Ф. М. Достоевский. Избранные сочинения в двух томах. Том 2

Тяжело воспринялась мною эта повесть Достоевского, очень тяжело. Напоминала выслушивание сбивчивого вещания какого-то незнакомого несчастного человека в нетрезвом состоянии. Он подсаживается к тебе в автобусе, видит твои внимательные глаза и... Начинает выворачивать свою душу наизнанку со всеми подробностями, как правдивыми так и вымышленными. Один раз, когда я была очень юна, со мной произошёл подобный случай. Я возвращалась домой из музыкального училища, со скрипкой в руках. Она послужила экзотической приманкой для такого вот "несчастного", он сел напротив и... Я всю дорогу слушала признания в любви с первого взгляда, а также бесконечные жалобы на его тяжёлую жизнь, в которой его никто не любит и не понимает. Вместе со мной слушал также и весь автобус. Мне было жутко стыдно, но я бы и сейчас едва ли могла нагрубить, попросив оставить меня в покое, а уж когда мне было восемнадцать - тем более... Да, чем-то похожа была на героиню этого "фантастического" рассказа. А он, лица которого я даже не вспомню, похож на исповедующегося калеку, которого я слушала глазами, пока читала, и мне тоже было часто неловко...

Когда беру в руки Достоевского, у меня почти всегда присутствует ощущение общения с князем Мышкиным в различных ипостасях. Скорее всего, манера пера писателя внутренне возвращает меня к этому герою, который всегда искренен, многословен и открыт. У него всегда распахнутые настежь глаза, и он старательно "соскребает" со дна души все оттенки своих переживаний, аккуратно выкладывая их собеседнику. Ну хорошо, когда это действительно князь Мышкин в первоначальном своём варианте. И я, утопая в его исповедях и даже проповедях, становлюсь лучше и чище душой. А если это бормотания вот такого безумца - главного героя рассказа? Боже, мне всё время хотелось ему сказать - замолчи наконец и избавь меня от экскурсии по твоей отвратительной вселенной, мне дурно от твоих признаний...

Главный исповедующийся - домашний тиран, который довёл свою несчастную жену до самоубийства манипуляциями в личных отношениях? Да, соглашусь... И всё это понятно - хотел мужчина утвердиться в своём мужском превосходстве и использовал для этого слабое звено - женщину, зависимую от него молоденькую и беззащитную во всех отношениях жену. Старо как мир. Мужчины часто так делают. Они же сильными хотят быть и победителями. А когда среди себе подобных не получается, то отыгрываются на слабых женщинах, желая испытывать над ними власть, влияние и даже демонстрировать свою неповторимую загадочность, которая является неким мужским кокетством и орудием для сохранения дистанции. И часто они это делают бессознательно, не подозревая что они манипуляторы на самом деле. Это страшно, конечно, но у меня нет настроения и сил ругать его, выкрикивая всякие обвинения, приводить доказательные цитаты его выражений, манипулятивных приёмов и прочего психологического скарба. Он же и сам калека. Девушке от этого не легче, но что тут поделаешь...

Только мне интересно - зачем Достоевский вёл рассказ от лица этого тирана? Он, что - хотел, чтобы мы его поняли и посочувствовали? Ведь, когда слушаешь приватный рассказ, да ещё и с такой степенью искренности, ты ведь всегда хоть чуть-чуть, но на стороне исповедующегося, верно? Или он хотел сбить читателя с толку? А последняя сцена его признаний в любви и падений перед ней на колени... Что это было - наконец наступившее раскаяние и перемены или очередной подъём на эмоциональных качелях их отношений? Я начала было ему верить, признаюсь. Хотя, да, я со своей доверчивостью плохой пример для оценки подобных мужчин. Поэтому у меня нет чёткого сложившегося мнения. Всё-таки, дам шанс этому человеку, хоть и запоздалый и не очень уверенный... Может, эта смерть что-то повернёт в натуре этого несчастного?

