Воскресение. Рассказы

Доброго времени суток.
Роман «Воскресение» Льва Николаевича Толстого ознаменовал собой целую эпоху. Эпоху александровских реформ, легализацию «домов терпимости», отмену крепостничества. Бедность одних и богатство других.

Здесь не будет светских балов и роскоши - это не «Анна Каренина». Здесь не будет отваги и мужества – это не «Война и мир». Лев Николаевич переносит читателя в мир социального ада: в грязный тюремный барак, в пугающий сумрак покойницкой. Мир изувечен. Мир, в котором верят и не веруют, мир, в котором 35 ступеней наказания, мир, разделённый на сословия. Это 19 век. «Воскресение». Добро пожаловать.

= Золотому веку посвящается: о внебрачных детях, безродных родителях и царской России =

История героини «Воскресения» Катюши Масловой началась вполне невинно… с любви. Но если Анна Каренина была отправлена Толстым под поезд, то бедной
Катюше пришлось умереть символически.

Родилась Катюша в деревне у простой дворовой женщины, которая очень любила рожать, но очень не хотела быть матерью. Какая страшная метаморфоза, не правда ли?

Толстой описывает это так: «Незамужняя женщина эта рожала каждый год, и, как это обыкновенно делается по деревням, ребёнка крестили, и потом мать не кормила нежеланно появившегося ненужного и мешавшего работе ребёнка, и он скоро умирал от голода». Такую же участь мать приготовила и своему шестому по счету ребёнку – Катюше Масловой.

Немного истории: родиться в Российской империи вне брака было равнозначно клеймению. Статус «незаконнорожденного» являлся позорным, а его носитель - бесправным: ребенок не наследовал имущества своих отца и матери, не имел право на отчество. Родив, незамужняя крестьянская женщина стремилась всячески избавиться от «позорного плода»: детей подкидывали другим семьям, убивали, о них не заботились. Алиментных обязательств не было (ситуация изменилась лишь в 1902 году с принятием Закона «Об утверждении правил об улучшении положения незаконнорожденных детей»). Неприятие внебрачных детей было обусловлено, с одной стороны – патриархальностью общества, а с другой – мощным влиянием церкви, жестко регулировавшей семейные отношения. Например, согласно «Своду законов Российской империи» (том 10) – внебрачный ребёнок (т. е. рожденный вне брака) признавался «незаконнорожденным» даже после вступления родителей в брак. Таким образом, судьба выгонка (так называли внебрачных детей на Руси) не волновала ни государство, ни общество... главное «всё по канонам».

От неминуемой гибели Маслову спасли две старые барыни. Одна хотела сделать из неё воспитанницу, другая - горничную. В результате получилась «полугорничная-полувоспитанница». Так Катюша стала жить и работать в имении Нехлюдовых.

= История НЕлюбви: от патриархального насилия до мизогинии =

Князь Дмитрий Нехлюдов, потомственный дворянин, трепетно оберегаемый своей матерью, - не всегда был негативным персонажем. По крайней мере в книге Нехлюдовых будет два: один - порядочный девятнадцатилетний юноша, жертвующий своим имением во благо других, и другой - недалёкий эгоист, погрязший в разврате и похоти.

Первая встреча Нехлюдова с Масловой произошла в имении его тётушек, когда ему было 19 лет. Но эта была совсем другая любовь и совсем другой Нехлюдов.

Цитата:

Ух, Лев Николаевич, завернул так завернул!)) Любить такой любовью могут только дети, либо люди совсем неиспорченные, - последние являются раритетом и повсеместно не встречаются.) Впрочем, и тех, и других общество портит одинаково быстро. Такая страшная трансформация произошла и с Нехлюдовым. Когда юный Дима хотел помогать бедным - над ним смеялись, когда он говорил, что нельзя быть развратным - он подвергался осуждению, когда он говорил, что хочет остаться девственником до женитьбы - мать испугалась за его здоровье. Всё правильное, вдруг оказалось неправильным. И Нехлюдов сдался.

2 года спустя Нехлюдов вновь посетил дом своих тётушек, но уже другим человеком. Эта встреча для Масловой закончилась плохо: кто-то пытается разглядеть в этом эпизоде романтический подтекст, кто-то случившееся оправдывает, а фактически Нехлюдов Катю изнасиловал. Дал напоследок 100 рублей (откупился) и сбежал. Из произошедшего следует сделать один единственно правильный вывод - Нехлюдов никогда не любил Маслову, ни 2 года назад, ни тем более сейчас. Никогда. Точка.

