Собрание сочинений в пяти томах. Том 2. Дон Кихот Ламанчский. Часть вторая

Уже сбиваюсь со счета, какой раз одолеваю книгу, одолеть которую следовало бы давным-давно. Но народная мудрость «лучше поздно, чем никогда» все толкает меня на новые подвиги. Таким вот значимым свершением стало прочтение достославного «Дон Кихота», хотя, казалось бы, тоже мне, свершение – история (как мне пророчили друзья-знакомые, а также многие авторы, упоминавшие в своих книгах сей роман) уморительная, легко читающаяся (это уже мое суждение).

В общем, казалось бы, пить роман на одном дыхании, но при всем при этом чтение далось мне тяжело, во всяком случае, поначалу. Приходилось регулярно подталкивать себя к возвращению к этой книге и продираться дальше. Почему такие усилия? Потому что, товарищи, шок…

Этот роман – о разнесчастном идальго, свихнувшемся на почве неуемного поглощения рыцарских романов (ах, во все времена существовала проблема литературного шлака!), прозвавшим себя Дон Кихотом, обзаведшимся простачком-оруженосцем Санчо Пансою, лишь иногда робко и потому безуспешно пытающимся спустить своего мнимого господина с небес безумия на грешную землю, и пустившемся в путь на поиски приключений. Хотя нет, упрек в сторону Санчо несправедлив – и люди понастойчивее пытались образумить Дон Кихота, иногда даже силой, но все без толку. Деревенские девки для него – прекрасные дамы, овцы, бурдюки с вином да еще бог весть что – опасные противники, каждый встречный-поперечный – рыцарь, которого надо обязательно вызвать на бой. Такое поведение, понятно, приводит к множеству комических ситуаций, да и, кстати говоря, зачастую сталкивает с реальными происшествиями, которые Дон Кихот если и обращает во благо, то только волею случая.

Так вот, о шоке. Первые главы я с трудом пропускала через себя, потому что до боли печально все это. Лично для меня безумие смешным не бывает, и Дон Кихот от начала до конца представал больным человеком, за действиями которого можно было следить только с болезненной жалостью. Если потом и стало полегче, то только за счет необычных встреч и славных друзей горе-героя, которым хотелось во что бы то ни стало вернуть его домой. Вообще, чего уж тут, в романе множество забавных моментов, но почти все они столь плотно переплетаются с трагедией, что не до смеха.

А еще – это уже не совсем всерьез, но не могу удержаться – «Дон Кихот» - это роман-предупреждение, причем не столько как напутствие в выборе качественной литературы, сколько вразумление об опасности чрезмерной погруженности во что-либо вообще. Грань, на самом деле, очень легко перейти, и если в начале мы не наблюдаем сколько-нибудь определенного образа Алонсо Кихано, то в конце, когда Дон Кихот прозревает, разница налицо. И это очень печальная разница.

Принимая все это во внимание, не могу сказать, что роман мне не понравился – напротив. Да и как может не понравиться книга, написанная таким дивным языком?

Но лично мне эта история далась тяжело и вызвала самые горькие чувства.

Прочитать роман о Дон Кихоте я решила после просмотра испанского фильма "Платформа" 2019г. (жанр "ужасы", слабонервным не смотреть). Заметив, что два главных героя этого фильма явно списаны с Дон Кихота и Санчо Панса, я решила обратиться к первоисточнику.
Повествование романа очень тягучее и подробное, идеальное для восприятия на слух во время домашних дел.
Автор явно веселится и издевается в своем произведении над современной ему литературой, но в результате получился глубокий, метафоричный и философский текст, достойный серьезного, профессионального разбора. Моя же рецензия, естественно, будет дилетантской.
Рыцарь печального образа, ищущий применение своим благородным порывам, и оруженосец , окрыленный собственной выгодой, весьма странная пара на первый взгляд. Но ведь по факту, каждый человек это сочетание собственных интересов с желаниями странного и непрактичного. А добрые дела, на которые мы решаемся, часто открывают нам много нового и неожиданного как об окружающих, так и о себе самих. В общем, эта забавная парочка вышла очень живой, яркой и занимательной, несмотря на свою внешнюю нелепость. Их безрассудные и отчаянные приключения вызывают то недоумение, то улыбку, то заставляют задуматься.
Так ли смешон Дон Кихот? Разве человек не обречен периодически пребывать в иллюзиях и терять их во все времена?
Важнее внутренняя уверенность или внешнее соответствие в глазах окружающих?
А может быть плутовской мир, породивший Дон Кихота, достоин именно такого рыцаря?
Герои романа без конца то лупят друг друга, то проливают слезы страсти, любви и умиления, то плутуют. Но под этой развлекательной формой автор пытается впихнуть в читателя полезное и душеспасительное. Словно заботливая мать, стараясь накормить капризное дитя полезным творогом, бесконечно его плавит, взбивает и запекает, пытаясь добиться вожделенной формы, консистенции, запаха и вкуса.
И, на мой взгляд, автор достиг успеха. Прикасаясь к окружающему миру, зачарованный рыцарь приподнимает завесу тайны такой загадочной и такой непостижимой реальности, которая, словно своенравная Марсела, открывается только самому особенному герою!

