Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Девяносто третий год

Оказывается, я уже читала эту книгу в школе. Читала только один раз и, казалось бы, должна была прочно забыть сюжет, тем более что в романе очень много описаний, посвященных деятелям французской революции. Но Гюго писал необыкновенно красочно, взять хотя бы эпизод с сорвавшейся с креплений пушкой на корабле. Она у него мечется как живая, круша и ломая все на своём пути. Попробуй описать эту картину современный автор, у многих бы это вышло натянуто и неестественно. А у Гюго описание получилось завораживающим, как будто сам находишься на корабле, наблюдаешь за сценой, и волнуешься, как если бы и твоя жизнь зависела от исхода поединка.
Также ярко вышла у него и сцена детей, играющих с книгой (помню, в детстве она меня очень беспокоила, ведь дети рвут книгу!, а им никто не делает замечаний), и матери, ищущей своих детей. Хотя несколько стране был её выбор, когда она решила остаться с отрядом во время военных действий, подвергая опасности жизнь детей. Неужели другой альтернативой была только голодная смерть?
И, конечно, главная идея книги, может ли революция быть милостиво, уметь прощать, или же в эти смутные времена нужен только карающий меч? Но выживут ли тогда благородные порывы чувств?

Виктор Гюго вошел в число моих любимых зарубежных писателей еще в школьные годы, а этот роман стал одним из первых,правда, после "Отверженных". Гюго подкупил своим фундаментальным подходом к своим произведениям, в частности, в "Девяносто третьем годе" о последних днях французской революции, где сталкиваются два мировоззрения, две системы ценностей, старое и новое. Запоминающие и основные персонажи романа, прописанные автором очень правдоподобно, например, бывший священник Симурден — человек необыкновенной праведности и абсолютной чистоты, ставший одним из самых влиятельных членов Епископата. Хорошо показаны и разногласия между вождями - Робеспьером, Дантоном и Маратом.

Allons enfants de la Patrie,

Le jour de gloire est arrivé !

Contre nous de la tyrannie

L'étendard sanglant est levé,

Entendez-vous dans les campagnes

Mugir ces féroces soldats ?

А почему бы и нет? - подумал я, выбирая следующую книгу для рецензирования, - пусть будет подряд второй роман Виктора Гюго. И пусть это будет "Девяносто третий год", а " Отверженных" , "  Тружеников моря " и " Человека, который смеется ", я оставлю на потом - может, следующий год.

Что это было за время. Только-только переехал в Москву и устроился на работу. Еду в метро, и в ушах звучат строки: "Лес словно вымер. Батальон двигался вперед с удвоенной осмотрительностью. Безлюдье – верный знак опасности. Не видно никого, тем больше оснований остерегаться. Недаром о Содрейском лесе ходила дурная слава". Я в восхищении. Добираюсь до офиса и делаю в Инстраграм пост с портретом Марата и подписываю "Начал читать новую книжку. Я - её персонаж. Кто я? Что это за книга?". Примерно с такого интерактива начался дрейф моей странички в сторону книжной тематики. Зарождался, как громко было сказано  Андреем Емелиным,  мой литблог.

Книга. Место действия - Бретань 1793 года. Южнее бушует Вандея. Уже казнён Людовик XVI, учреждён Национальный Конвент, но пока жив Марат и властен Дантон. Видимо, уже существует Комитет общественного спасения. В Бретани растут роялистские настроения, поднимают голову пока разрозненные шуаны. На берег Франции высаживается маркиз де Лантенак - грозный соперник, вокруг которого сплочаются контрреволюционные массы. А противостоит ему собственный племянник - Говен.

Казалось бы, "Девяносто третий год" по определению должен быть посвящён Великой французской революции. Но революция Гюго шире, чем смена общественной формации или политического строя. Революция - сила, сродни образу свободы на картине Эжена Делакруа. Живая. Неотвратимая.

В начале романа деятели Французской революции - Марат, Дантон и Робеспьер открывают дискуссию. Обсуждение это пронизает всё повествование, как бы оттеняя его. Практически нигде, до итогового диалога Говена и Семурдена, тема революции впрямую не звучит. Но её присутствие чувствуется на страницах, она витает между строк, усиливает резкость атмосферы романа. Если Марат, Дантон и Робеспьер открывают спор, то завершают его Говен, Семурден и господин Эшафот.

