Воскресение. Рассказы

Этот роман-обличение, роман-проповедь оказался совсем не тем, что я могла ждать от Льва Николаевича. Если бы мне дали "Воскресение" без титульного листа, я бы, пожалуй, решила, что это вообще не Толстой. И не потому, что "Воскресение" слабее других его книг. Но от Толстого я никак не ждала ни такого нарочитого натурализма, ни такой прямолинейности. Здесь не найдешь огромного, многокрасочного мира, как в "Анне Карениной", тем более в "Войне и мире". Писатель сознательно и нарочито обеднил свою палитру.
Уже первые главы откровенно били на эффект: погубленная женщина в вонючей мрачной камере и ее соблазнитель среди комфорта и роскоши. И тут же слишком резкое, в лоб противопоставление духовного и физического в человеке. Духовный человек в Нехлюдове, и чистая любовь, и Христово воскресенье - а затем торжество чувственности и спальня Катюши, как символ всего греховного и темного, что разовьется дальше, пустив под откос жизнь героини. Контраст очевиден и прост.
Но Толстому здесь явно не до тонкости и глубины. Писатель выплескивает накопившееся, судит и выносит приговор.
Откровенное лицемерие всюду: в семье, в суде, в религии, во всем укладе жизни. Когда Нехлюдов пытается жить по евангельским заповедям, его считают в лучшем случае "оболтусом". Когда он живет, "как все", т.е. проматывает состояние, пьет, соблазняет Катюшу, - вот тут родные вздыхают с облегчением: наконец-то мальчик ведет себя нормально. А как яростно, насмешливо чуть не по-щедрински Толстой описывает суд!
"То, а не другое решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме, в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «Да, виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина (...) и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором все скорей кончается".
В тех же главах впервые возникает противопоставление христианской обрядности и Евангелия, чуть позже развитое в безжалостно остраненном описании богослужения в остроге, а затем продолженное во многих эпизодах.
Затронута и еще одна дорогая Толстому тема - положение крестьян и незаконность частной собственности на землю.
Да, роман-обличение, роман-проповедь, убежденный и яростный, полемически заостренный, но в чем-то и одномерный.

Л. Н. Толстой - далеко не самый любимый мной классик. Не складываются отношения с ним...Читать легко, интересно подана фабула. Интересна и среда обитания - я не так много знаю о судопроизводительстве, тюрьмах и правовых аспектах того времени. Если бы это был очерк на тему, записки (как у Достоевского "Записки из Мертвого дома"), или что-то в этом роде - цены бы им не было! Но автор избрал иной жанр.

Главные герои - Нехлюдов и Маслова - не просто картонные, это ходячие схемы! Нехлюдов, по взмаху волшебной палочки превращается из гуляки-сибарита в смиренного монаха. Вот так сразу! Увидел - раскаялся - бросился спасать обиженную им героиню и весь мир заодно. Такой Нехлюдов, вдыхающий тюремные миазмы, немедленно становится мил писателю. Теперь герой через слово обличает свой прежний "круг", высокомерно подчеркивая свое превосходство. А в начале, с каким презрением описаны его опрятность (особенно мне понравилось уничтожающее упоминание, что герой чистит "особенным порошком запломбированные зубы", что конечно, доказывает его безнравственность на тот момент. То есть, если бы зубы Нехлюдова были гнилы и нечищены, его моральное разложение было бы не так очевидно).

Маслова... Почему-то все время упоминается ее "нравственность и душевная чистота". В чем это выражено, в отказе выйти замуж за Нехлюдова? Святое дело сделала, просто обнять и плакать! А то, что своего новорожденного ребенка она, по сути, выбросила (отдав чужой бабе, которая уморила его голодом)? Кстати, если она оказалась в публичном доме, то по своей воле. Ей не надо было, как Соне Мармеладовой, кормить больных родителей и голодных детей. Но она - жертва, мы должны ее жалеть! А за что, собственно?

Устами своего героя Толстой клеймит суд, тюрьму и порядки, царящие там. Но вот "классификация" осужденных умиляет: оказывается, они не виноваты, это жизнь такая! Все они тоже жертвы... Их надо выпустить, погрозив пальчиком? Или вообще никого не наказывать? А ведь там есть убийцы, насильники, разбойники, а не одни политические (которые прекрасно знают, на что идут).

Дальше...

Мне было очень неприятно читать издевательство Толстого над литургией и таинством причащения. И не потому, что я такая уж воцерковленная. Он считает себя вправе презрительно отзываться об этом, не думая, что оскорбляет чувство православных верующих. И при этом неустанно твердит о "нравственности". Вот большевики-то небось были рады этому эпизоду, наверное отдельной брошюрой издавали!

