Ваша оценкаТоргни Линдгрен - один из самых популярных писателей Швеции, произведения которого переведены на многие языки мира. Его роман "Вирсавия" написан по мотивам известного библейского сюжета. Это история Давида и Вирсавии, полная страсти, коварства, властолюбия, но прежде всего - подлинной, все искупающей любви. В Швеции роман был удостоен премии "Эссельте", во Франции - премии "Фемина" за лучший зарубежный роман. На русском языке издается впервые.
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,8
28 оценок
- 532%
- 436%
- 329%
- 24%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 36Хотят прочитать 87
Рецензии
Аноним20 сентября 2016 г.Ваша песенка спета, мужики. Мы вас раскусили
Читать далееДавид как-то раз вернулся домой
С перегаром и в чьей-то помаде.
Царь веник цветочный в подарок принёс
По виду – где-то украден.
Вирсавия баба была не глупа
И сразу же всё раскусила.
Быть царской женой – непростая судьба,
Они все – козлы и мудилы.
Пусть женщинам оды поют – ведь не зря
Слова серенад не стихают.
А для мужика даже должность царя
Козла в нём не отменяет.Согрешила, читая роман «Вирсавия» Торгни Линдгрена.
Маловерием в писательский талант автора. Не слышала ранее имени Торгни Линдгрена, усомнилась в том, что может писать он хоть сколь-нибудь интересно, подвергла строгой критике и высоким ожиданиям дар автора.
Примыканием к различным сектантским учениям, читая ранее и славя еретическое «Евангелие от Иисуса» Жозе Сарамаго и ожидая от «Вирсавии» столь же сильного воздействия на разум и сердце моё.
Мыслями о самоубийстве, пытаясь пробраться сквозь, на первый взгляд, тяжеловесный и сложный слог романа.
Обращением к колдунам и ворожеям, горгульям и всяким богомерзким силам в надежде, что помогут они мне как можно скорее прочесть порядком утомивший меня роман.
Неимением любви к ближним в команде моей, откладывая чтение на последние минуты и препятствуя сдаться сперва до десятого числа сего месяца, а после – и затягивая исповедь мою до последних минут перед крайним сроком.
Завистью к сокомандникам моим в минуту, когда определяли мы жребий каждого в сентябре месяце и казалось мне, что прочим выпала более легкая участь, нежели мне.
Гордостью, что научилась наконец читать в метро.
Маловерным страхом, что проеду я нужную мне станцию, когда всё-таки прониклась медитативностью «Вирсавии» и певучим её языком.
Унынием от того, что роман окончился в тот самый момент, когда смогла я наконец по достоинству оценить его.
Сквернословием, упоминала часто горгулий и прочих тварей, называла ближних своих людей мужского пола козлами, мудаками и другими скверными словами.
Излишней праздностью, рассчитывая на небольшой объём произведения, совсем не взяла во внимание, что не так-то просто будет прочесть его.
Ожесточением против мужского пола, когда читала я роман, ибо все мужчины в нём превозносятся над женщинами, показаны как существа высшего порядка, тогда же как женщины, напротив, показаны как глупые, нечистые, низшие существа и всячески угнетаемы и принижаемы.
Гордыней, ликуя в душе моей над мудростью Вирсавии и тем, сколь ловко удалось ей стать первой царицей и посадить любимого сына Соломона на трон.
Раздражительностью от того, что отвлекали меня от чтения и всячески препятствовали погружению в происходящее.
Соблазном бросить вовсе эти увеселения под названием «Долгая прогулка», игрушечки для детей неразумных, глупых.
Дурными и нечистыми помыслами бросить всё, подобно царю Давиду, бежавшему из Иерусалима, когда восстал супротив него его собственный сын, объявивший себя царём, плевать на суету и бренность мира с высоких гор, гулийяя меж вершин их и постигая своё высшее предназначение.
Леностью, препятствовавшей мне написать этот текст, покаяться в грехах своих и воздать по заслугам Торгни Линдгрену за роман его «Вирсавия».
Каюсь также в тех грехах, про которые забыла и не произнесла сейчас.50531
Аноним23 августа 2013 г.Неужели твоя любовь всегда должна быть желанием? - сказал он.Читать далее
Иной любви не бывает.
Тебе бы надобно смешать твою любовь со страхом и ужасом, начал было Ионадав. Тогда бы желание нипочем не возникло.
Страх, и желание, и любовь, сказал Амнон. Я не могу их различить, нет в душе моей такого порядка.Текст медитативный, до дрожи прекрасный, текучий, сладкий и приторный, как мед, но и - горький как лечебные травы.
Текст завораживающий, бесцеремонный, хищный.Библейская история - это только декорация, на фоне которых "Вирсавия" Линдгрена врывается в твое сознание и рассказывает то ли сказку, то ли притчу, то ли правдивую историю о любви к Богу и к женщине, к Богу и к мужчине; о предательстве; о страсти, накрывающей волной, сбивающей с ног, отнимающей сознание и страх; о желании, с чем только не смешанным; о покорности и властности мужчин, царей и Богов; о жертвах, приносимых во имя...
