Избранные сочинения в 4 томах. Том 2. Повести и рассказы. 1887-1892

Бывшая горничная напугала барина Мигуева, что подбросит младенца, если не положит в банк на её имя пять тысяч рублей.
Ровно через неделю, возвращаясь на свою дачу, он обнаруживает у крылечка узел, а в нём младенца… Дальше буря эмоций и мгновенный план – подбросить на другое крыльцо.
Пока шёл - душевные метания, проснувшаяся совесть – «Я беспутничал, а ведь ребеночка ожидает лютая судьба...» Буквально в считанные минуты происходит трансформация Мигуева – от испуга и желания избавиться от ребёнка до понимания своей ответственности за совершенный грех.
«Всю дорогу, до самой дачи Мелкина, в его голове толпились социальные вопросы, а в груди царапала совесть». Вся будущая жизнь младенца пролетела перед глазами новоявленного отца! И решился он признаться жене - «Анна Филипповна! - сказал он, всхлипывая и кладя младенца на пол. - Не вели казнить, вели слово вымолвить... Грешен! Это мое дитя... Ты Агнюшку помнишь, так вот... нечистый попутал...»
Конечно, любой уже догадался, что ребенок был совершенно посторонним, оставленным прачкой, приходившей к дворнику.
Фраза – «Ежели, чего доброго, Мелкины возьмут его на воспитание, то, пожалуй, из него выйдет какой-нибудь этакий... Пожалуй, выйдет из него какой-нибудь профессор, полководец, писатель... Ведь всё бывает на свете! Теперь я несу его под мышкой, как дрянь какую-нибудь, а лет через 30 - 40, пожалуй, придется перед ним навытяжку стоять...»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 025

Все мы знаем с детства, а может и не с детства. А может и не знаем, так будем узнавать. Отсылка к песенке или маразм крепчал. Суть сюжета ясна - собака, нехоленная, нелелеянная, теряется на улочках городка, а следующим ее хозяином становится человек более достойный. Мне кажется дар русских писателей это показать вот это зерно нашей души. Все плохо, но это мое родное. Зачем мне жемчуга, если мой изверг-хозяин грустит. Можно разводить здесь философию, но осколочек сердца, исконно нашего родимого, Антон Палыч умеет разбить..

Что-то вдруг вспомнилось.

С "Каштанкой" я познакомилась очень давно, мне было лет 5-6. После детского сада мы с мамой зашли в библиотеку, взяли довольно зачитанную и потрепанную многочисленными читателями книжку неизвестного мне писателя Чехова. Дома я уселась в большой комнате за круглым обеденным столом, накрытым красной скатертью, и погрузилась в чтение. История маленькой собачки так меня увлекла, что я не успокоилась, пока не дочитала до конца. А в конце меня ждало самое настоящее эмоциональное потрясение, впервые книга заставила меня расплакаться. Я даже не помню, что именно вызвало слезы: радость от того, что нашелся хозяин Каштанки и та его узнала, или обида за клоуна, который полюбил собачку, дал ей то, чего она была лишена, да попросту спас. Может, то и другое сразу, хотя обида за клоуна и сорванное представление все-таки перевесили.

Больше я "Каштанку" не перечитывала, разве что попадались отрывки в хрестоматиях. Но те детские впечатления и переживания память еще хранит. Очень сильное произведение, надеюсь, получится прочитать и обсудить его со своей дочерью, когда она станет постарше.

В арсенале Антон Палыча немало удивительных рассказов. Что правда, то правда. Не берусь судить по какой причине рассказ "Драма" незаслуженно обойдён критиками и уважаемой публикой. В своё время, когда Лев Толстой выделил, что-то около 30-ти рассказов Чехова, первого и второго сорта по совокупности, рассказ "Драма" попал именно в первую категорию. Рассказ роскошный, шикарный, удивительный, право слово. Можно находить только самые лучшие эпитеты. Как бы банально ни звучало, но в "Драме" отражена если не вся суть русского человека, то одна её часть точно. С присущим только мастеру стилем и слогом, Антон Палыч лично меня поверг в состояние гроги, как говорят боксёры. Итак, о чём же сей гениальный шедевр.