С этого момента жизнь Катюши пошла под откос. Очень скоро беременную Маслову выгнали на улицу. Она больше не могла прислуживать тётушкам Нехлюдова. Далее Толстой очень живо рассказывает про отношение к женщинам из низших сословий в царской России.

Катюша устроилась на работу к становому, но это было ненадолго... он стал её домогаться. От назойливых приставаний у беременной Масловой окончательно сдали нервы, и она послала его к чертовой матери. Её уволили. Затем была ещё одна попытка устроиться на работу, которая закончилась точно так же, как и первая, а потом ещё и ещё. Патриархальный мир не хотел видеть в Масловой человека - в ней хотели видеть проститутку.

Во время родов деревенская повитуха заразила ребёнка Катюши горячкой и он умер.

Как думаете, что самое жуткое в этом сюжете?
Поступок Нехлюдова? Разрушенная любовь Кати? А может, отвратительное отношение господ и помещиков? Самое страшное - это смерть ребёнка и состояние фатальной обреченности, в которой оказалась героиня романа. Толстой оставляет Катюшу без выбора. Как в сказке у Пушкина - иди хоть направо, хоть налево... итог один.

Когда деньги у Масловой закончились, она оказалась в притоне.
В 1844 году в Российской империи были легализованы публичные дома. Огромное религиозное государство вдруг позабыло о заповедях Божьих. «Не прелюбодействуй», - говорит 7 заповедь. Но блуд узаконили, а вот «незаконнорожденных» детей почему-то забыли.
Спустя 10 лет Катя и Нехлюдов снова встретятся: она в роли подсудимой проститутки, обвиняемой в убийстве, которого не совершала, он - в роли присяжного заседателя. В душе Нехлюдова что-то ёкнет, ему станет стыдно за свой поступок. И он попытается ей помочь. Вот только имеет ли смысл исправлять то, что исправить уже невозможно?
Судьба Масловой искалечена навсегда, ребёнок умер... а нелепая судебная ошибка определила ей место на каторге.

= Вместо эпилога =

Зачем Толстой выписал Масловой «билет в никуда»?

Ответ прост. Чтобы максимально наглядно продемонстрировать отсутствие социальной мобильности для низших слоев населения в России 19 века и убогость их положения. Родилась прислугой? Умрёшь прислугой. Родился нищим? Умрёшь нищим, - как бы констатирует Толстой на протяжении всей своей книги, возмущаясь устройством общества.
Роман Воскресение это не про разбитую любовь и сложные отношения мужчины и женщины. Это отпечаток истории. И в этой истории, как и в любой другой, есть всё - плохое и хорошее, мрачное и светлое, грязное и чистое. Это история о людях, вернувших себя.

Всё-таки мне нравится, как пишет Лев Толстой. Правда, большие романы лучше. В больших романах из вот таких, как "После бала" зарисовок складываются судьбы и узор времени. Но и в этой короткой вещи уместилось многое. Прежде всего, настроения. Целые три, совершенно разные.

Настроение светского вечера, где пожилой мужчина рассказывает свою историю. Я прямо вижу бархат кресел и слышу треск полен в камине. Слабый свет свечей, багряный из-за бархата. Чувствую аромат кофе с бренди и дым сигар. Атмосфера уютного повествования. Улыбки дам, сверкание моноклей, понимающее почесывание усов.

Второе настроение - бал. Волнующее дыхание юности, когда можно безмерно влюбиться в очаровательную девочку, пора иллюзий, когда перышко с дешевого веера приобретает ценность фамильного талисмана. Вся жизнь впереди и ты уверен, что поймешь ее куда лучше прочих. Каждый день - как жизнь. Кругом - ее полнота. Каждая кадриль - событие. Восторг. Азарт. Миражи.