Перечитала книгу спустя (страшно представить!)... тридцать лет. Долго же я собиралась с духом)) Первый раз читала её во время учёбы в институте, но не по зову сердца, а по необходимости, потому как был у нас такой предмет — "История литературы Испании и Латинской Америки". Само собой, без Сервантеса там было никак не обойтись. С какой же тоской мы взирали на эту толстенную книгу (в красном переплёте, как сейчас помню), но куда деваться... интернета тогда не было, кратких пересказов книг — слава богу, тоже.

Вместо этого — читальный зал институтской библиотеки, красный КИРПИЧ, одним своим видом внушающий благоговейный ужас,  да несколько словарей. И тогда — эврика! — нами был изобретён велосипед метод параллельного чтения. Упиваясь собственной хитроумностью (как и многие поколения студентов до нас и после нас, что выяснилось гораздо позднее), мы читали "Дон Кихота", положив перед собой две книги: на русском языке, в переводе Николая Михайловича Любимова , и на испанском. Теперь я понимаю, что мы делали именно то, на что и рассчитывали наши дальновидные преподаватели. Короче говоря, это был непростой год))

Сейчас, уже осознанно перечитав эту книгу, могу сказать, что она ориентирована на более зрелого читателя. Всему своё время. Прочитанное воспринималось мной совершенно по-другому, это просто как небо и земля. Книга оказалась... смешной! Кто бы мог подумать...  Цветистость и пышность слога уже не бесила, а наоборот, восхищала и завораживала. Эксцентричность главного героя не раздражала, и во многих ситуациях он уже не казался мне таким уж ненормальным. Это было и грустно, и смешно, и трогательно.

Мне хотелось понять, почему спустя несколько веков эта книга продолжает вдохновлять читателей, писателей, художников, иллюстраторов, режиссёров, композиторов? Почему она не затерялась среди сотен других? Почему любой человек, даже не читавший этот роман, почти наверняка знает, кто такие Дон Кихот и Санчо Панса? Почему интерес к этой книге не угасает с годами, что в ней такого ценного?

Конечно, объём книги впечатляет. И её масштаб в целом. Наверное, многих это отпугивает... где взять столько времени? как продираться через этот текст? Местами читается нелегко, это правда, какие-то куски приходится перечитывать, плюс отвлекаться на многочисленные сноски и примечания. Наверное, многим будет легче воспринимать аудиоверсию, но для меня вопрос выбора не стоял — текст, и только текст. А сколько цитат можно выписать! Специально найду время и займусь этим.

Роман меня впечатлил, и это ещё мягко сказано. И дело даже не в оценке "понравилось- не понравилось", просто это действительно мощно во всех отношениях. Сервантесу удалось найти и разбередить какие-то невидимые, внутренние общечеловеческие струны. Наверное, поэтому мы продолжаем читать и перечитывать этот роман, который по праву — теперь то я это точно знаю! — называют одним из величайших романов всех времён.

Читайте и ничего не бойтесь. Читайте понемногу, не торопясь, и тогда вы сможете "войти" в эту книгу, почувствовать её и понять наконец, за что же мы так любим Дон Кихота, хоть и посмеиваемся над ним.