А теперь про саму девушку, которую Достоевский нарёк Кроткой, не дав ей привычного имени. Так вот, на мой взгляд, она не кроткая, а гордая. Просто очень зависима. И при наличии у неё поддержки ушла бы от него, хлопнув не окном, а дверью. Он не единожды в своей исповеди описывал её маленькие бунты, которые выражались в топании ногами, уходами из дома, даже встречей с другим мужчиной. А её попытка убить собственного мужа во сне? Да даже само самоубийство на подъёме отношений! Нет! Она не кроткая, отнюдь. Она сопротивлялась, как могла. Я видела кротких женщин в своей жизни. Они не ропщат, а терпят и любят. И терпят всю жизнь своих любимых извергов, с горючими слезами провожая их в последний путь и страдая потом годами о своей утрате.

Одним словом, рассказ в моих глазах весьма не однозначный и сложный для понимания, как и для вынесения приговора его героям. Девушку мне жалко со слезами на глазах и тяжёлым эхом. А этого исповедующегося тоже жалко, но уже без эмоции, чисто гипотетически вселенской жалостью о всех несчастных и искалеченных внутренне людей. Вот это, пожалуй и будет моим единственным приговором в конце отзыва, который мало был похож на рецензию, а всё больше на личные заметки из дневника читателя, к форме которых я всё больше и больше склоняюсь последнее время.

Если бы лет десять назад я вместо всякой попсни читал Достоевского, то наверняка после прочтения "Идиота" оказался бы по уши влюблён в Настасью Филипповну, которая, впрочем, симпатична и сегодняшнему мне, но уже с сильной примесью рассудочности, с восторгом, но безо всякого нежного трепета, как ни грустно в этом признаваться.
Я начал говорить о Настасье Филипповне, ставя тем самым в неудобное положение тех, кто ещё не читал эту книгу. Но только так, только отдельными и ни на что и ни кого не оглядывающимися всполохами мыслей я могу говорить о Достоевском, а тем, кто не читал, можно только посоветовать, чтобы они как можно быстрее исправили это, без всякого сомнения, досадное упущение.
Говорят, что Достоевский пишет стилистически плохо, что язык его дурен, а может и откровенно косноязычен. Протестовать против подобных воззрений, а не только против смертности Достоевского, я считаю крайне важным и необходимым, ибо фитилёк моего восторга и ликования от "Идиота" гаснет, когда я представляю, как бы рассказал эту историю - столь же хорошо пишущий, сколь и скучно - господин Набоков. И назовите меня колхозником (это человека-то с дворянскими корнями), но мне просто невероятно нравится, как пишет Достоевский. Как молитву читают монотонно не из-за неумения, но единственно для того, чтобы эстетические впечатления от голоса не мешали восприятию, так и слог у Достоевского - не мешает выйти один на один с теми людьми и ситуациями, о которых он пишет, ибо жизнь принципиально не литературна, она вне искусства.
Милан Кундера, на секунду прекратив жаловаться на злых русских, заметил как-то, что события в этом романе разворачиваются неестественно быстро и потому выходит хоть и интересно, но ненатурально. Но, - ответим мы ему, - какой русский не любит быстрой езды? Чехам не понять.
В пространстве романа приятно находиться, приятно, ловя каждое слово с губ персонажа, бросаться с головой в каждую из разворачивающихся перед нашими глазами сцен, безо всяких трактовок, забыв даже о бахтиновской полифонии, наблюдать за тем человеческим клубком, что вертится здесь и сейчас перед нашим взором, и быть при этом не просто зрителем, но соучастником, подхваченным этой волной, чтобы много после, когда обрушится литературное похмелье, быть вновь настигнутым теми мыслями и идеями, которые подарила эта книга.

Всё что мне так нравилосьу Достоевского в других книгах, внезапно в этой вызвало жуткое раздражение.

Мне не понравился не один из персонажей. Не один из героев не вызвал сочувствия. Лишь на секунду промелькнуло что-то похожее на разочарование, когда Мышкин разбил китайскую вазу. Почему? Я не знаю, но ваза эта, проникла в мои мысли. И жаль мне стало этой вазы. Как будто бы с самого начала все знали, что ваза разобьется и ничего для этого не сделали.

