Собрание сочинений в двенадцати томах. Том 10. Подросток (ч. 2 и 3)

И снова хочу признаться в своей бесконечной любви к творчеству Фёдора Михайловича Достоевского. Каждое его произведение вызывает у меня слезы, смех и бесконечное восхищение умением автора так тонко чувствовать душу человека.

Роман «Подросток», мне хочется сравнить с произведением «Идиот». Главный герой точно так же открыт душой, где-то наивен, где-то не ведает что творит. Но Аркадий не причиняет зла намеренно и за это мне хочется его любить всем сердцем (и тем самым он и напоминает мне князя Мышкина).

Главный герой верит в свои идеалы и идею, но постепенно мы прослеживаем его духовный переворот, смену ценностей и желаний (что вполне естественно для незрелой личности). 

Особого восхищения заслуживает деталь, что герой, отписывая прошлые события, не скрывает ошибок в своём поведении и образе жизни. Данная черта ещё больше расположила меня к Аркадию, так как не каждый способен так смело и открыто рассуждать о своих промахах и неудачах.

Всегда хочется подчеркнуть деталь, что Достоевский никогда не вешает ярлыков на своих героев. У него нет деления на однозначное зло, либо же добро. Человек, в его романах, нечто более сложное и необъяснимое. Даже тот, кто в самом начале мог вызывать бурю негодования, постепенно раскрывается с иной стороны и проливается свет на причину его некоторых поступков и действий.

Роман «Подросток», на мой взгляд, поднимает извечную проблему, а именно проблему взаимоотношений отцов и детей. Ведь с самого детства мы тянемся к нашим родителям, награждаем их ореолом и считаем, что они главная причина нашего счастья.

И даже несмотря на то, что мы взрослеем, осознаём, что наши родные такие же люди как и мы (и ошибки у них такие же обыкновенные), нас все равно тянет к ним, мы ищем их любви несмотря ни на что.

Все поступки Аркадия были в какой-то мере продиктованы любовью к отцу и именно эта бескорыстная любовь восхищала меня, давала возможность анализировать свою жизнь и переживания

Вот, что у Достоевского нужно читать в школе!
Федор Михалыч показал здесь себя тонким психологом и знатоком юношеской натуры. Хотя не обошлось и без фирменного надрыва, конечно, да витиеватого, несколько архаичного языка. И все же очень живой и естественный вышел у него мальчишка, по развитию как раз на уровне современного подростка. Вполне актуальный типаж для нашего времени.
В образе Аркадия несколько карикатурно выведено каждое молодое поколение, его "великие идеи", больное самолюбие, эгоцентризм, максимализм, перфекционизм, неспособность противостоять соблазнам, переменчивость мнений. Скрытный мечтательный юноша с уверенностью в правоте и оригинальности собственной "идеи", метаниями и мечтаниями о богатстве и власти, некоторой мизантропией и социофобией, присущими многим подросткам, стремлением утвердиться в социальной иерархии, превзойти отца и в то же время заслужить его одобрение, разрушить "неблагообразный" мир взрослых и выстроить свой идеальный новый. Это русский Холден Колфилд в некотором смысле. При этом я бы провела параллель и с "Здравствуй, грусть" Франсуазы Саган - тот же мотив эгоистичного и неразумного вмешательства в судьбы людей. Герой искренне верит в то, что это он манипулирует окружающими с помощью некого письменного артефакта, а на самом деле сам становится игрушкой, перебрасываемой с рук на руки. Тычется в людей носом, как слепой кутенок, а понять как следует происходящего не может.
По сути это классический роман нравов, разоблачающий современное автору Петербургское общество, со всем его брожением умов, бесцельными томленьями и метаниями, суетой, интригами, смысловым вакуумом, кризисом нравственности. Но и роман взросления, хотя слова вроде "падение" или "прозябание" здесь, пожалуй, были бы уместнее.
Кроме того, этот роман очень совпал с моим настроением в последнее время, с настроением всей страны моей. Все эти бесцельные метания по улицам и безуспешные попытки повлиять на ситуацию, дезориентация, бессилие, ярость, разочарование... Все мы сейчас такие же подростки-идеалисты. Трудно оставаться отрешенным философом, когда мир вокруг тебя рушится.

Со времен Достоевского подростки ожидаемо не изменились. Они, так же, как и Аркадий Долгорукий, вспыльчивы, склонны бросаться из крайности в крайность, с пренебрежением или в крайнем случае со снисхождением относятся к старшему поколению, считая их отставшими от жизни и не разбирающимися в реалиях нового времени. Сюда же стоит добавить искаженное восприятие себя: желание быть уникальным и потом недоумение, почему окружающие знают, что ты хочешь стать Ротшильдом (именно потому что желание это типично для ровесников Аркаши Долгорукого, а вовсе не исключительно, как ему хотелось бы думать), отношение к себе как к человеку проницательному, взрослому, способному читать других как открытую книгу, а на деле абсолютная наивность, которая позволяет другим людям легко и просто обвести подростка вокруг пальца.

