Господа Головлевы. Помпадуры и помпадурши

Роман состоит из отдельных рассказов, вместе они формируют образ помещичьей провинциальной русской семьи накануне и после отменны крепостного права. Образы главных героев во многом автобиографичные и имеют в основе родственников самого писателя. Так Арина Петровна была списана с матери, которая так же была женщиной властной и скупой, стремящейся к наживе и сбору земель и угодий. А Образ Порфирия-Иудушки списан с брата писателя, даже те словесные обороты, шутки-прибаутки которые составляют отличительную черту характера Порфирия, его пустословие это было взято с образа брата.

«Семейный суд». Первый рассказ посвящен переменно старшему брату – Степану Головлеву или как его окрестила мать Арина Петровна –Балбес и постылый. Человек потерянный и пустой, но не без талантов. Образ этого героя, вылепленный под гнетом деспотичной матери и слабого отца предстает собой образ потерянного человека – слабого и безвольного. Да и все герои этого романа предстают такими – слабыми и зацикленными на себе. Единственно образ матери –Арины Петровны предстает сильным и деспотичным, именно на ее хрупких плечах держится все семейство. Но в тоже время именно под влиянием ее личности все остальные, особенно ее дети вырастают либо слабыми, либо как Порфирий Иудушка хитрый и беспринципный.

Роман несет в себе завуалированный под иронию трагический рассказ о крахе семьи. И сколько бы не была бы эта история выдумана в общих чертах она пародирует ситуацию с помещичьими семьями того времени. Это как лоскутное одеяло, один узор взят от одной семьи, другой подмечен у ещё одной и т.д. В конечном итоге получилось прескверное одеяло, но вполне себе реальное и не факт что такого не существовало.

Сложно относится хорошо к роману, где нет ни одного положительного персонажа, где некому сопереживать и где никто несимпатичен. В таких случаях остается надеяться только на мастерство слова автора, который вытянет историю с неинтересными персонажами за счет интересных ситуаций. В данном случае автор справился, герои получились хоть и мерзкими, но атмосферными, как и окружающая их обстановка.

Беспросветно, глухо, печально. Пока читала, постоянно задавала себе вопрос: Зачем это в школьной программе? Я совершенно точно читала это произведение в школе, но вот класс не помню в каком это было. Очень тяжеловесно и нравоучительно для школьников. Вроде и объем небольшой, но текст настолько плотный, что, кажется, он бесконечный. Да и темы не детские - упадок нравственности, набожность, семейные отношения. Что увидит школьник в этой истории? Скорее всего только распад и умирание семейства, которое было довольно успешным при крепостничестве, а после начинает затухать, пока совсем не исчезнет. А ведь тут в большей степени о воспитании. Я удивлялась, как можно вырастить детей настолько неустремленными. Да, Арина Петровна была в большей степени нацелена на получение дохода и увеличение благосостояния, но насколько же она равнодушна к детям. Она ничего не вложила в их душу, поэтому и не добились они ничего в жизни. Второй шанс - сиротки, но и тут все мимо. Третий - запоздалый внучок, но его она не дождалась. В общем, довольно глубокая история.

Мне, наверное, повезло с учительницей литературы в школе. Это произведение она нам читала (не помню, целиком или частично), поэтому большая часть текста у меня была прочитана именно с её интонациями (а читала она выразительно). Тогдашние впечатления за давностью лет уже утеряны, а от нового прочтения у меня остались следующие впечатления.

В книге много разговаривают. Сначала эти разговоры характеризуются как деловые: Арина Петровна разговаривает «с бурмистрами, старостами, ключницами» в числе которых бурмистр Антон Васильев, который сообщает барыне о неприятностях её сына Степана и о продаже его дома в Москве за долги. Постепенно они превращаются в такие, «что текли, как вода, и без труда забывались» (это после переселения Арины Петровны в Погорелку). Деградация касается не только разговоров, но и самих персонажей: Арина Петровна из «властной барышни» превратилась в «праздную приживалку», её сын Степан из «даровитого малого» превратился истрепанного жизнью человека и потом умер в Головлево, поглощенный облаком уныния, забвения и «бесконечной пустоты». Второй сын Арины Петровны - Порфирий Владимирыч, прожил из персонажей книги дольше всех: его сын Петенька на момент приезда в Головлево называется «малым лет двадцати пяти». Под конец книги этот персонаж окончательно ушел в мир «праздомыслия» и «пустопорожних фантазий», возвратившись оттуда только в нескольких последних абзацах: «Что такое! что такое сделалось?! — почти растерянно восклицал он, озираясь кругом, — где… все?..» В основном читатель будет следить за жизнью Арины Петровны и Порфирия Владимирыча.