Я не знаю, что вам еще рассказать об этой книге. Она такая красивая, что перед ней хочется встать на колени. Она такая бескомпромиссная, что хочется, подчинившись ей во всем, обрести личную свободу. Она такая неумолимая, такая стремительная, такая обреченная на финал, что...
26140
Аноним19 сентября 2016 г.Провокационная книга, или Переполох в курятнике
Читать далееС самого утра монастырь пресвятого Лонгуса Амбулатиуса совершенно не пресвято стоял на ушах.
Двери хлопали, посуда билась, монахи топали бледными ногами по древним камням, не помнящим такого непотребства со времен нашествия варваров. Все обязанности были забыты, лишь дежурные торопливо отчитывали молитвы в храме и срывались в общий бег по коридорам. Все искали настоятеля. Всем надо было исповедоваться.
«Исповедь, исповедь!» - раздавалось за толстыми монастырскими стенами. После вчерашнего ужина, когда брат повар по рассеянности всыпал в чайник пилюли из сушеных лягушек, исповеди жаждали все. Обычно означенные пилюли потреблял брат казначей в приступах черной меланхолии. Действие же этого лекарства на сотню здоровых и, в общем-то, бодрых монахов было сложно предугадать – и теперь монастырь трещал по швам.
«Исповедь, исповедь!» - шумела стайка монахов, отловившая, наконец, настоятеля в его любимой беседке. Вначале старичок честно пытался выслушать каждого о отдельности, но желающих было так много, что ему пришлось вспомнить флотское прошлое и гаркнуть:
- Стррройся! Смирррна! Брат Сальвадор, доложите обстановку!
- Докладываю! Личный состав всю ночь предавался греховным мечтаниям!
- О чем мечтали?!
- О Вирсавии и царе Давиде, пресвятой отец!
Старичок задумался. Вчера за ужином действительно читали вслух это место из Ветхого Завета. Неудивительно, что братия могла ночью размышлять об этой старой, известной всем истории. Удивительно, что сегодня даже самые серьезные и благочестивые братья ходили пунцовыми и глупо хихикали как 11-летние отроки.
- В чем же состояло ваше мечтание?!
Громовой хор тридцати девяти глоток оглушил настоятеля:
- ЛЯЖКИ!!!
И тут заговорили все разом:
- Розовая плоть!
- Тугие груди!
- Дряблые груди!
- Сосцы!
- Вялый мужской корень!
От услышанного (особенно от сморщенного корня) у настоятеля потемнело в глазах. А в него все летели и летели неподобающие подробности родовспоможения и репродуктивной системы человека.
Собравшись с силами, старичок одним махом отправил всю шумно каявшуюся в рукоблудстве братию драить палубу… то есть полы в течение недели.
Осторожно, скрываясь от подопечных в темных углах, настоятель добрался до своей кельи и спокойно вздохнул только за прочно запертой дверью.
Вот что было в письме, которое он начал:
«Брат Михаил, духовный мой наставник и учитель!
Была у меня бессонница вследствие прискорбной рассеянности нашего брата повара, и, в то время как духовные дети мои (вычеркнуто) у себя в кельях, я размышлял и Господе нашем, об избранничестве и об отличии Ветхого Завета от Нового.
Жесток Бог Ветхого Завета, и жестоки люди этой книги. Не значим для них никто кроме их самих, не видят людей друг в друге и бесконечно одиноки они в своей пустыне.
Умирают с вопросом «Каков же Господь?» - а ведь умирают бессмысленно, во имя интересов своих царьков. И эти царьки, и болезни, и войны, и само время – всё это внешняя, неумолимая сила, которую они называют Богом. Может быть, стоило назвать ее Судьбой. Голы и беззащитны перед ней люди. Ищут смысл в ее жестокости, утешая себя мнимым избранничеством, что больше похоже на жертву. Не ищут Бога внутри себя, почитая себя вещью. Как далеко это от Нового Завета…
Иногда я думаю, что Бог Ветхого Завета это никто иной как неведомый писатель, его записавший и властвующий там над своими персонажами. И тогда мне становится очень страшно, брат Михаил.»
12257
Цитаты
Аноним29 мая 2016 г.Я думаю, сказала она наконец, я думаю, царское и человеческое соединить невозможно. Истинный царь не может быть еще и человеком. А тот, кто выбирает для себя человеческое, не может властвовать другими людьми.
335
Подборки с этой книгой
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
- 39 918 книг
Сюжеты мифов и легенд, перенесенные в художественные произведения
- 206 книг
Книги, названные именами женщин
- 860 книг
Классики конца ХХ века
- 378 книг
Израиль
- 560 книг
Другие издания
