Ирвин Шоу. Собрание сочинений в 8 томах. Том 8. Вечер в Византии. Сборник рассказов "Бог здесь был, но долго не задержался". Пьесы

Когда я решила принять участие в книгомарафоне, у меня было на примете несколько книг по теме "кино", но все они были либо биографиями, либо интервью знаменитых людей. И тогда я обратилась за советом. В ответ послышалось: "Вечер в Византии". А какое произведение посоветовали бы вы?

Есть спойлеры.

Герой романа пребывает в депрессии 8 глав, в больнице - 1,5 главы, всё остальное время - в номере отеля или в баре. Что ещё делать во время каннского фестиваля?

Мне понравился язык автора. До этого я была знакома только с несколькими рассказами Ирвина Шоу, из которых мне запомнилась любопытная история Тогда нас было трое . Мне также в некоторой степени понравилось и само произведение. В нём нет чувства абсолютной безысходности, и я действительно была рада за Крейга, что он смог выбраться из своего угнетённого состояния и так или иначе стал чуточку счастливее.

Первое, что он сделал с приходом нового этапа его жизни, заказал виски с содовой.

Люди кино. Больше не хочется читать о них. Произведение обнажает очень депрессивную толпу, и все они страдают.

«Почему ты именно в этом городе и ни в каком другом? Почему ты в постели именно с этой женщиной и ни с какой другой? Почему ты здесь в одиночестве, а там - среди толпы? Как случилось, что ты стоишь коленопреклоненный перед этим алтарем и именно в этот момент? Что заставило тебя отказаться от одного путешествия и отправиться в другое? Что вынудило тебя переправиться через эту реку вчера, сесть в самолет утром, поцеловать этого ребенка вечером? Что закинуло тебя в эти широты? Какие друзья, враги, успехи, провалы, ложь, истина, временные и географические расчеты, карты, какие маршруты и автострады привели тебя сюда, в этот номер, в этот вечерний час?»

У нас Ирвин Шоу известен прежде всего по экранизации романа «Богач, бедняк» 1982 года, где как водится, американцев играли в основном прибалтийские актеры, ну, и подавалось всё как, понимаешь, «их нравы».

Итак, «Вечер в Византии». Конечно, Византия - это метафора, как большого скопления людей, так и византийских интриг. Но обо всём по порядку.

Главный герой романа - Джесс Крейг, когда-то успешный театральный и кинопродюсер. Но нынче дела у Джесса идут неважно, пьесы его давнего друга Эла Бреннера проваливаются, нового материала нет, деньги тают на глазах. Этому способствует и начавшийся бракоразводный процесс с женой Пенелопой, с которой он расстается после 20 лет брака, в котором, надо сказать, ни он, ни она примерным поведением не отличались - адюльтеров хватало.

В отчаянном и разбитом состоянии Джесс приезжает на кинофестиваль в Канны, слабо представляя, зачем он здесь. Хотя в один момент он вдруг говорит себе: «Я здесь, чтобы спасти свою жизнь.»

Совершенно неожиданно в размеренную каннскую жизнь Джесса врывается Гейл Маккинон, утверждающая, что она журналистка. Гейл подозрительно много знает о жизни Джесса, при этом продолжает допрашивать его знакомых, которые в это же время пребывают в Каннах.

Джесс встречает массу своих абсолютно разных друзей и знакомых - от преуспевающего агента Мёрфи, который не очень-то благоволит неудачникам-киношникам и писателям, до превратившегося в спивающуюся развалину писателя Йана Уодли, когда-то гремевшего своими бестселлерами.
«- Почему люди, которым за тридцать, намеренно стараются себя уничтожить?

• Потому что им за тридцать.»

  Кстати, Уодли произносит практически пророческую фразу (заметьте, 1973 год): «Мир катится к чертям на тошнотворной волне толерантности. Грязные фильмы, грязный бизнес, грязная политика. Всё сходит с рук. Всё прощается. Всему можно найти с полдюжины оправданий.» Не правда ли, актуально?

