What I Loved

Главный герой романа "Что я любил" Лео Герцберг на протяжении всей книги собирает в специальном ящике всякую всячину - губную помаду его жены Эрики, швейцарский нож сына Меттью, обуглившуюся картонку, которая некогда была коробкой с пончиками, которые украл сын его друзей Марк, фото его ближайшего друга Билла с женой Вайолет. Каждая из этих вещиц - символ, воспоминание. Переставлять их и менять местами - все равно что складывать слова из одного набора букв, как делал Дан, - вот один смысл, а вот другой. Все переплетено и все имеет право на существование.

Я смотрю на свои заметки и выписки из этого романа и ощущаю себя немного Лео: каждая цитата вроде бы и отсылает к конкретному эпизоду, а вроде бы выходит за рамки выписанной Хустведт картины - и вот уже из этой мозаики складывается моя собственная история...

Чтение "Что я любил" напоминает прогулку по музею. Но не только и не столько потому, что герои романа - художники и критики, и текст изобилует описаниями картин и инсталляций. Можно рассматривать эпизоды как картины подряд и сосредоточиться на очевидном сюжетном плане. И тогда эта история покажется вам мрачноватой и невротической. А можно начать сопоставлять их и обнаружить, как они зеркалят друг друга. Как одна подробность, намеченная буквально наброском, вдруг всплывет центральным элементом композиции. Можно начать собирать увиденное воедино и попытаться состыковать все-все смыслы в единый стройный посыл-концепцию. Это сложно, потому что тут полифония смыслов - роли, которые играют люди, поиски свободы и жертвы, которые мы приносим ради этой свободы, попытки понять и познать себя, а затем выразить через искусство, стремление угодить обществу и вместе с тем отвоевать право на индивидуальность.

В какой-то момент ты обнаружишь себя в центре экспозиции: ты завороженно пытаешься охватить взглядом одновременно все и каждый эпизод в отдельности. И вдруг как Лео сам становишься частью картины. Не тут-то ли и начнет складываться та самая история, тот вымысел, который мы опознаем как свою жизнь?

Чем больше я думаю об этом романе, тем крепче он прорастает в меня, тем сильнее я в него влюбляюсь, пусть эта любовь и далась известной долей читательского усилия.

Сири Хустведт одновременно написала и пронзительную семейную драму, и роман-размышление об искусстве и восприятии, и целую серию тонких психологических портретов. Среди них вы наверняка найдете и ваш собственный. Он сложится из разрозненных деталек паззла, но вот парадокс - окажется точнее того, что изо дня в день можно увидеть в зеркале.

Это книга-загадка. Я не помню, как она появилась в моём виш-листе, я ничего о ней не поняла из аннотации, после прочтения я сижу и не понимаю, как к ней относиться.

Это книга-жизнь. Она рассказывает о том, как бывает. О том, как любой человек хотел бы, чтоб так не было. И даже когда кажется уже совсем нереальным, мы в глубине души понимаем, что и так может быть.

Это книга-скука. Она не уносит ураганом в сюжет и не задерживает внутри. Она просто медленно ведёт за собой, рассказывая свою историю. Иногда она останавливается посреди пути и задвигает длинный монолог непонятными словами, а потом, как ни в чём не бывало, снова неторопливо идёт.

Это книга-боль. Она сначала медленно покачивает качели, на которых сидит читатель, а потом резко делает "солнышко". И сердце сначала замирает, а потом делает "УХ!". И вот ты уже не можешь собрать себя, а оказываешься выброшен на обочину с носовым платком в руках.

Это книга-душа. Она выворачивает своего героя наизнанку и ты просто не можешь не сопереживать и не сочувствовать. И это твой осознанный выбор, на тебя никто не давил и никто не заставлял.

Это книга-правда. Она честно заявляет, что она скучна. Что она грязна. Что болезненна. Она ничего не скрывает и ничего не прячет. Она не прикидывается тем, чем не является.

Это книга-любовь. Она показывает весь спектр эмоций, которые может испытывать человек, но более всего - любовь. Она сочится любовью каждой своей страницей. Она поворачивает любовь разными гранями. Она наполняет тебя. Растаптывает. А потом снова наполняет.