Что же такое революция? Она представлена здесь как неизбежное звено прогресса человечества, непреодолимая сила. Она - рок, неизбежная, закономерная судьба развития общественных процессов, а не человеческой воли. Человек, будь то Робеспьер или, скажем, Кромвель - лишь орудие в руках судьбы. Приписывать революцию человеческой воле все равно, что приписывать прибой силе волн.

Потому люди, свершившие те или иные действия, принявшие правильные или неправильные решения, не заслуживают ни нашего осуждения, ни восхищения. Они - лишь слагаемые полученного результата. То, что должно свершиться, свершится. Что сделано, то сделано. Нельзя отрицать, что Великая французская революция перевернула мир, сделала невозможным возврат к предшествующему порядку.

Так и тянет вспомнить - "Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить" (Матф.5:17). Революция с одной стороны расчищает дорогу прогрессу, открывает ворота, за которыми - будущее, но с другой - возвращает человеку права, утраченные с появлением господства. Человек, скинувший ярмо, чувствует силу и смотрит в открытые двери, за которыми хранятся возможности, и человек из народа чувствует, что он может сам решать, как он будет строить свою жизнь. Такая стихия - во многом, пробуждает творческие силы, поэтому вслед за революцией пробуждается искусство. Во Франции символом пробудившейся силы творческого духа стал Конвент.

Но у любой медали две стороны. Проходит время, и начинают вспыхивать контрреволюционные восстания - Бретань, Вандея, шуаны и федералисты. Революция пытается удержаться, закрепиться, устоять. Возникает террор.

Но почему возникают восстания, если революция - а) неизбежна, б) освобождает человека и в) несёт за собой справедливость и истину? Почему человек отказывается от столь привлекательного угощения, почему не видит счастья, поданного на блюде? Самое первое, что приходит в голову - то, что освобожденный народ попросту не знает, что ему с этой свободой делать, куда её приложить. Простая, понятная жизнь, где всё знакомо, вдруг сменяется необходимостью самому принимать решения, отвечать за них. А к этому многие не готовы. Пусть плохо, но стабильно плохо.

Человек оказывается просто не может увидеть, что таится за горизонтом. Чтобы понять величие открывшихся возможностей, нужно иметь определенный уровень культуры, быть орлом, а не курицей. Странно мерить великий и ужасный Конвент мерками близоруких людей. Просто не с чем сравнивать - эталоны прошлого не подходят. Новый мир - по-настоящему новый, неизвестный, а потому страшный. Страх пересиливает восторг.

Вроде бы ответ на поставленный вопрос ясен - человек просто не готов к этому счастью. Не дорос, не избавился ещё от своей рабской психологии.

Но не всё так однозначно. Во многом страх народа - вина самих творцов революции. Словами героев книги, - неожиданно! - Гюго критикует методы Марата и Робеспьера. Террор не может быть оправдан ничем, никакими высокими идеями и принципами. Террор рано или поздно становится позором революции. Зажатый в угол перепуганный зверь опаснее самого грозного хищника - он пытается выжить, защитить себя. Ему некуда деваться - и тогда он идет ва-банк! Террор способствует если не гибели революции, то кровавой её памяти.

Речь в то же время идет о соответствии целей и средств. Если человек борется за мир и ненасилие, он противоречит себе, превращаясь в насильника и террориста. Какая-то кривая рационализация, изуродованная диалектика - оправдание войны ради мира, рабства ради свободы, лжи ради правды. Ради всеобщего блага тысячами сжигали людей в печах, убивали, предавали и насиловали. Так вот, когда всё ради высшей цели, когда цена нового порядка - великая жертва, составленная из людей, когда всё или ничего - это путь к ещё большему закрепощению и обезличиванию.

Судя по всему, революция ещё не завершена. Она вошла в жизнь людей, изменила общество, но не умы. За равенством должна последовать гармония, в которой новое общество обретает свои целостность и завершённость. Революция должна завершить начатое, а не идти на компромиссы ради негодяев, готовых воспользоваться её плодами. Гюго, можно сказать, ставит новые цели. Неочевидная программа завершения революции вложена в слова Говена накануне казни. Я попробовал выделить несколько таких целей.

