Ирвин Шоу. Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Люси Краун. Две недели в другом городе

В своём прекрасном произведении автор в очередной раз поднимает извечную тему нравственности семейных отношений. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки, и в возникающих конфликтных ситуациях назревающий антагонизм по отношению друг другу в каждой семье проявляется по-разному. На первый обывательский взгляд создаётся впечатление, что в семье Краунов всё в порядке. Есть отец семейства, поилец и кормилец, Оливер Краун - умный, динамичный, рассудительный, преданный семье. Есть Люси, любимая жена Оливера, отказавшаяся от карьеры в пользу семьи; украшение дома и Оливера и примерная мать Тони. Тони - тринадцатилетний подросток, слабый из-за болезни и потому гипер-опекаемый матерью. На летний период семья снимает коттедж в курортном местечке вдали от шума городского, и поскольку Оливеру необходимо вернуться в город по работе, он нанимает для Тони компаньона. Джефу Баннеру двадцать лет, он образован, приятен в общении, и они с Тони быстро находят общий язык. Собственно, завязка романа начинается с того, что общий язык Джефри находит не только с Тони, но и с его матерью. И в силу юношеского темперамента и пылкого влечения к обладанию недоступным, к сожалению, не только язык. Обычный курортный роман зрелой женщины и знойного. юноши, скорее всего, на том бы и закончился, если бы в одну тёмную ночь Тони не застал любовников в момент адюльтера. Оглушенный материнским предательством, Тони сообщает о произошедшем отцу, и пятнадцать лет счастливого брака со скоростью междугороднего экспресса отправляются под откос. А таким ли уж счастливым был этот брак и стоило ли его спасать? Принятое Оливером и Люси решение пойти по пути наименьшего сопротивления, отправив сына учиться в самую дальнюю школу, потрясает своим махровым эгоизмом. Оливер пошёл на этот шаг, чтобы не потерять Люси и сохранить видимость благополучного брака, не пытаясь разобраться в причинах, побудивших Люси пойти на измену. Люси же вдруг из паталогически-ответственной матери на раз-два превращается в чужую тётю и практически избавляется от сына, испытывая страх от его ненависти и не желая иметь маленького обвинителя постоянно маячущим перед глазами. А ведь всё случившееся могло бы ей дать шанс изменить свою жизнь: вернуться к карьере, уйти от нелюбимого мужа. Однако, ей проще было остаться в зоне комфорта и переложить всю ответственность за свой проступок и его последствия на других, пусть даже этот будет собственный ребёнок, являющийся в данном случае пострадавшей стороной. А Тони-подростка я винить не могу: он не обязан был прощать мать, которую перестал уважать; не обязан был прощать отца, который из-за слабоволия предпочёл жену сыну. Он вырос достойным человеком, сумел создать свою семью, и в этом уж никак не заслуга его родителей. Но Тони-мужчина в конечном итоге сумел простить мать, и пусть годы одиночества не вычеркнуть из жизни, это послужит началом новой истории на белом листе. Хотя заслуживает ли этого Люси, в течение долгих лет брака потом пытавшаяся самоутвердиться за счет беспорядочных связей до такой степени, что муж в конечном итоге предпочёл отправиться на верную смерть, я не знаю.

Прям-таки по-вражески разрывало на части от эмоций. Я теперь восхищена профессией психотерапевта еще больше: часами выслушивать инфантильные сопли и не срываться, я думаю, - это очень дорогого стоит (две тысячи в час, угу?). Вот тут у Шоу я выслушала на три дня таких инфантильных п@здостраданий, и я уже не знала, куда себя девать от неловкости, смущения и агрессии. Уж не знаю, кого мне хотелось отколошматить больше: внешнюю Люси Краун на страницах книги или внутреннюю Люси, которая вдруг откуда ни возьмись прошу-любить-и-жаловать.

Но жаловать я ее не хочу, спасибо, что хоть опознала ее в себе. Ну, знаете, это та самая люсечка, которая противным голосом визжит "а давай сегодня не пойдем на работу, а начальству скажем, что заболела", или та самая люсечка, которая, простите, испортит воздух, а надеется, что все подумают на вон ту бабушку, например. Подозреваю, что если вы в себе такого персонажа не найдете, вы или Будда 100500 уровня, либо не пройдете любой тест с проверкой достоверности. Ну да обвинять в этом кого бы то ни было уж точно не мне.

Вот и тут ходит такая Люсечка, Люси Краун, взрослая якобы женщина, жена и мать, и всего боится, и на всех вину старательно перекладывает. А муж ее на нее, и глаза еще закрывает. А она на него и на сына, причем с визгами, с пришепетываниями, как же это трудно. Очаровательная пара. Взрослая. Ни капли в рот, ни сантиметра эээ. В общем, они нашли друг друга, как плюс и минус в магните. Ему нужна была девочка, чтобы заботиться, и на ее фоне выглядеть как уверенный в себе мужик-мужик. Ей нужен был папочка, который решит за нее все ее и не ее проблемы, а она так и останется вечной девочкой. Жили бы себе и жили, долго бы прожили, я думаю, не слишком счастливо, но тем не менее. Вот только лишнее звено у них было, сын. Назовем его Громоотвод.

