долго. Дело в том, что все те чувства и размышления, которые позволяют назвать эту книгу хорошей, возникают при чтении второй её половины; а для того, чтобы добраться до этой второй половины, приходится продираться через скучнейшую и тягомотнейшую первую, без которой вторая попросту не будет понятна. Всю первую половину приходится читать неимоверно растянутый рассказ об унылейшем быте австрийского гарнизонного городка и неторопливо развивающемся знакомстве главного героя с семейством фон Кекешфальвов (не уверен, как правильно склоняется эта фамилия по-русски). Ещё больше затрудняет восприятие то, что текст книги вообще не разбит на главы, и от этого она кажется бесконечной (а у меня ещё и счётчик страниц в читалке засбоил). Граница между первой, практически ничем не примечательной, половиной романа и второй, которая отличается огромным психологическим напряжением, — это первый поцелуй Эдит.

В рецензии есть спойлеры. Я пытался обойтись без них в своём рассказе о впечатлениях, но у меня не получилось. Мда, с каких это пор я стал предупреждать о спойлерах? Вот что О’Брайан с человеком делает.

Сначала, как обычно, о персонажах.

Действия (а вернее, бездействие) Антона Гофмиллера по большей части основаны на трёх предпосылках — беспокойстве о том, что скажут о его поступках товарищи, сострадании или нетерпении сердца (если использовать термин самого Цвейга) и, наконец, желании не дать себя использовать. С состраданием всё вроде понятно — именно оно и является основной темой книги, наряду с ответственностью человека за судьбы других людей. Желание не дать себя использовать — это вполне естественная реакция на бурную активность старого Кекешфальвы и Кондора, а вот первая предпосылка — это глупейшая забота о своём облике в мнении других людей, которая мешает ему жить действительно собственной жизнью. Что там говорить — само знакомство с Кекешфальвами после локального скандала при первом визите он продолжил именно потому, что хотел сгладить этот скандал и не дать ему огласки. Есть и четвёртая предпосылка — вполне понятное желание этого пасынка австрийского военного министерства почувствовать себя человеком, не ещё одним командиром ещё одного взвода в кавалерии Его Императорского и Королевского Величества, а кем-то другим, и найти место, хоть немного похожее на дом, место, где ему будут искренне рады.

Гофмиллер ещё не умеет принимать свои собственные, продуманные и выверенные решения: все его намерения и поступки (отставка, отношения с Эдит — кроме, разве что, последнего решения, высказанного в письме Кондору) продиктованы сиюминутными эмоциями и не выдерживают столкновения с непреклонной волей других персонажей (Кондор, полковник Бубенчич). Отчасти эта несамостоятельность объясняется его небольшим жизненным опытом, отчасти — вбитой ещё в детстве привычкой безоговорочно выполнять полученные от начальства приказы, которые избавляют его от необходимости принимать собственные решения. Именно поэтому Гофмиллером так легко манипулировать, что другие персонажи с успехом и делают.

Эдит, сама того не подозревая, многое дала изнывающему от гарнизонной скуки и нехватки настоящих чувств Гофмиллеру — через неё он узнал счастье делать добро.

Её влюблённость одновременно закономерна и неожиданна. Это должно было случиться и не могло не случиться; и всё же, сцена поцелуя (начиная с фразы Эдит «А вы забыли, что полагается пай-детке на ночь?») для меня стала сюрпризом. Ещё в самом начале, после отправки цветов и второго визита Гофмиллера, я подумал — было бы странно, если бы Эдит не влюбилась в героя, при тех условиях, в которых складывались их отношения. Но дальше, по ходу чтения, эта мысль отошла на второй план, а потом и вовсе забылась.

Здесь дело не в самом Гофмиллере; Эдит влюбилась в него не потому, что он такой красивый, мужественный и вообще замечательный. Дело в том, что ни одного другого мужчины с ней рядом нет, а любить и быть любимой ей хочется, и хочется безмерно. Не влюбиться в Антона и не обрушить на него весь этот вал долго копившихся, нерастраченных и перекипевших эмоций она просто не могла. Её крик души на голубой бумаге меня действительно впечатлил.

Характер у Эдит вообще ни разу не сахар. Сама измученная своей болезнью и ложными надеждами на выздоровление, она мучает своих близких, которым приходится терпеть вспышки её дурного настроения. Она ещё и маленькая шантажистка, к тому же: угрожая Антону своим самоубийством, она упорно завлекает его в тупик совести, из которого у него не останется другого выхода, кроме женитьбы не ней. Она безмерно устала от тусклой и однообразной жизни овоща, закутанного в плед, пусть даже одетого в красивое платье и сидящего в окружении цветов. Она устала от того, что ситуация никогда не меняется, и уже сама перестала верить в то, что она может поменяться. Для неё и впрямь остались только две крайности: или любовь, вернее, твёрдая надежда на неё, или в омут.