1. Завершить освобождение человека от угнетения

Человек не должен заниматься каторжным трудом, кем бы он не был. Не нужно больше отверженных, заключенных, рабов. Закон должен исключить тяжелую работу, превращающую людей в скот. Как говорит автор, человек создан не для того, чтобы влачить цепи, а чтобы раскинуть крылья. 

2. Равенство для всех

Всё та же ошибка мышления: принять - не значит одобрить; быть равными - не значит быть одинаковыми. Равенство, по словам Мюррея Букчина , заключается в гармонии непохожего, а не в тождественности всех.

3. Отмена повинностей

Прежде всего, этот пункт касается обязательной воинской повинности и налогов. Чем-то позиция Гюго напоминает мне идеи Л.Н. Толстого. Но Гюго смотрит с другого ракурса. Чтобы исключить рекрутские наборы, обязательное отбывание в солдатах, нужно прекратить войны. Мира, а не войны, настоящего, незыблемого мира. Мысль и для сегодняшней действительности кажется фантастической, чего уж говорить о современниках Гюго! Но кто запретит нам мечтать? То, что вчера казалось невозможным, сегодня обретает форму, что сегодня - сказка, завтра - реальность.

Не нужно помогать беднякам, нужно полностью искоренить нищету. Налоги должны быть упразднены. Вместо них общественные расходы должны оплачиваться из избытка общественных средств. Гюго в 1870 г. жил в Брюсселе и не мог видеть (а может, и мог), как что-то подобное было реализовано в Парижской коммуне. 

Но то программа, существующая пока лишь между строк художественного произведения, а на дворе суровая реальность побеждённой Франции. Гюго не надеется увидеть исполнения своих чаяний. Ему не суждено дождаться света, заполняющего собой тьму. Но надежда есть, и заключена она в образе вечной природы, красоты этого мира и в детской непосредственности.

Про детей хочется сказать отдельно. Троица ребят - едва ли не центральные персонажи романа, вокруг них вращается сюжет. Если дети олицетворяют будущее, то, в общем, становится ясно, почему старый мир в лице маркиза де Лантенака хочет уничтожить деток: его будущее - реставрация прошлого. Очевидно, и для чего Говен со своими людьми идёт на всё, чтобы спасти ребятишек.

Надежда есть. Поднимите голову, и вы увидите небо. Посмотрите на детей, и вы прозрите будущее.

Как писал Валерий Брюсов: "В романах Гюго иное бесспорно принадлежит искусству "вечному".Изложение постоянно прерывается бесконечными отступлениями, лирическими, историческими, философскими; картины поверхностны и условны; психология действующих лиц разработана не глубоко; запутанная интрига маловероятна, и автор заставляет своих героев совершать подвиги невозможные." Мне не со всеми утверждениями хочется согласиться, но в целом достаточно верно.
Но не в этом ли прелесть данного писателя?Не данный ли стиль сделал Виктора одной из самых значимых литературных персон Франции XIX века?
Этот роман достаточно сложен,но во мне он вызвал желание еще глубже окунуться в историю событий 1793 года.И это с учетом моей слабой заинтересованности в истории.
Это не то произведение,которое вышибает на слезу,хотя и описываемые события достаточно трагичны.Не стоит ждать и счастливого конца,оставляющего легкое чувство и желание перечитать на досуге.Наоборот,в нем,я считаю,сосредоточен и главный трагизм-ведь одного из самых положительных персонажей этой истории ждет невеселый конец, и главное торжество - торжество человеческой души, погибающей за личные убеждения, ни на секунду не сожалеющей о своей добродетели.
Перевернув последнюю страницу,мое любопытство не было удовлетворено в вопросе,что же стало с другими героями произведения.Встретит ли Гальмало Лантенака? Что почувствует маркиз после казни своего родственника? Как живут сейчас трое детей многострадальной женщины?Но это, наверное, уже совсем другая история.
А сейчас я закрываю очередной том Гюго и ставлю его на полку с другими полюбившимися мне произведениями.

