Собрание сочинений в пяти томах. Том 2. Дон Кихот Ламанчский. Часть вторая

В чем притягательность этого текста? Мне кажется, об этом очень хорошо сказал Самуил Яковолевич Маршак в своем стихотворении:

Пора в постель, но спать нам неохота.
Как хорошо читать по вечерам!
Мы в первый раз открыли Дон Кихота,
Блуждаем по долинам и горам.
Нас ветер обдаёт испанской пылью,
Мы слышим, как со скрипом в вышине
Ворочаются мельничные крылья
Над рыцарем, сидящим на коне…
Но вот опять он скачет по дороге…
Кого он встретит? С кем затеет бой?
Последний рыцарь, тощий, длинноногий,
В наш первый путь ведёт нас за собой.
И с этого торжественного мига
Навек мы покидаем отчий дом.
Ведут беседу двое: я и книга.
И целый мир неведомый кругом.

Так какой роман написал Мигель де Сервантес?

Для начала нужно сказать, что это не один, а два романа, для удобства объединенных в два тома. Так считал сам автор. Они даже имеют разные названия. Первый роман (том) называется «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha), а вот второй роман Сервантес называет иначе, меняя не только одно слово, но и весь смысл повествования «El ingenioso caballero Don Quijote de La Mancha», из нищего идальго Дон Кихот становится рыцарем. И, похоже, что Сервантес, так потешавшийся над своим героем, сам не устоял перед его чарами. Первый и второй романы очень отличаются друг от друга, как Дон Кихот первого тома и Дон Кихот второго тома.

О чем же для меня «Дон Кихот» Сервантеса? Почему он до сих пор, не смотря на постоянно меняющийся язык и культуру, из этой культуры не исчезает? Это будет не анализ, а моя личная рефлексия на этот великий текст. Ведь именно в этом – в читательском отклике – роман и нуждается, именно этим он и живет до сих пор.

Первый эффект романа в том, что «Дон Кихот» - это развивающийся и растущий роман. Именно поэтому он и стал первым по-настоящему европейским романом в истории литературы. В то время авторы не составляли концепцию и не писали синопсисов для издателей. Роман начинал рождаться с первых строчек, как импровизация автора, и развивался на глазах у читателей. Именно поэтому роман «Дон Кихот» начинается как плутовской роман и сатира, а потом постепенно вбирает в себя все литературные жанры. Сервантес играет ими и жонглирует, постоянно меняя оптику, угол зрения и интонацию.

1 том «Дон Кихота» представляет нам героев, которым не было аналогов до сих пор в художественной литературе. Но сам главный герой теряется на фоне множества героев вставных новелл, которые многих современных читателей и раздражают, но которые так развлекали современников Сервантеса. Зачем нужны вставные новеллы? Да потому что сам Сервантес играется жанрами, превращая все это в невероятную литературную матрицу.

Отсюда и второй важный смысл романа. Это первый роман о литературе. Сервантес начинает нам рассказывать о силе литературы. Ведь Дон Кихот – это прежде всего читатель, который поверил авторам. Он хочет воплотить в жизнь все, во что он уверовал и что считает для себя самым важным. Он хочет зажечь этой любовью окружающих и ожидаемо получает в ответ тумаки и сломанные ребра. Сервантес говорит с нами о том, как пишутся книги и как они влияют на людей. Именно поэтому Дон Кихот читатель, а Санчо – слушатель. Сервантес впервые говорит с нами о том, что книги живут не только на бумаге.

Поэтому и ключ к понимаю 1 тома романа находится почти в самом его конце. Это 49 глава, где появляется одна из авторских ипостасей. Сервантес наделяет своей авторской интонацией нескольких героев. В данном случае это каноник (до этого он дарил свои мысли мудрому и ироничному священнику, другу Дон Кихота, который уничтожает библиотеку главного героя, словно отрезая ему путь назад, не зря дверь в библиотеку замуровали). Именно каноник говорит нам о важности литературы и ее силе. Он размышляет о подлинных и ложных историях и дает совет Рыцарю Печального Образа: «Полно же, сеньор Дон Кихот, пожалейте себя, возвратитесь в лоно разума, обратите ко благу тот светлый ум, коим небо вас наделило, и употребите счастливейшие способности ваши на иного рода чтение, которое послужит вам к чести и на пользу вашей душе. Если же, несмотря ни на что, вследствие природной склонности, вас потянет к книгам о подвигах и о рыцарских поступках, то откройте Священное Писание и прочтите Книгу Судей: здесь вы найдете великие и подлинные события и деяния столь же истинные, сколь и отважные».

