Посторонний. Чума. Падение. Миф о Сизифе. Пьесы. Из `Записных книжек`

Одна из немногих книг, которая задела меня до глубины души. Собственно к Камю я пытаю особенные нежные чувства, для меня он первооткрыватель иной литературы, именно он в свое время открыл мне глаза на прозу 20-го века и заставил забросить чопорные викторианские романы. Два года назад я впервые прочитала "Чуму" и долгое время ходила под впечатлением. Этот роман прочно впечатался в мое сознание потому, что он был прочитан мною за вечер, но заставил осмысливать его долгие дни. Книга тяжелая, тяжелая от безысходности, от мрачной атмосферы Орана, от смертей исчисляющихся сотнями, от жутких трамваев с мертвым грузом. И совсем не смешно было читать жалкие графоманские потуги Грана. Временами даже хотелось, что бы ему действительно важные издатели крикнули "Шляпы долой!"
Собственно, Оран не был ужасным городом в прямом значении этого слова, Оран имел не думающее население, живущее одним днем. Камю некоторое время жил в Оране с женой, поэтому правдоподобно описал то, что там видел. И то, что было удивительным для меня-увидев фото этого города я с удивлением заметила, что таким его и представляла. каким-то тихим, безлюдным. В таких местах обычно и происходят все страшные истории. Оран был выбран автором как прототип оккупированной фашистами Франции, да и всего мира в целом.

Борьба доктора Риэ была борьбой человека и болезни, борьбой сопротивления с Германией, борьбой добра и зла. Только вот победителей в этой борьбе не оказалось, ведь:

Не знаю почему, но осень подтолкнула меня снова прочитать "Чуму". Захотелось вновь переосмыслить и сравнять впечатления двухлетней давности со свежими. И к моему большому удивлению роман я прочитала никак не за один день, хотелось растянуть каждую строчку, попытаться понять, что хотел сказать Камю каждой своей запятой. В этом году "Чума" вызвала у меня больше чувств, не смотря на то, что я знала кто и как умрет, но почему то не сдерживалась. Почти до слез прошибла смерть одного героя, а меня литературой вывести не так уж просто. Герои думают и пытаются увлечь за собой читателя, пытаются донести до него размышления, раскрыть глаза на чуму в душах.
Читать тяжело, и не из-за частых смертей, скорее из-за чувства тоски, которое появляется после прочтения.
П.С. Заранее прошу извинить за несвязность выложенных мыслей.

Всё, что выпадает на долю человека, учит его, дает надежду на будущее или отнимает её совсем.

Я начала читать "Чуму" сразу после "Постороннего" и тут же отметила для себя отличия в стиле написания и ту легкость, с которой велось повествование. Мое внимание всегда привлекали герои, чья судьба и характер раскрывались перед читателем в наибольшей степени, нежели остальные. Естественно, поэтому я всюду следовала за доктором Рие, хотя иногда приходилось оторваться, чтобы понаблюдать, например, за стремлением Рамбера покинуть город или за тщательным шлифованием одной-единственной фразы будущей книги Грана (даа...амазонка в прекрасное майское утро и конь-скакун среди цветущих аллей мне надолго еще запомнятся)), и я вместе с мадам Рие также склонилась над умирающим Тарру, хотя честно признаюсь, его судьба и юношеские взгляды для меня оказались непонятыми, как и Коттар, особенно на последних страницах книги (неужели он так не хотел, чтобы город покинула чума и он вновь стал открытым?).
Тяжелое и задумчивое впечатление от книги всё-таки осталось. Наверное, повлияли еще "как бы мелькающие" сравнения при описании жизни города. Будь то чума: мы всегда можем увидеть жизнь и смерть, богатых и бедных (надежда рассказчика на помощь людей, их сплочение не увенчались успехом), смирение перед судьбой и протест, или же жизнь после эпидемии: несмотря на радость одних мы всё же видим горе других...одни встретили своих близких на перроне, другие - потеряли.
И опять всё вертится вокруг двух слов "жизнь" и "смерть", опять я почему-то вспоминаю свои мысли о смерти после прочтения "Постороннего" (смерть - это начало чего-то нового или освобождение?) и по-прежнему нахожусь в размышлении...

