Насмешка судьбы

Эх, что-то героиням с именем Эжени во французской литературе не везет с отцами: Бальзаковская Эжени Гранде из-за скупого папеньки осталась без любви и невинной девой, а вот де Садовской "повезло" больше - её в 14 лет развратил родной отец. Но результат один и тот же, как пел Чиж и Ко - "Она не вышла замуж".

Дальше...

И если героине Бальзака читатель очень сочувствует (не смотря на то, что она влюбилась в своего кузена), то вот к персонажу де Сада у него вряд ли возникнут аналогичные чувства: хотя ребенок ни в одном случае не виноват, вина лежит только на порочных отцах. Дело только в том, какое зло читатель посчитает менее вредоносным (читайте - какое кровосмешение покажется менее извращенным).

Хотя "Эжени де Франваль" это одно из самых "невинных" и моралистических произведений де Сада, которое написано почти по всем канонам данной литературной эпохи: характерный для де Сада набор извращений и пороков, наличие абсолютно невинного и благочестивого существа, жертва извращения и достаточно много рассуждений. Конечно же, не обошлось без обильного вливания слез и нареканий, гипертрофированного и запоздалого осознания вины. В конце все умерли/сошли с ума/остались жить и зализывать раны - счастливого конца не получилось, что не может не радовать.

Как заведено, де Сад отстаивает право героев на получения удовольствия, пропагандируя бесконечную любовь в первую очередь к себе, а потом уже к избранному ближнему своему. Не веря ни в бога, ни в сатану, господин де Франваль объясняет свой роман с дочерью тем, что "так начинался род человеческий". Действительно, почему бы ему не любить существо, порожденное им - только потому, что она его дочь? В свою очередь, дочь, воспитанная отцом, абсолютно ожидаемо не понимает. зачем ей выходить замуж за другого - кто её будет любить так же сильно как папа и любовник в одном лице? Слезы и стенания матери не помогут, хоть бы она столетиями билась головой о стенку - если у ребенка не заложено ни капли морали, она этого всего попросту не услышит.

Оставляя вне внимания всех остальных участников драмы и хитросплетения интриг, мне становится просто интересно - а сколько таких случаев было в реальности, которые не описаны, не озвучены? И сколько их остается до сих пор (только не нужно меня переубеждать, что моральные уроды исчезли - наоборот, их аномально много). Очередное произведение, где все ошибки потомства стали всего лишь результатом воспитания (или отсутствия оного) родителями, что должно заставлять людей задуматься - может, для некоторых семей чайлд-фри должно стать обязательным условием?

Подводя итог, добавлю - оценка произведения 6/10 - познавательно, интересно, но не цепляет и особого следа после себя не оставляет.

Сегодня трудно кого-либо впечатлить даже такой убойной концентрацией цинизма и порнографии на 200 страниц текста, какую выдает нам маркиз в своей "Жюстине". Но! На дворе 1787 год, Ницше и Фрейд еще не родились, а де Сад уже щедрыми горстями бросает в воздух семена их идей, слишком ленивый или беспечный, чтобы задать себе труд эти семена посадить и вырастить в полновесную философскую систему.
Лютая ненависть к христианству - та страсть, которая крутила шестеренки в голове маркиза. Вопросы пола Церковь табуировала, в метафизическом решении вопроса преступления и наказания соперничала с гражданской властью. Вернее сказать, это гражданская власть с горем пополам противопоставляла системе христианского добра и зла систему общественного вреда и блага. То есть, по убеждению маркиза, авторитетную бредню бодала бредня новомодная, и обе они только общество баранов и достойны были венчать, поскольку человеческой природе рога обеих ценностных систем чужды.