Но развивается и растет не только сам роман, но и его герои. Сам Сервантес описывает главных героев иронически, подтрунивая и посмеиваясь над ними. Именно поэтому почему-то все вспоминают борьбу с ветряными мельницами, которых Дон Кихот принял за великанов. Но на самом деле это проходная и развлекательная сцена романа, ничего нам о герое не говорящая. Нам только предстоит его узнать. Но постепенно герои меняются, трансформируются. И во 2 томе Сервантес отказывается от вставных новелл, полностью доверяя историю Дон Кихоту. Более того, Дон Кихот все больше и больше сливается с автором, становится выразителем идей самого Сервантеса.

Во втором томе Сервантес пишет о своем герое: «Для меня одного родился Дон Кихот, а я родился для него; ему суждено было действовать, мне — описывать; мы с ним составляем чрезвычайно дружную пару — назло и на зависть тому лживому тордесильясскому писаке, который отважился (а может статься, отважится и в дальнейшем) грубым своим и плохо заостренным страусовым пером описать подвиги доблестного моего рыцаря, ибо этот труд ему не по плечу и не его окоченевшего ума это дело».

Второй том появился в 1615 году, как ответ на «Лже Дон Кихота», написанного неким Авельянедой. Но это миф, что Сервантес решил написать продолжение, прочитав эту бездарную подделку (роман Авельянеды и правда написан ужасно плохо), писатель уже работал над продолжением и текст Авельянеды просто придал ему нужное направление и дал мощную мотивацию.

Здесь мы видим другого Дон Кихота, да и Санчо совсем иной. Вместо брюзжащего и ноющего чревоугодника, мечтающего о губернаторстве, мы все больше видим удивительного мудрого человека, слова которого то и дело отсылают нас к библейским текстам. Немецкий поэт Генрих Гейне вообще считал, что Дон Кихот и Санчо Панса неотделимы друг от друга и являются единым человеком.

Два испанца проницательно увидели в Дон Кихоте второго тома не просто безумца, над которым все потешаются, но и настоящего святого. Испанские мыслители Хосе Ортега-и-Гассет и Мигель де Унамуно увидели в Дон Кихоте облик Христа, Его черты. Ортега-и-Гассет пишет, что Дон Кихот — это «готический Христос, иссушённый новейшей тоской, смешной Христос наших окраин». Унамуно же в своей главной книге «Житие Дон Кихота и Санчо» прямо пишет о герое романа, как о «новом Христе».

И тут я бы сразу сделал важное замечание лично от себя. Сервантес, будучи христианином, не пытался полностью ассоциировать своего героя с Христом, он лишь показывает как Христос проявляется в герое, как евангельские события снова повторяются в исторической реальности. Тут и сцена с проповедями Дон Кихота, которые встречают свист и насмешки, и «Тайная Вечеря» на постоялом дворе и «распятие» Дон Кихота, когда он висит на недоузке на одной руке, испытывая сильную боль и схождение в пещеру Монтесинос (схождение Христа в ад).

С каждой главой второй том становится все трагичнее и грустнее. И поэтому так трагична развязка, когда сломленного Алонсо Кихано привозят домой, и он отрекается от своего рыцарства, а верный Санчо умоляет его этого не делать. Груз чужих грехов и зла непосилен для простого, пускай и святого, человека. Окружающие добились своего, Рыцарь Львов умирает и отрекается от своего рыцарства. Но нет, вы ошиблись! Умер не Дон Кихот, умер Алонсо Кихано, а Дон Кихот жив! Он по-прежнему едет со своим верным спутником по пыльным дорогам, раздражая окружающих его людей самим своим существованием, обличая их и при этом постоянно обращаясь к тому Божескому, которое еще живет в их душах.