Сказ про то, как к одному известному писателю пришла одна дама. Кто-то уже подспудно догадывается зачем. Вы правы. Принесла своё так сказать творение. В глазах женщины было столько мольбы, что писатель вынужден был пойти на уступку и выслушать назойливого посетителя. Вот вкратце о чём этот рассказ. Но моих скудоумных мыслей не хватит на то, чтобы в ярчайших красках описать те ощущения и эмоции, когда вы доберётесь до последних двух строк. Нет, "Демьянова уха" Крылова, по сравнению с чеховской "Драма" просто лёгкая шалость, хоть и выложенная в стихотворной форме.

Прочитайте рассказ "Драма". У кого есть хандра, как рукой снимет.

Потеряв что-то важное мы можем обрести ВСЁ!
Так и один из главных героев. По сути, на добровольное заключение он согласился из корысти, а что в итоге? Кем он вышел? Вышел он оттуда мудрым и умнейшим человеком.
Читая рассказ на секунду (минуту, час, а может и даже неделю) захотелось побыть на месте этого человека.
Только представьте, вы сидите в пустой комнате, а вам приносят литературу ( какую именно вы захотите), вы пьете любимый напиток, вы изучаете то, что хотите - разве это не свобода?
Антон Павлович, благодаря этому рассказу, открыл необыкновенную силу одиночества.

Ольга Ивановна вышла замуж за врача, за Дымова. Зачем же она так поступила, если вокруг нее так много талантливых, артистичных и тонко чувствующих мужчин? Любой из них мог бы ее обеспечить, любой счастлив угождать ей и хвалить ее. Банальная история. Поженились, он – по любви, она – по минутной прихоти, из желания поиграть в супругу. Разные люди, и разность эта острее стал видна, когда истаял романтический флер и началась проза жизни.

Ольга Ивановна юна и романтична. Она верит всему, что ей говорят, она яркая, легкомысленная словно бабочка, которая не замечает огня пока в нем не сгорает. И вот Дымов – любит ее тяжело, исподлобья, по-медвежьи. Терпит. Ждет. Но она “лето красное пропела” и не разглядела, не поняла. История напомнила мне “Узорный покров”, но конец по-русски безрадостен.

Я хочу быть предельно искренней. Я хочу написать простой и непафосный отзыв. Но я не знаю, как это сделать, если в голову лезут одни только пафосные слова, которые, конечно, правдивы, но не выражают всего моего восхищения.
Дело в том, что это действительно прекрасно, потрясающе и чёрт знает как талантливо! Я впервые вижу такого Чехова. Впервые осознаю, насколько он замечательный писатель и насколько прекрасный психолог!
Меня эта повесть зацепила с первой строчки и не отпускала до самого конца. Меня эта повесть взволновала до глубины души – и герои её, и вопросы, которые Чехов в ней поднимает (тут уж есть над чем подумать!). И о героях, и о вопросах можно долго спорить и так и не прийти к однозначному ответу.

Вместо многих слов и многих мыслей, которые хочется выразить, скажу одно: эта повесть – блестящий образец психологической прозы! Тоже пафосно? Но тут уж ничего не поделаешь))

Из дуэльного кодекса  (Яков Гордин "Русская дуэль")