Язык Толстого очень красив и образен. Не жалею, что прочитала этот роман, хотя многое в нем совсем мне не близко.

Где-то слышала, что ценители русской классики делятся на два типа: те, кто любит Достоевского и те, кто любит Толстого. Несмотря на то, что у меня со Львом Николаичем отношения еще со школьной скамьи не складываются, я бы не стала относить себя строго к любителям Достоевского. Потому что, помимо обожаемого Фёдор Михайлыча, я много еще кого люблю.
Первая половина книги была идеальной. Меня в Толстом вообще восхищает его потрясающее умение влезть в шкуру любого персонажа, будь то крестьянский мальчик, барин, скучающая аристократка, или же проститутка-каторжанка. Да и повествование разыграно, как по нотам, и героям хочется сказать: "Верю!"
Однако уже ближе к середине герои отошли на второй план, уступив место самому графу. И началось: землю-крестьянам, сектанты - лучшие люди на Земле, и вообще, да здравствует революция.
Зачем так - лозунгами - а, Лев Николаич?..
Дочитывать было сложно. Мешали вы мне, Лев Николаич, и довольно сильно.
Объясню, почему. Первое: я никак не могу разделить вашу позицию относительно того, что в тюрьмах сидят исключительно либо лучшие люди России, либо жертвы системы. Не спорю, всегда, во все времена, есть место судебным ошибкам - стоит хотя бы вспомнить пресловутое "дело Чикатилло". Но ведь были же и реальные преступники. Были! Можно сколько угодно либерастничать, утверждая, что "виновато общество", но здесь я могу возразить достаточно избитой фразой: несмотря на трудности и обиды на это самое общество, не все перли против системы, и не все совершали преступления. Как-то жили. Работали. Чего-то добивались.
Второе: у меня сложное отношение к смертной казни - я не могу назвать себя ни ее сторонницей, ни противницей. Но когда вы говорите о том, что осужденного лучше сразу расстрелять, чтобы не мучился, потому что "тюрьма его ничему не учит" - это, я вам скажу... А как же гуманизм? А как же "не убий"?.. А не лицемерите ли вы часом? А не двойные ли вы стандарты продвигаете?..
Ну и третье: можно не любить православную церковь, можно ругать священство, но то, как вы описали Таинство Причащения - это хула на Духа Святаго есть.
А вот стиль написания очень хорош. Герои... Их есть там?;)
ЗЫ: попробую дать вам еще один шанс. Но чуток попозже.

Едва дочитав "Анну Каренину", я сразу открыл следующую вещь Толстого. Давно я не держал в руках творений классиков 19-го века и, оказывается, изрядно по ним изголодался. Прежде всего, напишу пару слов об авторе.

Когда Набоков рассказывал своим студентам о Толстом, он начинал так: студенты заходили в темную аудиторию с закрытыми шторами, усаживались. Он включал первую люстру и говорил: это Пушкин. Вторую - это Лермонтов. Третью - это Гоголь. А потом разом поднимал все шторы и говорил: а это Толстой!

Да, в книгах Толстого много света, много цвета, много смыслов. Они густые, плотные и всегда имеют вкус. На этих текстах нужно учиться писать. Вот, кстати, попробую выписать свои выводы о том, как следует сочинять, сделанные в результате наблюдений за почерком Толстого в этом романе.

1) Сюжет - он должен катиться, как колобок. Маслову ведут на суд, ее детство, Нехлюдов просыпается, собирается, едет на суд, его детство, отношения Нехлюдова и Масловой в юности, их встреча в суде сейчас... Сюжет не идет, а именно катится, события цепляются одно за другое, объяснения и отступления не надуманны, а необходимы и едва поспевают за этим колобком.

2) Язык - он должен быть сочный, образный, меткий. Многими словосочетаниями Толстого наслаждаешься, как смакуют вишенку в компоте, удерживая ее на языке и перекатывая под небом...

3) Герои - их должно быть много и они должны быть разными. Описывать не общими фразами, а через характерные детали, жесты, прошлые поступки. Пусть они представляют разные срезы общества, разные типажи и характеры. Пусть они ссорятся, любятся, вращаются, но не стоят на месте...

4) Темы - хорошо писать не только о религии, любви, политике и т.п., а переплетать разные пласты бытия в одну ткань, как жизнь не состоит из отдельных молекул быта, веры, отношений, а существует вся сразу - цельная и полная.