Роман читается неожиданно легко, несмотря на время написания – 1605 и 1615 годы (первая и вторая части соответственно). В то же время с наскока его не возьмешь: он насыщен как событиями, так и размышлениями, так что больше подходит для неторопливого чтения. Некоторые главы вообще можно перечитывать отдельно: и как интересные истории, и как кладезь умных мыслей.
/
В романе, в числе прочего, высмеиваются плохие книги, а также манера написания тех времен. Даже без знакомства с литературой XVI-XVII веков видно, где и над чем автор потешается. Уже в прологе друг якобы дает советы Сервантесу, как написать роман: вставить побольше цитат из греческих авторов (и неважно, что в рыцарских романах они будут не к месту), приложить в конце список авторов, упоминаемых в книге (даже если они там на самом деле не упомянуты, главное, громкие фамилии) – и читатели останутся довольны. Аж вспомнились студенческие времена, как мы ваяли курсовые и дипломы… И в целом в “Дон Кихоте” немало внимания уделено литературе, анализируются современные автору романы, герои рассуждают об их достоинствах и недостатках. Многие мысли актуальны и в наше время, в частности, рассуждения о взаимосвязи спроса и предложения. Во второй части много внимания уделено дискуссии с автором лже-“Дон Кихота” – наверняка для современников это было интересно, хотя я догадывалась о многом лишь по контексту.
/
Интересно, что при таком объеме автор умудряется не слишком повторяться в приключениях. Казалось бы: сумасшедший идальго бродит по стране, везде ему чудятся великаны, волшебники и враги, он то и дело трактует ситуации вопреки здравому смыслу, и все-таки книга – не просто сборник историй. У нее есть цельный сюжет, в который включены и люди, которые стремятся помочь Дон Кихоту в излечении от его странного помешательства на рыцарских романах, и люди, которые откровенно над ним насмехаются и подстраивают ему приключения.
/
Можно много говорить о романе, анализировать, рассуждать и восторгаться. Он действительно прекрасен и на удивление современен. Даже не так – он написан для всех времен, всем понятен и доступен. Главные герои, несмотря на свои недостатки, вызывают сочувствие, и невольно переживаешь, когда им достаются тычки и зуботычины (а происходит это часто, особенно в начале первой части, есть даже жестокие сцены). Иной раз даже удивительно, как это они умудрились из всех передряг выбраться живыми.
/
Образ Дон Кихота прекрасен. Да, он сумасшедший и порой (особенно в начале своего пути) творит откровенные глупости: мешает хозяину наказать провинившегося работника, отбивает каторжников у стражи – ведь он защищает всех обездоленных. Но при этом руководствуется именно чувством высшей справедливости, гуманизма. Можно до одури спорить о том, как соотнести светские законы с христианским смирением, и насколько последнее вообще уместно при встрече с ворами и убийцами (тем более что они отплатили Дон Кихоту за свободу теми же побоями и грабежом). И все-таки позиция Дон Кихота подкупает, он руководствуется в своих поступках высшими идеалами, и больно видеть, как над ним издеваются и разбойники, и герцог с герцогиней во второй части (которые подстраивали ему приключения, часто жестокие, просто чтобы самим потешиться).
/
Полюбился и Санчо Панса, болтливый и простодушный крестьянин, сыпящий пословицами. Особенно забавны главы, в которых он губернаторствует в течение нескольких дней над городом: вспоминаются и соломоновы суды, и народные сказки, в которых дети находят простые разрешения трудных, казалось бы, ситуаций.
/
Вторая часть сначала не очень впечатлила, но она уравновешивает первую некоторой трагичностью. В целом получилось гармоничное произведение, в котором сочетаются безумие и разумность, жестокость и доброта, реальность и мечты, назидательность и остроумие.

Список Бродского.
Список Шиндлера.
Список Пушкина.

Они первыми приходят на ум. Причем здесь Сервантес и какой список? Тот, что дает ключ к пониманию величайшего произведения человеческой истории. Конечно, он, список, как и полагается в подобных случаях, стоит на муках, страдании и почти разрушенной жизни.
Дон Серванкихот.

Вначале была жизнь

Жизнь для подвига, славы и богатства, как без этого? Жил он славно в первой трети, двадцать лет на белом свете… Причем всё по-честному: если слава – заслуженная, если служение – Богу и Отчизне, всё по-честному. Чужого не надо, своё бы получить.
У этого юноши, молодого человека честолюбия было явно больше, чем у среднестатистического хишпанца. И планка запросов явно выше. Но и сил, и сил – поболее, что потом, в свое время, помогло выжить. Спешил взять свое, боялся не упустить шедшую в руки судьбу: болен, с трудом встал с постели, но в битве участвовал. Не мог не участвовать. И здесь поймал несколько (!) ранений. И был отмечен, и с этими отметками судьбы двинулся в обратный путь. С рекомендациями Его Величеству.

И берег – вот он, чуток… Вот она – свершившаяся судьба! Вот она – заслуженная награда! Недаром, не зря – бесстрашие, подвиг, движение не «от», а «навстречу». Знаете, как это бывает: пошло! Поперло! Всё получается. Ну всё, за чтобы ни взялся.
Головокружение от успехов. Нет, не перед собой или товарищами, перед Ним. И… Протопоп Аввакум говаривал, отвечая на расспросы товарищей: ты – праведный, почему же Он посылает тебе столько страданий. Кого больше любит, тому и испытаний святости больше посылает.