Но не только описанием внутреннего мира подростка примечателен этот роман. Для меня большой плюс книги еще и в том, что показаны переживания Аркадия по поводу отсутствия отца. Несмотря на то, что Долгорукому 19 лет, он все равно болезненно переживает тот факт, что его отец, Версилов, не участвовал в жизни сына, был поглощен своими делами и проявлял полное равнодушие к Аркадию, словно того и вовсе не существует. Это постоянно всплывающая тема в рассуждениях юноши, острое восприятие которой ярко показывает, что важно активное участие в жизни ребенка обоих родителей, а отсутствие одного из них (тем более, без каких-либо уважительных причин) не может не сказаться на жизни сына или дочери.

Еще один любопытный момент связан с рассуждениями о дворянстве и его предназначении. Почему-то не только у Достоевского, но и у других авторов, дворянство и думы о будущем России неразрывно связаны с амёбностью и бездеятельностью этой элиты в реальной жизни. Версилов, высокопарно рассуждая о грядущем, допускает при этом, что его любимая Софья и дети живут не в лучших условиях и фактически за чужой счет. То есть беспокоиться о лучшем будущем для России можно, а вот начать эти изменения и сделать лучше хотя бы жизнь своих близких людей, - это, видимо, непосильная задача. Такой избирательный подход не вызывает доверия ни к идеям, ни к их носителям.

Достоевский как всегда точно подмечает детали, акцентирует внимание на нюансах, психологии, но, несмотря на мой интерес к человеческой природе, и «Подросток», и ранее прочитанное у автора не вызывает у меня яркого эмоционального отклика.

Любимый писатель в этот раз оставил в раздражении и недоумении. Вот что это было? Галерея непримечательных лиц, цепочки унылых интриг, безумный предвзятый главный герой, чьими воспаленными глазами мы смотрим на происходящее... Возможно, тот факт, что события книги нам описывает очень раздраженный и обиженный молодой человек, с целой цивилизацией тараканов в голове, многое объясняет. Я вырвалась из этой книги, как из долгого и запутанного сна, который оставил после себя только чувство усталости и раздражения.
ФМ-2014, 18/20

Фёдор Михайлович является одним из моих самых любимых писателей. Его романы сложны, очень интересны с философской точки зрения, каждый раз, когда беру его книги вновь, мне его произведения открываются с новой стороны и, кажется, что и смысл улавливается иной, хотя во многом виновата моя память.
Что сказать? нравится мне перечитывать ранее прочитанное! Но за что я особенно люблю произведения Достоевского, так это за его необычайный язык, язык, на котором мы, современные его носители уже не говорим, претерпел наш великий и могучий необратимые изменения...
Книги Достоевского читаются во всём мире и переведены на множество языков, среди моих иностранных друзей многие его читали и знают. И вот задалась я как-то вопросом, а передаёт ли перевод романов то великолепие русского языка, в котором они предстают перед нами, носителями? Понимают ли иностранцы тонкости речи героев? Особенности? Ведь манера изъясняться как нельзя лучше даёт характеристику тому или иному персонажу.
Взялась за французский перевод "Подростка". Этот роман один из моих любимейших, а французский тогда был в моде и сам Фёдор Михайлович великолепно его знал, да и что говорить, в самом романе имеется немало французских реплик!
Переводчик романа - Пьер Паскаль, почти современник Достоевского, взял на себя ответственность перевести труд великого писателя и сделать его доступным для франкоговорящих. Надо сказать, что в переводе чувствуется глубина диалогов, характер персонажей, но, всё ж таки бывают моменты, когда переводчику подкидывались весьма сложные задачки :) Так например фраза"Он был баба" переведена как "Il n`etait qu`une femme", нет во французском пренебрежительного слова, а есть femme, она тебе и "жена", и "женщина" и "баба".
Вот ещё одна: "Служил я на пятидесяти рублях в месяц", мы так больше не говорим, вот и на французский перевели "j`avais un salaire de 50 roubles par mois" (жалование моё было 50 рублей).
Но вот как перевести частицу "как бы"? Ведь у неё нет аналогов, а есть только смысл. Она же является словом-"паразитом", вы даже можете найти статью про то, о каких черта характера она может намекнуть.
Иногда переводчик просто опускает мешающееся "как бы", а иногда заменяет словом "казаться" (semblaire).
"Все мерзости как бы прятались под идею" - Toutes mes infamies semblaient se refugier sous "l`idee".
Слово "анекдот", которое мы теперь употребляем в весьма узком значении, и которое мне так нравится в контекстах романов 19-ого века, пришло из французского и так и было оставлено. Фразы оригинала на французском выделены курсивом....
Так же в конце много забавной информации, кто такой Крылов, гоголевский Плюшкин, что за улица такая Кузнецкий мост и т.д.
В целом мне было очень приятно и интересно читать, надеюсь, что тем, кто читает французский перевод так же нравится этот шедевр русской литературы.