Старого Кекешфальву поначалу жаль даже больше, чем саму Эдит. Он измучен бесплодным состраданием, невозможностью реально помочь дочери, осознанием того, что его почти что сказочное богатство, к которому он стремился всю жизнь, оказывается бесполезным. Он стремится не только обеспечить лечение Эдит, но и отвлечь её от связанных с болезнью тяжёлых мыслей, развеять скуку её вынужденного затворничества. Поэтому он устраивает званые обеды, поэтому так настойчиво и угодливо заманивает к себе Гофмиллера — случайного, в общем-то, гостя — соблазняя его уютной обстановкой, знакомством с армейским начальством и карьерными перспективами. Потом, после рассказа доктора Кондора, образ Кекешфальвы раскрывается полнее. Сходящий с ума от горя, от невозможности помочь дочери, он идёт и на довольно грубую лесть, на откровенный шантаж, продавливая героя на жалость, пытается подкупить его своим богатством — идёт на всё в попытке привязать Гофмиллера к своей дочери. Интересной, кстати, показалась аналогия с историей из «Тысячи и одной ночи».

Каниц омерзителен. Нельзя осуждать желание выжить и пробиться наверх, стать кем-то большим, чем сейчас. Не буду я и лицемерно осуждать стремление к богатству. Но богатеть, обманывая и обирая других — это мерзко.

Тут стоит коснуться скользкой и опасной темы — еврейского вопроса и антисемитизма. Конечно, основные его причины — это тупая ненависть ко всему, что отличается от твоего собственного, культурная и этническая замкнутость, религиозные различия (именно в последнюю очередь. Я убеждён, что религиозные доктрины в таких ситуациях служат не более чем знаменем и пологом, укрывающим куда более низменные цели). Но разве реакция на действия таких людей, как Каниц, беспринципных, не знающих жалости или уважения к кому-либо, готовых на всё ради собственной выгоды — это не одна из причин ненависти к евреям в целом?

Кондор умён, принципиален, въедлив и беспощаден к главному герою. Он безжалостно манипулирует Гофмиллером (из благих намерений, разумеется), загоняя его в тупик и загораживая выход из него, в полной мере используя его эмоциональную переменчивость и незрелость его характера.

Что важнее: счастье другого человека или собственное счастье, вернее, отсутствие несчастья? Может ли человек принести в жертву своё счастье, свою судьбу, свои желания и мечты, своё будущее — другому человеку, тем самым обрекая себя на несчастливую жизнь? И может ли другой человек принять эту жертву, понимая сейчас или поняв со временем, что именно он отнимает у своего любимого? И что, если один из этих двоих — калека, который никогда не сможет вылечиться? Цвейг хорош именно тем, что он не боится ставить такие неудобные, неприятные вопросы, на которые нет заранее готовых, правильных и приемлемых для всех ответов. Каждый в такой ситуации будет поступать по-своему, и ни одно решение не будет правильным.

С мыслью о бессмысленности пустого сострадания самого по себе, «нетерпения сердца», не приведшего ни к каким реально полезным действиям, сложно не согласиться. Можно лишь заметить, что даже такое пустое сострадание — это лучше (лучше для субъекта, а не объекта сострадания), чем неспособность испытывать сострадание вообще. Верно отмечено и то, как тонка и уязвима граница между уважительным сочувствием и унизительной жалостью, больно бьющей по самолюбию того, кто страдает.