  Но упадническое настроение Джесса никуда не девается, даже встретив в ресторане самого Пикассо: «По пути к выходу он миновал столик Пикассо. Их взгляды на миг встретились. Интересно, как видит его этот старик? Как абстракцию? Угловатый уродливый винтик американской махины? Как убийцу, возвышающегося над телами мертвых азиатских крестьян и подсчитывающего трупы? Как грустного, неизвестно как попавшего на чужой скорбный карнавал шута? Как одинокое человеческое создание, едва волочащее ноги по пустому холсту?»

  Надо сказать, Шоу отлично удается передать внутреннее состояние своего героя - это даже не депрессия, это скорее пугающая неопределенность, как в знаменитой фразе Бёрджесса: «What's it going to be then, eh?» Новых спектаклей и фильмов не предвидится, кредиторы наседают, чековая книжка тает на глазах, но тем не менее Джесс пытается «держать фасон»: живет в «Карлтоне», ужинает в дорогих ресторанах, ссужает деньги Уодли и т.д., и т.п.

  Этот этап в жизни Джесса - своего рода промежуточное подведение итогов: «Что с ним делается, каковы его актив и пассив, велики ли долги и сколько должны ему. В какую графу невидимой банковской книги стоит внести его женитьбу, дочерей и карьеру. Раз и навсегда дать ему знать, моральный ли он банкрот или человек вполне состоятельный с точки зрения этики, объявить, растратил ли он впустую способность любить, ответить на вопрос, не было ли в эпоху войн и бесконечного ужаса его увлечение миром теней и грёз жестоким нарушением принципов чести и благородства.»

  Конечно, немалую роль в осознании того, кто он, к чему пришел и куда идет, играет внезапно приехавшая в Канны дочь Энн. Энн своего рода олицетворение «прогрессивной» молодежи шестидесятых, с ее феминизмом и прочими заморочками. Тем не менее, как любой двадцатилетний человек, она абсолютно открыта в своих убеждениях и до наивности честна и добра - как говорит Джесс, «с ее негибкой, стальной твердости совестью». Энн искренне жалеет Уодли, говоря о том, что понимает, насколько он несчастен, и все его пьяные эскапады - всего лишь крик его изломанной души. Энн всем сердцем хочет помочь Уодли, на что Джесс скептически замечает: «Сколько женщин за все эти столетия, поддавшись таким же иллюзиям, вообразив, что они, и только они могут спасти писателя, музыканта, художника! Смертельная хватка искусства. Убийственное воздействие на женское воображение.»

  Шоу мастерски описывает все, что, собственно, и составляет сердцевину фестивальной жизни - просмотры и убийственную желчность критиков, тусовки и терки продюсеров, режиссеров и воротил кинобизнеса по поводу того, куда вложить очередные миллионы. Не только ярмарка, но и ярмарка злословия, правда, Джесс считает, что это свойственно вообще всем сферам человеческой жизни: «Кино - действительно жестокий, изменчивый мир, и люди в нем ужасны. Только этот бизнес не лучше и не хуже других. В армии, например, тебе приходится всего за один день лизать куда больше задниц и напропалую врать, чем за весь год во всех голливудских студиях, вместе взятых».

  Джессу предстоит еще и окончательно выяснить отношения со своими женщинами - женой Пенелопой, его парижской любовницей Констанс и прочими. Все они так или иначе оставили след в его жизни, но Джесс чувствует, что всё это - не настоящее, наносное. Это надо оставить, конечно, с минимальной толикой драм и заламывания рук, но - «Женщины любого возраста обладают способностью дать мужчине понять, что он гнусно их бросил, даже если бедняге всего-навсего понадобилось выйти на угол за пачкой сигарет».

  Тем более, что, как кажется Джессу, он наконец обрел свою истинную любовь - «Любовь со всеми ее поворотами, интригами, компромиссами, болью и душевными ранами. Любовь, зачастую так жестоко зависящая от денег, моральных принципов, власти, положения, принадлежности к тому или иному классу, красоты или отсутствия таковой, чести и отсутствия таковой, иллюзий и отсутствия таковых». Но так ли это? Здесь надо отдать должное автору - в описании чувств своего героя Шоу не опускается до слезливой сентиментальности или пошловатых сюжетов.