А Мигель де Унамуно заканчивает за Сервантеса историю Дон Кихота в эссе «Блаженство Дон Кихота» так:

«Христос обнял Дон Кихота, и тот кинулся на шею ему. Две худые, жилистые руки Рыцаря сомкнулись на спине Иисуса. И Дон Кихот положил голову на левое, ближе к сердцу, плечо Христа и разразился слезами.

Он плакал, плакал и плакал. Его седые нечесаные пряди запутались в терниях, что венчали голову Назарянина. А Рыцарь все плакал, и плакал, и плакал. Слезы его стекали на плечо Иисуса и смешивались со слезами самого Искупителя. Слезы безумца из Испании смешивались со слезами Того, кого почитали безумцем ближние Его (Мк. 3: 21). И плакали оба безумца. Прошли перед душою Рыцаря все тягостные видения, вся страстная мука его безумия, и прежде всего вспомнил он тот миг, когда при виде резных фигур святых воителей задумал оставить жизнь искателя приключений и посвятить себя завоеванию неба. Но разве не завоевал он неба своими безумствами? И, думая о мирской жизни, прошедшей среди людей, плакал Рыцарь. И плакал Спаситель.

Вдруг почувствовал Дон Кихот, как объятия Христа разжались, и одна его рука опустилась на склоненную голову Рыцаря. И почувствовал он, как из этой сладчайшей длани, пронзенной гвоздем, истекает свет, и свет этот проникает в его мозг, иссушенный рыцарскими книгами. Светом исполнился мозг Рыцаря. И увидел он всю свою жизнь, омытую светом. И увидел Христа на вершине холма, у подножия оливы, омытого светом весенней зари, и услышал, будто пение небесных сфер, такие слова: «Блаженны безумцы, ибо они насытятся истиной!». И Рыцарь обрел себя в вечной славе».

Передо мной стоял выбор: читать книгу в упрощённом и хорошо известном переводе Любимова или взяться за полные приключения Дон Кихота, рыцаря Печального образа. Мы же не ищем лёгких путей! В итоге путь, выбранный мной, оказался не только нелёгким, но и ещё и долгим.
Первая часть всей истории, хотя ранее мной и не читанная, показалась такой знакомой, что пролетела я её очень быстро. К уже известным мне приключениям сумасшедшего рыцаря с ветряными мельницами, стадами животных и воспеванию вымышленного образа Дульсинеи Тобозской, к приключениям Дон Кихота и Санчо Панса добавляются ещё несколько историй о влюблённых девушках и обманутых юношах.
Во второй части число влюблённых, покинутых, обманутых, обиженных и разлучённых вырастает до немыслимого размера. Кроме того, оруженосец Санчо на глазах из глупого и нелепого крестьянина превращается в ссыпающего пословицами и поговорками и выдающего довольно неглупые сентенции человека. Всё такого же наивного, плутоватого, но уж никак не дурака, каким его все считают.
Так и его господин, Дон Кихот, является не столько безумным, сколько увлечённым идеей рыцарства. И как же жалко и больно было читать страницы, на которых богатые и довольные собой насмехаются над несчастным безумным. В целях поразвлечься они выдумают такие истории, выстраивают такие мистификации, выставляя наивную веру в добро и справедливость Дон Кихота на всеобщее посмешище. Ну объясните мне, что весёлого и забавного в избиении, щипании и царапании человека?
Каким бы насмешкам и издевательствам не подвергали этих двух безумных простаков, они всегда оказывались выше всей этой толпы. Правда, иногда битыми и оплёванными.
Умом понимаю, что Сервантес писал сатиру не только на рыцарские романы, но и на всю Испанию. Сердцем не могу принять – жалко мне его наивного героя. Ведь все мы немного Дон Кихоты.

Говорить о «Дон Кихоте» — это как пытаться описать океан, зачерпнув из него стакан воды. Все эти клише — «первый современный роман», «литературный памятник» — они правильные, конечно, но до чего же сухие. Мертвые. А ведь книга эта — живая до дрожи. Ее автор, Сервантес, прожил такую жизнь, что любой сценарист приключенческого блокбастера позавидовал бы и тут же уволился от стыда. Подумать только: прошел мясорубку в битве при Лепанто, где ему покалечило руку (отсюда прозвище «Однорукий»), потом — пять лет в рабстве у алжирских пиратов, а по возвращении на родину его занесло в сборщики налогов, что в итоге привело в тюремную камеру. И вот там-то, в этой сырой дыре, из отчаяния, нищеты и, наверное, дикой иронии, он и родил своего Рыцаря Печального Образа. «Дон Кихот» — это не надгробие для рыцарства. Совсем нет. Это вскрытие человеческой души, где гомерический хохот вдруг срывается на всхлип, где трагедия и фарс закручены в такой тугой узел, что уже не разберешь, где одно, а где другое.