Сколько таких историй психологи знают, я думаю, не счесть. Когда в такой вот похожей семье ребенок приобретает вдруг тяжелую болезнь, все такое. Тут даже болезнь не спасла, люсечка все равно накосячила, мужу изменила. К тому все и шло, но наша взрослая пара ответственность все равно с себя скинет, ребенок все равно вышел виноватый. И как же меня трясло, когда они оба, и Люси, и Оливер, все ждали "когда же Тони опомнится и нас простит". Ребята, вы очумели? Это вы должны были быть светом и теплом тут, вы должны были каждый отвести в сторонку, поговорить, обнять, рассказать все как есть (себе прежде всего!), сказать, что мама-папа тебя любят, а не вот это вот все! Это вы должны были просить прощения за то, что мама с папой не справились и подвели сына, вы, вы, вы.

Взрослый Тони, говорят раздражает. Ну так, что посеяли, то и пожали. Изломленное, израненное существо, живущее, как умеет. Без любви. Потому что для Тони любовь - это когда любимая мама сначала говорит, что любит, а потом непонятно за что бросает, да еще так жестоко и брутально. Какая тут может быть мазафак любовь? Спасибо, что жена есть с сыном. А тут вздумали, любовь. Ему бы спастись первым, бросить первым, а не переживать всю эту любовь.

Ирвин Шоу - мегакрутой психолог. Всем любителям психологии садиться и читать!

Ох, уж эти студенты! Сразу вспомнился мне «Месяц в деревне» Тургенева (рецензия). Завязки сюжетов произведений русского и американского писателей чудесным образом перекликаются. Каждая из двух главных героинь (и пьесы, и романа) попадает под прицел пристального внимания трёх мужчин. А вот и они: богатый муж, безответно влюблённый близкий друг семьи и юный студент, приглашённый на лето для занятий с сыном хозяев. Однако если в геометрии Тургенева речь идёт о многочисленных любовных треугольниках, то у Ирвина Шоу, кроме запретной связи со студентом, явно прорисовывается сложный и драматический треугольник Карпмана (Жертва - Преследователь – Спасатель), вовлечение в динамику которого, как правило, ломает судьбы всех его участников, без исключений. В данном случае – это супруги Люси и Оливер Краун и их 13-летний ребёнок Тони.

Какими же были герои до кульминационного момента романа, разделившего их жизнь на "до" и "после"? По признанию отца, у чрезмерно привязанного к матери Тони за время продолжительной болезни развилось необузданное воображение и появилась тяга к измышлениям, вранью, выдумкам. Люси производила впечатление скорее гостьи в собственной семейной жизни, чем полноправной хозяйки. Она с детства чувствовала внутри пустоту, была склонна к мелким обманам. И её верность мужу определялась не высокой нравственностью, а смесью благодарности и страха перед супругом. Старорежимный семьянин Оливер выглядел разочарованным человеком и не считал себя удачливым, несмотря на внешнее благополучие. Порой он казался святым, непревзойдённым, тихоголосым, всезнающим властелином мира.

20-летний студент влюбился в 35-летнюю Люси и внёс смуту в привычную жизнь семьи. Молодой человек принял «бессовестность по-детски глупой женщины за страсть» и приукрасил «всё это розами и лунным светом». И в одну ночь наступил момент «механической покорности полёта в бездну». Неискушённой Люси не удалось скрыть своё приключение от посторонних глаз - и тайное стало явным.

Инициатором создания пагубного треугольника стал наивный сын-подросток, добровольно поставивший себя в позицию Жертвы (хотя его-то тогда никто ещё не предавал) и вызвавший отца (Оливера) в качестве Спасателя от матери (Люси) как Преследователя. Но львиная доля вины и ответственности лежит, разумеется, на взрослых людях - родителях. Причём Спасатель зачастую страдает больше других, как и случилось в романе. Более того, хоть Оливер хранил верность жене, но в юности он и сам был на месте этого студента, развлекаясь с замужней женщиной. Так что в произошедшем можно увидеть своеобразный бумеранг.

Ломать – не строить. И тут понеслось… Словно трёхглавый дракон завертелся в погоне за собственным хвостом, превращая тесный союз трёх сердец в саморазрушающуюся систему. На мой взгляд, каждый из этих троих думал исключительно о себе и вносил свой посильный вклад в стремительное уничтожение хрупкой семейной конструкции, подливая масло в огонь. А такие нарциссические черты героев, как эгоцентризм, эмоциональная незрелость, слабая эмпатия и отсутствие сострадания, вряд ли способны укрепить домашнее сооружение, которое на глазах разваливалось подобно карточному домику. И всплыли на поверхность психологические проблемы персонажей, попавших в созданную ими же ловушку.

Несколько невротическая привязанность сына к матери легко и быстро переросла в лютую ненависть к ней. Люси, в свою очередь, затаила на мальчика большую обиду и поспешно решила отказаться от Тони, почему-то видя в нём не страдающего ребёнка, а зрелого и беспощадного противника. Отреклась она и от прежней маски отражения мужа. И началось хаотичное движение: переходы и смены ролей в пространстве манипуляций трагического треугольника. Спасатель Оливер вскоре почувствовал себя беззащитной и безоружной Жертвой. Оказавшись перед выбором между изменившей ему женой и брошенным ею их сыном, он проявил слабость и предпочёл выбрать Люси. Таким образом, на неокрепшую голову мальчика обрушилось двойное предательство самых близких ему людей.

