Ваша оценкаВ сборник вошли три самых известных романа Луиджи Малербы - "Змея", "Греческий огонь" и "Итака навсегда", которых объединяют яркая кинематографич-ность образов, оригинальность сюжетов и великолепный, сочный язык героев.
Луиджи Малерба (псевдоним Луиджи Банарди) - журналист, сценарист и писатель, лауреат множества национальных и международных литературных премий, автор двадцати семи произведений - по праву считается одним из столпов мировой литерататуры XX века, его книги переведены практическ...
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,7
42 оценки
- 531%
- 429%
- 326%
- 212%
- 12%
Ваша оценкаПрочитали 47Хотят прочитать 81
Рецензии
Аноним14 марта 2013 г.Читать далееЛуиджи Малерба к большому моему сожалению подтвердил в очередной раз, что новое не всегда лучше старого. Вот вроде бы и с новым автором познакомилась, а пользы никакой - ни уму, ни сердцу. Мимо.
"Греческий огонь" можно назвать в целом неплохим романом, но это же история, да еще и не сильно популярной в массах Византии, так что как минимум 1,5 звездочки отправились автору за выбор темы. Однако историю череды дворцовых переворотов можно было бы показать куда как ярче, глубже и объёмнее. А здесь - словно сценарий для скандального сериала. Ни мотивации, ни объяснений, герои картонные, эмоции простые, событий много, чтобы не заскучать. Над отдельными сценами остаётся только рыдать. Хитрый и жестокий придворный, второй человек после императора, выбрасывает из окна случайно подвернувшегося в кабинете (!) котёнка, а потом бежит рассмотреть его трупик поближе и закопать (!), забыв (!) на столе важнейший документ, который, естественно, пропадает... Что это?!
Византийский колорит в целом выдержан, но опять-таки - в стиле сериалов. С достоверностью хуже. Ну правильно, проще ведь объяснить очередной переворот желаниями похотливой императрицы, чем скрупулёзным анализом внутренней и внешней политики. И ещё примерчик - описывая одного из ключевых героев, автор сильно упирает на его прекрасные чёрные глаза, которые вообще-то были голубыми. Мелочь? Разумеется. Но после такой глупейшей ошибки я не могу больше доверять книге. Учите мат.часть, товарищи авторы. Увы, эта фраза никогда не выйдет из моды."Змея" показалась сущей невнятицей. Я так и не поняла, в чём была задумка автора и основная идея этого произведения. Очередная история психопата, который больше прислушивается к внутренним картинам и своему изощрённому сознанию, чем к реальному миру вокруг. Ничего нового. Любопытной показалась параллель с музыкой, всё остальное - скучно и пресно.
32375
Аноним10 марта 2021 г.Мужчина. Женщина. Возвращение...
Читать далееТри истории. Переосмысление древнего мифа. Исторический роман. Повесть абсурда. Я выбрала именно такую логическую последовательность прямой жанровой хронологии, от детства литературы до ее зрелости. Неумолимый монструозный Хронос вдруг подмигнул, повернулся и превратился в двуликого Януса, бога переходов и печатей, прошлого и будущего. Думая, что двигаюсь последовательно, я не заметила другого лица на затылке; глядя в зеркало времени, я делала противоположные выводы. Янус, как всегда, посмеялся надо мной. И мы отправились в обратном направлении от будущего к прошлому.
Я была неправа. Автор писал наоборот: от юного, безбашенного абсурда через зрелость классического исторического романа к вечности мифа. Про- или регресс? Зависит от того, по какую сторону зеркала вы стоите.
Прямая хронология автора напоминает снятие археологических пластов в осмыслении Родины (конечно, очень условной, но согласитесь, что исторические Греция - Византия - Рим не производят впечатления разных континентов и принципиально далеких культур, а очень логично звучат в связке, хронологии, это не далёкие ассоциации). Туристические улочки Рима 20 века с магазинчиками, пляжными кабинками, безымянной (несуществующей?) любимой, безумным сексом и сомнительным сюжетом. Классический исторический роман, тяжелые, златотканые парчовые складки Византии, с роковой страстной женщиной, интригами и драмами. И под множеством наносных пластов цивилизаций фундамент всего - выцветшие, но совершенные в простоте абрисы Античности, возвращение Одиссея.