А какова же наша природа в представлении де Сада? Согласно ей, человек должен жить по принципу удовольствия, не стесняя себя религиозными предрассудками, не подавляя своих страстей до тех пор, пока они не примут самых чудовищных форм. Удовольствие суть удовлетворение страстей, среди коих есть две основополагающие - к сексу и насилию. Мир будет полнится извергами и извращенцами, пока ради удовлетворения этих страстей люди будут вынуждены преступать границы закона и морали. Фрейд чистой воды, как вы могли заметить. Разве что решение проблемы золотой Зигги будет искать в сублимации и прочих изысках, когда маркиз со свойственным ему цинизмом предложит дать человеку второй шанс пожить в "естественном состоянии", поскольку на выходе из первого он свернул явно не на ту дорожку.
Переходя к представлениям де Сада о социальной природе человека и той извращенной иерархии, в которую она выстроилась, мы заодно от Фрейда перейдем к Ницше. В "Генеалогии морали" и "Воле к власти" он проводит мысль о том, что введение христианской морали оказалось искуснейшим финтом умного и развращенного меньшинства в деле порабощения глупого и доверчивого большинства, что за существующими ценностями не стоит никакой реальности, кроме выгоды тех, кто их установил, и дело стало за нигилистической революцией - так вот де Сад носится с теми же мыслями между одной порнографической сценой и другой, явно маясь от того, что до разработки современного понятия нигилизма остались считанные десятилетия, а сам он ни одну свою идею ни до конца осмыслить, ни оригинально обозвать не в состоянии. Сей недисциплинированный ум в своем нигилизме доходит порой до полного абсурда, сводя на нет и значение более здравой части своих рассуждений. Так, во многих монологах Брессака уровень неадекватности просто зашкаливает, в то время как монолог разбойника можно растащить на цитаты.

Но философия философией, а садизм садизмом. "Жюстина" написана маркизом сразу вслед за "120 днями Содома", и по сравнению с ними она просто образец сдержанности. Конечно, повальная склонность к педерастии и педофилии, в т.ч. инцестуальной, невероятные размеры детородных органов и чрезмерная продолжительность половых актов никуда не делись, но не стоит упрекать де Сада в этой явной гиперболизации - сцены, написанные ошалевшим в неволе онанистом, с претензией отнюдь не на реализм создавались. Язык "Жюстины" нельзя назвать богатыми, хотя иные выражения маркиза не лишены грубого обаяния в духе Мариенгофа; сюжет замысловат только по части встречающихся в нем извращений (если вы уже читали Содом, то извиняюсь - сюжет тотально незамысловат) : невинная нищая девушка пытается устроиться на честную работу, но от попытки к попытке попадает от одного извращенца к еще худшему энное количество раз. Каждый извращенец изощряется перед ней в нигилизме и психоанализе, но к добровольному соитию склонить не может и попросту содомирует ее до тех пор, пока Жюстина не сбежит от добра добра искать.
Отдельным номером программы этих изощрений можно выделить монолог Брессака о нелепостях Ветхого и Нового Заветов как апогей цинического сарказма маркиза. У него вообще вся "Жюстина" нашпигована всяческой злой мудростью, которую я не хочу цитировать из-за ее контекстуальной зависимости (а так же скабрезности, оскорбительности для представительниц прекрасного пола и проч., и проч.), форма же Заветной части легко дробится без ущерба для содержания:

"Жюстина", без сомнения, оскорбляет все возможные чувства читателя, и беременным с несовершеннолетними читать ее не стоит. По большому счету, женщинам вообще читать ее не стоит, поскольку шовинизм, цинизм и пристрастие к порно как были во времена де Сада, так и по сей день остаются сугубо джентльменским набором.

Милый Агнец, расскажи,
Кем ты создан, расскажи?
Из каких ты вышел рук?
Кто тебя привел на луг?
Кто пушок придумал твой,
Чистый, мягкий, золотой?
Кто тебе твой голос дал,
Чтоб так нежно он звучал?
Милый Агнец, расскажи,
Кем ты создан, расскажи?