И Мышкин тоже как ваза. Разбили человека и не дрогнули. За просто так. Как за хлебом выйти.

Длинные разговоры о религии, об обществе, о русской культуре, хотелось просто перелистывать. Не было у меня так ни с Карамазовыми, ни с Бесами. Перечитывать готова была, заучивать некоторые строки наизусть. А тут. Одно будто бы балобольство. Герои погрязли в своих мелочных склоках. Ходили друг к другу только чтобы поругаться, да посплетничать. Ум если и был, то запрятали подальше от греха. А напоказ только недостатки свои, да грязные помыслы.

И смерть здесь была какой-то нарочитой. Специально подстроенной. Может и к месту, только очень уж в лоб.

Если бы это была первая книга у автора, то с Достоевским бы я распрощалась. А сейчас руки готова себе целовать, что не начала с “Идиота”. В ноги кланяюсь университетскому преподавателю своему по русской литературе, что в списке первыми “Бесов” обозначил.

Допускаю, что не доросла быть может до всей глубины. А может и переросла вовсе. Только вот правду сказала. Как есть. Что на сердце было, то и принесла на общий суд.

Каждое лето накрывает мысль о том, что пора перечитать русскую классику. Не важно, что полно непрочитанных книг, главное что есть желание, а новинку могут и подождать)

Федор Михайлович лидировал по внутреннему голосованию, так что проводила дни с «Идиотом». Ничего, что на две недели выпала из читательского графика, ведь осадок от романа зародил в душе что-то новое и важное...

Идиот — это не просто классика, а нечто больше. С него-то и открылся, для меня, Достоевский. Школьную программу не считаем — полный провал. Помню, как после школы на меня так же что-то нашло и была приобретена книга...

Ох уж эти метания русской души!!! Ох уж эти страсти!!!Странные, противоречивые персонажи, в душе которых, черт ногу сломит, что творится! А время, время-то какое! Это вам не современный мир, тогда все сложнее, трагичнее было...

Не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были главными. Свое внимание я заостряла на следующих лицах: Князь Лев Николаевич Мышкин; Настасья Филипповна и Аглая Ивановна.

Хотя уже делала, для себя, более подробный анализ героев, но каждый раз сердце открыто лишь для Настасья Филипповны. Надломленная, разрушенная душа, отчаянно пытающееся собрать разбитые осколки, но каждый раз терпя неудачу. Ей бы жить далеко, начать все с чистого листа, но демон прошлого никогда не отпустит. Случившееся и в наше время рушит жизни, а представьте какого женщине в XIX веке! Князь видел Настасью настоящей, но его блаженное отношение ко всему, лишь усугубляло положение. Рогожин тоже не вариант, слишком несдержанный.

Если говорить о романе в целом, то тут либо — дикий восторг, либо— что здесь происходит? Очень люблю первую часть, где события развиваются стремительно, а праздник Настасья, как громкий залп сотни пушек. Грандиозно, масштабно, а дальше начинается какая-то словесная дичь. Много героев, много разговоров, еще и ненавистная Аглая всплыла, — трудно концентрировать внимание на пустые моменты.

Что бы не говорила, а «Идиота» искренне люблю. Правда внутри меня просыпается нежная девочка, которая хочет хэппи-энд для Настасьи и Льва, но мы же в романе Достоевского, — только эмоциональное дно

4,5 из 5

Мне кажется именно в этом романе Достоевского заключена самая высокая концентрация «психологизма».

В самом деле, в книге нет ни одного «прямолинейного» героя, каждый герой здесь рефлексирует, с разной степенью глубины, но рефлексирует.

Ну а основные женские персонажи, и по совместительству «невесты» князя Мышкина — Настасья Филипповна и Аглая -чемпионки мира не только по рефлексированию, но и по «взбрыкиванию» (резкой перемене принятого накануне решения) и ведь в конечном итоге, именно из-за них вылечившийся было главный герой в конце книги снова становится таким же, каким был в Швейцарии - "до излечения"...