Повесть очень похожа на мысленный социологический эксперимент. Чехов берёт двух противоположных во всём людей, помещает их в таком месте, где они не могут не столкнуться, и смотрит, что получится. Получается что-то напоминающее встречу под землёй двух кротов, не зря этот пример приводит фон Корен. Каждый из этих людей есть некая доведённая до абсурда абстракция, но эта абстракция очень талантливо замаскирована под живого человека. Абсурд в характере фон Корена виден в том, ЧТО он говорит о «макаках» (так он называет Лаевского и Надежду Фёдоровну). Что должно делать общество с такими людьми, спрашивает Самойленко. Корен отвечает: «По-моему, самый прямой и верный путь, это — насилие. Manu militari [в сноске перевод с латыни — военною силою] её следует отправить к мужу, а если муж не примет, то отдать её в каторжные работы или какое-нибудь исправительное заведение.» С женщинами расправился. А как с мужчинами? Самойленко снова спрашивает:

— отвечает фон Корен. Очевидно, что этот человек потенциальный диктатор и палач. Как он относится к людям видно из ключевой его фразы, обращённой к Самойленко:

Живой человек не стал бы говорить этого вслух. Такое может выдать только ходячая схема человека с характером антагонистическим по отношению к типу «лишнего человека», каковой представлен в повести Лаевским. Таким людям как Базаров или Штольц далеко до фон Корена.

Теперь об абсурдности образа Лаевского. Этого грызущего ногти болтуна и бездельника Чехов вроде бы ставит в ту же когорту, где уже присутствуют Печорин, Онегин, Обломов, Чацкий, Рудин и т.п. На самом же деле эти литературные герои по сравнению с Лаевским кажутся натурами довольно цельными. Лаевский это настоящая сборная солянка из отрицательных качеств интеллигента. Трудно сказать, какой тип человека не нравится Чехову больше, внешне привлекательный изверг фон Корен или суетливый и никчёмный Лаевский. Последний оказывается окончил университет и имеет диплом филолога, но почему-то фон Корен считает его малокультурным. Объясняется это в другом месте повести. Лаевский плохо учился, больше уделяя времени женщинам, и поэтому прочных знаний не получил. Да ещё эта ужасная привычка грызть ногти, от которой Лаевский даже не пытается избавиться. Как красивая молодая женщина могла полюбить такого грызуна? Отчасти ответ на этот вопрос следует из разговора (несколько неестественно построенного) Марьи Константиновны с Надей, когда эта «правильная» дама говорит, что Надежда Фёдоровна нечистоплотна.

Итак, две схемы сталкиваются с коротким замыканием в результате. Поэтому несколько слов о дуэли и её последствиях. Интересно, что Чехов вообще обходит молчанием вопрос, естественно возникающий у читателя. Накануне дуэли фон Корен говорит, что она ничем не кончится.

Но на следующее утро он стреляет в Лаевского на поражение, как будто забыв о своём вчерашнем намерении. В чём дело? А всё очень просто. Перед самым началом дуэли, узнав от секунданта о неприятности, произошедшей у Лаевского накануне (измене Нади с Кирилиным), фон Корен отреагировал соответственно своему представлению об этих людях, как о макаках, и ненависть в нём возобладала над трезвым расчётом. Для Шешковского (секундант Лаевского) эта «неприятность» выглядит, как смягчающее обстоятельство, а для фон Корена наоборот — как отягчающее, и если такие тонут, так надо помочь им утонуть (мысль ранее высказанная фон Кореном). Только неожиданное восклицание дьякона спасает Лаевского от смерти, пуля всего лишь оставляет след на его шее. Ясно, что этот выстрел должен был стать смертельным. Некоторые читатели приходят к выводу о неспособности фон Корена на убийство. Тут можно посоветовать только одно — прочитать повесть ещё раз.

Перерождение Лаевского после дуэли Чехов тоже не объясняет. Самойленко и тот не понимает этой перемены, а он хороший приятель. А фон Корен поражён до такой степени, что даже допускает возможность превращения себя из врага Лаевского в его лучшего друга. Пусть даже чисто теоретически. Читателю опять надо понимать главное самому. И он понимает это так, что раз фон Корен промахнулся из-за неожиданного крика дьякона, а дьякон оказался на месте дуэли по воле Божьей (а как же иначе, ведь его там вообще не должно было быть, разве не чудо?), то, стало быть, Лаевский понял это, как вмешательство Господа в свою судьбу. Бог даёт ему шанс начать жизнь с начала, и он должен его использовать. Так что и здесь всё не слишком сложно.