О других персонажах книги. Павел Владимирыч - младший сын Арины Петровны - представлял собой «человека, лишенного каких бы то ни было поступков». Автор пишет, что «при жизни никто не обращал внимания на Павла Владимирыча, со смертью его — всем сделалось жалко». У Арины Петровны также была дочь Аннушка, которая умерла, оставив после себя двух дочерей - близнецов - Анниньку и Любиньку. О смерти Любиньки мы узнаем из главы «Расчет» от Анниньки, которая возвратилась в Головлево очень потрепанная жизнью, точнее даже не возвратилась, а приехала туда умирать. У Порфирия Владимирыча были два сына - Петенька и Володенька, из которых о первом мы знаем, что тот растратил казенные деньги и получил от своего отца отказ в помощи, а потом умер «не доехавши до места ссылки» «в одном из попутных городков» в больнице. О смерти второго сына Иудушки нам сообщается в главе «Семейные итоги». У Порфирия Владимирыча был ещё один сын, о котором мы знаем, прижитый с экономкой Евпраксией, но Иудушка избавился практически сразу после рождения, сбыв в воспитательный дом.

В этой книге нет места семейному теплу. Из похожих прочитанных мной книг я могу припомнить томик Франсуа Мориака «Клубок змей».

Бумажный вариант книги издательства «Речь» содержит послесловие К. И. Шарафадиной, которая пишет, что первоначально главы романа печатались как отдельные рассказы (в 1875 году был напечатан «Семейный суд», позже - остальные части романа), а само произведение вышло целиком только в июле 1880 года. В послесловии приводится анализ романа Салтыкова- Щедрина. Понравилось, что в книгу добавлены примечания, которые содержат пояснения незнакомых слов и выражений в книге.

Этот роман я читала первый раз еще в школе. Помню, что и тогда он мне понравился, но подробности я уже забыла. В семье Головлевых нет положительных героев. Салтыков-Щедрин очень точно описал характер и мысли каждого персонажа. В книге нет особых интриг, тайн, всё происходит неспешно. Отец семейства практически ничем не занимался и ни в чем не участвовал, зато мать - Арина Петровна женщина деятельная, деловая, смогла умножить богатство семьи. Но имея властный характер, не любя своих детей, не смогла их воспитать достойными людьми. И мне кажется, что именно она виновата, что ее сыновья, дочь и внучки стали такими. Все эти люди живут в окружении "семьи", но на самом деле семьи у них нет. Они одиноки. И Арина Петровна и Иудушка в конце жизни понимают, что прожили-то они не так как надо.

Была некогда огромная семья. Дети и родители, братья и сёстры, племянники да племянницы. Душ подневольных несколько тысяч, да имений не счесть. Хотя была ли семья.. Когда каждый только о себе, а окружающие исключительно в обузу, когда мать «выкидывает куски», только бы съехало дитятко да на глаза больше не показывалось, а если пропил да промотал благословение родительское и в отчий дом вернуться задумал — так это только в сарай какой, да чтоб в дом ни ногой. А коль помер вдруг, ну что поделать, бог дал бог и назад взял, разве это главное? Главное, чтоб крыжовник был до ягодки учтён: сколько созрело, сколько погнило, сколько продано да сварено. Дети-то это дело такое, разочарование одно да непокорность. Ведь всё ради них, ни ела, ни пила, всё богатство приумножала, а они, ироды, только о деньгах и думают. Кто в карты проигрался, да сгинул на каторге; кто женился без родительского согласия, а возможностей своих не рассчитал, оттого и застрелиться надумал. Какая в том отцова вина? На всё воля божья. Только бы денег им, супостатам. А вот ежели бы маменька те сто рублей, которые на его рождение 70 лет назад-то в дело вложила, так это сколько ж дохода-то было бы. А ещё коробочку из под чая не забыть бы обратно стребовать, красивая ведь коробка-то!
Не хочется мне отдельно каждого члена головлёвской семейки разбирать, все, как один, пустомели увечные без царя в голове. Чего ради имения коллекционировать, подсчёты накоплениям вести, до сумасшествия себя доводить, если добрым словом вспомнить тебя некому будет, хотя бы потому, что не останется никого, через жадность да слабоволие.

