Собрание сочинений. Том 19. Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

Приятно ли разгадывать загадки вместе с любимым героем? Быть не только свидетелем работы чужих "серых клеточек", но и иметь возможность применить свои? В теории — конечно, да. Обычно детективные истории — пазлы , кусочки которых можно подгонять друг другу под разными углами, но лишь ум главного героя способен точно уложить все без исключения на свои места. За это я любила леди Агату и Пуаро в частности: за нестандартные ходы, объяснения необъяснимого, признание того, что все в этом мире имеет смысл, если посмотреть на это с нужной точки зрения. За чувство, что тебя снова провели, удивили, причем показали не только фокус, но и его разоблачение. Ай да Пуаро, ай да Агатин сын...

В "Слонах" такого ощущения не появилось. Пазлы-то нам подсовывают, но вот в чем проблема: они должны были быть загадочными, неочевидными; когда-то давно полиция вовсе не обратила на них внимания, а те, кто ими владел, не осознавали, как именно сложить их в картинку. Но картина преступления, на мой вкус, предельно однозначна и, для дня сегодняшнего, напичкана штампами под завязку.  Здесь даже Пуаро перестал быть собой, оставшись лишь набором привычек и ощущением какого-то движения по инерции в заданных декорациях.

К нему обращается Ариадна Оливер  с просьбой помочь разобраться в деле, оставшемся практически нераскрытым много лет назад. Обожаю такие завязки: на мой вкус, это показывает нестандартность героя, лишенного анализа "отпечатков ботинок" и "сигаретного пепла", умеющего добывать факты из расплывчатых сплетен и смутных воспоминаний. Ну и еще потому, что такие преступления обычно не про "зло ради зла" и "ничего личного, просто бизнес"; они про человеческие судьбы, когда из ничем не примечательных ростков  вырастают такие причудливые побеги... 

Ариадне напомнили про трагическую смерть школьной подруги: она с мужем совершила двойное самоубийство. А ведь ничего не предвещало: обеспеченная супружеская чета с двумя детьми, счастливые, как семья из рекламы майонеза. Полиция мотива не нашла, иных объяснений — тоже, а потому закрыла дело с формулировкой "пес его знает, но винить вроде все равно некого". Друзья поудивлялись, повздыхали, но тоже быстро забыли — умерли-то Рейвенскрофты в один день, в один час, а значит, концепции "счастье до гроба" все еще соответствуют, что ж в этом тогда такого необычного?

Но это на первый взгляд. Чем больше нам начинают рассказывать про них "слоны" (так Ариадна окрестила свои источники информации), тем сильнее волосы встают дыбом. Если вот это — пример обычной счастливой пары, я боюсь спросить, что же тогда надо сделать, чтобы считаться несчастными или хотя бы необычными?

Представьте: есть две девушки, абсолютно идентичные однояйцевые близнецы. Сначала мужчина (на 25 лет старше) влюбляется в одну из них, "более сексуально привлекательную" (это цитата), а потом по какой-то причине переключается на её сестру Молли, на которой в итоге и женится. Оставленная девушка — Долли — тоже выходит замуж, тоже рожает детей. Но вскоре её муж погибает, а сына убивает его собственная старшая сестра. Можно умом тронуться, и Долли, собственно, успешно это и делает, проводя несколько следующих лет в психиатрической лечебнице. Самое страшное, что свидетели (!) утверждали, что видели, что утопила мальчика не сестра, а мама... Интересно, какие ещё нужны были доказательства, записи с видеокамер, что ли, если слов троих свидетелей было недостаточно, и дело в итоге признали "несчастным случаем"!!! 

Долли признается врачу, что ответственна за случившееся, но

Через несколько лет она выглядела совершенно нормальной, ее выписали, и она стала жить обычной жизнью <...> свободно перемещалась, заводила друзей и через какое-то время уехала за границу <к сестре>. 

А вот там, в Индии, где теперь жили Молли с мужем, происходит ещё одно  убийство ребенка. Явных свидетельств причастности Долли снова нет (цирк какой-то), но бывший возлюбленный таки отправляет "свояченицу" обратно домой, в уже привычную ей психушку. Из которой она снова  выходит, чтобы снова стать частью семьи (мол, нет лучше лечения, чем забота близких, и это ведь почти сработало в прошлый раз). В конце концов она оказывается лунатиком и сигает со скалы. А две недели спустя совершают самоубийство сестра с мужем. Совпадение? Ха, ну конечно же, они же были такой счастливой парой, а что мертвы — ну, "мы так шалим, мы так шалим".