Кстати, в романе можно заметить и ещё один опасный треугольник, лежащий в основе семейного жизненного сценария и описанный Оливером:

К сожалению, ни одному из трёх персонажей не удалось отыскать счастье и стать победителем. Ведь, перемещаясь внутри драматического треугольника Карпмана и периодически меняясь психологическими ролями-местами в этой модели ролевой игры, они сделали свою трагедию постоянной. И все участники проиграли. В итоге Оливер, будучи сыном самоубийцы, пошёл на войну в поисках смерти, которую там и нашёл.

Но, спустя годы, на месте гибели отца взрослый Тони неожиданно для самого себя решил поставить финальную точку в бессмысленной внутрисемейной вражде и выйти из трагического треугольника. Тони простил свою мать и молча молил её о прощении, «цепляясь за неё, как за обломки того, что осталось от ими самими разрушенной любви». И теперь у его маленького сыночка, внука Люси и Оливера, появляется шанс разорвать печальный семейный сценарий, стереть с их щита «три великих слова» и стать счастливым.

Горькая и тяжелая книга. Нелегко читать строки, когда мать отрекается от собственного 13-летнего сына или когда сам мальчик заявляет, что ненавидит ее. Оливер, Люси, Тони казались идеальной семьей. Все было бы и дальше идеально, если бы...Но история не знает сослагательного наклонения...

Поддавшись минутной вспышке страсти с молодым юношей, Люси ставит крест на собственной семье: доверие - такую хрупкую и ценную вещь - уже не вернешь. Можно и дальше продолжать вместе жить, делая вид, что не произошло ничего особенного, что они и дальше самые близкие друг для друга люди. Но ведь каждый знает, что это не так. Дети еще не умеют обманывать и притворяться, потому, наверное, Тони так категоричен в своих чувствах. Ненависть к матери - как же это страшно (и страшно звучит, и страшно по сути как явление)...

Вот для чего, для чего было ломать собственную семью, чего не хватало Люси в семейной жизни - я так понять, к сожалению, и не смогла. Не была она распутной женщиной. Пыталась убедить себя в своем распутстве и чувственности, но нет в ней ничего из этого. Откуда эта вечная неудовлетворенность тем, что имеешь? Откуда желание чего-то недостижимого? Зачем стремится к тому, что причинит всем только страдание?

Оливер даже как-то странно быстро смирился с произошедшим, на мой взгляд. Он лишь хотел быть уверен, что впредь этого не повторится. Повторилось...И не единожды. Сложно мне представить, конечно, такую женщину, имеющую семью и ребенка, и пускающуюся во все тяжкие - но чего на свете, наверное, не бывает...

Только вот все мы не вечны...И однажды обязательно наступает час расплаты. И главный вопрос (риторический скорее всего) будет: Стоило ли оно того? Годы охлаждения с мужем, годы разлуки с сыном, годы пребывания в убеждении, что ты ничтожная женщина? Для чего и для кого были все эти жертвы? Кому и что ты хотела доказать?

Из ошибок надо извлекать уроки, все мы совершаем ошибки, но некоторые ошибки бывают фатальны...5/5

Со времени начала изучения практической стороны психологии меня удивляла сплоченность большинства научных умов во мнении о бескомпромиссном прощении "токсичных" родителей. Очень не люблю этот термин за его популяризацию, приведшую к употреблению на своем месте и нет, но именно он наиболее обширно отображает смысл и разнообразие наносимого детям вреда. По итогу исследования разных концепций всегда выходило, что что бы не натворили мать или отец (унижения, инцест, обесценивание) - они обязаны быть прощены: как - это уже другой вопрос, но прощать - априори. Но как простить тех, кто на самом деле исковеркал твою жизнь, когда прощение = разделение ответственности с навредившим? Неувязочка получается - вместо того, чтобы похоронить свои иллюзии о том, что родители не станут такими, какими должны быть, и принять это, начать жить уже с этим фактом, т.е. по сути вытерапевтироваться), предлагается без выбора и ответа "нет" взять на себя ношу их вины, облегчив тем самым жизнь им, и усложнив свою - приняв на себя роль того, кто напрямую имеет отношение к родительской девиации (например, спровоцировал ее или заслужил по тем или иным причинам).

Но я нашла ответ - всего-то пару лет назад, однако, наконец отыскала то, что полностью совпадает как пазл с беспокоящим меня пропагандированием всепрощения: С. Форвард и К. Бак в своей книге "Токсичные родители" простыми, проще не придумаешь, словами донесли истину, заключающуюся в том, что не нужно прощать, это и невозможно, а любые попытки - ядовиты для прощающего, а необходимо принять факт того, что не ты, ребенок, несешь ответственность за произошедшее/происходящее в семье; ты, ребенок, не мог и не можешь ничего изменить в ней; и, в целом, ты не ребенок уже (если мы говорим о взрослых), т.е. не жертва!

Очень длинное вступление, да, но без него нельзя было обойтись в случае с семьей Краун, в которой Ирвин Шоу, мне кажется, сконцентрировал не столько порочность эгоизма, сколько осколочно-фрагментарное существование со всеми возможными жертвами для иллюзорного сохранения семьи, так часто, что невозможно в это поверить, встречающееся в нашей действительности:

Люси - покорная жена, которая не видела себя никем, кроме "девочки" в браке, хотя и имела сына. Только вот чувств не хватало - сын не заменит мужа. А покорность и послушание имеют лимит... Под ними кроется способность на все - солгать, солгать и еще раз солгать, обмануть, оклеветать и жить в нечестности ко всем и, в первую очередь, самой себе.