(Ульям Блейк)

Жестокий маркиз жил в этом мире ради наслаждений, ради получения жгучего, мучительно-сладкого удовольствия от всего (в том числе и от сочинительства). Он наслаждался причудливыми постановками внутри своей головы: жестокими, пошлыми, грязными, ужасающими, а иногда и забавными. И жуткие кровавые спектакли разыгрывались на сцене его воображения, побуждая человека, не наделенного талантом писателя, писать много и с упоением. Ради справедливости нужно сказать, что де Сада вдохновлял не только секс. Его творчество поднимает массу любопытных тем, таких как совращение (не столько физическое, сколько психологическое), религия, тема насилия и убийства, тема признания и принятия своей природы, тема борьбы с условностями и стереотипами общества. Словно храбрый рыцарь (правда, далеко не в сияющих доспехах), он смело бросался в бой, а в качестве оружия использовал грубые и простые аргументы, которые герои его романов источают словно яд. По крайней мере, в одном де Саду точно не откажешь- он умел жить своим умом, пытался противостоять давлению общества, на все имел собственное мнение, а не прислушивался бездумно к «правильным» установкам церкви или общественности. Чего нельзя сказать о его главной героине Жюстине, которая была девушкой чистой, добродетельной, любящей, но очень наивной и глупой.

В таких героинях как Жюстина, можно найти немало привлекательного. Они милые и нежные. На них приятно смотреть и их хочется защитить. Словно невинные, слабые и беззащитные агнцы, они идут на место своей казни. Судьба этой героини ужасна. Ей уготовано стать марионеткой, инструментом в руках опытного развратника, жаждущего не только поглотить ее тело и душу, но и изменить ее мышление. Это жажда обладать в полной мере, стремление совершить над жертвой своеобразное превращение.

Несчастного ангца никто не собирается спасать. Жизненные установки Жюстины осмеивают и оспаривают, ее тело подвергается насилию, ее душа затягивается в бездну боли и разврата задолго до загробной жизни. Так, невинное дитя, заслуживающее рая, попадет в ад. «Справедливость» в духе де Сада.

Ну а что можно сказать о злодеях? Они тигры, которым самой природой уготовано поедать ягнят? Нет. Они хищники совсем другого порядка. Де Сад бьет все рекорды по созданию омерзительных персонажей, играющих роль злодеев. Один Брессак чего стоит. Персонаж комичный и тошнотворный, словно бы в насмешку одаренный автором красотой и молодостью. Да уж, таково зло в духе де Сада- развратные, не отягощенные интеллектом, чрезмерно жестокие, наглые и не умеющие держать себя в руках люди. Не только тигры зовутся хищниками, но и гиены и шакалы.

На фоне попыток де Сада в своем творчестве достигнуть все более мерзких и изощренных глубин разврата, попытки Жюстины сохранить свою добродетель выглядят не менее забавно. Они словно бы два существа, сошедшихся в беспредельности вселенной: ангел, идеальный до зубовного скрежета, и демон, в душе которого нет места для чего-то светлого и достойного. Мир де Сада- это мир крайностей, причудливый жестокий спектакль, в котором персонажи- наспех скроенные марионетки, декорации- пыточные камеры, а режиссер- заигравшийся и уставший безумец.

Ну а Жюстина? У агнца всегда одна судьба- быть жертвою во славу кровожадного мира, в котором разврат лишь один из многочисленных оттенков хаоса.

Я прочитала примерно половину книги и решила, что не могу себя больше мучить. Я ожидала увидеть откровенный роман о фривольной жизни 18 века - эротические приключения, оргии и тому подобные прелести. И все это должно было быть пропитано ароматами страсти и развязности. А получила какие-то мерзкие фантазии старого извращенца. Именно такое ощущение меня не покидало. Приходилось постоянно сдерживать свое отвращение и заставлять себя прочитать еще немного в надежде, что будет лучше. Но, чем дальше, тем хуже… Как-то оказалось все грязно, мерзко и противно. Никакой красоты эротики я, как ожидала, не получила (.