«Итака навсегда». Я начал с мифа. С идеального. С известного почти наизусть. Что нового можно в него привнести? Сначала я не понимала, зачем нужен такой подробный пересказ? Автору просто важно прочувствовать это от первого лица? От имени Одиссея. От имени Пенелопы. Что нового? Когда дело доходит до раскопок, новое - не ценность, не то, что мы ищем от артефактов. Мужчина. Женщина. Возвращение. (Мнимая простота линий Пикассо, мем "Дали расписывает ручку".)
Невозможно определить, когда банальный пересказ вышел за свои рамки. Ключ - слово возвращение. Мужчина возвращается к женщине. Узнает ли его сын?.. (Современная проблема некоторых опомнившихся отцов.) Сомнений, что он назовет себя - и женщина примет, вспомнит, словно ничего не было, - нет. Он вернулся! (Получи подарочек.)
И здесь стены мифа падают под тараном лет. Какой мужчина возвращается... к какой женщине? Можно ли сказать, что она осталась прежней после стольких лет? Или - что вернулся тот же самый мужчина? Пенелопа узнала его с полувзгляда. И не понимает его игры. Но в нее можно играть вдвоем! Докажи, что ты вернулся, докажи, что ты тот же... но я не тот! Докажи, что ты ждала меня такая же... но я не та же... Эта война тяжелее троянской. Война между супругами. Семейная полудрама - трагикомедия. Кто на ней враг? Враг - это ты сам себе. И каждое твое слово - троянский конь.
Никто не остался тот же и не может встретиться с тем же. Мужчина оставил хрупкую, нежную, стеснительную девочку - а нашел сильную мудрую женщину... так над какой коленкой у нее его любимая родинка - над левой или правой?!. Как доказать, что ты вернулся, что ты тот же, если ты не тот! Не тот, после столько лет! Ничего экстраординарного не происходит. Мы не отклоняемся от заданного сюжета. Мы просто беспомощно бродим в его лабиринте... и расходимся в противоположные стороны. Суждено ли нам встретиться?
"Невыносимый клубок лжи". У Одиссея новые шрамы - докажи, что ты тот же. Забыты родинки Пенелопы - докажи, что ты та же. Как понять другого? Двор залит кровью безымянных женихов. Но драма не в этом. Война - не драма. Битвы богов - не драма. Драма - в непонимании между любимыми. Почему она сказала то, что сказала? Как он мог молчать и не сказать? Недомолвки. Обиды. Сложная мотивация. Двойная игра. Хитрый Одиссей перехитрил самого себя. Верная Пенелопа верна своей упёртости.
Чтобы вернуться друг к другу, им придется забыть и похоронить друг друга в своих сердцах. Похоронить самую свою сущность. Пенелопе - верность. Если она отказалась его узнать, а затем согласилась быть с ним - значит, она изменила Одиссею. Одиссей отказывается от хитрости и чести. Если он согласился вернуться к Пенелопе, которая не узнала его, то он позволяет ей изменить ему... с ним. Признает, что Пенелопа имела право не ждать. И только так прокладывается дорога друг к другу.
Просто и гениально. Несколько неизящных черно-белых линий древнего мифа - и от них не оторваться. Вершина писательского мастерства, к которой пришлось пройти долгий путь назад, отметая прочь языковые изыски, цвета, украшательства. Итака, в которую можно всматриваться, к которой можно возвращаться - всегда.
«Греческий огонь». Почти типичный исторический роман. Поздняя Византия держится под напором варваров благодаря тайне греческого огня, но вот тайна украдена. И во всем виновата страсть шальной императрицы. Она возводит на трон воинов и вышвыривает наскучивших мужчин, словно беспомощных котят. Так банально.
Не банально - когда автор изменяет традиционному историческому жанру (но это добавляет неровности равно несовершенства), - и вводит подобие герметичного детектива. Пергамент с тайной непобедимого оружия исчез из закрытого кабинета. Изюминка - расследование и логическая загадка. Чтобы провести все надлежащие следственные процедуры, следователь, клерк и подозреваемый должны прочесть некий пергамент, на котором либо настоящий, либо ложный тот самый секрет. Проблема в том, что любой, кто бросит взгляд на формулу, должен умереть. Даже зайти в комнату, где лежит документ - подписать себе смертный приговор. Как провести процедуру, расследовать государственное преступление и выжить? Ах, какой обманутой я себя почувствовала, когда блестящая ловушка не получила блестящей разгадки. Зачем было завязывать такой красивый узел, если не планируешь эффектно его развязать, а просто грубо рассекаешь (писец убежал, следователь подал в отставку, чтобы не сорвать печать на пергаменте... что ему не помогло). И мы вернулись к банальным забавам шальной императрицы.