п.с. нет..но всё же каково вот так - жить и осознавать, что ты находишься на грани между жизнью и смертью и чувствовать, что тебя в любой момент может не стать?...

Есть что то пугающе мазохистское в том, чтобы читать майскими солнечными деньками о чуме, как мрут и мучаются люди. Все, кто интересовался в эти дни-что же я читаю?- удивлялись и как то странно на меня посматривали. Книга эта висела в моем рид листе достаточно долго, мне хотелось восполнить свой пробел и познакомиться с этим автором, и, под не самое лучшее настроение, я открыла этот роман.

Маленький французский городок у моря, 40-е годы-два момента которые обманули мое ожидание. Я думала, что будет более раннее средневековье и город рисовался где угодно, но не с видом на море. Я просто не могла представить, как в таких прелестных городках французской провинции могли происходить описываемые события. Первой ласточкой мрут крысы, и от этого тянущегося погружения в тысячи крысиных трупиков и создается общий настрой романа. После этого я уже не смогла представлять себе город как раньше. Очень хорошие психологические приемы постепенного раскрытия маштабов бедствия. Начиная с крыс, потом пропали все кошки, потом первые случаи заражения: подробные симптомы, нетипичность, недоумение, страх, паника... Когда люди стали умирать пачками я подумала, что городок был не таким уж и маленьким, судя по населению.

После того, как становится ясно, что это эпидемия, городок закрывают от внешнего мира, и он сам становится целым миром для своих обитателей. Волей судьбы закрытые ворота разлучают влюбленных и берут в плен случайных путников, один из них и является героем, через которого мы смотрим на чуму. Показано, как за этот страшный год меняется общий настрой населения. Здесь есть и ярость и покорность судьбе, вандализм и сплоченность, уныние и надежда, ропта и молитва, отчаяние и равнодушие. Вся гамма чувств перед лицом неумолимой смерти.

И одинокий трамвай, полностью набитый телами для кремирования, громыхающий ясной лунной ночью на фоне моря.

Сложная книга, много тем для подумать, но сильно грузит психику. Я иногда примеряю книжные ситуации на себя. Читая эту книгу, я поняла, что при своем здоровье я бы представилась сразу после крыс, и поблагодарила науку за антибиотики и прививки. Несмотря на хороший слог, книге поставила "нейтрально", исключительно субъективно. Возможно со временем еще перечитаю, потому что чувствую, что многое ускользнуло.

Читать такие книги трудно, но, наверное, именно они раскрывают нам глаза на то, в чем смысл жизни человека.
Чума – это намного страшнее войны. Здесь ты не можешь проявить признаки борьбы, ты должен только выжидать «конца партии», хотя, нужен ли тебе будет этот «конец», если ты останешься один, зная то, как гибли твоя дружба, любовь, нежность? «Стыдно быть счастливым одному».
Для того чтобы выжить нужно найти цель, ты представляешь как трудно это сделать, когда на твоих глазах гибнут сотни человек за день, при том, что многие из них дети; город закрыт, а на улицах безлюдно? «Единственное, что мне важно - это быть человеком».
Люди, которые прожили это время, не станут теми, кем были до начала этого бедствия. Чума меняет внутренний мир, взгляды и цели. Неся с собой это бремя, невозможно начать что-то с нуля. «Существует на свете нечто, к чему нужно стремиться всегда и что иногда дается в руки, и это нечто - человеческая нежность».
8 из 10!

О_о В корне не согласна с трактовкой Бабки Зло. Только что перечитала произведение.