Первая половина книги далась мне тяжело, я больше гуглила, чем книгу читала, потому что «кортомить», «угобжение», «тороватый» и ещё три миллиона незнакомых и непонятных слов даются не просто. Ну ничего, ближе ко второй половине стало проще, уже даже «зимушки», «лапоточки» и прочие миленькие словечки не так сильно раздражали. Раздражали персонажи. Раздражала вера в собственную святость, раздражали поучения и упоминания Бога при каждом удобном и неудобном случае, раздражала безысходность и бездействие. Хотелось каждого трясти за плечи и орать, что так нельзя, что из этого ничего хорошего не выйдет, бог тут ни при чём, а счастье — это не сундук с деньгами и от смерти у обочины деньги ещё никого не спасли.

Признаюсь, Салтыков-Щедрин для меня сложный автор. Долгое время он мне просто не давался - изворачивался, вертелся, крутился и ускользал. Его прозу нужно понять и прочувствовать, в нее нужно погрузиться и в ней увязнуть. И не удивляться ничему.

Если Достоевский душу выворачивает и калечит, то Салтыков-Щедрин насмехается над ней. Злобно, остро, беспощадно. И становится больно. Очень больно.

Этот роман именно такой. Мрачный, вязкий, липкий, мерзкий до осязания этой мерзости на душе. Здесь нет ни одного положительного персонажа, как нет в серой, безрадостной, беспросветной, бессмысленной жизни никчемных людей какого-либо мало-мальски полезного занятия. Есть герои, которым сочувствуешь, но и сочувствие это зиждется лишь на отторжении поведения их родни, в других условиях и с другими родственниками вряд ли бы и они удостоились читательской жалости.

Этот роман как паук. Ты попадаешь в его сети и отчаянно, неистово пытаешься вырваться, сопротивляешься, хочешь освободиться. Но чем больше сети тебя опутывают, тем больше ты смиряешься. И смирение переходит в покорность.

Здесь много слов с отрицательным значением: «пустослов», «гной», «тиранит», «прелюбодей», «умертвие», «паскудно-гадливая», «лицо тупое и нескладное» и все в таком духе. Роман кишит подобными выражениями, отчего становится тошно, даже если ничего особенно мерзкого не происходит. Все эти заведомо угнетающие эпитеты и словоформы своего апофеоза достигают в именах, вернее, в их формах: Стёпка-балбес, Петенька, Володенька, Аннинька, Любинька, Евпраксеюшка и самое главное имя – Иудушка. Вроде все уменьшительно-ласкательные, а сколько в них желчи, сколько гнили, сколько пустозвонства. Лишь имя Арины Петровны оставалось неизменным, но и оно частенько заменялось на «милый мой друг маменька», что звучало из уст Иудушки как шипящее предупреждение змеи подколодной.

Госпожа Головлева Арина Петровна – олицетворение самодержавия, властного, вездесущего, жесткого и даже жестокого. При этом она настолько заигралась в свою власть, что в итоге сама же от неё и пострадала. Сумасбродство и самолюбие (даже, наверное, самолюбование) привели в итоге к её краху, потому что, сколько не бойся она своего среднего сына Порфирия Владимирыча, сколько не помни, что он Иудушка (как назвал его старший сын Стёпка), а его лесть и лизоблюдство медленно, но верно делали своё дело: фактически изведя старшего сына, недолюбливая младшего лишь из-за его сдержанности и внутренней пустоты, она самолично сделала среднего хозяином всего того богатства, которое к моменту отмены крепостного права хоть и немного поскуднело, но все ж было велико.