И если бы тогда, при возвращении, его нога коснулась бы родного берега, не было бы ничего последующего. Ничего. Только ещё один более или менее успешный испанский дворянин – ничего другого. Потому что, да простит меня Он за невольное сравнение, потому что как дьявол всегда приходит за платой, так и ОН дает всем по делам. Всегда и всем. По делам. Просто тогда Дон Серванкихот не знал: пропуск в Вечность Истории – самое дорогое, что есть из разрешительных документов в земной юдоли.
И вариант Серванкихота – не самый «плохой». Потому что сотни миллионов нас, никому не известных, получивших когда-то пол Его искры, прожившие в страданиях, надеждах, упованиях, ждавших какого-то справедливого «решения», так и не дождались его. Потому что каждому по делам, каждому по способностям. Безвестным – безвестность. И это – жизнь и судьба.

Вечный треугольник

Как читать «монстров» мировой литературы? «Дон Кихот», «Божественная комедия», «Гаргантюа», - апрель оказался богатым на них. Список открыл «Серванкихот».
Так как читать то, что полтыщи лет назад писалось на потеху? Да, так было в замысле. Жить и есть нужно было. Не до вечных образом мировой литературы и бессмертия было. Не до таких мелочей. Как читать то, что считалось офигительно смешным?
Текст, автор и читатель – это и есть вечный треугольник. Не только ты, но и тебя создает текст. Не только текст, но и ты делаешь его. А автор… А что автор – отстрелялся и готов! Пройдемся по троице. Без этого чтение «Дон Кихота» - просто знак избранности третьего, простите, члена треугольника. Да-да, просто знак избранности. Скромненько так. По-нашему. С него, третьего члена, или вершины, и начнем.

Третья вершина треугольника.

Тебе зачем это нужно? - спросил внутренний голос очередного альпиниста, имеющего славное намерение покорить этого монстра, «Дон Кихота». Понты, разумеется, понты. Успокаивает то, что они, эти понты, не беспонтовые. Знак избранности на самом деле присутствует у каждого такого альпиниста. Это правда. «Я ведь не такой, как все», - это так по-донкихотовски, это так по-сервантехотовски! Не было бы этого..о, честолюбие завяло бы на корню на вторую секунду всеобщей его обструкции! Нет, оно бы просто не родилось. Или задохнулось бы от «что-то воздуха мне мало…» Не наблюдается смерти честолюбия в мире, явно не наблюдается!
Кому, кроме понтовитых, это ещё нужно? Кто в когорте? Профессионалы, так они называются, те, кто интерпретирует текст за деньги. Или по долгу службы, то есть всё равно за деньги в конечном итоге. У них – собственная гордость. И из того, что я видел и слышал в паутине…ну, на любителя, на любителя.
Отыгрываются ли усилия по штурму вершины? Кому как. И здесь – от возраста, настроения, культуры, истинных целей штурма, - нет мелочей. Но и сама по себе попытка – глубокое уважение. Потому как роман этот – не прогулка. Но и поднимает до себя, хоть на чуток, хоть на миллиметр – отвечаю за слова! Просто немного подождать нужно, если не пошел. Немного. Кому – полжизни. Кому – оставшуюся.
Вторая вершина треугольника

Автор. Самый просто член, членик. Потому как подобен третьему члену – читателю. Конкретен. Из плоти и крови. Движим теми же мотивами, что и читатель. Человек, одним словом.
Раним, тревожен, ревнив, честолюбив. Вечно нацелен на вечность. На Откровение. Наверное, готов на Подвиг ради вышеозначенного. Наверное.
Скорее всего, он – главный ключ к пониманию текста: его жизнь, такая конкретная, из событий, цифр, скрытых и явных мотивов, понятных большинству. Хочешь разобраться с текстом – посмотри на жизнь творца. Это – на 80% и есть отгадка. По-другому…ну, фиш знает, возможны варианты, но всё – в нас, всё – в нас. Ведь текст – это ведь не «про жизнь» вообще. Это ведь – про каждого, про себя в первую очередь, про себя. И пишется он потому что нет сил не писать. И шифруется автор в персонажах и событиях своих книг. И мысли шифрует, и мечты – явные и тайные, - всё в тексте. Но всё – из жизни. Абсолютно всё. С чем это «открытие» можно сравнить?

Государства и империи. Сегодня мир, наполненный гравитационными волнами и фотографиями черных дыр, - всем таким исчислимым, конкретным, - скажите, что остается для эзотерики? Что? Возможно, лет десять назад ещё можно было серьезно размышлять о неких скрытых в строках «тайных доктрин» причинах возвышения и падения Царств. Ещё десяток лет назад. Сегодня–смешно. Поэтому, говоря о Риме, о Византии или Британской империи, - пора остановиться и признаться самим себе: мы просто плохо управляли своими Царствами – и никакой мистики. Просто. Плохо. Управляли. Тем, что было вручено Провидением или просто группой товарищей.
Так было в 16 веке в Испании, так есть и в 21. Где-то.