Безысходность и чувство неотвратимого одиночества. До предела ощутимое, мрачное и тоскливое одиночество души. Одиночество - плотное, вязкое, холодное, как застоявшееся болото... ядовитое, убивающее. Одиночество - расщепляющее кровь, изъедающее плоть, мучающее, угнетающее. Невозможность освобождения, абсолютная зависимость от внутренней борьбы и полное поражение... Достоевский это умеет! Ему как никому другому, удается сжать мозг читателя в комок, измять, и наконец, швырнуть об стену, вдребезги - и тысяча разлетевшихся осколков...
Кто в понимании Достоевского человек? Что он - обособленный случай или социальное явление? Ответ, каким бы он ни был, все равно введет в заблуждение, не станет исчерпывающим. Человек - соль земли, ее краса и смысл, но в то же время самое страшное порождение, непонятное, жестокое, сумеречное. И Достоевский это доказывает. Раз за разом, неопровержимо, тонко и точно.
Данный рассказ, меньше сотни страниц, но вместившее в себя огромный смысл, глубинную суть. Оно описывает короткий промежуток из жизни 41-летнего ростовщика, в прошлом офицера, и 16-летней девушки-сироты, которая приходила к нему в лавку закладывать свое двугрошевое "богатство". Кроткая, как называет ее мужчина, тоненькая, белокурая девочка, с огромными глазами, удивленно взирающими на бренный мир. Гордая, молчаливая, сломленная.
Его отношение к девушке - была ли эта любовь? Я задавала себе этот вопрос до того эпизода, в котором она, уже будучи его женой, говорит ему: "Я думала, вы оставите меня так." Это был удар под дых, согнувший ростовщика пополам. Это было унижение, от которого не просто горько - от него больно! А ведь он сам этого добивался своей отчужденностью от жены. Он воздвигал огромные стены из молчания, снисходительного молчания, как он сам называл. Зачем? Разве ее вина в том, что он пережил в прошлом? Озлобленность, презрение, обида на общество - все это отражалось на ней, на жене, которая в сущности, была ребенком, не меньше его обиженным судьбой. Имел ли он право поступать с ней так, как поступал? Он разрушал себя, съедал изнутри, заодно убивая и ее, медленно, но упорно.
Да, он любил ее. Он ее боготворил. Он целовал ее следы, лежал у ног, наконец-то, сбросил с себя оковы, раскрылся...но увы, слишком много воды утекло. Не вовремя, запоздало и бессмысленно.
Он изначально ведь знал, что Кроткая его не любит, и не полюбит. Он видел и то, что она старается быть хорошей женой, послушной, ласковой, оживленной. И при всем этом, он ее не пощадил. Перекрыл все возможные пути, ведущие к себе, он изолировал себя от нее, и тем самым вынес Приговор...

"Молча говорить", "Девушка с образом" - изначальные названия рассказа, полностью соответствующие сути. Писался он в течении трех недель, У Достоевского был даже прототип Кроткой - швея Марья Борисова, та же участь, тот же образ с ликом Божьей матери в руках, та же безропотность и кротость. Достоевского глубоко потрясла история Марьи:

и он отразил его (свое потрясение) в рассказе, добавив художественность и более глубокий трагизм через предысторию. Он показал человека со смертельно уязвленной гордостью, ставшего изгнанником из общества. Одинокий и угрюмый, он как бы, ищет повод отыграться, взять реванш, показать свою непримиримость, ненависть и презрение. Кроткая удачно попалась под руку, она уничтожила и его самого - несчастного бунтаря. Он стал и судьей и палачом самому же себе. Совесть - именно она будет непрестанно следовать за ним, напоминая об ошибках, о потере, о гордыне, и конечно же, о Кроткой, о девушке с образом, смотрящей на него неотрывно, в упор, как дуло пистолета у виска.

Дальше...