Согласна, предположить, что именно случилось, пока может быть трудно. А если добавить к этому другие факты:
— после смерти Долли от случайного падения со скалы детей резко отослали в школы в разные концы света?;
— любимая собака Молли начинает рычать на неё и кусать за руки, оставляя раны и шрамы на руках?;
— Долли провела под наблюдением много лет, а в лунатизме особо замечена не была?;
— для красавицы Молли, которой в то время было лет 35, неожиданно заказывают два парика в дополнение к уже двум существующим, причем заказ делала не она сама, а гувернантка её уже отосланных детей?;
— в доме, помимо уже упомянутой гувернантки, осталась только подслеповатая и глуховатая кухарка?;
— согласно показаниям домочадцев, Молли попала в больницу после происшествия, но не было ни одного подтверждения, где именно она находилась?;
— все эти события произошли всего лишь за две недели, прошедшие с несчастного случая с Долли?

После разговора с инспектором, который когда-то вел это дело, Пуаро замечает:

Я бы хотел познакомиться с той собакой. <...> Умный пес. Умнее, чем оказалась полиция.

Ибо уточнение всех этих фактов — в особенности заострение внимания на том, что одной женщине обычно не нужно более чем 2 парика, а собаки — преданные хозяевам животные, способно вызвать у полицейского только одну реакцию:

<...> никакого бешенства не было <...> Ничего такого и быть не могло. В конце концов леди Рейвенскрофт была застрелена ...

Милый, с такими способностями к анализу тебе бы лапти вязать да гороскопы составлять, а ты вон до инспектора как-то дослужился...

Но провалы в логике полиции — не самое страшное. Это довольно частый прием: сделать из официального следствия дурачков, чтобы главному герою было где себя показать. Самое грустное, что провалы в логике появились у самой леди Агаты. Иногда она забывает мелкие детали, которые так или иначе важны для психологически достоверной картины происходящего. Например,  возраст генерала Рейвенскрофта. Ариадна в начале говорит, что ему было 60, а его жене — 35, что говорит о 25 годах разницы в возрасте. А потому когда позже нам рассказывают о том, как "молодой Рейвенскрофт" влюбился сначала в одну девушку, а потом передумал, картинка начинает трещать по швам. Ну, допустим, девушкам было по 18 на момент ухаживаний — а значит, этому герою-любовнику уже было за 40! Допустим, ещё "молодой" (хотя у коллеги леди Агаты Патриции Вентворт про 25-летнюю девушку героиня думает "почти женщина средних лет"), но где же его жизненный опыт, чтобы понять, что вот так вот делать, особенно с близнецами, вообще-то плохая идея?

Или, например, дочь Долли. Мать в психушке, отца нет, на душе — так или иначе — смерть брата, а ведь ей тогда было лет 10, память уже должна работать по-человечески. Где девочка? Что с ней? В экранизации, например, (да, произведению лишь по мотивам), ей место нашлось, и не абы какое. Может, тоже не совсем логичное, но это хотя бы не совершенное отсутствие! Примерно также забывают и про младшего сына Молли: мальчик где-то учится в университете за границей, ну и пес с ним, ему правда особо и не нужна.

А весь замес вообще начинается с того, что к Ариадне подходит женщина, говорит о том, что дочь Рейвенскрофтов собирается выйти замуж за её сына, и ей очень-очень нужно знать:

Её мать убила её отца или отец убил мать? 

Причем обратите внимание на формулировку — не просто "расскажите правду о том случае" или "было ли это самоубийство на самом деле",  а "или-или", между которыми для будущей свекрови "огромная разница". Ариадну сначала тревожит именно это: во-первых, как можно быть настолько бестактной, чтобы спрашивать о таких вещах, и во-вторых, как именно эта женщина хочет использовать полученную информацию? Заниматься выяснением фактов она станет только и исключительно ради Селии, дочери той самой Молли, которая действительно имеет мысли о замужестве, но призраки  прошлого вдруг спустя 15 лет не дают ей решиться на этот шаг. Ну и раз уж так вышло и Ариадна сама взялась за это дело, да ещё и детектива наняла, почему бы и не узнать наконец правду о трагедии?

