Улица Морг. Дом 1

Мадемуазель де Скюдери позволяет забыть склонности автора к мистике, напоминая нам, что Гофман – это не только писатель, но и юрист, что заметно благодаря реалистичной передаче хода мыслей соответствующих служащих. Может быть, поэтому мне и понравилось, несмотря на то, что мистика обычно привлекает больше.

Вообще интересная история. С одной стороны, классический детектив, где автор сначала нагнетает обстановку, а потом раскрывает карты. С другой стороны, главным в этой истории представляется не раскрытие преступлений (по факту реальный убийца стал известен только паре людей), а воссоединение двух влюбленных молодых людей.

Примечательно, что повесть написана в 1819 году, в то время как детективы По, считающиеся первыми детективными произведениями в западной литературе, датированы 1840-ми годами. Более того, Человек-зверь Эмиля Золя, который во всех аннотациях расхваливается как первая в истории мировой литературы удачная попытка исследовать внутренний мир маньяка-убийцы, был написан в 1890 году. А ведь в повести Гофмана преступник тоже маньяк и автор уделяет отдельный эпизод его наваждениям.

В общем, Гофман открылся с неожиданной стороны в этот раз, но подтвердил убеждение, что в его творчестве сложно разочароваться.

Про мистера Эдгара Аллана По я слышала, что он писал мистику и ужасы. Поэтому к этому рассказу подходила с опаской. Убийство, да ещё на улице с таким говорящим названием! Нет, здесь точно случилось нечто ужасное, что не даст мне спокойно спать по ночам.

Каково же было моё удивление – а аннотацию я не читала, чтобы заранее не испугаться ещё больше – что это никакая не мистика, не тем более ужасы, а самый настоящий детектив. Да ещё главный расследователь этого дела – месье Огюст Дюпен – на практике применяет те же принципы, что и мистер Шерлок Холмс, только на несколько десятилетий раньше!

И если у мистера Холмса был всем известный дедуктивный метод, то мой новый знакомый использовал индуктивный метод мышления – умозаключение от факта к его причине.

Используя свой метод месье Дюпен не только раскрыл, казалось бы, совершенно необыкновенное дело, но и доказал полиции, что был прав. Полиции, о которой Огюст был весьма невысокого мнения: Парижская полиция берет только хитростью, ее хваленая догадливость – чистейшая басня. В ее действиях нет системы, если не считать системой обыкновение хвататься за первое, что подскажет минута.

Немного о тексте и переводе.

В отзывах на этот рассказ я читала, что многим не понравилось пространное вступление, где автор знакомит нас с героем и показывает на деле, как он применяет свой метод. На мой взгляд, без этого невозможно обойтись. Как иначе объяснить то, что Дюпен раскрыл преступление? Лично я очень люблю подобные фокусы, и всегда с огромным удовольствием читала у Конан Дойла сначала выводы, а потом расшифровку умозаключений.

Про перевод. Читала рассказ в двух переводах – от Николая Васильевича Шелгунова и Ревекки Гальпериной. Так вот перевод госпожи Гальпериной показался мне более мелодичным и приятным; логичным и понятным. По крайней мере, я остановила свой выбор на нём. Но это только моё сугубо личное мнение

Есть рассказы, как жизнь. То есть прочитал и все понятно, просто нет ничего лишнего, есть просто что-то мощное, большое и законченное. А есть рассказы, когда хочется потрясти книгу, потому что полное ощущение, что куда-то еще несколько страниц уперли.

Вот здесь так же! Я прочитала, подумала, полистала, еще раз перечитала, опять полистала. И возмущенно спросила у мужа: "Я не поняла, кто убил-то?" Муж, благородная душа поржал, уточнил детали и со вздохом сказал: "Ну вот видишь, вот так произошло". Ему легко быть расслабленным в такой момент, он человек, который и не такое читал, ему вот порой сценарии жуткие читать приходится. Так что он привычный, когда "вот так произошло". А я нет, я не согласная на такое! Я возмущена и негодую. И на мое "а зачем же врать было? Зачем подставлять-то было?". Мой философ со смешинкой в глазах изрек, что сие произведение считается чуть ли не лучшим на всем белом свете и поэтому меня должны волновать эти вопросы, что мол для того и писалось.

И вот я до сих пор думаю. Кто убил, зачем врать и подставляться и не потеряли ли при печати какой еще листок, который мне все тайны бы открыл. И еще, я точно знаю, что экранизации смотреть не буду, там ведь тоже скорее всего налягут на то, что есть три мнения и думай что хочешь!