А завязка-то какая. Старый, обедневший и, будем честны, никому не нужный дворянчик Алонсо Кихано начисто теряет голову из-за книжек. Его мозг, перегруженный историями про драконов и великанов, выдает гениальный, как ему кажется, стартап: стать бродячим рыцарем. И пошло-поехало. Себя он нарекает громким именем — Дон Кихот Ламанчский. Свою тощую клячу — Росинантом. А в даму сердца, без которой какой же рыцарь, он записывает соседскую девку Альдонсу, превратив ее в воображении в несравненную Дульсинею. Вся эта конструкция была бы неустойчива без опоры. И опорой становится Санчо Панса — хитроватый крестьянин с ногами на земле и с мечтой о губернаторстве в голове.

И вот эта парочка катится по дорогам Испании, и каждое их приключение — это оглушительная пощечина реальности по лицу фантазии. Мельницы? Да нет же, это великаны! Постоялый двор? Заколдованный замок! Овцы — это, ясное дело, вражеская армия. Конфликт идет на двух уровнях. Первый — очевидный, лобовой: наш герой против всего мира. А вот второй, куда более глубокий, происходит прямо у него в голове. Это война между его благородством, его почти детской верой в добро и тем безумием, что эту веру питает. Ну и, конечно, их вечные перепалки с Санчо, диалоги между абсолютным идеалистом и стопроцентным материалистом — это и есть бьющееся сердце романа. Они как будто заражают друг друга: один начинает видеть чуть больше, чем есть, а другой — думать о чем-то, кроме набитого брюха.

У Сервантеса получилось нечто грандиозное, что вышло из-под его контроля. Книга переросла своего создателя. Ведь главный вопрос, который он ставит ребром (скорее всего, сам того до конца не осознавая): а кто тут на самом деле безумец?

И ведь название — «Хитроумный идальго...» — это не просто вывеска. «Хитроумный» — ingenioso — это не про хитрость лисы, а про изобретательность, про богатейшую фантазию. Про способность силой мысли пересобрать реальность. «Идальго» — метка социального статуса, дворянин без гроша. А соединение пафосного «Дон Кихот» и абсолютно негероического, пыльного «Ламанчский» — это и есть весь комизм и вся трагедия на одной обложке. Контрастный душ.

Поначалу всё это читается как разудалая комедия. Зной, пыльные дороги, бряцание доспехов, дурацкий смех Санчо — атмосфера почти осязаема. Но постепенно, страница за страницей, смех застревает в горле. Серьезно. Ты перестаешь хохотать и начинаешь сочувствовать. Потом — грустить. А под конец — ощущать почти библейский трагизм. Это получается из-за гениального трюка: мы видим всё одновременно с трех ракурсов — глазами спятившего рыцаря, глазами его прагматичного, но добреющего оруженосца, и глазами самого автора, который смотрит на них с усмешкой и бесконечной нежностью. А потом, во второй части, Сервантес вообще вытворяет что-то немыслимое, ломает четвертую стену задолго до того, как это стало мейнстримом. Его герои вдруг узнают, что они... персонажи популярной книги. И теперь они путешествуют, встречая «фанатов», которые либо подыгрывают их безумию, либо издеваются над ними. Неподражаемый метамодерн XVII века, который начисто сносит крышу.

Это не та книга, которую можно прочитать и поставить на полку. Это собеседник на всю жизнь. Главный урок... Он в том, что даже если ты выходишь на бой с ветряной мельницей, который тебе никогда не выиграть, — само то, что у тебя хватило духа на него выйти, уже победа.