Я не знаю, что можно сказать об этой книге. Мыслей было много, но села писать рецензию - а в голове пустота. Почему-то я ожидала от Стефана Цвейга скучного, монотонного, неинтересного повествования и никогда бы не подумала, что найду в этой книге столько тепла и невообразимо болезненной нежности!
Это прекрасно, восхитительно, изумительно!!! Несмотря на очень тяжелую тему, поднятую в книге, несмотря на финал, от которого стоит ком в горле и остается на душе горький осадок, я нашла новую любовь. Еще одна книга, занесенная в любимое. Еще одно произведение, которое хочется не просто перечитать, а заучить наизусть каждую строчечку.
Я очень люблю книги, где каждое слово проходит сквозь тебя и выворачивает душу. Не знаю, почему многие люди так боятся классиков и не только из-за витиеватых описаний, но и потому, что их морально трудно воспринимать. Я же, наоборот, сейчас будто обогатилась на один роман, на одного писателя и еще на несколько судеб.
Эдит - сама нежность, очень чистая, светлая девочка, которая волей судьбы привязана к инвалидному креслу. Юношеская любовь редко бывает счастливой, а в ее возрасте, когда все чувства обострены до предела, и, к тому же, в ее положении, как можно пережить нелюбовь человека, которому отдала свое сердце? Сложно, невыносимо, больно, особенно, когда со всем этим находишь что-то общее со своей жизнью.
Тони. Это тот самый случай, когда ложь и сострадание были не во благо, напротив, стали разрушительной силой, однако я не считаю Антона отрицательным героем, даже винить его в чем-то я не могу, потому что есть разница между умышленным предательством, когда человек даже не жалеет о содеянном, но мы видим всю гамму чувств, которые испытал этот молодой человек, он прошел все муки ада в борьбе с самим собой, своей совестью и выбором: что делать и как поступить? Подобное отношение у меня сложилось к истерикам Эдит. Они случались далеко не от избалованности, а от безысходности. Антон попал в не менее сложное положение и ругать его за это я отказываюсь. Очень нелегко не ранить безответно любящего тебя человека, особенно если он стал дорог. Один из самых любимых моментов в книге - это когда Эдит гладила руку Тони. Как же красиво, трепетно, чувственно описан этот эпизод, и, казалось, в нем было откровенности больше, чем в поцелуях влюбленных.
Кекешфальва. Порой сердце сжималось от того, как неистово этот слабый человек любил свою дочь, как он хватался за любую, самую призрачную надежду, даже если сам в глубине души в это не верил. Меня тронула история его жизни и встреча с матерью Эдит, а сцену его предложения я перечитывала несколько раз.
Доктор Кондор. Я отнеслась к нему поначалу крайне враждебно, стала подозревать его в жульничестве, подозревала, что он хочет наживиться на чужом горе, однако персонаж получился симпатичным и его судьба оказалась довольно интересной.
Кто не выделяется на общем фоне, так это Илона. Хоть и упоминается она часто, но смотрится безлико, больше похожа на трость, на вспомогательный элемент, как и друзья Тони.

Даже странно, что данная книга не совсем на слуху. Я постоянно слышу о "Джейн Эйр", "Грозовом перевале", "Женщина в белом" и т.д., но данное произведение мне попалось чисто случайно, мне его подарили. Для меня было приятным удивлением узреть общий дух данного произведения: метания духа, сложные моральные пути, невозможность выбрать что-то определенное.

Что же нам дано: однажды небогатый молодой человек попал в компанию к богатой девушке. Вроде бы относительно стандартное начало для части романов, однако немного не совсем так. Девушка имеет увечье, и на этом строится большая часть произведения.

В какой-то степени я понимаю нашего героя, потому что столкнуться с такими сильными чувствами, но при этом не иметь ответных - нужно уметь выходить из таких ситуаций, а такое проделать может далеко не каждый. Также всё дело усложняется самим увечьем героини, из-за чего кроме как сострадания герой из себя выдавить не может.

Рекомендую почитать тем, кто любит наблюдать за чувственными метаниями героев.

...часто бывает так, что люди с нетепрением сердца с удовольствием приручаются за считанные дни (часы, минуты) и  заставляют за себя нести ответственность.

Именно это и произошло в романе: Эдит буквально заставляла нести за себя ответственность. Всеми своими душевными силами, играя на его чувствах, она вгрызлась в лейтенанта Антона, чтобы он нёс и нёс эту ответственность.

Кого-то бесил Антон, но меня всю книгу раздражала Эдит: такую эгоистичную манипуляторшу ещё стоит поискать! Антон не слаб и не безволен, он человек с большой душой и совестью, другой на его месте быстренько всё разрулил - и даже назавтра бы и не вспомнил.  А Антон метался, в конце же даже пытался полюбить и посвятить всю жизнь девушке.

Отдельно хочется выделить доктора: персонаж явно положительный, но нужно обладать чем-то врождённым, чтобы полностью отречься от себя и жить исключительно ради других, причём, хоть и будучи постоянно уставшим, находить в этом некое удовольствие. Он как святой, но святых - единицы и святость, все же, в человеческом обществе, не норма, а некое отклонение (к счастью и спасению других). Он предлагал Антону просто принять Эдит, принять всем сердцем и посвятить себя ей. Да, доктор так бы и поступил на месте Антона. Но Антон - обычный человек (точнее он лучше и выше многих, но, все же, не святой, как доктор), который эгоистично (что есть норма!) хочет быть счастливым, любить по-настоящему, а не отдать всего себя девушке, которая полюбила+калека (хотя причем тут её ноги? Вот честно! Не будь она истеричкой и неврастеничкой, он бы её полюбил не смотря на её инвалидность!) и требует любить её. Требует! Манипулирует! Давит на жалость! На совесть! Угрожает!

Роман на самом деле потрясающий, психологический и актуален во все времена! Очень рада, что прочла, точнее проглотила за два вечера.