А так, рассказ действительно крутой! Или новелла крутая? В общем это надо читать!:)

Новелла, написанная в сухом стиле, даёт лишь факты читателю, оставляя за ним право вести своё расследование и вынесение вердикта. Потому её можно смело отнести не в разряд банального детектива с непредсказуемым, но существующим финалом, а в область историко-философского исследования природы человека, которая, по мнению самого Акутагавы, не меняется со временем.
Итак.
Любителей острых детективов прошу пройти дальше, а археологов душ наших прошу сюда поближе.
Сюжет, как и многие иные у писателя, не нов и взят из японской истории.

Дровосек.
Это он и наткнулся в чаще лесной на мёртвое тело самурая.

Да. Это я нашел труп. Нынче утром я, как обычно, пошел подальше в горы нарубить деревьев. И вот в роще под горой оказалось мертвое тело. Где именно? Примерно в четырех-пяти те от проезжей дороги на Ямасина. Это безлюдное место, где растет бамбук вперемежку с молоденькими криптомериями.

На трупе были бледно-голубой суйкан и поношенная шапка эбоси, какие носят в столице; он лежал на спине. Ведь вот какое дело, на теле была всего одна рана, но зато прямо в груди, так что сухие бамбуковые листья вокруг были точно пропитаны киноварью. Нет, кровь больше не шла. Рана, видно, уже запеклась. Да, вот еще что; на ране, ничуть не испугавшись моих шагов, сидел присосавшийся овод.

Не видно ли было меча или чего-нибудь в этом роде? Нет, там ничего не было. Только у ствола криптомерии, возле которой лежал труп, валялась веревка. И еще… да, да, кроме веревки, там был еще гребень. Бот и все, что было возле тела – только эти две вещи. А трава и опавшая листва кругом были сильно истоптаны – видно, убитый не дешево отдал свою жизнь. Что, не было ли лошади? Да туда никакая лошадь не проберется. Конная дорога – она подальше, за рощей.

Странствующий монах.
Встретил убитого накануне.

Стражник.
Он поймал знаменитого разбойника Тадземару. При нём был лук и стрелы и был он на рыжеватой лошади. Так что и расследование можно было бы на этом и закончить, но другие люди сказали следующее:

Старуха.
Она подтвердила, что самурай и есть её зять, женившийся на её дочери.

Тадземару.
Признался сразу же в убийстве.

Женщина.
Её рассказ обширен, многопланом и эмоционален. После того, как разбойник её взял силой на глазах связанного мужа, она, конечно, не могла жить далее с таким позором.

Убить же себя она не смогла...

Дух убитого.
Устами прорицательницы дух убитого самурая сказал совсем другое! Сказал то, что полностью переворачивает предыдущие версии убитого, но и оставляет много вопросов без ответов.

Невозможно найти истину в этой истории.
Потому история не есть детективный сюжет, а есть расследование психологии и философии понимания и отношения разных людей к тому единому и многообразному миру, в котором мы и живём.
Потому и случилось талантливое киновоплощение этого сюжета уже в 1950 году японским кинорежиссёром А Куросава под названием "Расёмон".
Потому и невозможно поставить заключительную точку в этом многовековом стремлении найти истину.
Потому и необходимо после прочтения новеллы Акутагава Рюноскэ вновь пересмотреть киношедевр, ведь ни новелла, ни фильм не имеют понятия времени, они - вневременные части мировой культуры.
https://rutube.ru/video/523f28798886dd288157ae97e7e15218/?r=wd

Если всего на минутку забыть, что этот рассказ — культовый и знаковый, вошедший в пантеон лучших произведений мирового искусства, тщательно лелеемый как отражение и отображение японской культуры, что он написан гением Акутагавой и экранизирован гением Куросавой (и далеко не только им), что в этом коротком рассказе принято видеть миллион смысловых слоёв — от якобы наглядной зарисовки концепции метафизического солипсизма, до, напротив, примера оголтелого агностицизма, в котором даже труп может оказаться вовсе не объективной реальностью (достаточно посмотреть на описание трупа от разных свидетелей, включая самого убиенного)...
Если всего на минуту забыть, что даже самые величайшие из великих, самые гениальнейшие из гениальных, самые глубокомысленнейшие из глубокомысленных и самые японейшие из японских писателей не всегда, наверное, делают морду серьёзным кирпичом, которым только орехи колоть, а иногда могут и просто пошутковать...
Если всего на минуту забыть, что вложение смысловых пластов — это зачастую работа читающего, а не пишущего, да ещё и читающего обычно на унитазе после съеденных вчерашних несвежих сушей...
Если забыть всего на минутку, что, хоть это и кажется невероятным, не всё японское искусство — это тончайшее сёдо, которое просто не может быть ну типа прост нимношк а чавой прекольно же, азаза лул кек...

Так вот, если всё это забыть всего на минуту, то может оказаться, что этот рассказ — обычная литературная игра. Простая проба пера, набросок антидетектива с ненадёжными рассказчиками. Забавный и лёгкий эксперимент, которых у любого хорошего писателя горы в неопубликованном и столько же в опубликованном. В конце концов, культовой вещь делает лишь человеческая молва, а она, как известно, очень любит отталкиваться от стереотипов и опираться на мнимые авторитеты.