И вот тут акценты как будто смещаются, страшная женщина с трудно запоминающейся фамилией Бёртон-Кокс перестает быть в фокусе, вместо логичных объяснений своего поведения получает скорее рояли в кустах. А история у нее такая: вроде как когда-то давно она была в одном кругу с Рейвенскрофтами, а потом её ребенок погиб в результате несчастного случая. Она усыновила другого мальчика, имя настоящей матери которого держала в секрете. А потом её сын, будучи на каникулах в гостях у родственников, оказался соседом Рейвенскрофтов, где и подружился с Селией! Чувствуете то же, что и я? Смутные подозрения о несчастном случае с её родным сыном — есть у нас тут в сюжете некоторые, скажем так, причастные к этой теме. И какие-то ещё мысли о странном совпадении с вайбом то ли "Ширли-мырли", то ли ещё чего хуже...

Почувствовали? Забудьте. Через своего личного "бога из машины" мистера Гоби Пуаро узнает о настоящей матери Десмонда — когда-то простой секретарше, любовнице состоятельных мужчин, мужа миссис Бёртон-Кокс в том числе, ставшей в итоге актрисой и певицей, оставившей сыну нажитое непосильным трудом наследство — распоряжаться которым он может только по достижении 25 лет, ну или женитьбы. А его приемная мать как раз наделала инвестиций с плохим концом, и попросила сына написать на неё завещание — "мало ли что!". Так что Селия никак в ее планы не вписывалась, и отвадить девицу она решила своеобразно: разогрев слухи о старом самоубийстве её родителей, которое и на неё саму бросает тень (вдруг и она решит убить мужа, Десмонд, милый, подумай!). 

И непонятно, собиралась ли она убивать сына или просто надеялась, что неженатый лопух будет содержать мать и выполнять все её капризы. На самом деле даже второй вариант меня печалит — я могу понять боль от потери ребенка, и всегда думала, что приемный ребенок в этом случае получит любви как за троих. Но, видимо, не настолько миссис Бёртон-Кокс и страдала от потери сына, сколько стала страдать от нехватки денег. Да и Десмонд говорит, что не любит мать, постоянно отнекиваясь от родственных связей с ней при первой же возможности. Твоя правда, она не самая приятная женщина, привыкла идти напролом (она ещё и политикой занимается), но ведь она тебя воспитала! Ну не могла же Бёртон-Кокс брать мальчика только наследства ради (тогда от его матери можно было скорее получить просьбу дать в долг, чем наоборот), и когда настоящая мать одумалась и потребовала ребенка обратно, приемная мать ответила отказом. Я верила хоть в какие-то чувства между мачехой и пасынком, пусть не любовь, но принятие, а получила...

Сгладить ощущение горечи не помогает даже хэппи-энд в любовной линии. Он вроде бы есть: Селия и Десмонд могут пожениться без всяких помех (теперь, когда они знают, что причиной всех смертей была всего лишь психически больная близняшка матери Селии, опасаться прошлого и за наследственность нет причин), но сильной радости у меня это не вызвало. Любовные линии у Патриции Вентворт мне нравятся куда больше (Александр Владиславович kolesov2010ural , спасибо за рекомендацию!), а вот читателей у нее в сравнении с леди Агатой куда меньше, что печально. В данном конкретном случае характер Десмонда оказался настолько "мимо", что порадоваться за Селию я смогла "не от всей души". Впрочем, такая вот вафелька вроде как удачно дополняет её саму, самостоятельную и сильную, так что, может, все правильно и работает как надо.