Текст, с одной стороны, продуманно насыщен историзмами, триклиниями и эпархами-куропалатами (да, я опять использую иностранные слова, но Малерба первым начал - посмотрите на его годы жизни и мои), введена надлежащая историческая бытовая фактура (все специалисты греческого огня всю жизнь были замурованы в мастерской, только чтобы не раскрыть секретов). С другой стороны, повествование не ровное, перескакивает от героя к герою, полноценно не раскрывая ни одного (евнух, императрица, дознаватель, воин - маски-функции). Не создается полноценного погружения в эпоху, хотя имитируется даже философско-богословский спор о "тёмных местах" у Аристотеля. Вот чего мне не хватало - Византия, даже поздняя, всё еще теоцентрична. У меня создалось впечатление, что автор был сухим поверхностным исследователем, а не влюбленным и вдохновленным фанатом. Даже сказочник Горан Петрович, кажется, лучше уловил сквозь века тяжелый дух драгоценных литургических благовоний.
Греческий огонь, охвативший и сгубивший Византию, не был огнем страсти, сжигавшим, по словам Малербы, императрицу Феофано и в конечном итоге погубившем и ее, и всю империю. Греческий огонь, тайна которого осталась недоступной автору книги, - это огонь веры. Он не мог быть замурован в любой самой толстой дворцовой башне, а растекся по варварской Европе, оставив дом свой пустым.
Змея - настоящее дитя 20 века, дитя цветов и... трав? Современное, взъерошенное, интеллектуальное, бессюжетное дитя. Обо всем и ни о чем. "Главное действующее лицо в нем, конечно же, я. И в центре действия тоже бываю только я", - лучше не скажешь. Отчужденный герой, не такой как все. Как это свойственно постмодернизму, автор включает редкие темы - хоровое пение с упоминанием лучших античных композиторов, римские туристические улицы, филателию - сколько вы знаете книг, в которых эта героиня произносит более двух фраз? Не юный, но молодой автор всё еще хочет выделяться, оригинальничать. Он дает подробную формулу ничто ("при девятом разведении у нас образуется милли-раствор, жидкость, состав которой в цифровом выражении можно записать, как 1х1-18, то есть нечто, не поддающееся воображению") и углубляется в детали каннибализма. Ох, как ему хочется удивлять и шокировать. Быть чужим среди обывателей. Иметь фантастический секс с фантастическими женщинами... к сожалению, воображаемыми.
Неровная история. Прыгающие темы. Запутанные сны. Главный герой - ревнивец? каннибал? псих? просто фантазер? он вообще был?
Не просите меня пересказывать. Я завалю проверку, хотя некоторые эпизоды слишком последовательны для абсурда. Но это всё абсурд. Отвага молодости (и трава? и трава?), расписывание ручки, щербатый кирпич в основании писательства. Я хочу это забыть. Я уже забыла.
Три повести в обратном хронологическом порядке. Три жанра. Три родины. Это тот же писатель или каждый раз новый? Куда он идет со своим приятелем Янусом?.. От будущего к прошлому или наоборот? Куда еще может идти мужчина - к женщине! Женщина - образ, связывающий три произведения.
Змея - еще не путь к женщине, а прогулка с ней... соната изощренного секса ("ах, как я хорош" - редкостный зануда), у женщины нет имени ("ах, как я хорош, я сам дам ей имя, она будет кричать от наслаждения" - самовлюбленный эгоист), да и женщины настоящей нет... Любовь - мечта.
Греческий огонь - женщина-болезнь, женщина-страсть, женщина-смерть, ей никто не хорош, она слаба на передок и убивает любовников, как котят, в конце концов ее побеждает мужчина. Любовь - коварство и битва.
Итака навсегда - как хочется вернуть свою женщину (ту, первую, - воображаемую? или вторую - огонь и битву?), женщину, которая не меняется с годами... к которой невозможно вернуться. Самое главное - узнать ее и узнать себя. Любовь - возвращение и узнавание.
Мужчина возвращается... и он побежден.