  Как же наш герой преодолевает свой кризис? Не плодя спойлеров, могу только сказать - ровно так, как и подобает любому творческому человеку, и в этой новой картине мира неожиданно удачно находится место и Уодли, с которым Джесс наконец восстанавливает нормальные отношения, и голливудским дельцам вроде продюсера Клейна и агента Мёрфи, и Гейл Маккинон, интерес которой к Джессу оказывается вовсе не журналистским, и многим другим.

  В послесловии к русскому изданию какой-то наш доморощенный критик (забавная они все-таки публика) упрекает Шоу в том, что, мол, все это вторично, перепевка «Последнего магната» Фицджеральда, а стиль уж очень сильно косит под Хэмингуэя и прочая, и прочая. Ну, с одной стороны, конечно, сложно избежать влияния таких глыб, как Фиц и папа Хэм, а с другой стороны, все-таки у Шоу есть свой стиль, уникальный, неповторимый, делающий его книги поистине ценным чтивом, более чем достойным внимания даже самых взыскательных читателей. Так что - добро пожаловать в Каннскую Византию с её интригами, скандалами, любовными историями и творческими кризисами.

Очень интересный роман об успешном продюсере, фильмы и пьесы которого имели и кассовый успех, и успех у критики в течение длительного времени. Однако с тех пор как провалился его последний фильм, он стал держаться в стороне и значительную часть времени проводить в поездках по Европе. В течение пяти лет имя его не появлялось на экране. И вот он приехал в Канн и поселился в шикарном "люксе". Каковы причины его самоустранения? Решил ли предпринять ещё одну попытку добиться успеха или же он разочарован, устал и восстанавливает душевное равновесие? Читателю предстоит узнать о жизни главного героя - Джесса Крейга- постепенно и опосредованно через его знакомых, друзей, родственников, коллег и любовниц, а также из его собственных воспоминаний, когда "в его сознании возникали обрывки прошлого, вызывая ностальгию, становясь, хотя бы на короткое время, частью настоящего". Роман прочитала с огромным удовольствием, понравилась его чувственная сторона, пробуждающая любовь и вкус к самой жизни.

До сих пор тема киноиндустрии и их внутренняя кухня, меня не особенно волновала, результата было достаточно. Тем не менее, взяв книгу без предубеждений, я начала читать.
Главный герой кинопродюсер Джесс Крейг, место действия кинофестиваль в Каннах. Книга сразу погружает в атмосферу душевного напряжения: главный герой зрелый мужчина, его чувства неспокойны. Крейг, после неудачи и долгого перерыва, пытается реализовать некий проект, и он прилетел в Канны в поисках возможностей для его воплощения. И проект этот жизненно важный. Также в самом начале появляется таинственный и загадочный персонаж - молодая журналистка, причина её появления и личность оставляют больше вопросов, чем ответов. Повествование наполнено тревогой, волнением и ожиданием - кажется вот-вот разразится шторм. Завязка очень интригующая.
Прежде чем узнать, что скрывает таинственная незнакомка и что затевает главный герой, мы потихоньку узнаём историю его жизни, полную побед и поражений. И постепенно напряжение в романе перестаёт быть деятельным и волнующим, и мы вместе с главным героем погружаемся в мучительную пучину неопределённости и сомнений, перемежая безысходность с надежной.
Я ожидала, что история будет сосредоточенным воплощением стремления героя к своей цели, более динамичной и активной, заключённой в борьбу с обстоятельствами и попытками. Но роман оказался о жизни в целом. Задавая тему и настроение, непосредственно о реализации проекта написано немного. Затрагивается множество сфер жизни: друзья и коллеги, враги и неудачи, кино и зрители, война, политика и молодёжь, семья и творчество. Значимое место в романе отведено романтике и женщинам, с которыми у героя запутанные отношения.
Джесс Крейг неоднозначный персонаж, при всех своих достоинствах он знает и с иронией относится к своим недостаткам, он опытный, пытается избегать лишних проблем. История, рассказанная с его точки зрения, отличается точностью суждений, даёт пищу для размышлений; читать было интересно. Хочется разузнать о том историческом периоде больше, чтобы сильнее проникнутся атмосферой того времени, и, не потеряв нюансов и деталей, перечитать.