Роковая ошибка властной матери, всегда держащей всех своих детей (а в последствии и внуков) в ежовых рукавицах, привела к самоуничтожению, самоуничижению, иногда даже к самобичеванию, а впоследствии – к самоунижению. И идиллия между матерью и единственным оставшимся сыном вроде и выглядит со стороны образцово, но и автор, и читатель знают, что вся эта образцовость напускная, натужная, ради чревоугодия первой и удовлетворения тяги к пустословию второго.

Иудушка, без сомнения, самый яркий и при этом самый мерзкий персонаж романа. Поначалу отдавая пальму первенства своему милому другу маменьке, он постепенно, даже как-то незаметно перетаскивает одеяло на себя, а вместе с одеялом – и главную линию повествования и внимание читателя. И тогда вообще начинается страшная мука, потому что такого мерзкого главного героя днём с огнем не сыщешь, а Михаил Евграфович его на блюдечке преподносит.

И если в Арине Петровне виднелась вся самодержавная страна, которая сурово богатела и расширялась, то Порфирий Владимирыч – олицетворение того внутреннего упадка, который грызет нашу несчастную страну изнутри. Если Арина Петровна упорно приобретала и умножала капитал и недвижимость, Порфирий Владимирыч высчитывал, сколько он получит прибыли, если в округе вдруг все коровы околеют, а его не только выживут, но еще и начнут давать вдвое больше молока. Милый друг маменька сделала все, чтобы внучкам-сироткам тоже хоть что-нибудь да осталось, Иудушка же всё высчитывал, сколько у него сейчас было б капиталу, если бы когда-то подаренные ему при рождении 100 рублей маменька не потратила, а положила в банк под проценты. Получалось всего 800 руб., но это же «тоже капиталец, хоть и не бог весть какой, а на черный день, на маслице да на лампадку хватило бы».

Все эти «бы» с различными вариациями на примере одного бездельника показывают безделье всей страны. Если бы, надо бы, хотелось бы, выращивалось бы, давало бы, приходилось бы – как же наша бедная страна изнемогает от этого постылого «бы»! Вся эта сложная отчетность, которую завёл у себя Иудушка – не калька ли с российской действительности? А самое страшное, что роман актуален и по сей день: написан в 1875-1880 годах, а за последние 140 лет ничего особенно-то и не изменилось. Мы всё так же делаем никому ненужные расчёты, заводим немыслимое количество бумаг и уповаем на милость божию.

Вся эта напускная набожность, которая пронизывает роман, ещё более противна, потому что фальшива до безобразия. Иудушка расставляет везде образа и денно и нощно стоит на молитве не потому, что чтит бога, а потому что боится черта. Он постоянно служит панихидки и заказывает сорокоусты, но при этом лжёт и сам верит в свою ложь, сам получает от неё искреннее удовольствие. Он грешит, прелюбодействуя, но при этом оправдывает себя и обвиняет всех вокруг. В грехе сладострастия он доходит до того, что, изведя обоих своих сыновей и избавившись от незаконнорожденного, кладёт глаз на свою племяннушку. Видимо, чисто по-родственному, самому себе не признаваясь, что взгляды на её грудь и спину кидает вовсе не родственные.

В судьбе же Анниньки и Любиньки снова поднимается тема женщины в царской России. Куда деваться из постылого дома, где кормят кислым молоком и пропавшей солониной? Что делать, если в 18 лет красивым барышням хочется жить, а бабка держит их в глухой деревне, где страшно и скучно? Как быть, если вырвались на свободу, а что с этой свободой делать – непонятно? Куда возвращаться, если дом ассоциируется с тюрьмой и забвением? И первое, что приходит на ум после гулящей молодости и перед загубленной зрелостью, это «Надо умереть». Но у одной хватит на то внутренней смелости, вторая же предпочтет постепенное пьяное угасание.