Третье настроение повести в рассветном утре. Запах травы и недавно прошедшего дождя, шелест листвы. Щебет птиц. И странные звуки. Непонятный строй, люди в военной форме. Упорядоченный, каждый солдат -- винтик механизма. Изнанка жизни. К запаху дождя примешивается привкус крови. Безликая жестокость. Я вижу солдат, выполняющих приказ. Почти бесчувственного татарина, которого волокут, словно куклу, навстречу смерти. Маловероятно прийти в себя, когда тебя прогнали сквозь строй. У него была жизнь - от беззубого мальчонок в засаленной рубашке до юноши, тоже полного настроения бала. У него была история - причины дезертирства, побег, преследование. Все это было - но не рассказано, потому что уже не важно. Ни для него, ни для остальных.
На лесной опушке свое настроение. Тут ступает бесстрастно и статно мужчина, дома - любящий отец, на балу - изящный танцор. Тут он - другой, абсолютно. Он не допускает жалости. И грамма.
Целая судьба даже в солдате, который ударил слабее и получил нагоняй. О нем можно было бы написать целую книгу, но хватило двух предложений, чтобы уместить суть.
Спина, превращенная в развороченное мясо (ей предстоит покрыться гноем, спалить жаром и заразой человеческую жизнь за эту ночь, или, может, за неделю), удаляется, вместе со строем и запахом крови, слепой жестокости механизма жизни. Поют птицы. И все еще пахнет дождем.

...а ведь рассказ такой короткий...

Толстой многогранная личность. Вот подходит мой путь прочтения сборников Толстова в 11 томах. Уже пройдена Эпохальная работа "Война и мир", прочитана "Анна Каренина". И вот теперь завершил "Воскресение".
Думаю теперь у меня сложилось в голове почему Толстого так любили в Советское время, да похоже сложно оценить вклад Толстого в революционное движение . Думаю напиши какой нибудь автор в подобном ключе про современное время, эту книгу бы запретили, а автора загнобили. Сильная работа, здесь сюжет вторичен. Важны мысли которыми делится главный героя на протяжении всей книги. Это сумма приобретенного опыта Толстого за годы своей жизни. Размышления на тему социального строя, судебного порядка, отношение знати к этому вопросу (вернее ее равнодушие) .
Толстой был революционер а все кто не понял до сих пор должны выпить яда.
Данную работу стоит читать пройдя путь с Толстым начиная от ранних произведений, дойдя до Анны Карениной , ни в коем случае не стоит брать как за первую книгу.
Отмечу еще на протяжение всей книги встречались то тут то там отсылки к Достоевскому, к Гоголю и даже к Пушкину. Какой-то мимолетной фразой или рассказом своей жизни каторжного или историей. Эти моменты очень радовали меня при прочтении, может быть конечно я на придумывал сам себе, но пусть будет так.
Есть еще один интересный момент который перевернул мое сознание и мой мир. Но это скорее вопрос моей безграмотности и отсутствия должного образования. Я был крайне удивлен увидев в произведении упоминание Ницше. В моем понимание всегда была уверенность, что Ницше жил позже Толстого . Я полез смотреть годы жизни, оказалось что Ницше на 10 лет раньше умер Толстого. Вот такой не ожиданий поворот, чтож теперь я точно запомню на всю жизнь годы жизни эти замечательных и дорогих мне творцов .
У меня впереди еще череда раскатов Толстого, но до них доберусь как будет настроение. Осталось перечитать "Исповедь" да вот это будет интересно, но ее оставлю после того как прочту все рассказы. В общем будем посмотреть.
Всем добра, читайте только то что действительно интересно и важно. По больше хороших книг на вашем пути!

И так написал и эдак, но стёр, так как, без сравнения двух великих романистов XIX века, обойтись не удаётся...