Убрала один балл за поначалу тяжелое продвижение по тексту, где в изобилии описаны революционеры и приверженцы короля. Это длилось целые страницы, а сносок было больше трехсот. Пафос и местами словоблудие известны всем, кто знаком с Гюго. Я взяла эту книгу, потому что практически ничего не знала о том ужасном периоде в истории Франции, когда старые устои уже сломаны, а новые еще раскачиваются, словно на глиняных ногах. Описание революционного Парижа великолепно, оно живое, будто сам переносишься на улицы или в тот же Конвент. Впоследствии нам напоминают о том, что революция — это борьба, в том числе внутри одной семьи, где у каждого своя сторона и убеждения. Великолепно описание мук и пути матери, ищущей своих детей. То, как эта троица сорванцов в клочья порвала редкую религиозную книгу, тоже в духе того времени, когда люди опровергали власть не только короля, но и Бога. Эпизод, когда на корабле Белых сорвалась с привязи пушка, тоже вызывает ассоциации с революцией, когда процесс запущен и ты не можешь его остановить, даже если страдает множество людей.

Я очень люблю всю эту французско-революционную кашу, со свержения Людовика до Наполеона. Если углубиться, начинаешь понимать, что не только наше отечество страдало затяжными революционными развлечениями с кучей течений, партий, восстаний, союзов, предательств и интервентов. Технически книга посвящена Вандейскому мятежу, точнее, его самому активному всплеску в 1793 году. Франция в этот момент по понятным причинам страдает от массы постреволюционных проблем: старый порядок рухнул, новый еще не устаканился, проблемы всюду, от снабжения населения продовольствием и финансового кризиса до идущих вторжений иностранных государств. Можно представить какой-нибудь наш 1921 год и в принципе станет ясно, что к чему. К вышеописанным проблемам добавляется очень неприятная культурная проблемка — впервые за довольно-таки долгий отрезок времени богоданный монарх казнен, что наиболее отсталым массам, разумеется, не нравится. Если в Российской империи был революционно-сознательный Петроград, то здесь центр сознательных граждан это Париж, а провинциальные крестьяне знать не хотят этот ваш прогресс, Царство Разума и прочую высокопарную революционную чепуху, они с большей охотой будут орать "да здравствует король!", чем "да здравствует республика!" Так на юге возникает обширный Вандейский мятеж, который привел в полноценной гражданке. В центре повествования несколько именных персонажей, которые могут потягаться друг с другом и в жестокости, и в высочайшем уровне человечности, короче, все, как любит Гюго.

Однако это всё всего лишь фон для адски атмосферных описаний происходящего. Гюго сыпет фактами и фамилиями как бешеный (на некоторых страницах без преувеличения по двадцать сносок на разных исторических личностей) и при этом, даже если вообще не понимать, о чем речь, будет интересно. Ибо Гюго вплетает микрофакты из жизни простых людей, которые не требуют особых пояснений, и приводит шикарнейшие цитаты, которые представляют собой золотой срез Франции тех лет. Здесь его фирменные фразы на полстраницы и сборники односложных фактов на десять страниц настолько к месту, что не пересказать. Ну а еще здесь просто идеальная беседа Дантона, Робеспьера и Марата, прямо кадры исторического кино: Дантон гремящий и грозный, Робеспьер холодный и логичный, а Марат ультрарадикален и шипит презрительной гадюкой.

P.S. Несмотря на то, что я назвал сюжет фоном, это не слишком справедливо: в последней трети книги он становится главным и там потрясающее равновесие благородства и жесткости между революционерами и роялистами, все как и бывает на самом деле.

Гюго давно у меня в любимых авторах, поэтому неудивительно , что и эта книга не оставила меня равнодушной.

Название романа говорит за себя и все наслышаны о французской революции и в данной книге предстает борьба республиканцев в 1793 году.

Много здесь и исторических личностей наряду с выдуманными. При этом главная роль отведена всё-таки выдуманным героям. Самая трагическая ее часть описывается в Вандее. Я не была на определенной стороне, я была просто сторонником, мне в принципе больно видеть, как погибают люди. И читать для меня было морально тяжело.

Я не так хороша во Всемирной истории, это странно, но у нас в старших классах была только история России, которой я очень сильно увлекалась. Но мое плохое знание в части истории Франции, никак мне не помешало, главное знать буквально пару основных моментов данной революции.

Гюго не скупился и эмоции книга вызвала сильнейшие, чего только стоила часть, отведенная матери, которая искала своих детей. Как же это было описано, у любого, даже черствого человека навернутся на глаза слезы.