Мы, русские, не имеем сильно окрашенных систем воспитания. Нас не муштруют, из нас не вырабатывают будущих поборников и пропагандистов тех или других общественных основ, а просто оставляют расти, как крапива растёт у забора. Поэтому между нами очень мало лицемеров и очень много лгунов, пустосвятов и пустословов. Мы не имеем надобности лицемерить ради каких-нибудь общественных основ, ибо никаких таких основ не знаем, и ни одна из них не прикрывает нас. Мы существуем совсем свободно, то есть прозябаем, лжем и пустословим сами по себе, без всяких основ. (с)

Есть в России семьи, у которых все дети рождаются умниками и умницами. Они добиваются всего для себя и обеспечивают последующее своё поколение, которые рождается ещё умней и прекрасней. Такие семьи из низших чинов дослуживаются до генералов, из разорившихся родов становятся богатыми и знатными. Есть же в России семьи, где все обречены на спившуюся смерть или на смерть от сумасбродства и пустословия. Такие семьи, даже если блеснёт у них своя Арина Петровна, обречены на вымирание, и тогда какая-нибудь Надежда Ивановна Галкина, давно следившая за положением дел у дальних родственников, заявит свои права на капитал и недвижимость. И всё по закону, всё по закону...

Утром он просыпался со светом, и вместе с ним просыпались: тоска, отвращение, ненависть. (с)

Сразу оговорюсь, книга гениальна, как и большинство русской классики и я без сожаления отдала ей все максимальные пять баллов. Главное отличие классики от большинства современной литературы, что на первом месте стоит не сюжет или не только сюжет, а предоставляемая автором возможность начать думать, размышлять, копаться казалось бы в очевидных вещах и взглянуть на них по новому. По крайней мере это всегда происходит в моей голове при прочтении именно русской классики.

И хотя я оценила книгу по максимуму, она вызвала просто бурю отрицательных эмоций! И всё благодаря Порфирию Петровичу. О как же я хотела задушить его собственноручно! До сих пор ни один герой не вызывал у меня такой брезгливости и отторжения, вплоть до желания бросить чтение. Конечно это задумка автора и это проделано мастерски! Какой же это гадливенький, гнилой человечишка, сколько в нём поскудности, цинизма, мелочности, скупости и эгоизма! Он делает гадости даже не только из собственной выгоды, а порой просто потому, что по другому не умеет. И самое противное, что всё это прикрыто сладкими масляными речами, так что понимаешь, он сам верит в свою правоту и не видит абсолютно ничего постыдного! Хотелось постоянно сходить в душ и отмыться от этого липкого послевкусия с отвратительным душком и хочется верить, никогда не встретить такого вот "праведника" на жизненном пути!

Ощущение, что я прочел книгу, написанную братом Достоевского.

Автор начинает сразу, без подготовки бросая тебя в тот мир. Пишет легко, быстро ведёт сюжет, не занудничает. Диалог для проформы - он своими словами, прозой может так рассказать, что ты сам все додумаешь. Это совсем не значит, что герои молчаливы. Просто все так легко читаемо, что ты катишь на одной волне, не вычленяя их.

Книге 150 лет, а проблемы и герои все те же, каждый найдёт в книге людей, которых знает и угадывает в своем близком кругу. Впрочем, как и у любого классика.

Когда-то Мартин Лютер Кинг сказал: - Я никогда не опущусь до того, что бы начать ненавидеть...
А вот я грешен - я ненавидел героев. Я не хотел читать про них - грязнота скользкая, вонючая, они дышат алкоголем, навязчиво говорят с тобой, и тебе сразу хочется выйти из комнаты, потому что ты забыл что читаешь книгу. И я очень рад, что книга подарила мне эти яркие эмоции, хоть и негативные. Даже Достоевскому с его «Братьями Карамазовыми» не удалось такое проделать со мной.

Почему Салтыков-Щедрин для меня брат Достоевского? Жили в одно время, писали об одном, Салтыков-Щедрин не так известен за рубежом, но пишет он не хуже. Титан, величина, сила.

Я бы посоветовал читать Салтыкова Щедрина перед Достоевским, это будет хорошей разминкой, после которой вы точно поймёте, стоит ли вам браться за тяжеловеса-Достоевского. Если вы не поймёте Салтыкова-Щедрина, то и Достоевского вам не осилить.

Высший балл по любой шкале.