К чему всё это? К тексту, разумеется. Не взять «Серванкихота» голыми руками, не взять. Это как в Зоне Стругацких: и прямого пути нет – попадешь на «комариную плешь» или, ещё страшнее – в мясорубку, - и назад дороги нет. Потому как в мире этом, большей его части совсем нет траекторий. А только суперпозиция.

Но и это не всё. Принято считать Кихота воплощением возвышенного, Санчо – приземленного. Ничего подобного! Ниже будет несколько строчек об эстетизации страдания. Которое, страдание, известно как характеризует эстетствующего. Дон Кихот и Санчо – нет, это один человек, одна личность. Раздвоенная личность. Так всегда и бывает с гениями. Одна личность, вечная суперпозиция. Не сомневайтесь, а возьмите второй том, убедитесь лично.

Например. Так называемый суд губернатора Санчо. Ну, ни один здравомыслящий читатель не поверит в совершенное преображение оруженосца не в своего господина, что просто просится на ум. Это не Санчо, но До Кихот устами Санчо вершит правосудие. Никак нет! Соломон – библейский гений – воплощен, мыслиться как образец. Прочтите, как идет правосудие, вы поймете с кем сравнивает себя Сервантес. Нет, без гордыни это сравнение. Хотя любое сравнение – разве оно не от гордыни?
Нет?

Первая вершина треугольника

Из сора, из сора растут самые прекрасные цветы. Не поспорить. Не объехать. Не обогнуть. Жить нужно, кормить семью и кормиться самому. Оглядываться, что вокруг – не помешает. Наоборот: какие погоды стоят на дворе? Чем питается публика? Чего хочет? И хочет ли чего-то?
Начиная роман…нет, не о Вечности и Славе думал автор. Потому как опыт – он ведь, действительно – сын ошибок трудных. Сколько перед этим у Сервантеса было попыток, сколько заходов на Вечность и Славу! Не мечталось о них? Кто ж поверит! Думаю, как всегда и бывает, сначала – деньги, почва жизни. Заработать. Наконец-то заработать.
Представьте, как он начинал всякий раз! Как, как – с молитвы. Просил, страстно просил на это раз не оставить его. Он стоял на коленях пред ликом Его и просил. Нет, он – умолял не оставить. Вы только представьте ужас жизни: ему – за 50! Ему – за 50! Господи, как же это всё знакомо! За 50.

Чего добивался он, придумывая или «просто» описывая свои «приключения»? Это – последняя молитва, последнее обращение к нему, «…чтобы чаще Господь замечал». Поддержи, Господи, не оставь, у меня уже нет сил, мне столько лет, что впереди ни надежды, ни любви. И только слабеющая, и уходящая вместе с жизнью Вера…Господи, не оставь на этот раз! Я – банкрот. Что я должен ещё сделать во славу Твою, чтобы закончить этот мой список? Что?!

Впереди – небытие могилы. Где нет ни размышления, ни труда.
А что позади? Неудачи, неудачи, неудачи. Несостоявшаяся жизнь, крах всего, на что рассчитывал, а ведь всё было для достижения, всё! Честь, честность, благородство, бесстрашие, помыслы – какие прекрасные помыслы! Сколько списков своих неудач он составлял, сколько?! Сколько их было, этих списков! Почти состоявшихся дел и надежд, ну вот… чуток…немного ещё…всё должно состояться… - крах. Ничего не состоялось, очередное разочарование и провал. Почти в небытие. Неужели этот путь – единственный? Сервантес его прошел, но он – гений, сам не зная того. Слава и признание гениальности – всё для него там, за могилой. А нам-то что делать?

Что делать нам, безголосым и бесталанным?

С прекрасными помыслами, ещё полными сил, умения и помыслами – прекрасными, чистыми, как в юности, помыслами. С годами становящимися всё более и более реальными: понимаешь как. Как их воплотить. Ради блага всех. Но ничего не будет. Ни здесь, ни тем более за могилой.

Невеселое смешное, или трудности перевода.

Гравитационные волны, фотографии массивных объектов…рыцарь с копьем наперевес, по-серьезному, по-взрослому несущийся на ветряную мельницу.
Почему так? Что застилало ему глаза, когда он «спасал» статую Мадонны, ломясь в открытую дверь? Казалось бы: безумие не должно касаться нас, когда бы более чем благородны. Ведь мы спасаем Саму Богородицу!!! И что: мы и здесь безумны? Безумны даже в вере? Что со мной? Что с нами? Почему так? Ты оставил меня, Господи? Ты оставил?
А тот чудовищный грохот, принятый нашими героями за химеры и монстров? Его источником оказались сукнобойки! Воистину сон разума. Ночная химера оказалась…да ничем она не оказалась! Хозяйством низкого сословия. И так – во всём! И? Что же, вся жизнь оказалась химерой? Думаю, на момент написания он так и думал, он так и думал. А роман – это так, из последних сил.