Почему-то эта книга не ассоциируется у меня с тем Достоевским, которого читала в школе. Может быть, я его недостаточно хорошо помню с тех времен. "Преступление и наказание" было чарующе ужасным произведением. Ужасным в хорошем смысле слова. Я столько лет хотела прочитать буквально каждое произведение, а дошла до этого только сейчас...
В "Подростке" много героев, много людей, личностей, каждая из которых имеет свой характер. Весь ужас (опять же в хорошем смысле) этих героев в том, что они погрязли в проблемах денег и наследства, в меньшей степени любви, а в большей степени в алчности. Аркадий, подросток, борется с окружающим его миром, он хочет пробиться в верха - но это далеко не тот образ, с которым, может быть, захочется сравнить - с героем "Милого друга" Мопассана. Нет, это другой человек. Он живет в пору обнищания дворянства, он живет в пору, когда деньги - это самое главное. Аркадий хочет быть хорошим, однако он увязает в проблемах семей, в проблемах незаконорожденных детей. Он любит и хочет быть любим, но в итоге разочаровывается в жизни, о чем жалеет впоследствии. Достоевский пишет в мрачных красках, у него Петербург не блещет балами и красивыми одежками, он мрачен, дождлив, грязен.
Могу добавить только то, что я недостаточно глубоко могу проанализировать эту книгу, хотя не сомневаюсь, что образов в ней скрыто немало. Поэтому прошу не судить строго, если я что-то недопоняла.

Роман в целом понравился, но все-таки где-то вызвал противоречивые чувства. Основной причиной тому то, что я крайне слабо перевариваю подобные, почти детективные действия. Кроме того, рассказчик, которым выступает главный персонаж, Аркадий (он же и есть подросток), постоянно путается (глас его, Федор Михайлович, заставлял его путаться, уж конечно, сознательно), забегает вперед и в большинстве своем исходит из своего «тогдашнего» состояния, то есть, фактически, полного непонимания, ну или понимания на интуитивном уровне, читателю почти недоступном. В результате разум мой разъехался на несколько частей, каждая из которых тщетно пыталась охватить и удержать выделенную ей часть запутанных интриг то от одного лица, то от другого, то от третьего… Нет, я ни в коем случае не говорю, что это было неинтересно, напротив. Просто мой наивный мозг, не привыкший к такому количеству вранья, с трудом осиливал эту путаницу заговоров. Но в результате все-таки – замечаю с гордостью – осилил.

Ну и справедливости ради отмечу, что написание, как обычно, очень радует: и эмоциональные диалоги, и философские размышления персонажей, а также поиски и приверженность Идеям. Чудно этот момент у Достоевского прописан, очень, как бы это сказать, четко, истинно, применимо на молодежь любого времени. Этим роман особенно ценен.

Что тут еще скажешь? Классика на все времена.

Достоевский всегда умел вскрывать человеческую душу и оставлять её обнажённой перед своими читателями. Что я могу сказать о его понимании человеческого разума, чего ещё не было сказано? Поэтому я ограничусь лишь кратким обзором этой книги и своими впечатлениями от её прочтения.

Во-первых, «Подростка» не стоит сравнивать с другими крупными произведениями Достоевского. В этом романе нет ни грандиозного сюжета, как в «Братьях Карамазовых», ни философской глубины, как в «Идиоте» или «Преступлении и наказании».

В центре повествования – Аркадий Макарович Долгорукий, тот самый “подросток” (хотя, справедливости ради, ему уже двадцать один год), решивший взяться за перо и увековечить свою историю. Эти мемуары – в основном о событиях последнего года, и Аркадий, словно предвосхищая критику, оговаривается:

Однако им движет не тщеславие, а сильный внутренний импульс, вызванный бурей пережитых событий.
Достоевский раскрывает перед нами “идею” Аркадия, вокруг которой он стремится построить свою жизнь. Но, как это часто бывает в юности, его планы строятся на мимолетных импульсах и прихотях, и постепенно он теряет уверенность в выбранном пути.

Большая часть того, чего ожидаешь от Достоевского, здесь есть. Как обычно, в первой части нас ожидает развитие сюжета, знакомство с персонажами, и мы постепенно погружаемся во всё это. Естественно, в книге есть по-настоящему кульминационная заключительная часть, и последние 50 страниц очень напряжённые!

Ещё одна вещь, которая меня поразила в романе, — это то, что привычный философский налёт, столь распространённый у Достоевского, здесь практически отсутствует. По крайней мере, он далеко не так распространен, как в других его произведениях. По большей части это довольно прямолинейный рассказ о семейной драме и, собственно, о других драмах, случающихся в жизни Аркадия, рассказанный им самим, когда он, не в силах сдержаться, садится записывать «эту историю моих первых шагов на жизненном поприще, тогда как мог бы обойтись и без этого».