--------------------------------------------------------------------
Па-беларуску...Тры аповесці. Асэнсаванне старажытнага міфу. Гістарычны раман. Повесць абсурду. Я абрала менавіта такую лагічную паслядоўнасць прамой жанравай храналогіі, ад дзяцінства літаратуры да яе сталасці. Няўмольны манструозны Хронус раптам падміргнуў, павярнуўся - і перакінуўся на двухаблічнага Януса, бога пераходаў і пячатак, мінулага і будучыні. Думаючы, што рухаюся паслядоўна, я не заўважыла другога твару на патыліцы; гледзячы ў люстэрка часу, я рабіла адваротныя люстэркавыя высновы. Янус, як заўсёды, пасмяяўся з мяне. І мы выправіліся ў адваротны з будучыні ў мінулае шлях.
Я памылілася. Аўтар пісаў наадварот: ад маладога, бязбашаннага абсурду праз сталасць класічнага гістарычнага рамана да вечнасці міфа. Пра- або рэгрэс? Залежыць ад таго, па які бок люстэрка вы стаіце.
Прамая храналогія аўтара нагадвае здыманне археалагічных пластоў у руху да асэнсавання радзімы (вядома, вельмі ўмоўнай радзімы, аднак згадзіцеся, што гістарычныя Грэцыя - Візантыя - Рым не ствараюць уражання розных кантынентаў і прынцыпова аддаленых культур, а вельмі лагічна гучаць у звязцы, храналогіі, гэта не складаныя, не аддаленыя асацыяцыі). Турыстычныя вулкі Рыма 20-га стагоддзя з дробнымі крамкамі, пляжнымі кабінкамі, безыменнай (няіснай?) каханай, вар'яцкім сэксам і сумнеўным сюжэтам. Класічны гістарычны раман, цяжкія залататканыя, парчовыя складкі Візантыі, з лёсавызначальнай жарснай жанчынай, інтрыгамі і драмамі. А пад усімі наноснымі пластамі цывілізацый падмурак усяго - выцвілыя, але дасканалыя ў простасці абрысы Антычнасці.
"Ітака назаўжды". Я пачала ад міфу. Ад дасканалага. Усім ледзь не на памяць вядомая легенда. Што новага можна сказаць? Напачатку я не разумела, нашто такі падрабязны пераказ? Ці аўтару папросту важна перажыць яго ад першай асобы? Ад імя Адысея. Ад імя Пенелопы. Нічога новага? Калі гаворка пра раскопкі, новае - не каштоўнасць, не тое, што мы цэнім у артэфактах. Мужчына. Жанчына. Вяртанне. (Уяўная простасць рысаў Пікасо, мем "Далі распісвае асадку".)
Немагчыма вызначыць, калі банальны пераказ прырасціў сэнсы і выйшаў з сваіх рамак. Ключ - слова вяртанне. Мужчына вяртаецца да жанчыны. Ці помніць, ці пазнае яго сын?.. (Такая сучасная праблема некаторых апамяталых бацькаў.) У тым, што ён назаве сябе - і жанчына прыме, успомніць, як нічога не было, мужчына, самаўпэўнены, не сумняваецца. Ён жа вярнуўся! (Такая каштоўнасць.)
І вось тут муры міфу падаюць пад таранам гадоў. Мужчына вяртаецца... да якой жанчыны? Ці можна сказаць, што яна тая самая праз столькі гадоў? Ці той самы мужчына вярнуўся? Пенелопа пазнала яго з паўпозірку. І не разумее ягонай гульні. Але ў гэтую гульню можна гуляць удваіх! Дакажы, што вярнуўся ты, дакажы, што ты той самы... але я не той самы! Дакажы, што ты мяне дачакалася тая самая... але я не тая самая... Гэтая вайна цяжэйшая за траянскую. Вайна між сужэнцамі. Сямейная драма. Хто на ёй вораг? Вораг - ты сам да сябе. І кожнае тваё слова - траянскі конь.
Ніхто не застаўся тым самым, а сустрэць хоча таго самага. Пакінуў крохкую пяшчотную сарамліўку - знайшоў моцную мудрую жанчыну... дык над якім каленам у яе ўлюбёная радзімка - над левым ці правым?!. Як даказаць, што ты вярнуўся, што ты той самы, калі ты не той! Не той за столькі гадоў! Здаецца, што ў аповесці не адбываецца нічога надзвычайнага. Мы не адхіляемся ад прадвызначанага сюжэту. Мы папросту бездапаможна заблукалі ў гэтым лабірынце... і разыходзімся ў супрацьлеглыя яго бакі. Ці наканавана нам сустрэцца?