Лирическое отступление. По поводу личного отношения к событиям произведения – убивать надо таких адвокатов! Я сама бы защитила человека при аналогичных условиях куда лучше! Нашли, блин, полицию нравов! Да адвокат мог уже не этом блестящую защиту построить – на каком основании обвин6ение все время съезжало на нравственный облик, выведенный из одного конкретного эпизода?! И вообще. Что за древнегреческий суд на основе теории правдоподобия?! «Он был такой плохой, что виноват и в этом». Приехали. Лоно цивилизации! Коли уж выносить приговор на основе законов древнегреческого общества, что ж был выдран из жизни один эпизод? Тогда уже просите в свидетели няньку да первую учительницу! И адвокат все это терпит, будто так и надо! Да то же заявление про солнце – солнце! Солнечный удар, помутнение и пр. – и развивай себе тему. Дык нет же. А еще первое, что должен был сделать адвокат, это обрисовать при первом же знакомстве с подзащитным, тому возможность смертной казни. В красках. Это бы облегчило его работу, избавив от заявлений ака «Я не буду это говорить – это будет неправдой». Хотя, данному адвокату это бы не помогло.

Вердикт – казнить тут надо адвоката! Ведь не единственное это его дело, и не последнее. И кто после этого убийца?..

First, Мерсо не «ощущает себя посторонним ко всему миру» (с). Я не буду спорить, что в такое впечатление создается. У читателя. Да. Вероятно, его специально и создавал автор. Да. НО МЕРСО НЕ ОЩУЩАЛ СЕБЯ К МИРУ ПОСТОРОННИМ! Он жил, как ему нравится в меру сил и потребностей. Не стремясь к мировому господству, не стремясь к безграничному богатству. Всего лишь на бытовом уровне. И надо отдать ему должное – пусть далеко не всегда себе на пользу, но он в жизни своей практически не лгал. Он не лгал даже женщине, которая, за такие откровенности, могла бросить его – лишив удовольствия, лишив приятной привычки. И, не смотря на это, он честен и с ней. Да он даже на суде, пусть и не осознав масштабов угрозы, не пытался ни разу солгать ради своего спасения! Но, к сожалению, для человечества это так дико – что вызывает негодование. А ведь множество убийств были совершены лишь только потому что «слишком светило солнце» (с)

Далее, не говорил Камю что герой не хотел ехать на похороны. Да, он досадовал оттого, что испорчены его выходные. Так ли это дико? Все дело лишь в том, что произведение построено со стороны мыслей персонажа, так сказать из его головы. Неужто каждый, хотя бы для себя, не признает, что в голове мелькают, порой, такие мысли, что… Неужто, даже отправляясь на похороны родного и близкого человека (даже близкого, а столь отдалившегося, как в случае Мерсо), где-то там в голове не мелькнет мысль о том, какие ранее были планы на этот день? Просто мелькнет – ведь нет в произведении кусания губ и ядовитых проклятий по поводу зря потраченного времени. Мелькнувшая мысль – просто мы редко способны признать, что и у нас такие мысли мелькают. И часто. И в более дикой форме порой – просто мы отчета себе в этом не отдаем. Стоя в пробке на дороге, пробки из-за аварии со смертельным сходом, мы о чем думаем? Неужто много внимания мы уделяем чьей-то смерти? Или нас злит задержка, а в мыслях с досадой мы не думаем о том, что могли бы делать сейчас? Пусть это смерть незнакомого человека – но ведь это один пример, из миллиардов. А «дикие» мысли, куда более дикие, чем в приведенном мною примере, они у каждого в голове нет-нет да и мелькнут. И так постоянно.

И еще вопрос – один ли Мерсо виноват в том, что отдалился от матери? «Неблагодарных детей нет, есть глупые родители, которые ждут от детей благодарности» (с) суровая народная истина.

Да, старик Перес страдал на похоронах миссис Мерсо больше, чем родной ее сын. Только давайте без пафоса – это понятно и логично с учетом обстоятельств. И я даже не буду расписывать почему.