Тони - болезненный в физическом и психологическом смысле ребенок, привязанный, уже в зависимом смысле, к матери. Мечты, фантазии и мать, мама, мамочка под боком - вот смысл жизни мальчика, который отсекли как мачете, оставив из пустоты строить все заново - его будущее стало предопределено в тот момент, когда были произнесены слова "решай сам, скажи только слово..."

Оливер - неведение ослепляет - наверное, это лучшее описание мужа и отца, который однажды понял все и потому утратил все. Нет, пожалуй, ничего хуже, чем презирать самого себя - не спасут ни попытки вернуть былое, ни агрессия, ни тем более алкоголь или уход на войну. Сделав выбор, Оливер за один миг потерял весь мир и себя, а это практически никогда не возвращается...

Осудить в семье Краун можно каждого: Люси - за выбор себя, а не своего ребенка (это не мать...), Оливера - за тотальный эгоизм, что в жизни с женой с упорным незамечанием проблем, чтобы не утруждать себя их решением, что в совершенном выборе, где выиграло его "не смогу без", а не совесть, и, наконец, Тони - за, как я это увидела, прощение тех, кого нужно только принять такими, какие есть, и отдалившись не приближаться более. Но все намного сложнее, чем просто максималистическое черное и белое: такие, как у Люси, побеги ради чувственности в беспорядочный секс или Оливеровское "ничего не вижу, ничего не слышу" - нормальная (не от слова "норма", а от частоты встречаемости) реакция на неудавшуюся жизнь, как и стремление женщины убрать от себя вездесущую опасность и мужской (чисто мужской, да) выбор приоритетов. Тони тоже воспользовался лишь тем всем, что мог сделать - конфронтация и непринятие, после которых он последовал наконец верному пути, ощущая, что проблема сама не рассосется. Быть может, и скорее всего именно так, все произошедшее закономерно: между Люси и Оливером не было любви во всеобширнейшем ее понимании, т.е. не было связующего звена, поэтому и без сыновьего "узнал нечто" семья распалась бы (по сути, это и произошло - две разных части рядом - это не есть целое); безумная привязанность всегда отталкивает - и можно понять Люси, избавившуюся от того, кто обзванивал всю округу и садился в ожидании на материнскую кровать, будто исчезая из реальности, когда та задерживалась минут на пять, - бессознательно она отторгла навязчивый элемент, который не могла бы "нести", поскольку не могла выносить и себя саму; Оливер потерял себя, но не потому, что сделал неверный выбор, а потому что этот выбор перед ним встал - оба варианта не дали бы ему жить, и умер он столь "по-дурацки" - как и жил, вновь пытаясь перенести ответственность на других... Жаль лишь, что все равно все оказались неправы: разбитая по собственной воли жизнь матери не искупит утраченных лет сына, как не вернет ему детства и стойкое желание отца помирить их и попытаться возродить семью, а прощение сына лишь взвалит на него чужую ответственность. Помогло бы лучше всего "если бы", но его не существует, а, значит, путь один, раскаяться - выслушать и принять - уйти, отпустив.

P.S. 9✮, а не 10✮, лишь из-за профессионального несогласия с финалом...

Не будет. Никогда, ни за что не будет. Это я тебе, Люси, как мама говорю, как жена, как женщина.
Разменяла ты своё счастье, расплескала, как ушат с водой. Может и женское тоже. Но меня не это волнует. Я о том, особом, о материнском счастье. Когда любишь так, что дышать больно, когда переживаешь каждой клеточкой тела. Когда глаза сверкают от одной мысли, что ты дала кому-то жизнь, что ты Мама. И от этого и радостно и больно одновременно.
Уж прости, Люси, но тебя даже кукушкой трудно назвать. Те хоть своих птенцов подкидывают в надежде, что их воспитают, приголубят, накормят. А ты своего просто бросила. Как надоевшую игрушку, как щенка, с которым устала играть. Просто бросила, потому что... Что? Тебе стыдно? Больно? Неудобно?
О, ты навсегда усвоила урок с ложью. Жаль только, что поздно.

Вот сколько всего собралась сказать я Люси в первые часы чтения. И ещё много чего обидного и злого. А потом поняла, что я не имею права её осуждать, а, более того- в чём-то её, именно, как женщина, могу понять.
Насмотрелась просто на таких, "счастливых матерей". Наслушалась, пообщалась (случалось, про долгу службы). Ещё неизвестно, кем бы вырос этот сынок, ведь сдаётся мне, что с подлинкой он родился, с гнильцой внутри. И не говорите мне про оскорблённые чувства подростка. Это не было дитя 5 лет от роду. Это был мальчик, в душе которого у самого зарождались чувства. Это был будущий мужчина, который им так и не стал.

Не знаю, это ведь не проверить, но что-то подсказывает мне, что никакой несчастный брак нельзя оправдать. Даже ценой счастья материнства. Дети чувствуют фальшь. И ложь. И нелады в семье. Дети такой мощный катализатор, что они быстрее нас понимают о трещинах в отношениях. И их ничем не переубедить, не помогут никакие слова. Здесь не прокатит пресловутое: "Всё будет хорошо".