В этой книге Шоу верен себе. Снова на первом месте прежде всего личность героя, его мысли, чувства, проблемы, личная свобода.
В данном случае, герой находится в довольно сумрачном состоянии, то ли его депрессия накрыла, то ли кризис среднего возраста подкрался из-за угла. Как бы там ни было, ГГ переосмысливает прожитое и пытается нащупать ориентир для грядущего. Честно говоря, я очень скептически отношусь ко всем этим шаблонным формулировкам типа "переходный возраст", "юношеский максимализм", "кризис среднего возраста" и им подобным, которые призваны так или иначе охарактеризовать определенные периоды жизни человека. Как по мне, это удобная лазейка для оправданий. Тот же переходный возраст, как и средний, у каждого свой. У кого-то это 12 лет, а у некоторых это может быть и 18-19 (не будем показывать пальцем, но все знают, что это был слоненок)))так же и с этим самым пресловутым средним возрастом и его кризисом. Кто-то в 30 лет там оказывается, а кому и в 70+ невдомек, что это за зверушка такая. Так что, на мой взгляд, у Шоу герой ни разу не в кризисе, он скорее на распутье, в состоянии подведения промежуточного жизненного итога. Вот как раз подведение некоторых результатов прожитого - вполне нормальное состояние для нормального человека, несклонного к крайностям и рефлексиям. Все-таки у Шоу герой - человек действия, несмотря на то, что в последние 5 лет он и сбавил обороты. Но иногда необходимо нажать на тормоз и сбросить скорость, при чем, не только на повороте, но и на прямом участке, чтобы рассмотреть подробно то, что с огромной скоростью проносится мимо тебя за окном, приглядеться, подумать и понять, куда двигаться дальше, зачем и какую скорость задать. Чтобы не склеить ласты раньше времени)))

По ходу чтения я делала заметки, не хочу редактировать их в нормальный отзыв. Просто оставлю это здесь...

• Меня преследует череда скучных книг;
• Читаешь и не понимаешь для чего это все написано, к чему ведёт автор, что хочет сказать;
• Как будто пришёл на фильм, пропустив начало и уже, как ни пытаешься, не можешь понять что к чему;
• Герои не выразительные, описания тусклые, жизненные истории не цепляют;
• В книге герой постоянно встречает людей, о которых рассказывается скучная история из их киношной карьеры, все они спрашивают "А что ты Крейг, надумал вернуться?", на что он томно вздыхает "Ах, не знаю, возможно". Боже, как увлекательно!
• Что случилось? В саге "Богач, бедняк" и её продолжении "Нищий, вор" автор заставляет нас слиться душой со всеми героями и переживать, переживать! В "Ночном портье" атмосфера авантюризма и азарта. А тут нас хотят усыпить, книга задумывалась как колыбельная??
• Череда бессмысленных встреч и диалогов продолжается;
• Какая книга, такой конец - примешали "потрясающую интригу" и болезнь главного героя. Мы устали читать, а автор устал писать. Ура! Конец!!!

Соглашусь со многими рецензентами - эта книга более цельная, чем "Две недели в другом городе". Пусть и без традиционного хэппи-энда. Ушедший от дел продюсер, то ли просто отставший от эпохи, то ли решивший взять передышку, неожиданно для себя пишет сценарий (тайком) и приезжает с ним в Канн на кинофестиваль. Интересно подан мир кино, кухня режиссеров-агентов-сценаристов, это вечное "публика уже не та, кино уже не то" и прочее. Любимая тема Шоу (ну, или одна из любимых) - что же за штука такая, любовь, и с чем ее едят - тут снова оказывается на центральных позициях. У главного героя в арсенале - жена, с которой он разводится, давняя и постоянная любовница, старые любовницы, новая любовница, а также дочь, которая тоже пытается любить и быть любимой, или хотя бы понять, что это и зачем.
В отличие от героя тех же "Двух недель" Джесс не планирует меняться сам или менять что-то в своей жизни. Вернее, в книге нет подобного финала. И совершенно не ясно, чем он будет заниматься в дальнейшем. Но почему-то, несмотря на эту неопределенность, от книги получаешь именно удовлетворение, будто бы все именно так, как должно было быть. Он прожил не самую плохую жизнь. У него остались друзья и не осталось неоплаченных долгов. И это хорошо)