Собрание сочинений американского периода в 5 томах. Том 3. Пнин. Рассказы. Бледное пламя

Чтобы получить удовольствие от этой книги (наверное), нужно иметь соответствующий настрой. Как оказалось, у меня он был неправильный. Потому что мне не понравилось совсем. Было скучно. Хотелось бросить. Персонажи никак не зацепили. Язык показался сухим даже там, где имелся какой-никакой юмор (вроде бы). Нестройность повествования (такие себе зарисовки из жизни ГГ, никак друг с другом не связанные) мешала погрузиться в сюжет, хоть как-то им проникнуться.
Плюс не скажу, что я большая поклонница Набокова. Мне нравится Куприн. Чехов. Достоевский. Где-то даже Тургенев. Может быть, это просто не мой автор.

Англоязычный роман В. Набокова, изданный в 1957 г. Это произведение образец эмигрантской прозы,с темой утраченной родины,которую герой так и не смог найти.
Перед читателем судьба русского эмигранта Тимофея Павловича Пнина, который бежит из революционной России в Европу,а позже перебирается в Америку.
Преподаватель русской литературы,в небольшом провинциальном университете Америки, показан чудаковатым,нелепым человеком. Герой не может освоить английский язык,он из'ясняется с акцентом. И это является предметом насмешек коллег.Как у неординарного человека средних лет, у него есть какие то свои привычки,которые могут казаться странными.Временами он забывчив и рассеян. Этот добродушный неудачник теряет конспект лекции, путает расписание поезда,очень своеобразно водит автомобиль. Обо всех маленьких приключениях, автор пишет с добрым юмором,вызывающим ульбку читателя.
Но, постепенно раскрываются и другие стороны героя. Пнин глубоко знает русскую литературу,он подвергает анализу каждую авторскую сноску, изучаемого произведения.Этот высококлассный специалист, пытается привить своим студентам любовь к предмету. Но русская литература в Америке 50- х никому не нужна. В личной жизни этот человек очень несчастен,за его плечами брак, разрушенный неверной женой. Эта вероломная особа продолжает пользоваться порядочностью и добротой Пнина.Она поручает ему заботиться о своем сыне. И Тимофей Павлович находит подход к подростку и становится ему другом. Пожилой холостяк, с радушием и умением опытной хозяйки, приглашает в гости друзей-коллег,придает уют своему жилью. Эти качества в мужчинах очень ценю. Главная черта героя это благородство русского дворянина ,нерастраченное им вопреки всем обстоятельствам.
Меня растрогала сцена,когда профессор,ставший никому не нужным покидает город.
По сути это роман о человеческом одиночестве. О такой несладкой жизни на чужбине,где ты никогда не станешь своим. Реализм без прикрас и выдумки,так хорошо известный самому автору. Произведение проникнуто чувством глубокой симпатии к обычному человеку.
И как всегда, доставляет удовольствие неповторимый образный язык автора.. Считаю этот роман одним из лучших в творчестве В.Набокова.

Пнин – менее известный роман Набокова, чем, например, Лолита или Защита Лужина, но он самый автобиографичный, на мой взгляд, и самый миленький, если можно так выразиться.
Пнин нарисован замечательно. Он такой живой, выпуклый, рассеянный в мелких деталях (да и не в мелких) и жалкий во многом. Мне хочется обнять его и пожалеть. Студенты любили своего русского смешного профессора.
За чудаковатой внешностью Тимофея Павловича прячется тонкая, добрая душа. Он прекрасно знает русский язык, но английский даётся ему с трудом.
Как играет с человеком судьба! Она заносит куда хочет и делает с нами всё, что пожелает. Вот так и живём.

Редкий роман, изумительно необычный и своеобразный по своей композиции и внутренней жизни. В нем несколько глав, которые будто отдельные эссе на первый взгляд, но в глубине своего содержания и смыслового значения составляют единое полотно романа. На этом полотне светлыми, иногда яркими, вычурными, но всегда теплых, солнечных оттенков, мазками вырисовывается фигура Тимофея Павловича Пнина. Он поистине солнечный человек, его натура тепла и трогательна, и этой трогательностью, беззащитностью так и веет со страниц книги. Тимофей Пнин смешной, застенчивый, неловкий человек, русский эмигрант, не научившийся за годы эмигрантской жизни правильному английскому. Над мистером Тимом подсмеиваются его знакомые, коллеги, соседи, шутят за глаза, и это доставляет им такое удовольствие. Да и как не смеяться? Пнин так рассеян, неловок, забавен внешне, курьезен в своих поступках.