Я не буду оправдывать героя. К его несчастью, я не его адвокат. И со стороны араба он виноватее всех виноватых. И никто не давал ему права лишать человека жизни, потому что тот человек имеет на нее столько же права, сколько и он. Но только на минуту. Нам другая сторона вообще не подавалась. Но этот араб сам первым выхватил нож во время драки – и он спокойно полоснул этим ножом Р… Р… ну как там его? В общем, соседа. И по характеру травм – только так мог задеть артерию и прикончить того. Пусть тот сутенер, пусть считает нормальным плевать в лицо женщины, пусть считает дозволенным эту женщину бить – только мы не в древней Греции, мы не полиция нравов. И все перечисленное – не повод его убивать. Кстати, я только что поняла. Как это мило, что на суде не вспомнили даже дружков араба, инцидента с ножом и прочего, прочего… А ведь адвокат мог бы доказать и самооборону. Мог бы. Его оправдывает в этой истории вообще разве что-то, что он бесплатный адвокат. С чисто прозаической, досадной точки зрения.

И когда потом Мерсо наткнулся на того араба – тот таки достал нож. И до того без лишних раздумий полоснул им друга героя. И еще маловероятно вообще, что все трое могли попасть туда просто так. (Заметка на полях: с ножом).

Ну и последнее. Людмила Андреевна окрестила размышления Мерсо после вынесения приговора «выражающими абсурдность бытия в духе экзистенциализма» (с) Вот уж простите! Меньше всего это походило на экзистенциализм!

Какое там отвращение к жизни? Где герой хоть на минуту хоть в какой-то миг думал, что жизнь отвратительна? Где? Где она внушала ему омерзение? Да он все принимал спокойно и сам же вывел, что мог бы приспособиться к любым изменениям и НАСЛАЖДАТЬСЯ сложившимся положением. В жизни. А не в смерти! Где, где хоть на короткий миг он видел смерть прекрасной? Где, хоть на минуту, мелькнула для него в ней тень избавления?!
Или, может быть, где-то в произведении Мерсо создал образ человека, способного наслаждаться искусством? Боюсь, что он бы сказал, что искусство его не касается.
«Я постиг, как он [мир] подобен мне, братски подобен, понял, что я был счастлив и все еще могу назвать себя счастливым» (с) Это мысль экзистенциалиста перед смертью, да?

…ой. втянула голову в плечи, покраснела до корней волос и тихо умерла от стыда Можно ли простить человека, перепутавшего экзистенциализм с декадансом и что-то доказывающего с пеной у рта?..

Камю здесь не только и не столько рассказчик, сколько исследователь человеческой души.

Когда люди проявляют истинную свою сущность, качества, дремлющие в них? - Когда сталкиваются лицом к лицу со страшным испытанием: болезнью, разлукой с родными, паникой, смертью.
Здесь испытание - чума, накрывшая город Оран стеклянным колпаком изоляции.
Разные люди - разные судьбы: кто-то борется, а кто-то сдается; кто-то препочитает спастись всеми правдами и неправдами, а кто-то убивает в себе жалость, чтобы сохранить сознание. Врач Риэ (от его лица ведется повествование), журналист Рамбер, Гран, Тарру и многие другие - все они оказались в одной лодке. Но судьба каждого из них неповторима.

В алжирском городе Оране, где по словам рассказчика, и так болеть некомфортно, неожиданно случается вспышка чумы. На тот момент чума считается побежденной болезнью. Тем не менее, жертв все больше, нельзя не обращать на нее внимания. И в конце-концов город закрывают на карантин.

Разумеется, чума – это аллюзия на фашизм. Еще понятнее это становится, когда смертность достигает пика, а трупы умерших больше не закапывают в братскую могилу и не сбрасывают в ров, а просто перегоняют на вагонетках до мусоросжигательной печи. Тут уж места для иных трактовок не остается.

Однако, Камю поступает в разы мудрее – он дает возможность читателю не быть буквалистом и не считывать метафору дословно. Вот почему мне «Замок» Кафки (https://t.me/vetathebooksurfer/617) не нравится – там столько смыслов, считывай любой, какой больше нравится, а если ваша книга обо всем – она ни о чем. «Чума» однозначно о чем-то – о борьбе с эпидемией. О том, как заставить массы людей принять новый порядок, ставить на паузу личное во имя выживания общего.