Всё непохоже у Льва Николаевича и Фёдора Михайловича - и сюжеты, и образы героев, и суть написанного. Если первый пишет в поучительной манере, постоянно морализируя, осуждая и грозя пальчиком, то Фёдор Михайлович игнорирует окружающий быт, существующий строй, высвечивая самого человека, его сущность и душу. Толстой этого не умеет - он хороший стилист, но плохой психолог.
Герои Достоевского не терпят серости и обыденности, они ярко выражены в своей индивидуальности и непохожести, им неведома обычность. У графа Льва Николаевича, что ни образ главного героя, так сразу банальная усреднённость, готовая на Поступок лишь эпизодически, да и то, под давлением обстоятельств, а не внутренней убеждённости. И даже сюжет "Воскресения" - избит и затаскан. Кто только не использовал подобное в своих романах - не сосчитать. И ничего нового, Лев Николаевич, к ранее написанному другими не прибавил. Тот же Достоевский, в основных произведениях которого образ поруганной девичьей чести и продажной любви повторятся многократно, может его индивидуализировать, добавить страсть и характер. Поставьте в один ряд его Сонечку, Настасью Филипповну, Грушеньку, Кроткую и прочих подобных персонажей и они, никогда, не покажутся вам не то что одинаковыми, а даже похожими.
А Нехлюдов? Он жалок и инфантилен, его страдания смешны и сопливы, его поступки вызывают презрение и ухмылку. Какой интерес может вызвать образ человека, боящегося своих же решений и поступков и только и мечтающем о том, как бы спрыгнуть с темы. На войну пошёл ради понтов, землю отдал - именно поэтому, в каторгу потащился - сам не знамо зачем. Что тогдашняя читательская аудитория нашла в "Воскресении" я, если честно, не понимаю. Как не понимаю и тех, кто серьёзно считает этот роман графа одним из лучших его произведений.
А уж проповедническо-менторский тон написанного вообще коробит. Если чиновник - то обязательно плохой, а если крестьянин - то лубочно-хороший. Если поп - то прохиндей, а, не дай Бог, надзиратель - так, вообще, гад и сволочь. Ну, а размышления на тему земельной реформы, из уст князя Нехлюдова, человека, который ни черта не понимает ни в государственном, ни в земельном устройстве России, звучат, в отличие от Левина из "Анны Карениной", смешно и неестественно...

Четыре звезды, только из уважения к классику...

Можно было бы достаточно сухо написать о том, что эта книга содержит основные идеи Толстого после его переворота - о непротивлении злу и т.д. и т.п. Можно наоборот написать о тех эмоциях, чувствах, которые бурлят во мне после того, как я перевернула сегодня последнюю страничку романа. Можно было бы написать, что эта книга - прививка нравственности, заноза, незажившая рана, на которую Толстой горстями накидывает пуд соли. С какой стороны ни подбирайся - все будет не то.
Тяжело читать, что уж тут. Временами главный герой меня раздражал так сильно, ну не верю я в него, в его существование! Не бывает таких! Сегодня он кофий пьет из фарфоровой чашки, а завтра блох ловит по одежде и радуется внутренней чистоте. И тут же задумываюсь - что, выходит, я не верю в хорошее в людях? Не просто в хорошее, а в способность самопожертвования. Да ведь примеров этому не мало. Значит, и Нехлюдов мог быть. Сразу вспоминаются научно-популярные книги, где с помощью эволюционного подхода и теории Дарвина объясняют все, даже Нехлюдова. И как он в Сибирь поехал, отказавшись от фарфоровых чашечек и комфорта, но не ради кого-то. А ради себя, своего спасения. В такой альтруизм я верю - альтруизм с примесью эгоизма. Это почувствовала и Катя. Есть сцена, где Нехлюдова думает, любит ли она другого или любит его, но не хочет его страданий. И понимает, что это второй вариант. Но нет, я надеюсь и верю, что всё-таки первый, и что она наконец-то полюбила взаимно другого хорошего и доброго человека, и личные ее страдания кончились, и будет семейное счастье. Нехлюдов же склонен видеть себя в центре мира и думает, что мир вокруг него вертится и если его отвергают, то только потому, что желают ему добра. Нет, я желаю добра и семейного счастья Катюше.
Сквозь Нехлюдова конечно проглядывает сам Толстой. Его мечты о побеге, о том, чтобы прервать жизнь барина и эксплуататора, и совершить поступок. Наверное, из-за этого Нехлюдов для меня ну какой-то уж очень правильный. И даже в минуты слабости и сомнения. Да и долго он не сомневается, минуту-другую посмотрит с вожделением на светскую красавицу - и все, снова вперед, к благой цели. Он для меня мертвый персонаж, в нем нет борьбы с собой все-таки.
И тут же вспоминаешь самого Льва Николаевича. А ведь он тоже изменил свои взгляды очень быстро-недаром этот момент в биографии называют переворотом. Значит, он знал,о чем писал, знал, что так бывает. Да и то, что для нас, сторонних наблюдателей, выглядит неожиданно и резко - на самом деле результат долгой внутренней работы. Когда вокруг человека вдруг формируется некое информационное поле из отрывков газет, книг, чужих мыслей и из всей этой каши в душе что-то прорастает.
Я и на себе это чувствую. Еще некоторое время назад я достаточно отрицательно относилась к самому факту революции, смешанному для меня с гражданской войной, кровью, невинными жертвами. Она такой и осталась для меня. И одновременно не такой. Когда прочитаешь Чехова, Толстого, понимаешь, что нет отрезков времени, исторических эпох от и до, а есть непрерывное историческое пространство, в котором постоянно возникают предпосылки, определяющие будущие события. Так и у нас. Вся литература рисует перед нами картину мира, которая не оставляет шанса на то, чтобы революция не случилась. Она была предопределена.
И одновременно с этим нам выпала уникальная возможность жить в мире после. После крепостного права, после гражданских и мировых войн прошлого века, после советской эпохи. И нам легко судить. И одновременно сложно, так как мы живем уже после. И хорошо! Хочешь - учись! Школы доступны всем, училища тоже, высшее образование- по способностям. Только не все хотят. Хочешь - путешествуй. Ты свободен поехать завтра в другой город. Только многие предпочтут телевизор. Получается, что серая народная масса не только потому такая серая, потому что её нещадно эксплуатируют. Но и в наше время, время личной свободы, для многих все также выбор делается в сторону алкоголя, наркоты, зашоренности, лени. А не образования, труда, поисков себя.
Только не думайте, что эта книга потеряла актуальность, так как время революций давно прошло, сейчас вроде живем ничего так себе. Она не только об униженных и оскорбленных. Она еще и о тех, кто творит этот произвол. А таких людей, увы, не стало меньше. Чиновники, судьи, адвокаты, генералы и прочие, которые держат в своих руках свободу и жизнь маленького человека. Они все такие же, уверенные в своей правоте. А те, кто сомневается - топят свои сомнения в алкоголизме. И в этом жизнь у нас, серых народных масс, не изменилась.
Толстой чиркнул спичкой и сжег перед нами на предпоследней странице все, на чем держится мир. И затем, как феникс из пепла, возродил душу главного героя, пережившего инсайт, как бы сейчас сказали, или Воскресение, как сказал сам Толстой. Да, мир наш несправедлив и жесток. Но давайте найдем в себе силы простить ему это. Ведь кто мы? Несовершенные людишки,да и все.
Эта книга заставит вас почувствовать себя человеком с очень маленькой буквы ч. А если нет, то значит что-то с вами не так или вы Иисус.