Конкретно об этом романе: как по мне, Толстой здесь слишком откровенно навязывает свои взгляды, если бы морализаторство было не таким неприкрытым, книга была бы сильнее. Финал мне показался сплющенным, всю книгу ждешь, что же у Нехлюдова с Катюшей будет, а под конец оказывается, что для Толстого это неважно, а то, что важно для него, подано в формате чуть не проповеди.

Сейчас от Л.Н. я немного подустал (полторы тысячи страниц одного автора за полмесяца - все же многовато), но в будущем планирую продолжить знакомство. 9/10.

В центре сюжета два главных героя: Катенька Маслова, обладательница "желтого билета" и одна из обвиняемых в деле об отравлении, хищении денег и убийстве купца Смелькова, и князь -  Дмитрий Иванович Нехлюдов , на суде является присяжным. Узнав в Катеньке Масловой жертву своего давнего увлечения, которую он "соблазнил" и бросил, Нехлюдов  решается ей помочь, и сделать все (даже жениться на ней) чтобы искупить вину за тот поступок, который по его мнению привел Маслову к такой тяжелой жизни.

Все ранее прочитанное мной у Льва Николаевича вызывало  восторг, но в эту историю я не смогла поверить, не смогла проникнуться к героям, мне вообще, в большинстве своем, непонятны их поступки и поведение. Из плюсов этой книги могу отметить только прекрасный слог и стиль автора, а еще моменты описания жизни Нехлюдова у тетушек, деревенскую жизнь и его первые чувства к Масловой.

Минусы: для меня так и осталось загадкой, как за пару дней Нехлюдов из холеного и эгоистичного человека смог стать таким самоотверженным филантропом?

Желание верить в искренность главного героя сдерживалось его склонностью к самолюбованию через проявление жертвенности. Все его поступки казались какими-то искусственными и показными. Особенно, в глаза бросился момент "облегчения", когда Маслова отпустила Нехлюдова с миром, предпочитая выйти замуж за другого.

Критикуя правовую и судебную систему страны Толстой обеляет всех заключенных, предлагает всех прощать и не наказывать. А что же делать с теми, кто убивает и насилует ради удовольствия и наживы? Тоже прощать, как в Евангелие сказано?

Не облегчало чтения и огромные описания жизни персонажей - кто кому друг, сват и брат,  которые далее как через две страницы исчезнут с концами, и больше никогда не встретятся.

В общем, хотя роман и знаковый, и критиковать такого великого автора я не в праве, но лично мне все это было не близко, а в  особенности то, что Лев Николаевич очень категорично навязывает свою точку зрения, деля всех только  на "развращенных" и  "невинных".

Последний роман Толстого, на написание которого ушло десять лет. Сюжетно он основан на реальной истории, которую поведал автору знаменитый уголовный адвокат - соблазненная богатым юношей девушка 'идет по кривой дорожке' и в итоге оказывается на скамье подсудимых за преступление, которого не совершала. В числе присяжных оказывается тот самый уже-не-юноша, осознает свою вину перед ней и пытается ее искупить.

Отсюда пошла история Катюши Масловой и Дмитрия Нехлюдова, которая предсказуемо у Толстого выросла в монументальное остросоциальное полотно русской жизни конца 19 века. Впервые в своем 'крупногабаритном' творчестве автор изображает не только жизнь дворянства и высших сословий, но опускается в самые низы, заглядывает в избы голодающих крестьян и в грязные остроги к каторжникам.
Глазами Катюши, заточенной в тюрьме, мы видим страдающих безвинно осуждённых людей с поломаной судьбой.
Глазами Нехлюдова, обивающего пороги разных судебных инстанций - сытую жизнь безразличных ко всему чиновников.
Этот контраст поражает и ведёт главного героя по пути осознания несправедливости жизни. Чем больше Нехлюдов общается с высшими слоями, тем больше понимает безысходное положение слоёв низших.
Автор вместе со своим героем старательно ищет ответы на извечные вопросы "кто виноват и что делать?" Панорама арестантских судеб, которая проходит перед глазами читателя, старательно призывает к одному весьма радикальному выводу - не имеют одни люди права судить других людей, не могут власть имущие судить бесправных, ибо сами условия жизни толкают их на преступления.