Осторожно, в тексте присутствуют спойлеры.
Первые страниц 200 я считала, что это книга скорее об искусстве, чем о людях. И не без оснований, ведь здесь столько подробно прописанных несуществующих произведений. Кстати, некоторые мне настолько понравились (сказочные короба, например), что я искренне пожалела, что они всего лишь выдумка и нигде нельзя посмотреть на это вживую. Ну да ладно, если отставить в сторону искусство, то есть еще кое-что, вернее, кое-кто. Некий загадочный злодей, почти что водоворот безумия, в который затягивает молодежь, ищущую новых впечатлений.

Но то, что выставляется на передний план - главная интрига, на самом деле, самое незначительное. Убийство кошек, какой-то маньяк (или все же нет?), странные звонки, непонятные слухи о купленном ребенке… это все шелуха. Ее надо отбросить в сторону и впитать в себя простые человеческие отношения, которых здесь предостаточно. Отец-сын, мать-сын, мачеха-сын, жена-любовница, отец-умерший ребенок-сын друга. Это все так переплетено и запутано, что так просто не подступишься. Но если не торопиться, если позволить этой книге пробраться внутрь, то постепенно тебя переполнит ощущение пустоты и отчаяния. Все персонажи (но каждый по своему) пытаются справиться именно с пустотой. Вайолетт вся в Билле. Для нее только он важен, она боится что он умрет, боится не найти контакт с его сыном, боится его разочарований или неудач в искусстве, боится его тоски и печали. Она конечно тоже не простая натура, она пишет, она вся «погружена» в свое творчество, но это напускное. Попытки вычленить истерию в прошлом или анорексию в настоящем, найти причины, побуждающие людей голодать или обжираться, а потом сознательно вызывать у себя рвоту, занимают ее ровно настолько, чтобы не мешать одержимости мужчиной своей мечты. Люсиль "зажата и заколочена", спряталась за своими стихами с идеально подобранными словами и не желает вообще участвовать в реальной жизни. Проблемы сына ее не волнуют, проблемы мужа, тем более. Я все ждала, что она встряхнется и как-то проявит себя, но она как была блеклой тенью, так ею и осталась. Боязнь проявить хоть какую-то эмоцию оказалась сильнее.

Лео теряет сына, милого парнишку Мэтта, которому было то всего 11 лет. Нелепая смерть в детском лагере. Марк (друг Мэтта) становится своего рода связующей ниточкой, подменышем, тем, кто фактически занимает место (притом и физическое место: переезжает на выходные в комнату Мэтта) погибшего сына. Затем умирает Билл, отец Марка и по совместительству один из самых близких друзей Лео. И вновь Марк заполняет собой эту пустоту. Теперь он олицетворяет не только Мэтта, но и Билла, в нем ведь проглядывают отцовские черты. И теперь герой сближается с ним, чтобы как-то справиться с потерей друга и отчасти для того, чтобы заменить мальчику отца. Потому что, с другой стороны, он зеркалил его роль и тоже в каком-то роде был «отцом» Марка даже при живом Билле. Они выполняли разные функции, но оба по сути являлись родителями для парня. И этот клубок только еще больше запутывается, становясь с каждым днем все сложнее и сложнее, потому что после смерти Билла, Вайолетт привлекает именно Лео для воспитания парня.

Вопрос: нужно ли все это Марку? Ответ окажется страшнее, чем можно подумать. Марк вообще заслуживает отдельного обстоятельного рассказа хотя бы по той простой причине, что он сложнее и интереснее всех взрослых вместе взятых. Но это будет откровенным спойлером, поэтому я воздержусь.