А что за тип этот добрый самаритянин Самойленко? Не является ли он тоже олицетворением, а не человеком, как и те двое? Не вся ли Россия за этим добродушным толстяком, Россия, разрывающаяся надвое между силами, представленными Чеховым двумя друзьями этого доктора, такого же доброго труженика, как сам автор? Как примирить различные общественные движения, как сделать российское общество единым? Может ли помочь церковь? Вместо ответа на последний вопрос со страниц повести доносится только заразительный (а не дьявольский ли?) хохот дьякона, которому всего-то 22 года (мальчишка!). Его Чехов даже именем в повести не наделил.

Повесть очень хороша для театральной постановки. Она могла бы в виде пьесы иметь успех не меньший, чем «Отелло», где главные действующие лица являются олицетворениями пороков и добродетелей в крайнем их проявлении. Возможно, по этой причине повесть так понравилась В.И.Немировичу-Данченко, что он в письме к Чехову (1892 г.) назвал её лучшим из всего им написанного до сих пор.

«Услышала тебя душа моя», - так и только так я воспроизвожу реплику Гаутамы, когда он встречает Ясодхару. Звук противостоит пустоте. Молчание и тишина бесплодны, они несут в себе забвение и смерть. Звук несет энергию, дарит зерно будущего, протягивает нити. Звук, да, но не любой. Скорее, это звук божественный, звук вечности. Иногда это мистический, незнакомый людям звук. Иногда вполне бытовой звук, создающий атмосферу иную, неземную. Наверное, звук, про который я пишу, воссоздает связь Того мира и души человека, который оказался здесь, на земле. Звук взывает к душе, погребенной под земной грязью, грехами, ложью, масками и проч. Звук требуется, чтобы выйти на Свет. В произведениях литературы есть немало эпизодов с такими звуками. Сколько перечитала «музыкальных» авторов, везде этот звук находила. Попытка писателя отразить что-то незримое, но явно присутствующее? Пока остановлюсь на произведениях Чехова.
Много лет назад мне взбрело в голову, что Антон Павлович Чехов использует в своем творчестве образ звука не так, как другие писатели. Это не про звуки реальности, которые расскажут о средстве передвижения («Дуэль») или местности («Степь»). Это не про звуки, передающие настроение героев («Спать хочется», «Невеста»). Это и не про знаковые чеховские звуки (лопнувшая струна или выстрел), которые стали самостоятельным элементом русской культуры. Позже эти чеховские звуки будут обыгрываться в пьесах постмодернистов. Чеховский звук возведут в культ, препарируют, сожгут, осквернят, очистят, стряхнут пепел и вернут в зал художественной славы. Нет, у Чехова я слышу и другие звуки. Если бы я уже поняла, о чем идет речь, то написала бы что-то вроде: звук в рассказах Чехова – это резонатор или отражатель какого-то неземного духа. Туманно – да. Точнее выразить не могу: не понимаю еще.
В рассказе «Именины», по-моему, тоже есть особые звуки. Звуки, выводящие за границу или погружающие в глубину. Не знаю, как и сформулировать.