Это ведь как и начавшийся было бунт на кораблях Колумба или Магеллана: до берега осталось пол вахты, и обязательно кто-то не выдерживает. Обязательно!
Там ещё больше 1000 страниц подобного рода событий. Всякие там бараны, принятые за толпы вражеских войск, и прочие подвиги с приключениями. Больше 1000 страниц.
«И они там смеются?» - вопрошает сегодняшний классик. Уверен – да, ухохатывались. А нам что делать? Ухохатываться с собственного ухохатывания? И это тоже. Но откуда весь список Сервантеса? Эти мельницы, овцы, пастухи, фальшивые рыцари, замки с графами и графинями?

Откуда это губернаторство Санчо, являющегося на самом деле никаким не Санчо: прочтите, что и как он говорит. На самом-то деле, не Дон Кихот с горечью сетует, обращаясь к оруженосцу: ты – уже губернатор. Подразумевая, что он, более достойный и по способностям, и по…да по всему, - он-то не губернатор. Чья должность понимается не Дон Кихотом – автором в первую очередь - не «номенклатурно», но деятельно: сколько всего можно сделать!

Так откуда всё это?

С той самой неосуществленной юности. С тех самых пор, когда жизнь, вся жизнь ещё лежала перед ним! Жизнь с воплощением царствия Божьего на земле (так он думал), потому что мечталось о губернаторстве=возможности реализации тех самых помыслов=возможности прогнуть этот мир под себя. Впрочем, это едва ли. Мир – творение Божие, едва ли в средневековой, хоть и гениальной, голове мог возникнуть такой богоборческий замысел. Не случилось. Чаша не испита. Не время.

Эстетизация страдания

Какой из подвигов «списка Сервантеса» стоит перед глазами? Тот самый, как и большинство «подвигов» пришедший из алжирского плена: помните, Кихот повелся на шалость двух гостиничных прелестниц и попался рукой в петлю. Попался, да и повис в нескольких сантиметрах от земли повис. О, эта беспомощность! Как унизительная именно такая беспомощность: несколько сантиметров от земли! Ещё чуть-чуть, Господи, ну несколько пылинок и вот она – земля!

Не судьба. Не случилось. Ужасающая беспомощность. Которая смешна, трагична в смехотворности. Якобы смехотворности.

Но если бы список исчерпывался только этим! У Стругацких – как часто и как много там вони, гнили, непереносимых запахов! Как много у Сервантеса эстетизации униженности! Если постоялый двор, то непременно с самыми тупыми постояльцами и последними в ряду хозяевами; если боевой конь, то даже не смешная кляча (но как он описывает дружбу Росинанта и ослика Санчо! Какие слова находит!), а последнее ничтожество; если Серванкихот на том же презренном постоялом дворе сталкивается просто с каким-то стрелком, тот непременно таскает его за бороду у всех на глазах. Чтобы унижение было предельным, невыносимым в униженности. Наверное, только у Достоевского будет так же.

Посвящение в рыцари с амбарной книгой. Помните, как его возвращают домой в первом томе? Сажают в клетку, которую тянет пара ленивых мулов. «Невиданное дело, чтобы рыцарей вот так возвращали домой!»

Само имя – Кихот. В переводе с испанского это что-то, означающее прикрытие, защиту причинного мужского места. И как это вам?

Второй том, или саморазоблачение героя

Серванкихот не выдерживает собственной «установки» на шифр текста. Вы обратили внимание как мало явного, первого Серванкихота во втором томе? Не обратили? Напрасно, вернитесь, посмотрите – оно стоит того! Как он сдал, Кихот, во втором томе! Разве это вызывает удивление? Автору уже сколько – за 60?

Остались, никуда не делись эти все реформаторские порывы прогнуть мир под себя. Жизнь уходит, дорога всё короче, но мысли…куда деться от них? Сколько хотелось сделать к вящей радости всех! И? И ничего.

Черная магия шифровки и её последующее разоблачение, - где это всё произошло? Как Сервантес не выдержал инкогнито? Да и стоило ли на пороге могилы? Помните, рыцарь печального образа на смертном одре. Он делает последние распоряжения. Одно из них – обращение к племяннице: ни при каких обстоятельствах не выходить замуж за человека, начитавшегося рыцарских романов. Серванкихот почти кричит о почти проклятии, если это случится. Он даже обещает вернуться с того света, если произойдет подобный брачный союз.

