Рецензия на книгу

• 

  Аноним17 апреля 2022 г.

  Красивая и очень неоднозначная история.
  Красиво написана - прекрасный слог, который не отталкивает даже в моменты философских рассуждений. Вопреки содержанию, читается достаточно легко, но послевкусие оставляет.
  Неоднозначная же история именно своим сюжетом, и в первую очередь избранным виновным. На первых порах кажется вполне очевидным, кто тут жертва, а кто виновник трагических событий. Но чем больше вникаешь в детали, узнаешь подробности происходящего и характеры действующих лиц, тем больше вопросов возникает. Так ли виновен Антон Гофмиллер, ныне кавалер ордена Марии-Терезии, а тогда 25-летний уланский лейтенант, в самоубийстве парализованной 17-летней Эдит? Были ли предприняты им какие-то действия, приведшие к такому финалу? На мой взгляд нет. Да, он посещал богатый дом, скрашивал одиночество его обитателей разговорами и игрой в шахматы. Проявлял дружеское участие и сочувствие, но никаких авансов и намеков не давал. Вел себя предельно корректно и в соответствии с нормами, вбитыми военным образованием с самого детства.
  С другой стороны, Эдит, очевидно капризный и не знающий отказа ребенок. Да, больной, но это не оправдывает всех ее поступков оптом. Она привыкла командовать и получать, что ей вздумается, незамедлительно и безотказно. Она откровенно третирует своего отца и кузину. Манипулирует всеми, кто окажется в ее досягаемости. И если для слуг нужны специальные колокольчики, расставленные по всему дому, то для прочих достаточно насупленных бровей, трепещущих ноздрей и подрагивающих губ. Ей безразлично мнение кого бы то ни было. Если она хочет - все должны немедленно бежать и выполнять. И вся эта затравленная семья с легкостью ломает сопротивление молодого офицера, который не особенно привык решать что-то без четкой команды сверху. Его мнение никого не интересует, ведь куда важнее угодить больному ребенку. Который вполне может завтра передумать и выбросить ненужную игрушку. И опять же назло всем с третьей попытки покончила с собой, оставив Антону чувство вины на всю жизнь. А ведь он был не обязан даже сочувствовать, не говоря уже о том, чтобы идти на поводу у всей этой истории.

  18

  603