В последнее время всё чаще и чаще замечаю, что мода ругать русскую классику и как её преподают в школе не заканчивается, а лишь набирает новые обороты. И Достоевский плох, Булгаков чем-то не угодил, а Лев Николаевич записан в ряды графоманов. Но если всё-таки на некоторое время абстрагироваться от школьных воспоминаний о вдалбливании классических мнений критиков о классике и прочих неприятных моментов, которые наверняка были у каждого второго школьника. Забыть это и посмотреть правде в глаза.
Конечно, просто сказать "Это же классика!", значит, ничего не сказать. Слова "Это же классика!" вовсе не аргумент. Но не согласиться, что эта литература на века будет весьма сложно. Она была актуальна и в те года, актуальна и сейчас. Да, нет атмосферы ушедших лет. Зато люди всё те же и проблемы идентичные.
Возможно, "После бала" нельзя назвать шедевром творчества Толстого, но все вышесказанные слова можно смело к нему отнести. Для меня это небольшое произведение как дыхание прошлого, полное боли, разочарования и крови. Оно наполнено реальной жизнью, созданной ярким контрастом бала (в особенности, танец Вареньки и её отца) и той жестокой сценой, что наблюдал главный герой после торжества. Главное, "После бала" полно ошибок. И для каждого читателя они свои.

Не розумію одного: чому Толстому на старості літ закортіло обсмоктувати таку, так би мовити, тюремно-кримінальну тему (з присмаком релігійного фанатизму та самобичування), до того ж на стількох сторінках, коли можна було обійтися оповіданнячком пристойного обсягу, й не морочити читачеві голову зайвими (таки так!) деталями?

Читання було виснажливим, сторінки важко прохідними... Дійшовши до слова "Кінець", поперемінні стани ступору та легкого очманіння, що змінювали один одного протягом читання останнього твору російського бороданя (так і хочеться додати: "Добре, що останнього", бо більше щось у цьому дусі за прочитання не взявся б), враз обірвалися, принісши бажане полегшення.