В романе очень много подобных философских рассуждений. Главным образом они вложены в уста Нехлюдова, который проходит свой путь духовного 'воскресения' (хоть, видится мне, и не до конца). Свой путь и у Масловой, но она по большей части служит своего рода проводником для Нехлюдова к той неприглядной стороне жизни, на которую он ранее не обращал внимания.
Чувствуется, что автор по мере написания менял фокус повествования, с Нехлюдова на Маслову, с Масловой куда-то вширь, и по итогу получилось глобальное 'исследование' природы социального неравенства. Вместе со своим героем Толстой изучал философские труды разных направлений, посещал заседания суда, беседовал с адвокатами и судьями, общался с арестантами.

У "Воскресения" нет финала как такового. Это открытая история. Открытая для героев. И открытая для дальнейших читательских размышлений. Толстой все же предлагает выход из сложившегося положения, выход весьма простой, с одной стороны, но с другой - утопичный, невероятный.
Посему этот роман будет актуальным, наверное, всегда.

Да, с некоторыми авторскими выводами, вложенными в уста Нехлюдова, я не согласна - арестанты почти все как на подбор изображены безвинно страдающими чистыми душами, мол, в таких обстоятельствах любой совершил бы преступление. Не любой.

Тем не менее, это было сильно. Тем более сильно, что с тех пор мало что изменилось.

Спустя два года после романов «Война и мир» и «Анна Каренина», читанных в школьные времена, а также трактатов «Исповедь» и «О жизни» я решил вернуться к Льву Николаевичу, надеясь застать в его последнем романе — «Воскресение» — вершину монументальной прозы и художественной проникновенности, которой и славится Толстой, однако, к сожалению, не нашёл того, чего искал.

Роман, несмотря на три части, можно условно разделить на две неравномерные половины: 1) — встреча Нехлюдова с Масловой и поиск различных средств для её вызволения из заточения; 2) — поездка за Масловой в Сибирь и завершение романа. И, знаете, ни в первой, ни во второй части я не заметил духовного перерождения как князя, так и Катеньки. «Воскресение» первого заключается в вечном (и, как по мне, отдающим инфантильностью) задавании самому себе однотипных вопросов по типу: «Ого, так вот это, как оно, оказывается?» «Да неужели только это?» «Да как же разрешить эту проблему?» и так далее; «Воскресение» же второй заключается в отказе её от алкоголя, работе в госпитале и иногда описываемой «душевной работе». Сближения между героями как не было, так и нет —между ними вечная непреодолимая черта, непонятно зачем внедрённая Толстым. Так и получается: Нехлюдов на протяжении 600 страниц занимается бесконечной рефлексией, попутно (уже, видимо, «воскреснув») продолжая обедать с генералами (ч.3, гл. XXIV) и получать от этого удовольствие, а Маслова как жила в тюрьме, так и живёт в ней, отказываясь от помощи князя и в принципе существуя своей отдельной жизнью. А заканчивается сие повествование отмазкой в духе «Вот она, началась для Димочки новая жизнь, но я вам её не покажу, ведь это всё далеко в будущем».

Ещё один минус, выделенный лично мной, заключается в нарочито грубом изложении мыслей автора, которые, как по мне, должны быть минимизированы в художественном произведении и подаваться сугубо через характеры и поступки героев. У толстого же — сплошная манифестация: что ни страница, то новая откровенная философская речь о власти, о религии, о несправедливо осуждённых, о всеобщем равенстве и тому подобных вещах. И это грубое вдалбливание нам, читателям, своих миролюбивых идей становится, наоборот, ещё большим насилием, от которого постепенно начинаешь уставать.

Не скажу, что в «Воскресении» нет ничего хорошего: сцена в суде, воспоминания Нехлюдова о деревенской жизни у тётушек, самая первая сцена с Масловой, которую ведут в суд, посещение Дмитрием Ивановичем собственных имений и попытка отдать крестьянам землю в своё владение — все эти и ещё многие эпизоды романа способны увлечь читателя за собой и положительно на него воздействовать, но в основе своей роману явно недостаёт глубины.

Проститутка, князь, судьи, политические приговоренные, социальная и просто человеческая несправедливость в том виде, в котором она существует и на сегодняшний день. Читая роман 1889-1899, понимаешь вдруг, что система государственная осталась такой же - изменился лишь фасад, где убрали сначала царя, потом вождя, но внутренности этого организма все те же и функционируют они все так же. И человек не поменялся. Как любил он осуждать, а затем и судить для приговора, так и любит; потому что знает, как правильно; как могли мы обелить себя и оправдать в любом проступке и на любом пути, так и сегодня продолжаем это делать; но вдруг глаза наши раскрываются на самого себя (неприятное действо, по себе знаю), а после этого и на окружающих. И ты больше не осуждаешь, потому что сам не без греха, но и себя больше оправдать не можешь - приходится принимать. Одним словом - человек. Великий и ничтожный одновременно.