О, неведомый друг мой!
Коли выпал тебе случай прочитать сии строки, или злой рок подтолкнул тебя в объятья страшного демона книг, который поглотил твою волю и переместил из мира заколдованного в мир реальный, прошу, прочти мое послание до конца, ибо могут тебе пригодится в странствиях описания злоключений моих.
После того, как попало в руки мои жизнеописание сего величайшего рыцаря, поняла я, о мой благороднейший читатель, что те мысли, которые приходят мне в голову довольно часто – не сумасшествие, а прозрение, которое дано избранным чтецам великих фолиантов коими мы с тобой, без сомненья, можем себя считать. Если же по каким-то неведомым причинам, а, скорее всего, из-за колдовских наговоров, не смог ты до сего времени прочитать сей роман, заклинаю тебя, о брат мой, прочти не мешкая, ибо книга сия – гимн нам!
Не каждому дано узреть истинную суть вещей и людей, которые окружают нас, не каждый видит силу зла, порабощающую слепцов. Сколько несчастных каждый день приносят себя в жертву железному змею подземного мира и, превращаясь в его рабов, отправляются в замки коварных колдунов, которые используют силы их для создания мистических свитков! Будь осторожен, брат мой, не дай околдовать себя!
На сложном и тернистом пути моем попадались и жуткие огромные насекомые, которые были когда-то обычными людьми, вследствие страшных опытов вместо принцев стали они огромными жуками. Не бойся их! Создания сии сами несчастны и запуганы. Если же сможешь ты добыть красную жидкость, именуемую камнем, то сможешь ты спасти несчастного и обрести заслуженную славу.
Если же в темную ночь снизойдет на тебя ангел со стороны Запада и будет вещать тебе о будущем твоем, али посулит тебе блага земные, коли выполнишь его приказания – не слушай! Сей ангел и не ангел вовсе по сути своей и лишь морочит голову несчастным путникам, кои не способны видеть темную его сущность.
Случается, что нам, людям видящим мир реальный, т.е. великанов, темных властелинов и подземных змиев, подсовывают различные свитки в виде трудовых или кредитных договоров… Сожми волю в кулак, вспомни имя прекрасной дамы своей или принца, который на подвиги тебя вдохновляет, и отринь предлагающего ибо скрывается под ним Мефистофель.
Труден и тернист путь наш, но только мы можем вдохнуть в этот мир дух рыцарства, свободы и правды! Не выпускай из рук меч свой и не дай врагу разбить свой драгоценный шлем. Пусть верный конь твой не знает голода, а оруженосец твой не предаст своего господина и да не покинет его вера в тебя, о брат мой.
Я же отправляюсь в дальний путь, в который зовет меня хитроумный идальго Дон Кихот Ломанческий, Рыцарь Печального Образа и второй том сказаний о сем достославном муже.

"Дон Кихот" - одно из самых известных классических произведений мировой литературы и о нем написано много исследований, отзывов, анализов и т.д.
Так что сказать что-то новое о нем, занятие практически безнадежное.
Единственное, что я со своей стороны хотел бы добавить - это пожалуй идею о том, что само это произведение было написано во времена, когда Испания уже вела активную колониальную деятельность по "освоению" Южной Америки и других территорий, но об этом вообще ничего не говорится в этом произведении.
Ещё один важный момент. Это произведение, можно сказать, предваряет появление испанской философской школы и во многом способствовало появлению других поджанров и подвидов последующей классической литературы во всем мире.
Роман читается легко, хотя местами кажется иногда утомляет и даже раздражает.. . но в любом случае классика есть классика и ее читать время от время просто жизненно необходимо, как мне кажется.

... слов нет, как и каких-либо эмоций!
Это, пожалуй, самая нелестная из моих характеристик по отношению к книге. В моём случае это касается одного из величайших произведений мировой литературы — романа "Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский".
Ни разу не смогла прочитать её до конца, а попыток было предпринято около 5и раз. К сожалению, я не продвинулись дальше 50ой страницы.
Возможно, не пришло ещё "в то время и в тот самый час" для меня (к примеру о трёх мушкетёрах я прочитала будучи студенткой, а до этого бралась за неё несколько раз и никак). Придёт ли?!

Мигель де Сервантес Сааведра, конечно же, от моих переживаний ничего не теряет. Он известен далеко за пределами как и его "Дон Кихот". Кто я такая?, чтобы обижать классика и его шедевр. Но это лишь моё скромное мнение как читателя-обывателя.