Может, хотя бы возвращение к любимым персонажам вызывает радость? Ну, выше я уже упомянула, что от Пуаро здесь одно название. Старая знакомая Ариадна тоже не сказать чтобы не работает картоном. Про свои экстравагантные прически в первой же главе поныла, потом забыла. Свой экстравагантный подход к хранению вещей применила, над секретаршей поиздевалась, потом забыла. Про свою скромность в написании романов, разумеется, упомянула. Вроде бы все на месте, но почему ощущения какие-то не те? Больше всего меня раздражали звонки писательницы с вопросами к Пуаро, которые кратко можно описать как: "Я тут весь день на ногах, страдаю ради расследования, а ВЫ что СДЕЛАЛИ?" Давно я не читала книг леди Агаты с миссис Оливер в наличии, но как минимум — разве она забыла, что Пуаро это мозг, а не ноги? Что ему нужны факты, чтобы думать, и он вообще может не выходить из комнаты во время расследования, было бы на что обратить внимание? А он, между прочим, даже в Швейцарию ради нее слетал! Эти постоянные вопросы, да ещё и выделенные курсивом — бесили, скажу честно. Если это был способ подвести к обмену информацией, то он просто выбран не самым удачным образом, на мой взгляд.

Помимо не очень-то оригинального и логичного сюжета, расстроил меня язык, которым написан роман. После множества не очень хороших переводов других книг леди Агаты (и конкретно этой тоже досталось от любителей "переводи-сокращай") у меня развилась паранойя, и я ищу текст как минимум без изъятий, как максимум — с грамотным художественным переводом. Поэтому первые страниц 50 я читала в билингва-формате, чтобы сразу поймать переводчика за руку, если понадобится, а потом просто сверяла перевод каких-то корявых на мой вкус фраз. И поняла, что они переведены грамотно и полностью передают оригинал. А значит, проблема все-таки в нём... Где та самая леди Агата, которая могла с помощью тире, курсива и абзацных отступов передать мечущуюся душу? ("Лощина" написана в 1946, а "Слоны" почти четверть века спустя).  Единственное, о чем хотелось попросить переводчика — заглянуть в словари про переводе слова "comfortable", потому что в русском языке имеется как минимум 5 вариантов, и они действительно различаются уместностью употребления. "Комфортабельные условия" в значении помещения — ну ещё может быть, но вот "комфортабельная жизнь"???

(И ещё вопрос без ответа. В нашем переводе на надгробном камне год смерти Рейвенкрофтов обозначен как 1960, что вполне вписывается в логику происходящего. Книга написана в 1972, и это можно принять за момент, в котором находятся герои сейчас, а трагические события произошли лет 12 назад — получается 1960. Но в двух английских изданиях книги, к которым я обращалась, указан 1952! Кто в итоге чего напутал?)

Ну и напоследок относительно издания. "Любимая коллекция" нравится мне тем, что для неё выполнены хорошие переводы. И по сути, других — легальных и не очень — способов прочтения этого перевода, кроме как покупка бумажной книги, просто нет (возможность покупки в Литрес так и не вернули, хотя на страничку с ознакомительным фрагментом переносят все (!) пиратские сайты, и я бы с радостью, но...). Стоит книга не так чтобы прям много, но ощутимо для книги в мягкой обложке вообще и с таким небольшим объемом в частности. Я готова отдавать деньги за качественный перевод, но эта бумага просто меня убивает! Шершавая газетка, издающая такие звуки, если случайно потереть страницы между собой, что мурашки бегут по телу почти как от скрипа ногтей по стеклу. Качество печати тоже оставляет желать лучшего — где-то буквы четкие, где-то скорее прозрачные, и это просто-напросто несерьезно. Обложка красивая, перевод хороший — но даже будь сюжет лучше, как в любимых мною "Пяти поросятах", я бы не стала больше брать книгу в руки. "Лощина", которая у меня в "Pocket book", уже десять раз перечитана, а "Поросята" в "Любимой коллекции" вежливо лежат на полке. Как минимум из-за качества самой книги.

Как итог — я не могу рекомендовать эту книгу даже тем, кто любит Пуаро и расследования о прошлом. Потому что настоящего Пуаро тут особо и нет, а расследование могло быть сразу в настоящем, если бы кто-то чуть шире смотрел, чуть объемнее думал. По тексту часто встречаются упоминания других работ Кристи, и воспринимаются они не столько как ностальгия, связующее звено или реклама, сколько как мольба — "Смотрите, я раньше умела в такое же, и было здорово! И эта книга тоже хороша!". Не ведитесь. Леди Агата не зря королева детектива, но и у королев бывают плохие времена.