Главные герои мне понравились, пусть Гюго и любит порой создавать их чётко хорошими и плохими, но всё-таки порой эти герои могут удивить, показать ту сторону, о которой и не догадываешься. А здесь еще борьба шла между родственниками. И жестокости мне сполна хватило, при этом и мягкости, доброты тоже.

Пусть автор и идеализировал Говэна, он мне понравился именно таким и последняя финальная часть меня просто убила, моя надежда умирала вместе с ним и почему писатель так милосерден к одним, и так жесток к другим.

По итогу прекрасно раскрыта историческая часть, передан дух и ценности каждой стороны, и ко всему этому сильно эмоциональная художественная составляющая

Последний роман Виктора Гюго, который он писал уже в возрасте семидесяти лет.

Речь там идет о гражданской войне в Вандее. Великая французская революция победила в Париже, но на окраине, в западной части страны, разразилось промонархическое восстание. Перед нами предстают вершители судеб как со стороны революции, так и со стороны контрреволюции. Дядя идет на племянника, а учитель карает ученика. Как в Россия была война красных и белых, так во Франции была война синих и белых.

Также поговаривают, что это один из худших романов Гюго, и я полагаю, это может быть правдой. Могу сравнивать только с "Отверженными" и трудно переплюнуть "Отверженных, но все равно: небо и земля. Все здешние герои показались мне блеклой и иногда озлобленной версией тамошних героев.

Причиной неудачи (лично для меня) служит нарочитая предвзятость автора и его нескрываемая антипатия по отношению к восставшим. Так и хочется спросить: "А где же Ваша знаменитая любовь к отверженным, месье Гюго?"

Необразованные и нищие жители деревень и лесов борятся за своих господ (т.е. за старый строй и варварство) против Революции (т.е. нового строя и цивилизации), следовательно, они враги Революции, следовательно, они не заслуживают никакого понимания. Происходит их абсолютная демонизация вплоть до того, что армия белых убивает детей, а армия синих их спасает. Преступления армии белых осуждаются автором, преступления армии синих дай Бог упоминаются. Даже храбрость белой армии автор не воспевает.

Солдат со стороны белых, смертельно раненый, истекающий кровью, из последних сил атакует синего, который пытается пробраться через окно в тыл белых, и за это белого сам автор клеймит чуть ли не мерзавцем, ведь он атакует беззащитного (у синего заняты руки: он держится за жердочку, чтобы не упасть). Но, прощу прощение, это все происходит в тоже время, как 4000 синих атакуют крепость, которую защищают 17 белых. Но этот факт автор не подчеркивает. Все, что может сделать белых привлекательными, игнорируется. Светлая идея революции оправдывает все.

Еще одна проблема: мало места дается на знакомство с персонажами. Я не понимаю, с чего бы мне заботится об их вражде, если я никогда не видела их дружбу? Будь этот роман стандартно для Гюго развернут на 1000+ страниц, их трагедия задела бы меня сильнее, а совпадения и соединение их сюжетных линий не казались бы такими повсеместными и фальшивыми.

Книга представляется мне покосившейся средневекой крепостью. Я могу представить, чем она могла бы быть, если бы форма и исполнение были несколько иными, но перед глазами то, что есть.

Больше всего понравилась сцена в море с пушкой и предыстория Симурдэна.

Читать эту книгу мне было очень интересно. Я много читала о революции 17-го года в России, а вот о великой французской революции как-то не доводилось. И каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что в другой стране, в другом обществе и в другое время происходили те же самые процессы. Цареубийство, гражданская война, угроза интервенции, террор. Было стойкое ощущение, что за сто лет ничего не изменилось. Заменить всех Жанов на Иванов, и получилась бы полная картина русской революции. И невольно задаешься вопросом, неужели все это действительно было нужно? Все жертвы, весь героизм? Ведь привели они не в царство свободы, а просто в новую форму рабства...
Что же касается книги, то читать сначала было тяжеловато, слишком много имен, дат и фактов, слишком много перечислений. Да и сюжет практически отсутствует. Есть крохотные кусочки о матери потерявшей детей, и о революционере из "бывших", который не смог пойти против совести даже на благо революции. Но это лишь штрихи, призванные подчеркнуть трагичность событий тех лет, когда брат восставал на брата, а дети на родителей. Скорее всего книга понравится любителям исторической прозы.