25-летнего лейтенанта австрийской армии Антона Гофмиллера приглашает на званый обед богатый землевладелец фон Кекешфальва, где он знакомится с его 17-летней дочерью Эдит, у которой парализованы ноги, и начинает посещать её каждый день – из сострадания, возможно, скуки и – однозначно – давления папеньки девушки: Эдит, видите ли, расцвела, повеселела, поэтому теперь лейтенант ни в коем случае не должен пропускать встречи, а иначе она снова загрустит и закатит истерику. В общем, Антон шляется к ней чуть ли не по долгу службы, а она рисует себе картины их счастливого будущего – что в конце концов становится для него сюрпризом и ставит перед выбором.

На мой взгляд, поступки Гофмиллера можно объяснить разве что инфантильностью и неопытностью: в раннем возрасте многодетные родители отдали его в военное учебное заведение, с тех пор он жил в казармах, довольствуясь узким кругом товарищей и небогатыми развлечениями.

Автор рассуждает о сущности сострадания:

Таким образом, по Цвейгу получается, что ты либо эгоист несчастный, либо счастливая жертва. Мне кажется, истинное сострадание – то, которое не скатывается в жалость, не потворствует капризам больного, не считает физическое увечье оправданием всех поступков. Эдит – взрослая девушка, а отец вёл себя с ней как с несмышлёным ребёнком.

Весь роман Антон фактически пытается усидеть на двух стульях: остаться хорошим для других и не идти наперекор своим желаниям. Но в какой-то момент над всеми чувствами начинает преобладать страх осуждения обществом: связь с девушкой-инвалидом – не комильфо, что скажут мать, товарищи… Потом ему, конечно, становится стыдно, он думает о своей чести как военного – и подумывает стать жертвой. И так по кругу.

Интересно было поразмышлять над мотивами отца и рассуждениями доктора о "правильном" моральном выборе. Последний, придерживаясь своей жизненной философии, женился на ослепшей пациентке (а что же стало с другими, которых он не вылечил?).

К сожалению, никому из героев не сопереживала: все кидались из крайности в крайность и манипулировали друг другом. От их вечных метаний очень устала – возможно, потому что не смогла их принять, возможно, потому что автор мог бы выразить свои мысли и покороче. Например, история жизни Кекешфальвы имеет разве что библейский смысл (за грехи родителей расплачиваются дети), но никак не вносит ясность в мотивы его поступков по отношению к дочери, или резкой перемены моральных ориентиров после женитьбы.

В общем, хорошая, хоть и несколько затянутая история – которая вызывает не чувства, а мысли.

Красивая и очень неоднозначная история.
Красиво написана - прекрасный слог, который не отталкивает даже в моменты философских рассуждений. Вопреки содержанию, читается достаточно легко, но послевкусие оставляет.
Неоднозначная же история именно своим сюжетом, и в первую очередь избранным виновным. На первых порах кажется вполне очевидным, кто тут жертва, а кто виновник трагических событий. Но чем больше вникаешь в детали, узнаешь подробности происходящего и характеры действующих лиц, тем больше вопросов возникает. Так ли виновен Антон Гофмиллер, ныне кавалер ордена Марии-Терезии, а тогда 25-летний уланский лейтенант, в самоубийстве парализованной 17-летней Эдит? Были ли предприняты им какие-то действия, приведшие к такому финалу? На мой взгляд нет. Да, он посещал богатый дом, скрашивал одиночество его обитателей разговорами и игрой в шахматы. Проявлял дружеское участие и сочувствие, но никаких авансов и намеков не давал. Вел себя предельно корректно и в соответствии с нормами, вбитыми военным образованием с самого детства.
С другой стороны, Эдит, очевидно капризный и не знающий отказа ребенок. Да, больной, но это не оправдывает всех ее поступков оптом. Она привыкла командовать и получать, что ей вздумается, незамедлительно и безотказно. Она откровенно третирует своего отца и кузину. Манипулирует всеми, кто окажется в ее досягаемости. И если для слуг нужны специальные колокольчики, расставленные по всему дому, то для прочих достаточно насупленных бровей, трепещущих ноздрей и подрагивающих губ. Ей безразлично мнение кого бы то ни было. Если она хочет - все должны немедленно бежать и выполнять. И вся эта затравленная семья с легкостью ломает сопротивление молодого офицера, который не особенно привык решать что-то без четкой команды сверху. Его мнение никого не интересует, ведь куда важнее угодить больному ребенку. Который вполне может завтра передумать и выбросить ненужную игрушку. И опять же назло всем с третьей попытки покончила с собой, оставив Антону чувство вины на всю жизнь. А ведь он был не обязан даже сочувствовать, не говоря уже о том, чтобы идти на поводу у всей этой истории.