Просто... Есть такие люди, которые хотят получить всё лучшее. Да, Оливер из таких, как и Люси. А им возьми да и достанься сломанный брак, сломленный ребёнок и озлобленность друг на друга. Есть такие семьи, где умело могут склеить чашки.Трещинки видны, но умело замаскированны. Но они так не умели. И я не знаю, что лучше. Правда не знаю.

Как итог- три разбитые судьбы. Три несчастных создания, которые так и не смогли нигде приткнуться.
Так много "зачем", "почему", "если бы". Столько сожалений, "прости", слёз и боли. И среди всего этого нет никакого ответа. И оправдания тоже нет. Ни детский эгоизм Тони, ни временная ( на тот момент) ветреность женственной Люси, ни страстность юного Джефа, ни снисходительное поведение Оливера, - ничто не может быть явной причиной случившегося. Ах да, ни даже острая на язык девочка-подросток. Как-то в то лето всё шло к тому печальному финалу.

Жаль, что иногда мы учимся прощать слишком поздно. Жаль, что иногда одни, простив других, себя забывают простить. Жаль, что иногда обстоятельства выше всяких нравов, предрассудков и чистой совести. Мне очень жаль. Всех в этом романе мне жаль...

Дальше...

(это ни в коем случае не рецензия, это мысли вслух, это разговор с персонажами книги, это размышления о жизни и о том. как могут меняться собственные воззрения и мнения уже после прочтения)

... каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. (с) Я и Толстой :)

Люси

Эстер Перель , автор книг "Право на «лево»..." , "Размножение в неволе...", "Всегда желанные...". говорит, что:
Большинство людей будут иметь два или три брака или серьезных отношений в своей взрослой жизни. У некоторых из нас они будут с одним и тем же человеком
(вольный перевод и подчеркивание мои :))

Что она имеет в виду? Я думаю - это очень просто. Люди меняются. Можно сколько угодно клясться в любви, уважении, преданности и верности в свои двадцать лет. Можно заодно пообещать звёзды с неба, радугу, хорошую погоду и крепкое здоровье. После пятнадцати лет брака (тридцати, сорока - не суть важно) требовать всего этого обещанного набора от спутника жизни так же нелепо, как требовать, чтобы мужчина не полысел или, чтобы женщина не пополнела. Невозможно ожидать (а мы все ожидаем), что человек не изменит своего мировоззрения, не разовьётся (или деградирует) в определенном направлении культурно и социально, не приобретет новые жизненные ценности или потеряет старые. Это уже другие люди. И те, кто обещал, и те, кому обещали. Мы не можем контролировать даже то, что  будем думать и чувствовать через неделю, что уже говорить о пятнадцати годах. Бессмысленные обещания.

Так, да не совсем. Супружеская верность - это единственное (из перечисленного мной набора), что полностью в наших руках. Вопрос только - какую цену нужно заплатить за это. Да и велика ли будет цена самой верности, если к ней не прилагаются любовь, уважение и т.д. и т.п.? Можно ли требовать такой высокой платы от нищего?

Но я отвлекся. Люси Краун не переставала любить своего мужа, даже изменяя ему. Напротив, она любила его ещё сильнее. Но она изменилась сама, созрела до "второго брака". Забавно, что слова "измениться" и "изменить" по сути одно слово. Люси не могла больше быть в тени Оливера, быть в роли бесправной декорации. Она не могла больше подавлять своё "я" и взбунтовалась.

Но я не хочу, чтобы показалось, что я оправдываю супружеские измены. Напротив. Мне настолько понравилась эта книга, что я прошелся по последним тридцати рецензиям на неё. Каково же было моё удивление, когда я не нашел внятных слов осуждения измены Люси. Даже наоборот. Её измена ласково называется курортным романом, маленькой интрижкой, банальным адюльтером и подается, как небольшая оплошность (особенно в сравнении со второй изменой, но о ней после). Мало того, многие обвиняют в её измене самого Оливера, этого "тирана" с его гиперопекой и отношением к Люси как к вещи. Хочу напомнить, что события происходят в середине двадцатого века, когда все женщины среднего и высшего класса были домохозяйками, полностью зависящими (не только финансово) от своих мужей. В двадцатые годы двадцать первого века это выглядит ужасной архаикой и чуть ли не крепостным правом. Но обсуждать этот феномен я не намерен (чтобы не потерять друзей), а хотел только напомнить исторический контекст. При этом Оливер любил Люси (как умел), заботился о ней искренне и уж точно сам никогда бы не изменил. Супружеская измена является в первую очередь предательством со стороны изменяющего, а уж потом, на досуге, можно пофилософствовать о глубинных причинах, поискать виновных и побросать в них камнями.

Книга настолько многогранна, что нельзя задерживаться на одной теме, иначе рецензия получится нечитабельной из-за размера. Перейдём ко второй измене Люси (той, за которую её называют здесь омерзительной тварью, и от которой некоторых рецензентов тошнит) - к измене своему ребёнку.

Здесь, конечно же, нельзя найти оправдание для Люси. Сначала она подставила, оговорила своего сына, чтобы спастись самой. Но это ещё можно было простить, как импульсивное проявление инстинкта самосохранения. Но затем, когда все маски были сорваны (чтобы вскоре надеть новые), а время успокоиться и поразмыслить было предостаточно, произошло самое большое, самое главное предательство - мать отказалась от своего сына. Её нельзя простить (да и раскаялась ли она по прошествию двадцати лет? По-моему, нет). Но можно попытаться понять, что подвигло её на столь нелогичный поступок (а многие рецензенты обвиняют автора именно в нелогичности произошедшего, учитывая предшествующие отношения между матерью и сыном).