Какой-то разговор о политике, о чем-то, без конца перемываемом, но все еще грязном. Какая-то возня на Балканах, борьба за болгарскую землю. Какие-то пустопорожние разговоры о военной стратегии и политической обстановке. А в словах крикнувшего всё сосредоточение, все силы направлены на то, чтобы утвердить свое мнение, убедить, сломать и потребовать поклонения своему уму. Эти разговоры набили оскомину, эти разговоры бесплодны. Жужжание смертных (здесь Чехов использовал трехкратное «же», об которое спотыкается глаз, а уже потом настраивается ухо). А для героини, Ольги Михайловны, это сигнал к тоске и отчаянию. Физическая реакция Ольги Михайловны, ее желание оцепенеть, говорит о том, что звуки подобных разговоров ей знакомы и что она сдалась на их волю. Уже и не ищет способов пресечь или слить эти разговоры. Сдалась она, но не ее душа. Должно быть, поэтому Ольга Михайловна так хочет выломаться из состоявшегося образа жизни, поэтому мечется и устраивает истерики.
Следующий эпизод с особым звуком – ночь после праздника. Ольга Михайловна наконец в постели. Избавилась от корсета, сдавливающего живот, не слышит более раздражающий гомон гостей. И все же, заснуть не может. Ото сна ее отвлекают звуки убираемой посуды, переклики прислуги. Также ей мешает громкая беседа-спор (очень типичная для ее настоящего) мужа и гостя, оставшегося на ночь. В ней растет и ширится раздражение, которое она мысленно направляет на мужа, обвиняет его в тяжелом дне, в их испорченной жизни. Когда он приходит в спальню, она облекает все свои чувства в слова, пытается уколоть его. Муж уходит спать в кабинет. Но Ольга Михайловна догоняет его и наносит удары, желая излить все свое недовольство в словесные шпильки. Кричит и насмехается она до тех пор, пока не бросает ему укор в том, что он якобы женился на ее деньгах.
Эпизод ссоры зафиксирован в 2 планах: реальный план и выговариваемые слова против плана душевного, который озвучивает внутренний голос. Ольга Михайловна любит мужа, несмотря на накопившиеся недомолвки. И также, несмотря на накопившуюся душевную усталость, она знает, что ее мужу не нужны ни деньги, ни выезд (не помню с какой каретой и во сколько лошадей). Но, тем не менее, героиня изливает на героя желчь. Внутренний голос на все ее выпады против мужа твердо говорит:

Глубоко внутри Ольга Михайловна не принимает себя такую – сварливую, едкую, кричащую, полубезумную. Это не похоже на нее настоящую. Но в пылу ссоры она уже не останавливается, отметает всё. Ее слова диссонируют с внутренним голосом.
После ссоры она сидит в спальне и хочет услышать голос своего мужа. Хочет услышать одну фразу:

Тогда и она смогла бы признаться в своих настоящих чувствах, поделиться тревогой о беременности. Так они могли бы вновь стать близкими людьми. Но он, придя к ней, не произносит ключевой для нее фразы. Уже в тяжелой истерике она пытается извиниться, но не может произнести цельной фразы, а только отдельные слова. Муж не понимает слов, которые прерываются рыданиями. Возможность быть понятой, вернуться к доверию тает на глазах. Ольга Михайловна в отчаянии и теряет власть над собой. У захлебывающейся в истерике женщины начинаются роды.
Эпизод родов изобилует звуками, которые предрекают опасность. Ольга Михайловна, которая вот-вот должна стать проводником для новой души, утратила все свои силы. Во время родов она слышит

. Не сумев сохранить связь со своей душой (внутренним голосом), Ольга Михайловна лишается ребенка. Не сохранила свою жизнь, единственную возможность, поэтому и не смогла дать жизнь новому человеку. После болезни, очнувшись, Ольга Михайловна не слышит ничего, только тишину. Ребенок умер. Звук, которого она так сильно ждала – плач младенца, – не случился. В доме воцарилась тишина. Муж жалеет о жизни, которую они упустили, и почти все время молчит. Ольга Михайловна погрузилась в себя, оцепенела.
Пока это все впечатления и видения от особого звука в произведениях Чехова. В конце отзыва свалилась в какую-то мелодраму. Что ж, будет о чем подумать в следующих отзывах про чеховский «неземной» звук. Длинно и непонятно звучит. Как его обозвать-то?