Смело начинайте, если захотите покопаться в человеческой душе, посмотреть, как ее кидает то в темноту, то в свет. Лев Николаевич, вы крутой, спасибо

Бывает, что меня пинают на всяких "дзенах"и других пабликах, где я публикую свои отзывы на книги: мол, читаешь всякое барахло, вот КЛАССИКА - это наше все. И как им объяснить, что классика, во-первых, не всегда бывает к месту, во-вторых, я ее читаю часто и мой бэкграунд в этом больше, чем у всех этих комментаторов вместе взятых, в-третьих, что можно сейчас считать классикой? Мураками разве не стал классиком? А Рэй Брэдбери? Или Маргарет Этвуд? М?
И вот, я беру в руки "Воскресение" Толстого. С трепетом, потому как практически для всех Толстой это скучно, это тонны лирических отступлений, это графоманство. Я читаю первые страницы...и книга зачаровывает меня. Я слежу за судьбой Катеньки Масловой, этой падшей женщины, но не такой, как Сонечка Мармеладова, нет, Катя -- гораздо сильнее морально, она не жертва, она вызов обществу: да, я такая! Смотрите и завидуйте молча!
Я слежу за нравственным перевоплощением Нехлюдова, до самых последних страниц сомневаясь: отступит или нет? Спассует перед обстоятельствами? Бросит все?
Ситуации, описанные в романе -- судебные ошибки, бюрократия, коррупция etc. были всегда и будут всегда. Это еще одно напоминание тем, кто кричит, что "раньше было лучше" и "в страшное время живем сейчас" о том, что все повторяется и раньше было точно так же.
И я прекрасно понимаю, отчего Толстого отлучили от церкви, я прямо четко видела те строки, которые не понравились духовнству. Сейчас. правда, они не кажутся такими шокирующими, сейчас так может сказать каждый, но в то время это был шок и большое низззя!
И все-таки это светлая книга. Несмотря на всю "чернуху", которая там описана, она про новое рождение, про становление личности (даже двух личностей -- Катеньки и Нехлюдова). Нет, это не новое "Преступление и наказание", их воскресила вовсе не любовь в том понимании этого слова, какое было у Достоевского. Их воскресила внутренняя борьба с собой, они вышли победителями. JulyFox

Последний роман Л. Н. Толстого, «Воскресение», рассказывает историю успешного, из высшего общества, человека, который решил исправить допущенную в молодости ошибку.
В отличие от других шедевров Толстого, это произведение гораздо меньшего объёма, но при этом не уступает им по наполненности. По ходу повествования читатель вместе с главным героем попадает в высшие слои общества 19 века с их размеренной, полной удобств жизнью. И в то же время на контрасте видит, как существуют люди, совершившие, по чьему-то субъективному мнению, преступление.
Автор критикует существующие в обществе системы: судебную, исполнения наказания, законодательную.
Я абсолютна согласна с Толстым в том, что система наказания в нашей стране абсолютно неэффективна: проводя время в тюрьме, люди развращаются еще больше своим положением. Выходя на свободу, человек становится или потерянным для общества, или больше не может качественно устроить свою жизнь. В чем же суть искупления тогда? Не говорю уже о том, сколько денежных средств уходит на содержание преступников.
Примечательно, что все пороки, обнаженные в обществе того времени актуальны и сейчас. В той или иной форме и в нашем настоящем мы можем найти несправедливость законов и существующего устройства.
Отдельно хочется отметить эволюцию главного героя – Нехлюдова.
Честный, высокодуховный юноша попадает в пучину развращенности того общества, к которому он принадлежал. В этом водовороте вдруг ясно проглядывается совершённая им ранее глупость, повлекшая за собой в другой подобный круг разврата близкого когда-то человека. С этого момента начинается путь нравственного очищения и познания себя и своего окружения.
Главный герой будто поднимается над землей и видит всё под другим углом зрения. И столько нового открывается, что всё кажется несовершенным, требующим глобальных перемен.
Мне близко это состояние, когда начинаешь чуть глубже познавать какой-то процесс, понимая не только его несовершенство, но порой и полную его несостоятельность. В этот момент хочется, как ластиком, стереть всё существующее, чтобы создать заново.
Как и всегда у Толстого, человеческое счастье состоит в духовной чистоте, нравственности, семье, детях и простой благодетельной жизни.
Мне очень понравилась книга и я обязательно рекомендую её к прочтению!