В этот раз я решила дать шанс испанскому писателю и его творению, наверное, из-за Альберта Эйнштейна. Говорят (скорее пишут), что он мог забыть перед сном надеть пижаму, но не забывал взять с ночного столика книгу "Дон Кихот". Это роман, от которого он получал наивысшее удовольствие. Эйнштейн всегда перечитывал "Дон Кихота" для релаксации, книга помогала учёному думать.
"Это драма, драма идей. Её должен прочитать каждый, кто хоть как-нибудь интересуется наукой", – говорил Эйнштейн.

А в моём случае это драма и моё личное фиаско в плане чтения! Я читала её через не хочу, так как автор меня не заинтересовал ни капельки с первых строк (про себя я отмечаю, шутя, что я просто гуманитарий и не занимаюсь наукой как открыватель теории относительности :D).

И даже то, что роман вышел в XVII веке, и был задуман как пародия на рыцарские романы нисколечко меня не тронуло. Иногда бывает интересно проводить параллели, когда читаешь книгу, но здесь ничего не йокнуло(((
Откровенно говоря, мне было нескончаемо скучно и нудно!!! И то, что я ничего не могу сказать о книге для меня показатель из показателей. Плюс я не смогла ни аргументировать, ни обосновать доводами своё мнение, и по-моему, это предел. Увы... это книга, которую я не дочитала! И вряд ли когда-либо прочту. Шансов было дано предостаточно :/

В сравнении с книгой, сама жизнь Мигеля де Сервантеса показалась мне в разы интересней и привлекательней (кто читал о жизни автора, а в особенности о его пребывании в алжирском плену и его несгибаемой воле к свободе, наверное, поймёт о чём я толкую :)).

И хотя я ни разу не посмотрела художественную или анимацмонную экранизации книги, удивительно то, что я повсеместно использую образы, которые укоренились в моей жизни как "наследие" книги. Дон Кихот и Санчо Панса, странствующий рыцарь, санчизм, Рыцарь Печального Образа, Рыцарь Львов, (дон)кихотизм, бороться с ветряными мельницами... иногда воскликнуть печально и трагично "Дульс(ц)инея!" (когда разговор идёт о печали на любовном фронте), что иногда в моём исполнении такой "выверт" выглядит комично)))
Да я и сама привержена отчасти к восторженному идеализму (и чрезмерному благородству в поступках). Иногда это не позволяет мне увидеть вещи такими, как(ие) они есть. Ну, прям немножечко Дон Кихот...

Бывало ли у вас, что вам нечего сказать о книге???
Ничего не сказать, зато об околокнижном запросто...

Бесснежной зимой, примерно за месяц до конца года, решил я бросить себе личный книжный вызов. Прочесть к Новому году Дон Кихота. Вернее, прослушать около 50 часов аудиокниги - так быстрее и проще в условиях рабочего графика и повседневных забот. 30 декабря цель достигнута.

Книга действительно большая во всех смыслах. Значение её велико. Она настолько же печальная, насколько смешная. Очень важная, очень интересная. Чего стоит только одна из повестей внутри романа, которая сама по себе шекспировская трагедия. Большое рыцарское полотно, высмеивающее рыцарство, написанное остроумным и изобретательным автором. Мечта и жизнь смешиваются в истории, а события, казавшиеся фантастическими, раз за разом обретают оправдание реальностью. Много героев, много характеров, много мотивов. Каждый интересен. Ну, может быть, за редким исключением. Много слоёв.

Роман, повествующий о романе, рассказанном ненадёжным рассказчиком. Отчасти, кусающий себя за хвост. Роман о целом пласте культуры одного места и одного времени, но актуальный и по сей день. Это почти триеровская "Танцующая в темноте", только масштабнее, смешнее и за 400 лет до.

Дон Кихот - рыцарь печального образа. Именно такой образ держался у меня в сознании на протяжении всего романа. Печальная история, пронзительный финал. Но те перипетии, в которых он оказывается, безобразно комичны. Такая весёлая пыль на безотрадной реальности. Такая спасительная иллюзия, падение которой смертельно. Ведь сам герой своими благородными намерениями делает свою и чьи-то жизни насыщеннее, осмысленнее. Впрочем, чьи-то подвергает опасности. Пожалуй, действительно, самое болезненное - это падение в пропасть между собой настоящим и собой невозможным, но желанным. И кем был на самом деле Дон Кихот - странствующим рыцарем или разорившимся идальго?