Но не все так просто и поверхностно. За его нелепой внешностью и одинокой, отстраненной фигурой преподавателя скрывается сложная индивидуальность, которой к сожалению никто не разглядел. Да и пытался ли, ах, да зачем… Личность Тимофея Павловича сложна, наивна, сентиментальна и интересна. Интересна благодарным читателям. А чего не хватало Пнину, так это любви. Искренней и неподдельной. Такой любви, какую он сам мог дарить.. Любовь к безвозвратно покинутой Родине, и к окружающим (вспомним подготовку к вечеринке и ожидание сделать приятное знакомым), и к жене, не оценившей всех тех слов и чувствований Тимофея:

Я не красив, не интересен, не талантлив. Я даже не богат. Но, Lise, я предлагаю Вам все, что у меня есть, до последней капельки крови, до последней слезы, все. И поверьте, это больше, чем может Вам предложить какой угодно гений, ведь гению приходится многое оставлять про запас и, стало быть, он не в состоянии предложить Вам всего себя, как я. Быть может, счастье не суждено мне, но я знаю, я сделаю все, чтобы Вы были счастливы

… Не такой тягучий и плотный роман, как другие книги Набокова. Более светлый, легкий, сентиментальный. И с каждой страницы слова тихой грусти и печали по неслучившемуся, по жизни прожитой как-то не так, как хотелось, а одиноко и бесприютно. Накатывает чувство, как знаете бывает, в последние августовские вечера? Еще тепло, сочно, свежо, пахнет угасающим летом, но на душе легкая грусть и понимание, что многого не успел за эти дни, не разглядел, не заметил, много не впустил в свою жизнь, а впереди только осень… Вот так и Тимофея Павловича не поняли, не разглядели, не впустили. И будет большой радостью, если новые читатели, увидят в его личности настоящее, поймут, оценят и улыбнуться Пнину легкой, доброй улыбкой.

Совсем небольшой,пронизанный грустью рассказ,который хочется перечитать еще раз. Здесь в каждом предложении можно искать отгадку к его названию. А за событиями одного дня, видится долгая и трагичная история некогда большой семьи.
Пожилые родители едут в психиатрическую больницу к сыну.
Этот день в семье особенный. День рождения их душевнобольного мальчика. По пути происходит ряд неприятных мелочей, омрачающих и так невеселое настроение героев. В больнице родителям сообщают,что у сына была попытка суицида и свидание запрещено. Семья возвращается домой, не передав приготовленного подарка. Поздно вечером, супруги принимают решение забрать сына из стационара. Они будут дома заботиться о нем и смогут оплачивать визиты частного доктора. Приободренные ,принятым оптимистичным решением, они устраивают позднее чаепитие. Но в квартире раздаются телефонные звонки. Кто то дважды ошибается номером. А,затем звонок звучит еще раз... Автор оставляет открытым финал. Но читатель знает,что в дом пришла беда.
Всегда трудно читать о болезни и смерти детей. Горю родительской утраты нет равного. Весь рассказ проникнут приближением трагедии. Самым красноречивым является гнетущая атмосфера молчания между супругами ,(как затишье перед бурей).
У критиков много трактовок этого англоязычного произведения Набокова.Считается,что русский перевод утратил часть христианской символики,заложенной автором.
Я же рядовой читатель увидела безмерное горе эмигрантской еврейской семьи.

Флэшмоб-2013
Герой романа Набокова Тимофей Павлович Пнин - профессор-эмигрант из России, преподающий в американском университете русский язык, но комическим образом не ладящий с английским, что вкупе с его забавной наружностью, рассеянностью и неловкостью в обращении с вещами превращает его в курьезную местную достопримечательность. Он постоянно попадает в самые нелепые положения: то садится не в той поезд, то теряет рукопись своей лекции, то принимает одних людей за других. Читая приключения незадачливого Пнина, нельзя удержаться от смеха. Но это вовсе не значит, что это только забавная книга - она очень глубокая книга, поднимающая и чисто философские вопросы и заставляющая читателя задуматься, что скрывается за фасадом забавности.
Портрет, нарисованный автором, глубоко человечен. Когда Набоков рассказывает о нелепой женитьбе Пнина или о трогательной его любви к неверной жене и к ее сыну от любовника, проникаешься к бедному Пнину все большим сочувствием. А когда в последней сцене, потерявший место преподавателя, никому не нужный Пнин уезжает из колледжа на своем маленьком старом автомобиле, становится совестно, что мог смеяться над этим, пусть и нелепым, но добрым и великодушным человеком. Роман Набокова проникнут тем глубоким чувством любви к человеку, даже к самому униженному и жалкому, который составляет лучшую традицию русской литературы XIX века.
Эта книга в какой-то мере автобиографична. Не уверен, что все детали, которые Набоков в ней описывал, имели место быть. Думаю также, что все имена, кроме своего, он также изменил. Но в ней он упоминает некоторые общеизвестные детали из своего детства, которые свидетельствуют о том, что он писал о реальных событиях.
Некоторые моменты в книге мне не понравились. Иногда попадается много ненужных и неважных подробностей при описании людей, предметов, архитектуры. В отдельных местах не русское построение фраз, и это вина переводчика.
В целом же если вы прочитали много книг Набокова, и он вам нравится или вам интересна сама проблема, поднятая в книге, думаю, стоит прочитать.