Окей, а дальше все зависит от тебя. Хочешь критику чрезмерной рационализации XX века? Будет. Хочешь про всякие падения нравов? Есть. Хочешь героизм? Есть героизм. Тщета героизма – и такое найдётся.

В нашем мире каждый носится со своей бедой, мол, моя беда твоей бедее. Не смотря на соблазн, Камю умудрился показать частную трагедию общемировой. Да что там частное, он умудрился показать личное! Личное не исчезает на фоне общего, наоборот – из тысячей таких болей складывается боль общая.

Остраненный рассказчик водит нас за руку по зачумленному городу, но не держит за дурака. «Ты понимаешь, что означает выстрел? А этот крик?» Разумеется, ты понимаешь. А подробности смаковать ни к чему. Поэтому повествование получается в разы пронзительнее любой пожалейки. Но только вы сами даете возможность автору добраться до вас. Нет возможности? Не беда, будьте сторонним наблюдателем. Автор поймет и не осудит.

Постепенно чума в Оране втягивает все больше и больше людей: остаются и чужак-журналист, и революционер, и комиссионнер. А в добровольную дружину вступают и пастор, и полицейский. И не то чтобы пришлым некуда было возвращаться, наоброт, всех ждут. Просто они не могут иначе. Сначала здесь нужно довести дело до конца. И да, геройство вообще никого не красит. Каждый персонаж приходит к этой мысли самостоятельно, чтобы потом опять ехать забирать кого-то, хоронить, дезинфецировать, изготовлять лекарство.

Также «Чума» – это невероятно утешительный рассказ о времени и о разлуке. Действительно, время проходит и время лечит, возможно, так оно и лучше — и нам наглядно показывают, как именно оно лечит — отсекая от тебя день за днем. Ты не становишься хуже или чертвым. Но и прежним не останешься.

Герои уповают, что чума кончится и можно будет начать сначала. Они часто говорят, что чума вообще заставляет все "начинать сначала", только когда она уходит — вот тогда уже можно начать заново по-настоящему, построить лучшее общество. Или, наоборот, сделать вид, что все будет по-прежнему. Но город уже вряд ли будет прежним, вряд ли у города останутся силы на новое начало.

Говорят, что Камю все время в каждой книге задается вопросами о смысле жизни, мол, зачем то, зачем се. И только в Чуме он отвечает конкретно – жить надо. И справляться надо, как бы не было тяжело. Изо дня в день, как доктор Риэ, с невероятной любовью к человечеству и запасясь терпением делать свое небольшое дело, не ожидая райских кущей или лавровых венков. Да, это трудно. Риэ не отрицает, и подчас сам готов сдаться. Но он никогда не винит. Он никогда не обесценит. И эта книга вашу боль не обесценит.

Это произведение, выстроенное как один сплошной монолог, представляет из себя некое путешествие в глубины человеческой души, ведя нас через лабиринт моральных дилемм.

Рассказчиком выступает главный герой – Жан-Батист Кламанс. Он рассказывает нам о своей жизни и мире, в котором он живёт, и пристально исследует свои преимущества и недостатки, сомнения и некие жизненные парадоксы. Словно экскурсовод рассказчик ведет нас по собственным ошибкам, моральным провалам, делясь с нами некими откровениями и параллельно подводя итоги тех или иных своих поступков.

Эта книга – довольно мощное размышление об истинной природе суда и покаяния. В конечном счете автор словно поворачивает объектив камеры в нашу сторону, ставит нас перед зеркалом и предлагает задуматься о своих поступках и их последствиях. А как действовали мы? Правильно ли мы поступали?

Краткий вывод: в книге очень много интересных мыслей и высказываний автора,которые действительно заставляют задуматься о некоторых аспектах своих жизни, а также оценить некоторые свои поступки.