Отношения между Люси и Тони были, мягко говоря, болезненные. Можно снова назвать это гиперопекой и углубиться в смакование параллелей в отношениях пары Люси-Тони и Оливер-Люси. Мол, как же Люси может жаловаться на Оливера, когда сама не даёт никакой свободы Тони. И там, и там контроль повлек за собой бунт.

Сегодня их отношения назвали бы симбиотическими. У них не произошло естественной сепарации. Из такой ситуации невозможно выйти односторонне, работать должны оба. Но как работать, когда психология ещё полвека будет идти к этой теории и практике. Более легкий способ - это разрубить эти отношения одним ударом. Но удар этот может стоить жизни.

Люси очень оберегала своего сыночка. И дело здесь не в его болезни, от которой он ослаб. Ведь он болел всего год. Сын был единственным местом, где Люси могла выразить себя. Возможно, когда Люси нашла своё "я" под подолом своего платья, у неё отпала нужда в слишком близких отношениях с сыном. Ей уже не нужно было быть с ним одним целым, даже наоборот. Возможно также, подсознательно она хотела оградить его от своей греховности (которую не собиралась искуплять). Есть ещё вариант, что поняв, что Тони может не простить её, она предпочла спасти своё самолюбие, и отвергнуть его раньше, чем он окончательно отвергнет её. Ещё возможно, что Люси рассчитывала, что Оливер выберет сына и таким образом возьмёт на себя часть вины за их расставание. Возможно также, что гиперопека, как один из видов контроля, не приемлет полутонов.  Проиграв битву за Тони своему мужу Оливеру, Люси предпочитает вычеркнуть его навсегда из своей жизни, чем видеть в нём изо дня в день подтверждение своего поражения.

Как видно, причин для её поступка может быть много, и все они, на мой взгляд, довольно логичны и вполне сочетаются с той глубокой связью, которая  была между матерью и сыном раньше.

Люси жаль. За свои преступления она расплатилась сполна. Мир чувственности не принёс ей радости. Оливер, которого она боготворила, раскис. Сын её, конечно, не простил. А если и простил в конце, то вряд ли ей от этого уже стало легче.

Оливер

Оливер был олицетворением силы, благородства, правильных жизненных ценностей. Всё это очень легко олицетворять, когда нет никаких проблем. Но при первом же в своей жизни столкновением своих принципов с чужой беспринципностью его львиная маска слетела, обнажив длинные белые уши.

Вообще, со всеми героями этого замечательного романа происходят резкие метаморфозы. О Люси мы уже поговорили. Тони превратился из доброго наивного мальчика в злого и циничного мужчину. Оливер же оказался самым жалким. А самые жалкие всегда во всём виноваты.

Вина его не в том, что он подтолкнул Люси к измене. Это бред, даже если правда. И не в том, что он оказался слишком добрым и простил Люси. Где граница между добротой и слабостью? Этой границы нет. И не в том его вина, что он оставил сына с ненавистной матерью на две недели пока  "обдумывал своё будущее". Хотя это ужасный поступок, учитывая состояние сына. И даже не в том он виноват, что предпочел жену сыну. Это не настолько странно, как кажется сегодня. Да и к тому же он мог рассчитывать уладить конфликт с женой и вернуть ребенка (что ему, кстати, даже почти удалось через три года). Его вина заключается в том, что ответственность за свой выбор, который он уже для себя сделал, он переложил на плечи тринадцатилетнего мальчика. Ребенка, который пожертвовал своим всё ещё возможным счастьем ради счастья своих родителей. Это со стороны отца была вопиющая, непростительная трусость.

Но и он заплатил за свою ошибку сполна. Счастлив с Люси он уже никогда не был. Поговорить с сыном по душам он уже не мог. Во всяком случае, в трезвом состоянии. Оливер пошёл добровольцем на войну и там добровольно погиб.

В романе есть интересные размышлений Оливера о роли отца. Но эти размышления, которые до происшествия были конструктивными заботами о будущем, меняются со временем в рефлексивно-ностальгические мысли о своём собственном детстве и о своих отношениях с отцом.

Малым утешением может послужить для Оливера то, что двенадцать лет после своей смерти ему удалось таки примерить жену и сына на своей могиле. Не зря он шел навстречу смерти с белым флагом в руках. Истинный миротворец, как и подразумевает, по-видимому, его имя. Но и это примирение, как и всё, что делал Оливер после того злосчастного лета тридцать седьмого года, было жалким и нелепым.

Тони

Тони, наверное, самый интересный персонаж. Но и самый загадочный. Чужая душа - потемки, а детская - тем паче.

За кого Тони больше обижен? За себя или за отца? Честь Оливера, которого он так уважал, очень заботит его. И спустя годы повзрослевший ребёнок остро и болезненно чувствует униженность Оливера. Именно из-за неё он возвращается в свою школу, когда три года после рокового лета семья предпринимает попытку воссоединиться. Ребёнок пожертвовал собой ради отца и, видя его униженным, понимает, что жертва была напрасна.