Невыносны клубок маны. Новыя шнары ў Адысея - дакажы, што ты той самы. Забытыя радзімкі ў Пенелопы - дакажы, што ты тая самая. Як зразумець іншага? Двор заліты крывёю безыменных жаніхоў. Але драма не ў гэтым. Вайна - не драма. Бітвы багоў - не драма. Драма ў непаразуменні між каханымі. Чаму яна сказала тое што сказала? Як ён мог прамаўчаць і не сказаць? Недагаворванне. Крыўда. Двайная гульня. Хітрамудры Адысей перахітрыў самога сябе. Верная Пенелопа верная сваёй ўпёртасці.
Каб вярнуцца адно да аднаго ім давядзецца заплюшчыць вочы і пахаваць у сэрцы адно аднаго. Пахаваць саму сваю сутнасць. Пенелопе - вернасць. Калі яна адмовілася пазнаць яго, а потым згадзілася быць з ім - значыць, яна здрадзіла Адысею. Адысею - хітрасць і гонар. Калі ён згаджаецца вярнуцца да Пенелопы, якая не прызнала яго, значыць, ён дазваляе ёй здрадзіць яму... з ім жа. Прызнаць, што Пенелопа не дачакалася. І толькі так знайсці шлях адно да аднаго.
Проста і геніяльна. Некалькі невыкшталцоных чорна-белых рысаў прымітыўнага міфа - ад іх не адарваць позірку. Вяршыня пісьменніцкага майстэрства, да якой давялося прайсці доўгі шлях. Ітака, у якую можна ўглядацца, да якой можна вяртацца заўжды.
"Грэцкі агонь". Амаль тыповы гістарычны раман. Позняя Візантыя трымаецца дзякуючы таямніцы грэцкага агню, але таямніцу выкрадаюць. І ва ўсім вінаватая жарсць шалёнай імператрыцы. Яна ўзводзіць на пасад ваяроў і выкідвае мужчынаў, якія надакучылі, рыхтык бездапаможных кацянятаў. Так банальна.
Не банальна - калі аўтар здраджвае традыцыйнаму гістарычнаму раману, але ж гэта дадае няроўнасці роўна недасканаласці, - цэнтральны эпізод герметычнага дэтэктыву. З закрытага кабінета знік пергамент з таямніцай таго самага грэцкага агню. Разыначка - расследаванне і лагічная загадка. Каб выканаць усе належныя следчыя працэдуры, дазнавальнік, пісар і падазраваны павінны пазнаёміцца з нейкім пергаментам, на якім або сапраўдная, або несапраўдная тая самая таямніца. Ды вось бяда - кожны, хто толькі кіне вокам на формулу, мусіць памерці. Нават зайсці ў пакой, дзе знаходзіцца дакумент - падпісаць сабе смяротны вырак. Як жа выканаць працэдуру, расследаваць дзяржаўнае злачынства і выжыць? Ах, якой падманутай я пачувалася, калі бліскучая загадка не займела бліскучай адгадкі. Нашто было закручваць такі прыгожы вузел, калі не плануеш яго эфектна развязваць, а проста груба рассякаеш (пісар банальна ўцёк, следчы падаў у адстаўку, абы не ламаць пячаткі на пергаменце... што яму не дапамагло). І мы вярнуліся да банальных забавак шалёнай імператрыцы.
Тэкст, з аднаго боку, прадумана насычаны гістарызмамі, трыклініямі ды эпархамі-курапалатамі (так, я зноў з іншамоўнымі запазычаннямі, але Малерба першы пачаў - толькі паглядзіце на ягоныя гады жыцця і мае), уводзіць належную гістарычную фактуру (усе вытворцы грэцкага агню замураваныя на рэшту жыцця ў майстэрні, каб дакладна не выдаць таямніцы). З другога боку, аповед няроўны жанрава, скача ад героя да героя, не раскрываючы дасканала ні аднаго (еўнух, імператрыца, дазнавальнік, ваяр - маскі-функцыі). Аднак не стварае паўнавартаснага паглыблення ў эпоху, хоць "для птушачкі" імітуе нават філасофска-тэалагічны дыспут пра "цьмяныя мясціны" ў Арыстоцеля. Менавіта гэтага мне і не хапіла. Візантыя, нават позняя, усё ж тэацэнтрычная. Мне падалося, што аўтар - сухі павярхоўны даследчык, а не закаханы фанат тэмы. Нават казачнік Петравіч, здаецца, лепш улавіў праз стагоддзі цяжкі дух дарагога літургічнага міра.