Что это как не признание собственного банкротства? Положить столько сил, положить жизнь на борьбу с мнимыми и реальными врагами и «врагами», чтобы на краю могилы признать: всё было напрасно. Более того: всё было неправильно и вредно. Для всех.
Так он думал, Сервантес, что – ничего. Ничего не получилось. Ничего не состоялось.

«Дар напрасный, дар случайный…»

Да нет. «Нам не дано предугадать…» Не дано.

Потому что как раз здесь, в этом месте и в этот час, чаша опустела.

И началось Бессмертие.

Послесловие

Сколько гелевых чернил осталось на полях, форзацах и листах! Ради чего всё это? Я – не о профитах. Я – о себе.
Ради открытия Кихота в себе.
Пыль на твоих доспехах, Серванкихот, унес ветер Истории.
Пыль на моих ботинках я унесу с собой. Так всегда случается со всеми.
И это тоже - жизнь и судьба. Так было и так будет.
Как и ты – был и будешь. Во мне, в нас.

И слава Богу!

Я была в Испании в Мадриде и стояла прямо радом с памятником Дон Кихоту и Санчо Панса, после чего сразу захотелось перечитать шедевр Мигеля де Сервантеса, который изменил саму природу смысла слова "роман"как жанра. С филологической точки зрения это бесконечно богатый, многослойный текст, который можно читать и перечитывать и желательно, когда ты уже не школьник, чтобы вникать, а не просто страницы перелистывать с одним глазом в тик-токе.

Изначально задуманный как пародия на рыцарские романы, безумно популярные в Испании XVI века, Дон Кихот перерос рамки сатиры. Сервантес создал первую в мире метапроза, это когда роман о романе, о власти литературы над сознанием. Главный герой, начитавшись рыцарских романов, сходит с ума и отправляется в мир, чтобы жить по их законам. Это глубокое высказывание о том, как вымысел формирует нашу реальность. И бред, который кажется реальностью.

Сервантес сломал «четвертую стену» за столетия до того, как это стало модным приемом. Он играет с повествованием, заявляя, что переводит рукопись арабского историка Сида Ахмета Бен-инхали. Он вводит вставные новеллы, которые, на первый взгляд, не связаны с основным сюжетом, но углубляют темы романа: любовь, безумие, свобода, иллюзия и реальность. Эта нелинейная, фрагментированная структура делает книгу максимально современной и неважно какой сейчас год.

Гениальность автоар проявилась в создании одной из величайших пар в мировой литературе и столкновение двух противоположных мнений (это как сейчас в современных М плюс Ж от любви до ненависти) Мы такие разные, но мы все равно вместе.

Дон Кихот идеалист, живущий в мире высоких идеалов, романтических иллюзий и архаичного кодекса чести. Он метафизический бунтарь, пытающийся силой воли и воображения преобразить убогую реальность в мир чудес. Его безумие возвышенно и трагично.

Санчо Панса реалист, простолюдин, приземленный и практичный. Он олицетворяет здравый смысл, телесное начало (его имя «Панса» означает «брюхо») и народную мудрость, выраженную в бесчисленных пословицах.

Их взаимодействие как диалог между мечтой и реальностью, духом и плотью, возвышенным и приземленным. Но самое удивительное то что с каждым случается взаимная трансформация. Санчо, сначала слепо следующий за господином ради обещанного острова, постепенно проникается его идеалами и начинает верить в его безумие. А Дон Кихот в редкие моменты прояснения рассудка проявляет недюжинную мудрость. К концу романа они не могут существовать друг без друга, дополняя и обогащая один другого.

Читать Дон Кихота сегодня это не дань уважения скучной классике. Это путешествие в природу человеческого сознания. Это смешно до слез и грустно до боли. Это фундамент, на котором стоит вся последующая европейская литература от Достоевского и Флобера до Борхеса и Маркеса.

Есть три способа чтения «Дон Кихота». Во-первых, можно сойти с ума вместе с Дон Кихотом, превратиться в странствующего рыцаря и посмотреть на все происходящее его глазами. Во-вторых, можно смотреть со стороны, (как вообще-то говоря и полагается читателю), преимущественно потешаясь над всем происходящим – это способ герцога и герцогини или читательский (зрительский) способ. Наконец, в-третьих, есть еще позиция здравого смысла, ее воплощают цирюльник, священник, бакалавр Самсон Карраско, а также племянница и ключница Дон Кихота – все они хотят Дон Кихота излечить, сочувствуя его безумию. Итак, есть способ чтения «Дон Кихота» безумствующий, есть – здравый, а есть – читательский. Я выбрал безумствующий способ, - не потому, что он лучший, но, наверное, просто потому, что мне проще всего сойти с ума. Впрочем, можно порекомендовать смешивать все эти три способа в различных пропорциях.