Итак, Лео зациклен на гибели сына. В этой точке его жизнь замерла и он замер вместе с ней. Все события преломляются именно через призму потери. Он отчаянно хочет сохранить в себе постоянную пустоту в память о Мэтте и не менее отчаянно пытается ее заполнить Биллом, его творчеством, Марком, да хоть чем-нибудь. Поэтому он позволяет Марку пользоваться комнатой Мэтта, но впадает в ярость, когда обнаруживает, что Марк ее всю завалил своими вещами. Эта неопределенность мешает ему трезво взглянуть на вещи, он и Марка то воспринимает как маленького мальчика, не понимая, что перед ним уже далеко не ребенок.

А Билл пытается справиться с постоянным чувством вины и пустотой, поглощающей его из-за Марка. Но он не из тех людей, кто действует. Он выжидает и выражает себя в своих картинах, сказочных коробах, набросках. И темы, которые он выбирает, отнюдь не случайны. Они все имеют самое прямое отношение к его семье, к бывшей жене, к ребенку, который должен был стать... не уверена, что Билл сам понимает, кем бы он хотел видеть Марка, но что-то его гложет, что-то мешает ему найти контакт с сыном. И если вначале Билл просто художник, то затем его творчество выбирается за пределы двухмерного изображения и становится уже вполне объемным, как будто он пытается расширить его на всю свою жизнь, заключить Марка и Вайолетт внутрь этого мира.

Не знаю, чего я ожидала от этой книги, но определенно могу сказать, что она превзлошла все мыслимые и немыслимые ожидания.

Я читала эту книгу, находясь, как на американских горках - меня бросало то вверх, то вниз, от удовольствия до негодования, я считывала всю это двойственность и полюсность, показанную самыми разными способами - голодание/обжорство, любовь/равнодушие, талант/искусственность, честность/лживость... эти способы пропитывают всю книгу, начиняют каждое слово... Я не могла понять, какое чувство постепенно наполняет меня... с каждой строкой, с каждой страницей... Я почувствовала это буквально кожей... Отстраненный рассказ о чувствах, взгляд со стороны, ускользание, мистификация, манипуляция...
А потом она проговорилась

Наверное, именно потому я и не смогла оценить эту вещь своей внутренней шкалой... Может, когда-нибудь позже...

Книга-обманка!

За последнее время я уже второй раз ошибаюсь в оценке книги. Причем, приятно ошибаюсь. Думаю, связано это с тем, что книгу для чтения выбирала не я сама, а мне принесли ее с работы и сказали: «Читай!». Поэтому сразу возникло предубеждение, которое и сформировало не слишком положительное первоначальное мнение.

Условно я бы поделила книгу на 2 части. Первая часть похожа на дневник наблюдений. И вот как раз она и не вызвала во мне никаких эмоций, а напомнила одну из героинь – Люсиль. Абсолютно безжизненная, отстранённая, безразличная. В этой части речь идет о двух семьях. Описываются их повседневные дела, переезды, рождение детей, работа. И всё это не то, чтобы скучно, а описано такими правильными словами, что поневоле ощущаешь какую-то сухость и безучастность к происходящему. Словно стихи этой самой Люсиль, в которых самым важным были не чувства, которые она испытывала, а форма, в которой приличествует писать. В общем, мне показалось, что я смотрю на их жизнь через стекло, причем я нахожусь в реальности, а они на той стороне камеры, где все роли расписаны, а слова заучены. Единственным цветовым пятном на фоне всего этого было творчество Билла. Его картины, сочетание двухмерного и трехмерного будоражили воображение, создавая в голове невероятно выразительные образы.

А потом наступила вторая часть. Часть – обманка. И вот тут-то персонажи перестали быть плоскими, как на кинопленке, а ожили и начали чувствовать. Повествование отступило в сторону, дав место диалогам и переживаниям героев. Всё стало закручиваться, ускоряться и приближаться к центру, к сыну художника – Марку. К единственному персонажу, который так и остался ненастоящим. Марк оказался подделкой, подменышем, маской, за которой нет лица. Он остался единственным, кто не чувствовал, а изображал. Единственным, кто не ощущал в жизни ничего – ни переживаний, ни стыда, ни вины, ни удовольствия, ни зависимостей. Он притворялся наркоманом, но у него никогда не было ломки. Он притворялся правильным, любящим мальчиком, но ни родители, ни друзья, ни девушки никогда для него ничего не значили. Пустой человек, пустое место, который для каждого встречного создавал себя заново. Актёр, паук, искусно плетущий ложь, даже не потому что так надо, а потому что другого его нет. Он именно такой. Привидений. Недочеловек вокруг которого разбросаны сломанные как куклы люди. Люди, любившие его, но научившиеся теперь бояться и ненавидеть.