Такой сумбурный отзыв, необдуманный. Любимым моим героем останется Санчо Панса. Любимой драмой - драма Дон Кихота. По крайней мере, в этом году.

Даже время не имеет власти над по-настоящему тукнутыми. Сервантесу удалось найти некую особую нишу, где не нужно ничего мифологического, голова Дон Кихота и так полна чудесных сказок и волшебства. Потому эта парочка, романтического рыцаря и его наивного помощника, осталась в веках. Более того, это, скорее всего, один из самых ранних романов, который не стал достоянием народа в фантастическо-божественной форме, часто стихотворной. На ум приходят (ничего другого я сразу и не вспомнил) более ранние варианты Гомера, Данте, Чосера, Рабле, Шекспира. Причем последний уже современник Сервантеса.

«Дон Кихот», как мне видится, в основном получился таким, а не иным, из-за свойств личности самого Сервантеса, а также потому, что его автор основную часть произведения написал в заключении. Не он один, впрочем. Долгие годы у меня складывалось впечатление об этом творении (типичный, кстати, случай) на основании только первой части, которая чаще всего и известна всем, ибо в ней и идет речь о знаменитом бое с ветряными мельницами (несколько страниц), наиболее известном событии в жизни Дон Кихота. Между тем, это лишь небольшой эпизод из череды событий, связанных с этим именем.

Собственно, прочитав когда-то первую книгу (а написаны автором они были в разное время), которая намного проще, но, казалось бы, исчерпывает все знания о Дон Кихоте, я надолго отложил в сторону вторую. Вторая же книга написана уже на основании первой и не является просто пародией на рыцарские романы (их, как оказалось в то время, было превеликое множество, хотя нынче они нам и не известны). Первая часть – кладезь юмора, вторая же, особенно ближе к финалу, скорее трагична. Вообще, этот тонкий момент – где начинается что-то ненормальное и заканчивается просто романтичное. Мы создаем свой волшебный иллюзорный мир с помощью литературы, онлайн-игр, мультфильмов там всяких – когда обычная увлеченность становится даже не смешной, когда нас с опаской начинают обходить люди обычные? Вряд ли, скажем, я сам, пребывающий в одном из таких миров, могу дать на это адекватный ответ.

Это, как я думаю, и есть основная идея Дон Кихота. Хотя, произведение несет собой и много иного. Благородство и честь Сервантес избрал темой произведения, а формой – насмешки обычных людей над чудаковатым рыцарем. Нельзя при этом не напомнить, что по «Дон Кихоту» часто учат испанский язык, а исторический экскурс в рыцарские эпохи дает больше представлений о том времени, чем любое другое произведение. Оригинальная игра автора во втором томе с первым томом (такой вот выверт) привела меня в восторг, не предполагал найти что-либо подобное в столь старом произведении.

Представьте Дон Кихота, который большую часть произведения всеми силами пытается доказать, что он настоящий Дон Кихот, а не поддельный. Мало того, что это очень актуально и сейчас, сие имело место и в жизни Сервантеса. Некто, так и оставшийся неизвестным, написал вторую часть произведения и выпустил ее в свет раньше, чем это сделал сам Сервантес. Вот она, сущность человеческая во всей красе. Здесь главное следующее – читатели со временем сами разобрались, отличили настоящее от подделки, ибо время и люди – вот то, что невозможно обмануть в литературе. Это, как я всегда считал, главное в классических произведениях.

Хочется рассказать о веселом и остроумном, а этого в «Дон Кихоте» превеликое множество, но уместить все это в рамки отзыва не получится. Современному человеку этот двухтомник читать не очень легко, речь несколько высокопарна, текст нарочито созерцательный, времени требуется довольно много, но, если кому-то удастся продраться, то удовольствие гарантировано. Федор Михайлович Достоевский где-то упоминал произведение Сервантеса в качестве того, что на страшном суде этой книги будет достаточно, чтобы человечество получило оправдание. Если взять за основу исключительно посыл произведения, то вполне может и быть. И самое главное, с чего я начинал, все это автор создал сам, своими руками, своею головой.