(Из письма к жене от 14.12.1780)
Я полагаю, что читать де Сада (раз уж взялись) стоит непременно с некоей долей юмора. Черного, естественно. Потому что без юмора получается кромешный адъ как у Пазолини (хотя не без некоторого стилистического изящества). Насчет филосовской составляющей меня терзают смутные сомнения: понятно, что богоборчество и все такое, но воспринимается это как что-то второстепенное, вставленное в роман для отвода глаз. С другой стороны, Пруст вот был поклонником, что-то ж он в нем нашел? Считать это порнографией несколько неверно, все-таки у порнографии одна лишь функция - возбуждать, вряд ли сей опус в этом поможет. Почему автору не давали покоя эротические фантазии, вполне можно объяснить: относительно здоровый физически, развращенный воспитанием (отец Сада тоже был гедонистом и либертеном) молодой человек заточен в четырех стенах, его неплохо кормят и не обременяют каким-либо физическим трудом. Интернета у бедняги нет. Что остается - мастурбировать и писать мемуары. Что касается развращенности: в статье Загурской о де Саде, к примеру, говорится, что на тот момент среди аристократов пирушки с оргиями, беспорядочные половые связи и т.д. - обычное дело, и маркиз в этом плане как раз зауряден, просто кроме него мало кому в голову приходило все свои фантазии записывать. Можно также воспринимать творчество де Сада как провокацию и стяжание скандальной известности, но тогда он сам себе рыл, получается, яму,провоцируя противников держать его в заточении подольше. Такой выходит литературный Игги Поп 18-го века, правда, однобокий: Игги Поп, который вышел на сцену и снял штаны, но спеть забыл.

Знаете, мне стало страшно.

И теперь неудивительно видеть в магазинам всякую чушь типа "100 оттенков серого" - или сколько там было этих оттенков.
Я много слышала о манере де Сада излагать все его мысли - пошляк, да, но что НАСТОЛЬКО пошляк - я не знала. Я не верила. И даже не думала!!! Маркиза читать я больше не хочу, потому что во время чтении "Жюстины" меня тошнило, рвало - и много чего еще.

Я, конечно, не добродетельная до колик, ничего такого набожного во мне нет, но то, что написал де Сад - хочется сжечь. Сзади написано, что "Кто более уважаем, чем де Сад?" Вот уж не знаю, но ни грамма уважения у меня нет к этому человеку, который смог написать подобные "приключения" набожной добродетельной девочки. Я поверить в них не могу ни на грамм - слишком уж гротесково все получилось. Да и на каждой странице видеть, как кому-то раздвигают ноги, ягодицы, как мастурбируют, вводят агрегат куда-либо, бьют плетью и избивают ягодицы?! Нет, спасибо. Увольте.

Думала бросить книгу при чтении - но как-то не решилась, думаю - лучше один раз дочитаю и больше не буду.
Я не знаю, кому может это нравится. По мне - так противно и вообще ужасно.
Что-то у него было с головой, у этого де Сада.

Т.

Из жизни биороботов

Жила-была девочка. Ну, правда, не совсем девочка. Скажем так: девочка-робот. Посудите сами: сколько б ее не насиловали и не пытали она всегда завидно быстро регенерировала и после всяких бяк, от которых другая стала бы быстренько обездвиженным инвалидом, она оставалась прекрасной, бодренькой, подвижной и выглядящей так, что ее хотела вся Франция.
Во Франции в то время явно было обязательным образование. Причем высшее. Причем на уровне аспирантуры. Вот посудите сами: как бы иначе любой залетный извращенец типа придорожного безграмотного разбойника цитировал философские трактаты и апеллировал к тончайшим нюансам Библии. Психологизм? Не, не слышали.
Все злодеи были скучными тормозами, знавшими в сексе одну позицию, в философии одну идею, а в жизни только одну блестящую перспективу(ибо всем кто плохой у де Сада рано или поздно обламывались бонусы). Потому они были очень терпеливыми и перед изнасилованиями внимательно слушали долгие однообразные монологи жертвы как они неправы, а лишь потом приступали к делу. Жюстину же робототехники явно плохо запрограммировали, ибо она была напрочь лишена логика и, как бы ее не пользовали, верила что бог ее спасет, а неспасение предыдущие 550 раз - просто случайность.
Спасибо вам, дорогой Маркиз де Сад, за то, что вы подарили мне отличные фильмы "Безумие" и "Перо маркиза де Сада". А что вы еще и книжки писали, ладно, с кем не бывает. Зато своим романом вы меня очень качественно отлюбили в мозг и заставили долго хохотать над нелогичностью эпизодов.