Эта книга — просто кладезь философских размышлений и тонкой психологии. Сюжет вращается вокруг молодого князя, который своей искренностью и добротой словно выбивается из привычного мира и вызывает у окружающих самые разные реакции — от восхищения до непонимания и даже ненависти. Мне очень близка была эта тема столкновения человеческой чистоты с суровой и порой жестокой жизнью.

Герои здесь живые, неоднозначные, у каждого свои мотивы и тайны, а их судьбы переплетаются в сложной и порой болезненной драме. Меня захватило, как автор без прикрас показывает всю многогранность человеческой натуры — со всеми слабостями, ошибками и, конечно, надеждой.

Стиль Достоевского тяжеловат, но именно он заставляет прочувствовать глубину мысли и эмоций. Эта книга — не просто история, а настоящая философия жизни, которая заставляет задуматься о добре, зле, прощении и смысле существования. Подходит тем, кто готов погрузиться в серьёзное чтение и не боится сложных вопросов.

Довольно долго откладывала чтение данной книги, и пока было свободное время решила что "Пора." Сколько можно откладывать. Времени для чтения было достаточно, но читала около 10 дней (и те не подряд). Неспешное развитие сюжета, углубленная детализация, философские рассуждения автора, довольно скурпулезно и подробно прописаны персонажы и их жизнь - всё так и намекало, что легкой и быстрой эта книга не будет для меня.

Читая книгу мне всё время казалось, что от меня ускользает суть, за которую я хотела ухватиться. Каждый раз меня оживляли диалоги героев, и я с интересом за ними наблюдала. Но вот описания или рассуждения автора до или после них (диалогов) были трудными и изматывающими для меня. Максимальное углубление в поступки персонажей, подробный разбор их на составляющие, это было слишком утомляюще. Мало того я не могла сделать свой вывод, втиснуть свою мысль после какого-то выпиющего случая персонажей. За меня это сразу делал автор. Который не давал шанса на свой домысел или суждение, постоянно навязывал своё мнение, и вынуждал согласиться с ним. Иногда это было отчетливо видно в диалогах, которые завязывались при каждом удобном случае, и которые продолжались вплоть до окончания главы. Вот следующая глава начиналась с "сути" если можно так сказать, после большого отступления в прошлой главе.

По поводу сюжета тоже были моменты которые выводили из себя. Во-первых : Идиот или... Идиоты?? Ни один персонаж не расположил к себе. За исключением, по иронии судьбы князя Мышкина, которого все прозвали идиотом, из-за его болезни. Но вот всех остальных - так хотелось назвать просто потому, что их поступки и действия подтверждали это. Также после выходок некоторых героев, так и крутилось в голове "эти люди явно сумасшедшие!", что вскоре и правда подтверждалось. Конечно, бывали и просветы, диалоги которые вынуждали проявить сострадание и понимание к персонажам (которые не запали в душу с самого начала), но как эти просветы появлялись, так же быстро они и исчезали. Единственное, что мне понравилось так это контраст благородства, наивности и искренности князя Мышкнина, и всех остальных, которые являются полными противоположностями князю, склочные, насмехающиеся, которые относятся с презрением и высокомерием к другим. Финал мне понравился, грустный, но это как мне кажется достойное завершение книги..

По поводу оценки - пока читала были все время сомнения между четверкой и тройкой. И уже отметив книгу как прочитанную решила, что тройка. Некоторые рассуждения навевали скуку и падал интерес к книге, опять же если бы не диалоги героев, и события порой неожиданные, курьезные, и смелые, то врятли бы мне хватило сил и терпения её дочитать до конца. Вполне возможно, что книга прочитана просто не в подходящее время..

Я даже не знаю, что тут сказать-то можно. Правда, всё равно в итоге наговорю немало, но приступаю я с каким-то странным чувством пустоты, которая вот-вот наполнится хлынувшим потоком мыслей после того, как я немного отойду от событий этой книги. Я повторю в сотый раз: Достоевский — гений. Абсолютный и необычайный.