И как эксперимент этот рассказик неплох. Не шедевр, конечно, но почему бы и не почитать исповедь духа убитого японского самурая, если есть пара лишних минут. А то, вдруг, и увидеть в этом рассказе пару-тройку незамеченных никем ранее смыслов и открыть всем глаза на то, что гений Акутагавы настолько глубок, что только лишь ты узрел в его шедевре истый смысол — почему нет, братиш, дерзай. Хуже-то всяко не будет.

Сложно оценивать историю, с которой ты заочно знакома. Да и сложно остатья в стороне, если произведение легко в основу множества других историй. Да и просто в интернете регулярно появляются всякие статьи про этот рассказ. Но читать рассказ было всё равно интересно. К тому же это было первое сознательное знакомство с автором.
Понятно, что особой загадки в этой истории нет. Убийство в замкнутом помещении, совершенное с особой жестокостью, для современного читателя не представляет ничего нового. К тому же автор не особо вдаётся в подробности произошедшего. Больше внимания уделяется мыслям и рассуждениям рассказчика. При всем этом повествование увлекает, от него сложно оторваться.
Автору удалось найти тот самый баланс между жутью преступления и его расследованием. Хотя и расследования как такового тут нет. Месье Дюпен просто собирает информацию и быстренько делает нужные выводы. Может поэтому у меня не получается воспринять рассказ как детективный? Для меня это просто очередной фантастический, но реалистичный ужастик.
Вообще, удивительно как небольшой рассказик стал таким популряным. Что с ним знакомы даже люди, никогда не читавшие Э.А.По, да и вообще редко читающие книги вообще. Не говоря уже о том, что он был неоднократно экранизирован, существует множество произведений искусства и адаптаций на тему истории. Поэтому сложно переоценить его влияние на современную культуру.

Начну с того, что в название слово «убийство» употреблено в единственном числе, что в корне неправильно, так как представлены два трупа. Почти сразу я поняла, что здесь есть неточности и в показаниях тех, кто что-либо слышал. На середине повествования я поняла, что преступление не мог совершить человек или же этот человек обладал недюжинной силой и обладал чрезмерной жестокостью. Обычно люди с психическими отклонениями бывают сильнее обычных граждан. А ещё есть «вселение бесов, экзорцизм и прочие странные явления». Я перебрала всё, а разгадка оказалась проще, чем я предполагала.
Огюст Дюпен не разочаровал, но до Пуаро ему не дорасти никогда.

С воодушевлением взялась за рассказ – как же, такая интрига! – и сходу получила два удара. Первый – от прискорбно малого размера произведения (для такой интриги можно было бы и побольше!). Второй – от скорого сознания того, что даже при таком размере повествование чуть не сразу становится затянутым.

Итак, узник, осужденный инквизицией на мучительную, но неведомую смерть. Темница. Полное непонимание того, что и как происходит. То есть, что приговор смертный – ясно, а вот когда и как он будет приведен в исполнение… Узник в смятении обшаривает камеру и натыкается на колодец. Прыгать или не прыгать? Об этом стоит серьезно подумать, потому как инквизиция богата на выдумки, и ужасная смерть в колодце может оказаться далеко не самой мучительной.

Рассказ показался мне затянутым безмерно. По так старался неспешно подвести читателя к главной интриге, что порядком увяз в бестолковых тыканьях в стену. Кроме того, сама главная интрига умудрилась разложиться на, так сказать, несколько уровней, из-за чего добавился плюсик к затянутости, а вот интерес упал на пару-другую градусов. Уменьшало его, кстати, и то, что рассказ ведется от первого лица, то есть мы заранее знаем, что вероятность смерти узника крайне мала. В свете этого его праведный ужас перед затейливостью инквизиторов практически ничего не стоит. Да и затейливость получилась пресной и глуповатой.

В общем, идея, изложенная в аннотации, весьма хороша, а вот воплощение как-то подгуляло. Рассказ вышел безвкусным и не произвел на меня практически никакого впечатления.

Данная рецензия суть спойлер (если, конечно, этот рассказ вообще можно проспойлерить).

Чрез-вы-чай-но японский текст. Всё сплошная метафизика, путь самурая и лепестки сакуры.
Вот ждёшь ты, что сейчас тебе раскроют тайну и расскажут наконец, что случилось, почему, кто виноват и что делать - и зря, дурак, ждёшь, потому что он не про это.
Или думаешь: прикольно, дух, щас будет про посмертье, - а он опять не про это.
Или там: столкновение истин, перекрёстный допрос, сейчас мы их одну на другую наложим, и нам такое откроется... - а он не про это снова же.
А про что он?
А откуда я знаю.
Про честь и доблесть, штоле.
Японский же.