Но всё-таки, мне кажется, не из-за отца он так остро отреагировал на измену Люси. Мать изменила ЕМУ. Предала его лично. Его она оставила на весь день, чтобы быть с Джеффом. Ему она соврала про поездку в город. Его она частично отстранила из своего сердца, убрала из мыслей и ежеминутных забот, чтобы заполнить освободившееся пространство чужим человеком. Его жизнь, которая была так болезненно неразрывна от жизни матери, оказалась под угрозой. И время показало, что угроза эта была реальна.

Тони всю жизнь, начиная со злосчастного лета, с болезненным вниманием следил за внешним видом матери. Даже когда ей около пятидесяти, и они встречаются в Париже, он замечает как хорошо она выглядит для своего возраста. Поехав на север Франции на могилу отца, он замечает бросаемые на всё ещё привлекательную Люси взгляды посетителей ресторана. Он ненавидит её и даже подумывает об аварии. Но на могиле отца, после того, как Люси упала, он замечает как постарела эта уставшая, испачканная дорожной пылью и кровью женщина со сбившейся одеждой. И в этот момент он прощает её. Мне кажется, что пока Люси была привлекательна, Тони чувствовал постоянную тревогу, угрозу того, что мать снова бросит его ради другого мужчины. И только увидев, что Люси наконец постарела, он сумел подавить эту тревогу и простить мать.

Осуждать Тони невозможно. Никто из нас (я надеюсь) не знает каково быть изгнанником из собственной семьи. Кого-то может быть отдали в детдом. Многие росли без отца. Но отцы бросали всю семью - и ребёнка, и мать. А сегодня так часто только мать. А как это, когда тебя, уже взрослого ребёнка, бросают одновременно оба родителя. Особенно, которые тебя любили (вроде бы). Трудно не только осуждать, но даже и обсуждать его жизнь, мысли, поступки. Это человек из другого мира, как инопланетянин. Страшно раздумывать о нём, как страшно находиться возле прокаженного.

Итог
Замечательный роман, который поднимает множество интересных и важных вопросов: выбор, точка невозврата, лицемерие общества и многое другое. Я коснулся лишь самых интересных для меня тем.

Книга написана красивым, метафоричным языком. Несмотря на тяжелое содержание, читается она легко. В ней много мягкого юмора и горькой иронии. Роман изобилует различного рода символикой. От той, что совсем на поверхности (например - Тони, которых хотел быть врачом, чтобы дать родителям бессмертие, становится карикатуристом, выискивающим смешное и подчеркивающим недостатки) до более скрытой (например, Тони, которому после болезни нельзя напрягать глаза, подсматривает за изменой своей матери в замочную скважину. Или Тони, который рассказывает Джеффу про звёзды, тогда как тот учит его нырять под водой, задерживая дыхание, или правильно пользоваться битой).

Написав так много, не могу не коснуться и аудио версии книги. Ирина Ерисанова на мой взгляд обладает двумя талантами. Во-первых - выбирать потрясающие книги (слышал в её исполнении множество книг, не помню ни одну плохую). А во-вторых - портить их своей начиткой, менторским тоном и неуместными интонациями.

Если хорошая книга определяется количеством размышлений и эмоций во время и после прочтения, то "Люси Краун" - одна из лучших, которые я читал.

Уже вторая моя книга автора за год. Почему-то долго не могла ее расчитать, а потом - как расчитала...
Расчитала я в районе - летнего отдыха и описания заглавной героини. Есть в английском языке такое занятное словечко average, которое помимо "среднее" и "усредненное", может означать и - "обычный", и даже "посредственный. Вот такую "обычную" американскую семью и описывает автор, в которой "Папа работает, мама - красивая". И - хотя дело в книге происходит примерно годах в 30х ближе к 40м - между Великой депрессией и Мировой войной - мне постоянно в голову лезло выражение "американская домохозяйка 50х" - такая выставочная жена, главная цель которой - угождать мужу. До абсолюта эта идея доведена - например, в Айра Левин - Степфордские жёны ...
Да и вообще я думала - что меня ждет что-то вроде фильма "Выпускник" - скучающая миссис Робинсон оттуда уже стала именем нарицательным. Но - нюанс здесь в том, что Люси - совсем не безмозглая куколка, решившая посвятить свою жизнь мужу - потому что так принято. До замужества она была - ученым, занималась "какими-то водорослями" и вполне серьезно хотела посвятить жизнь - науке. Но - я встретила Люси - буквально образцовой женой: чистенькой,миленькой и кукольной, в белом свитерочке... Зацепила меня фраза автора, что

Вуалируя то - что она словно передала бразды правления мужу и - явно с ним кого-то изображала... Ну а потом - случилось "то лето". "Хроники распада одной семьи" - такой уже себе троп, и я уж думала, что отхвачу что-то вроде Ричард Йейтс - Дорога перемен . Но - автор идет своим путем.
Один летний роман - блажь ли, глоток ли свежего воздуха - испортил жизнь троим людям. И я не о 20-летнем еще слишком наивным и шибко умном мальчишке - а еще о сыне Люси и Оливера Тони. Ну и... Понравилось мне - что автор, беря знакомую канву и ситуацию - выдает очень интересные реакции героев и развитие событий. И очень мне понравилось - что автор - показывает! Буквально показывает разницу между Люси и Оливером - в том, что у Люси вещи разбросаны, а Оливер - начинает прибираться, методично и даже немного фанатично.
Не понравилось мне - дальнейшее развитие событий. Тот выбор, который сделала Люси по отношению к Тони... не могу, наверно, принять. Ну и все то, что последовало - особенно предпоследняя глава. Сначала автор покорил нетривиальным и немелодрамным развитием - но венчал все - совершенно театральный монолог.
Взяла ли я бы книгу сама? Наверно - когда-нибудь я бы к ней пришла. Даже задумалась - а можно ли автора причислять к классикам и книгу к классике? Тут скорее чаша весов перевешивает в сторону Great American Novel - но любовно-семейные переживания... Прочитав две книги автора, хочу про него сказать - что он довольно знакомые и расхожие сюжеты - высаживает на не самую привычную почву - и пожинает крайне интересные плоды. Например, меня прям царапнула его ремарка