Книга-воспоминание. Главный герой, профессор-искусствовед, вспоминает события своей жизни, дружбу с художником Биллом Векслером. Вспоминает свою любовь, дружбу семьями, детей, друзей, и события, изменившие всю его жизнь. Книга - размышление, философия, обретение и потеря, сожаление, радость, чувственность, боль... И всё это пронизано рассуждениями и рассказами об искусстве, о живописи. Очень много о живописи, много и интересно. Это порой очень лирично, медленно и печально, а порой напряжённо и на грани срыва. Такая плавная в начале, история во второй своей части становится напряжённой и динамичной. Здесь очень много философских рассуждений и размышлений. И ты читаешь рассуждения героя и не замечаешь, как уже думаешь и рассуждаешь о чём-то своём, глубоко личном, о чём-то спрятанном, о чём мог не вспоминать очень долгое время. Оно откликается и перекликается, скорее даже переплетается. Бывают такие истории, основной смысл которых привлекает и сильно увлекает тебя, если отзывается с чем-то уже пережитым или передуманным. Это как просто написать знак вопроса, не понимая толком, о чём и кого хочешь спросить. И получить ответ, на первый взгляд не о том, но потом прислушаешься и понимаешь - вот же оно, я об этом думал! И как облегчение - наконец-то!.. Это кто-то произнёс, это кто-то назвал и обозначил.
Очень интеллектуальная книга, эдакое наслаждение для ума, некий мыслительный пир и праздник. Причём, это сложно выразить и описать словами, потому что всё время кажется, что ты не разгадал все символы, шарады и образы, а их там великое множество. И невозможно сказать - я всё понял, потому что можно перечитать и снова понять по-другому.

Сложно сформулировать, о чём же эта книга, где у неё точка опоры. Мемуары профессора-искусствоведа, который всю жизнь рассматривал живопись и людей вокруг себя. Он почти потерял зрение и видит лишь силуэты, а ещё чуть-чуть периферическим (что символично), жизнь развела его с дорогими людьми — и осталась только память, а ещё голоса в тумане и предметы в его «заветном ящике». Это реальный ящик в столе, куда он на протяжении жизни прятал какие-то символические мелочи, а потом перекладывал их, менял комбинации и искал смысловые связи. То же самое происходит у нас на глазах с историей его жизни.

Она разделена на три части. Первую я буду перечитывать, когда в очередной раз наползёт хтонь и покажется, что ничего хорошего больше не предвидится. Первая часть — это ясное, светлое, пронизанное гармонией и искусством полотно высокого Ренессанса. Оказывается, можно просто прийти домой к незнакомому художнику, чья картина тебя впечатлила, и стать друзьями на всю жизнь. Когда тебе уже за сорок, а не 16!
И, если честно, первую часть читать мне было интереснее всего. Она про быт, про цепочки событий, кажущихся обычными, там много описаний картин (очень было приятно многое просто вспомнить и совсем немного гуглить!). И не будь этой первой части, дальше я бы не стала читать.
Потому что вторая — она про крах, в метафорические здание попала метафорическая бомба, что будем делать? Понятно, что надо реставрировать и отстраивать, но как это сделать — вопрос хороший. Но вторая часть была мне понятна, а вот в третьей я постоянно задавала себе вопрос: а зачем я это читаю? А про что это всё-таки? В третьей части — мясорубка, полный сюр... Ни искусства, ни гармонии.