По-хорошему, в этой книге нет интересного сюжета. Дела свадебные, дела любовные. Дружбы домов, ещё что-то. Нынче нет понятия «света» в том смысле, в котором оно было при Достоевском, потому книга бы умерла вместе с той эпохой, если бы не что-то ещё, если бы только этим рассказом она и ограничивалась. Но сюжет здесь не в сюжете. Сюжет здесь, как и всегда у Фёдора Михайловича, в людях. В их характерах, в их стремлениях, в их реакциях на происходящее.

Я устал восторгаться людьми Достоевского, которых всё никак не могу назвать «героями романов». Иные начинают нравиться из-за своей идеальности, из-за того, что они прямо-таки символы той идеи, которую в них закладывает автор. Другие — именно за реальность и приятность. Князь Мышкин — из второй категории. Мне не показался он Христом, не показался белой вороной, несущей проповеди и добро. Не тянет он на символ того, что в нынешнее время только идиот может быть праведным, хотя и на такую мысль он тоже наводит. Это слишком плоско и неестественно, тогда как князь вполне себе объёмен и естественен.

Идиот он лишь в том плане, что не может принять и понять, что против него может быть зло, что он не понимает иерархию людей и их отношения друг к другу. Самих людей он понимает прекрасно и видит каждого насквозь, раз за разом. Ума ему тоже не занимать: он высказывал желание стать учителем, и я уверен на 100%, что у такого человека были бы прекрасные ученики именно в плане знаний — про нравственность и без ремарок всё понятно.

Мышкин является отражением Христа лишь в том плане, что всё его существование показывает и доказывает тезис «доброта спасёт мир». Не красота, а доброта. Он перешёл ту грань, когда впадаешь в альтруизм и тебя может, а то и захочет, надуть (нет, не так: поиметь с тебя выгоду) любой, даже не подлый, человек, но не остановился на этом и пошёл дальше, перейдя через почти невозможную границу: он сделал столько хороших дел, что даже самый плохой человек приходил к мысли: грабить его после этого — крохоборство, он и так может даровать несравнимо больше.

Не один князь примечателен в романе. Есть немало прочих интересных лиц. Тот же Ипполит. И ведь, опять же, есть за что ненавидеть, есть за что горячо любить, но всё органично. Сцена с пистолетом лично на меня произвела громаднейшее впечатление. А что самое главное — Фёдор Михайлович ведь не пояснил, специально ли не вложил Ипполит пулю, или же случайно? Никто не руководит читателем, пусть каждый сам строит своё отношение к героям, их поступкам и характерам. А это — самое-самое главное в такого рода книгах.

Ну и, конечно, гениальное решение по поводу Настасьи Филлиповны. Если бы она появлялась очень часто, то фирменные для Достоевского истерические речи попросту убрали бы из поля зрения всё остальное. Потому она была каким-то роком, висящим над всеми героями, человеком, который решит всё в повествовании, ружьём, которое выстрелит в последнем акте, но до поры до времени должно повисеть на стене. Про неё почти ничего не было в книге, но присутствие ощущалось постоянно; она не была раскрыта подробно, но это и не требовалось для повествования. В каком-то роде она даже deus ex machina, пусть и с огромной натяжкой. Трагическая судьба, вторая по трагичности, после, собственно, князя Мышкина.

Ещё в этой книге была максимально сильно описана эпилепсия, и, видимо, максимально близко к тому, что переносил сам Фёдор Михайлович. Смердяков и Нелли не были теми самыми персонажами, которые должны были донести до нас все те бездны, что испытывал в те мгновения и часы Достоевский. Мышкин им стал. Мне тут говорить нечего, это нужно читать. Ну или переносить, но лучше читать. Каждое слово там написано так, что берёт за душу максимально сильно и, как я уже писал, правдиво до дрожи. Жаль только, что только один припадок был описан и поставлен в сюжет так подробно: имхо реакция гостей во время второго припадка была бы крайне занимательна, как и их действия.

В общем, совершенно заслуженная пятёрка и безграничная любовь к роману — итог чтения.