Грэцкі агонь, які бярог Візантыю, - не той агонь жарсці, які, на думку Малербы, распаляў імператрыцу Феафана і спаліў урэшце і яе саму, і яе імперыю. Грэцкі агонь, таямніца якога засталася недаступнай для аўтара кнігі, - агонь веры. Занядбаны, ён не мог быць замураваны ў самай тоўстай безваконнай вежы, ён выліўся вонкі па барбарскай Еўропе, пакінуўшы дом свой пустым.
Змяя - сапраўднае дзіця 20-га веку, дзіця кветак і... травак? Сучаснае, інтэлектуальнае, бессюжэтнае. Пра ўсё і ні пра што. "Главное действующее лицо в нем, конечно же, я. И в центре действия тоже бываю только я" - лепш не скажаш. Адчужаны герой, не такі як усе. Як і характэрна для постмадэрну, аўтар уключае рэдкія тэмы - харавыя спевы з згадкай найлепшых даўніх кампазітараў, рымскія турыстычныя вулкі, філатэлія - колькі вы ведаеце кніг, у якіх гэтая гераіня мае больш за дзве фразы са сцэны? Не юны, але малады аўтар яшчэ хоча вылучацца, быць адметным. Ён прыводзіць формулы для нішто ("при девятом разведении у нас образуется милли-раствор, жидкость, состав которой в цифровом выражении можно записать, как 1х1-18, то есть нечто, не поддающееся воображению") і заглыбляецца ў падрабязнасці канібалізму. Ах, як хочацца здзіўляць і шакаваць. Быць чужаніцам сярод абыдзённых абываталяў. Мець фантастычны сэкс з фантастычнымі жанчынамі... на жаль, уяўнымі.
Няроўны аповед. Скачкі тэмаў. Блытаныя сны-мроівы. Галоўны герой - раўнівец? канібал? вар'ят? проста фантазёр? ён увогуле быў?
Не прасіце мяне гэта пераказаць. Я завалю праверку. Некаторыя эпізоды занадта выразныя для абсурду. Але гэта ўсё - абсурд. Адвага маладосці (і травак? і травак?), распісванне асадкі, шчарбатая цагліна ў падмурку пісьменніцтва. Я хачу гэта забыцца. Я ўжо забылася.
Тры аповесці ў адваротным часавым парадку. Гэта той самы пісьменнік ці шторазу новы? Куды ён ідзе з сябрам Янусам?.. Куды яшчэ можа ісці мужчына - да жанчыны!
Змяя - шляху да жанчыны яшчэ няма, ёсць шпацыр з (уяўнай) жанчынай... ёсць (уяўны) вычварны сэкс-саната (ах, как я хорош - рэдкасны зануда), у жанчыны няма імя (ах, как я хорош, я сам дам ёй імя, яна будзе крычаць ад асалоды), дый жанчыны ў сутнасці таксама няма... Каханне - сон.
Грэцкі агонь - жанчына-жарсць, жанчына-смерць, ніхто не хорош для яе, яна забівае каханкаў, як кацянятаў, падступная жанчына, слабая на перадок, якая ўрэшце будзе пераможаная мужчынам. Каханне - інтрыгі і бітва.
Ітака назаўжды - як герой хоча вярнуцца да сваёй жанчыны (той самай, першай - уяўнай?), што не змяняецца з гадамі, і не можа да яе вярнуцца. Самае галоўнае - быць пазнаным і пазнаць самому.
Мужчына вяртаецца... і ён пераможаны.
26334
Аноним2 сентября 2019 г.Или у меня проблемы со вкусом или это полная чушь.
Описания оргазмов Мириам чудовищны (или я просто по-женски завидую). Хотя это самое интересное из всей книги, потому что хоть какие-то чувства вызывает.
Об авторе ранее не слышала и ничего у него не читала. Но женщины в сексе явно ему попадались артистичные, а он вёлся как мальчик. Почему мужчины такие наивные?14434
Цитаты
- Аноним13 марта 2013 г.
Если у мужчины есть костюм, галстук, ботинки и все прочее, кто станет задумываться над тем, есть ли у него еще и Душа?
"Змея"
8184 
Аноним24 октября 2023 г.не проси помощи у Создателя, потому что у Создателя своих дел достаточно.
362
Подборки с этой книгой
Дебют известных и знаменитых писателей
- 3 010 книг
Книги о сильных личностях
- 140 книг
Классики конца ХХ века
- 378 книг
Италия
- 420 книг
Литература Италии
- 88 книг