Не буду судить и осуждать героев. Начало меня захватило очень - но дальнейшее развитие... Я бы посоветовала эту книгу читать - на каких-нибудь совместных чтениях или в книжном клубе. Когда отношения и мысли - могут послужить своеобразной лакмусовой бумажкой или психотерапией. Ситуация и развитие событий - которые вряд ли оставят кого-то равнодушными...

Жила-была семья. Муж, жена, 13-летний сын. И всё у них внешне было хорошо и замечательно: он состоятелен и надёжен, она красива и домовита, ребенок послушен и прилежен. И если бы не неожиданная болезнь мальчика, так бы, наверное, и прожили всю жизнь, без потрясений и перемен. Но судьба распорядилась иначе…

Мне совсем не ясна мотивация того самого рокового поступка Люси. Нет, умом-то я всё понимаю: она несчастлива в семейной жизни, у Краунов прочный, стабильный брак, в котором просто удобно, но слишком холодно. И спустя 15 лет неожиданно для себя Люси понимает, что все эти годы жила в боязни не соответствовать ожиданиям мужа, вызвать его недовольство и гнев. Но вот чисто психологически непонятно, почему она именно в описываемое лето решилась на роман с 20-летним юношей. От скуки? Вроде нет. Из желания отомстить мужу, не видящему в ней взрослого человека? Ну точно мимо. Из интереса: как это – любовь с партнёром почти вдвое младше тебя? И это не очень-то подходит к ситуации. Складывается впечатление, что Джеф Баннер взял ее измором: всё ходил ныл, объяснялся, клянчил, жаловался, Люси и уступила в конце концов. В отношении героини к нему сквозит такое равнодушие! Этого мальчика даже по-человечески жалко. И почему именно он? Потому что, как говорит друг семьи доктор Паттерсон, «когда женщина созреет для измены, она выбирает из подручного материала»?

Ну в самом деле, неужели последней каплей для Люси мог стать неоплаченный ею счёт за бензин, в чем ее уличил муж?

Дальше – больше. Ну не в состоянии я понять той «благотворительности», которой позже занимается героиня в чужих постелях. «Возможно, таким путем я становлюсь более значительной в собственных глазах. С юности мне недоставало ощущения моей значимости». Какой жалкий способ! Все эти отношения не согреты даже малейшим теплом и не приносят ей счастья. К тому же, героиню разъедает чувство огромной вины перед мужем. Думаю, она права, когда заявляет ему, что не способна любить. Причем, как ни странно, это распространяется и на сына, иначе Люси не приняла бы в жизни такое дурацкое, совершенно эгоистичное решение. И не стала бы в конце романа рассказывать сыну о своих «подвигах», надеясь на сострадание и понимание. «Чувство обретенной зрелости», внутреннее равновесие, согласие с собой придут к Люси на шестом десятке, когда она найдёт себе достойное дело, ощутит свою нужность людям. Но почему бы сразу не озадачиться поиском настоящего своего применения, минуя альковные эксперименты?

Ее муж Оливер Краун – в общем-то неплохой отец, умеющий в трудную минуту честно поговорить с сыном, не прячась за уловками и экивоками. Однако для 13-летнего мальчика непосилен тот выбор, который он вынуждает его сделать. По сути, Оливер перекладывает его на сына, а сам устраняется. Ну разве это достойно?

И Тони, в подростковом возрасте перенесший тяжёлую психологическую травму, будет ощущать ее воздействие всю жизнь. По милости мамы и папы он окажется фактически отторженным от семьи, за его спиной не будет самых родных людей, которые всегда становятся опорой растущему человеку. Замкнутый, нелюдимый, не имеющий друзей, прячущий ранимую душу за едкой иронией, он обозначит пункты своего бегства на карте в комнате школьного общежития. Став взрослым и создав собственную семью, будет всё так же тащить за собой чувство неизбывного одиночества. Он словно нигде не хочет пускать корни, потому и его парижская квартира «обставлена без расчёта на длительное проживание». Тони окажется больнее всего наказанным за материнскую «ошибку». А через него, косвенно, пострадают и те, кто теперь составляет его ближний круг, – жена и маленький сынишка.

Это как круги по воде – расходятся от эпицентра, распространяются всё шире и шире, захватывая всё большую площадь, вовлекая в себя всё, что попадается на пути. Или как карточный домик, где от малейшего движения зависит судьба всего строения. Ну или как пресловутый эффект бабочки, когда незначительные, на первый взгляд, поступки приводят к непредсказуемым последствиям. Об этом не стоит забывать, предпринимая то или иное действие.