И только закрыв книгу глубокой ночью и подумав пару часов, я для себя сформулировала. Книга — об искажениях. Об искажениях и иллюзиях. Наш профессор пишет одну из книг о художественном видении в контексте истории, жена его друга пытается назвать по имени болезнь общества 20 века и собирает тёмные истории о психическом нездоровье. Много раз подчёркивается: дети несут отпечаток родителей, научное исследование зависит от того, кто исследует, а картина возникает только под взглядом зрителя.
Если ещё подумать, то вся история состоит из рифм. Всех персонажей можно переставлять парами и тройками, как делал профессор, и смысл этих комбинаций всегда меняется.
А потом я полезла в Вики и увидела, что книга эта — не совсем придуманные воспоминания...

Осторожнее - после этой книги читать что-то менее изысканное и насыщенное, это все равно что есть сосиски с макаронами после какого-нибудь ресторанного деликатеса.
Кажется, какое мне дело до жизни престарелого искусствоведа Лео Герцберга? Но Хуствед пишет так, что книгу читаешь как триллер, когда каждое слово, каждое движение души что-то значит и со смаком расписано автором. И мне хочется знать каждую незначительную деталь в тесно переплетенных и запутанных отношениях двух семей. И хотя это и редкость, там совсем нет пошлости и чего-то низкого, что обычно любят муссировать в таких книгах. Четверо прекрасных, образованных, умных и интеллигентных людей с таким уровнем дружбы, который мне самой вряд ли будет когда-либо доступен. Да, в их жизнях не все так гладко, и каждому отведена своя мера страданий, но и счастья тоже, самореализации в конце концов. Ведь все они люди искусства и именно такой сложно теме как искусство в общем и в частностях, и посвящена добрая половина книги. Чтобы все осмыслить, это надо такой культурный пласт перевернуть, что никаких силенок не хватит. Так что ко книге скорее всего надо будет вернуться. Когда меня снова потянет на пир роскошной прозы.

Принимаясь за книгу мини-флэшмоба, я представить себе не могла, что всё будет так серьезно. Честно-честно.
Я не знала автора, аннотация меня не впечатлила, но выбора не было и вот, немного опоздав по срокам (у меня диплом, мне вроде как можно, да?..), я наконец-то закачала книгу в ридер... И понеслось.
Я читала за едой, вместо сна, в трамвае, балансируя со стаканом обжигающего кофе, на диване в гостях у любимого человека - всё, лишь бы не отрываться от удивительно увлекающей истории.
И ведь я до последнего была уверена, что эта книга биографична, что где-то живут эти люди, и автор просто скрупулёзно и прекрасным языком расписывает интереснейшую, где-то жуткую, где-то спокойную, но везде очень увлекательную историю их жизни.
Мне хочется сравнить эту книгу с Дэвисовой Дептфордской трилогией, если сравнить по оказанному на меня воздействию, по превосходному языку и невероятно захватывающему сюжету.
В этой книге есть всё, чтобы получить огромную порцию удовольствия: интересные персонажи, с самыми разными характерами и судьбами, сюжет от философии и фактов об искустве до драмы и триллера - и всё в одном флаконе. И не могу в стопятый раз не отметить так полюбившийся мне язык повествования - несложный и, я бы не побоялась этого слова, певучий, такое удовольствие читать его, буквально проваливаться в каждый поворот событий, переживать вместе с героями очередные перепитии жизни и ждать, ждать, когда же всё закончится, как же всё закончится?!

Великолепно написанная психологическая драма о жизни двух семей интеллектуалов в Нью-Йорке, с уклоном в искусствоведение и элементами триллера.
Главный герой — нью-йоркский профессор-искусствовед Лео Герцберг, и действие происходит в среде деятелей искусства: художников, писателей, литературоведов, поэтов, скульпторов, авангардистов и создателей необычных инсталляций. (Не исключено, что после прочтения этого романа вы даже можете изменить своё отношение к современному искусству).
Само повествование очень живописно: разноцветные блики воспоминаний, солнечные комнаты, темные подземные переходы, от темноты к ослеплению и обратно. Лео ищет ответы на свои вопросы в художественных мастерских и роскошных квартирах Манхеттена, а читатель вместе с ним заглядывает в этот загадочный мир нью-йоркских интеллектуалов с их семейными тайнами и трагедиями.