Вся штука в том, что этот мир – арена великих битв, если вы только способны их увидеть. Конечно, реальность всячески маскируется, подсовывая нам мельницы вместо великанов, но, как говорится, враждебные нам волшебники не дремлют, но и дружественные волшебники тоже не оставят нас в беде. В конце концов, наш прямой долг – выпрямлять кривду, охранять честь девиц и покровительствовать вдовицам - с этим, я надеюсь, никто спорить не станет:)

Отдельного упоминания стоит такой аспект безумия Дон Кихота – что он начитался рыцарских романов и решил, что все в них происходящее происходило на самом деле. Подумаешь, большое дело! Я вот тоже прочитал «Дон Кихота» и ни секунды не сомневаюсь в том, что все описанное в этой книге происходило на самом деле, иначе о чем же я и читал? Мы обсуждаем безумие Дон Кихота как вполне реального человека, ставя ему в вину то, что он считает реальными людьми тех, о ком он читал – довольно иронично, верно? А еще ироничнее, когда это делают сами же литературные персонажи, которых реально не существует.

Любимой же моей главой является глава XX из первого тома, - в которой я особенно выделил бы два эпизода. Первый, когда Дон Кихот в привычной манере воспевает свою роль странствующего рыцаря – но хотя он и делает это постоянно, именно в XX главе он достигает в искусстве воспевания совершенства:

И вот, рядом с этим - самым романтичным и героическим отрывком, соседствует другой – самый натуралистичный и комичный – помните, Санчо вдруг приспичило, и он вынужден был сделать то, что, по образному выражению Сервантеса, «никто другой за него сделать не мог». Никто другой кроме Сервантеса не смог бы придумать столь изящного выражения для выражения столь неизящного дела:) Я даже не знаю, какой из этих двух отрывков предпочесть – настолько оба они совершенны – каждый в своем роде. В одном случае во всем блеске показал себя Дон Кихот, в другом – Санчо Панса, ну а Серавнтес – в обоих.

"Если человечество позовут на Страшный суд, то ему в своё оправдание достаточно будет представить только одну единственную книгу - "Дон Кихот" Сервантеса, чтобы все человеческие грехи были отпущены". (Ф. М. Достоевский)
Мне кажется, что такую книгу лучше читать в более зрелом возрасте. Обладая некоторым багажом знаний, значительно проще оценить и насладиться творчеством этого гениального автора и его гениальным романом. Но тут стоит предупредить: эта книга не для всех. Она для тех, кто в силах сладить с большим объёмом произведения. Для тех, кто в состоянии оценить красоту языка ХVII века. Для тех, кто любит иронию и не боится обнаружить за ней вещи красивые, но невыносимо печальные. Тем же, кого пугает количество страниц, тем, кто скучает, читая неспешные переливы повествования и тем, кто устаёт от несовременной речи, вам роман противопоказан. И никак сокращённых вариантов. Чего бы сразу с кратким содержанием не ознакомиться или там фильм посмотреть? Я , кстати, посмотрела несколько экранизаций и не нашла ни одной удачной.
Ну а вам, ценители классики, прочесть «Дон Кихота», если вы этого ещё не сделали, стоит обязательно!

Я читала Дон Кихота четыре (sic!) месяца с перерывами. Специально поставила в книжке не самый большой шрифт, чтобы страниц было не две тыщщи, а всего 1334.
Пока читала, часто помирала от скуки, теряла нить, засыпала, плевалась, поглядывала на скролл-бар и всячески изнывала от тоски. А когда прочитала - поняла, что это очень хорошее произведение. Очень пронзительное и грустное. Очень человеческое и первое, по-настоящему гениальное из всего списка.
Да, вторая часть несколько зануднее первой. Да, там меньше второстепенных персонажей, историй и приключений. Да, там больше издеваются над бедным рыцарем, а потому она более трагична, чем первая. И всё же в целом это очень хорошие две книги.
Пожалуйста, не зацикливайтесь на эпизоде с ветряными мельницами - это очень проходной эпизод, растиражированный исключительно потому, что критик большениасилил. Там дальше будет намного интереснее! Там будут принцы и принцессы, приключения, скандалы-интриги-расследования, счастливые и не очень развязки - там будет всё! И, наконец-то перевернув последнюю страницу, вы почувствуете громадное облегчение и испытаете огромное удовольствие, но не от того, что всё закончилось, а оттого, что это была действительно хорошая История.