При всей моей любви к творчеству Набокова, при всём уважении к тем, кто признаёт эту книгу шедевром, я честно хочу заявить — это невозможно читать.
Мне безумно импонирует композиция этой книги: выдуманный поэт сочиняет несуществующую поэму, а выдуманный "критик" пишет несуществующие комментарии к ней. Есть и предисловие, и сама поэма приводится — Набоков продумывает всё до мелочей, в этом я отдаю ему должное. Впрочем, я прочитала уже несколько его произведений, поэтому смело могу сказать, что тут удивляться нечему — писатель всегда был внимателен к тем деталям, которые образуют двойное, тройное дно тем мыслям, которые он транслирует в своих текстах.
Таким образом, если взять человека в вакууме и подсунуть ему эту книгу под нос без каких-либо предисловий, он даже может не заметить подвоха в том, что Шейд и Кинбот — всего лишь персонажи, и что поэма тоже не существует как отдельная единица литературы, а не как часть книги "Бледный Огонь". В этом и состоит мой восторг по отношению к данному произведению: как человеку, который является активным членом фанатского сообщества парочки не сильно известных японских комиксов (не будем вдаваться в подробности), мне всегда было безумно интересно погрузиться в аналитику произведения как бы со стороны — не анализировать самой, а посмотреть, как выглядит поклонник творчества, погружённый в него слишком сильно, и на какие безумные догадки и определения он готов пойти в своих анализах. И вроде бы "Бледный Огонь" был готов дать мне всё это, но...
Наверное, я не доросла до него. Не дозрела? Не получила достаточно читательского опыта? Не знаю, что из этого правильно. Но на самом деле мне претит любое определение со значением "НЕ" в данном случае. По отношению к литературе (как и ко многому вообще) мой подход максимально демократичен: тебе либо нравится книга, либо — нет. Если для того чтобы она понравилась, её надо разбирать по кусочкам и читать гору критики, чтобы понять великий интеллектуальный замысел, то это уже какая-то подмена понятий. В своё время я уже достаточно позанималась поиском глубинного смысла, разбирая каждую фразу в произведении как для работы/учёбы, так и для собственного удовольствия, чтобы иметь право сказать — с меня хватит. Я буду углубляться только в то, что мне изначально понравилось — такое произведение и вызывает у меня желание его поразбирать. Но если изначально симпатии к тексту нет, то зачем себя мучить и пытаться притереться к нему? Ради чего? Ради какого-то осознания, что ты — не тупая пробка, раз понял что-то вот настолько сложное? Я считаю, что роман может быть хоть трижды шедевром, но если внутри он ничем не откликается, и если продираясь сквозь строчки, ты думаешь только о том, что единственное, что ты понимаешь, это то, что ты ничего не понимаешь, то имеет смысл закрыть книгу и сказать — finita, я так больше не могу.
Не знаю, имеет ли смысл расписывать конкретно, что именно меня вводило в ступор при чтении этой книги. Если обойтись без цитирования, то это можно описать как набор метафор, которые в моём сознании не стыковались между собой. Причём не только в поэме, но и в части с комментариями Кинбота, что, конечно, мало должно удивлять, учитывая ментальное состояние этого персонажа.
Кстати, наверное, это и было важнейшей причиной, почему "Бледный Огонь" оказался мне непонятен — Кинбот как персонаж неприятный и отталкивающий. Если бы такую сложную поэму разбирал персонаж другого строя мысли и морали, то и изъяснялся бы он иначе (яснее и чётче), и мотивы его были бы прозрачнее. Но Кинбот ужасен, он плохой рассказчик, ещё более ужасный писатель, он эгоцентричен, он испорчен, он даже в какой-то степени зол - не в эмоциональном смысле, а в моральном: зол по своей натуре, а не обозлён здесь и сейчас из-за какой-то ситуации. Я признаю, что, вероятно, с другим персонажем психоделичность поэмы было бы сложно передать точнее, даже возможно, что тогда всё это дело обернулось бы неимоверной скукой, но это не значит, что я обязана принимать этот факт и шагать с ним дальше по страницам. Учитывая то, как Кинбот изъясняется, я бы даже допустила, что он болен. Чтобы понять суть его изложения, надо продраться сквозь стену метафор и дополнительных смыслов. Что редко когда бывало минусом, но тут иногда Кинбот пускался в такой галоп по иносказаниям, что иногда просто выливалось в бред. Я допускаю, что и в этом была задумка Набокова: не всё, что пишет Кинбот, имеет смысл и является правдой. Но и принимать его образ мыслей из-за этого я не обязана.
Набоков здесь слишком увлёкся символизмом. Я его в этом не виню, конечно же. Возможно, вина на мне, хоть мне и не нравится эта мысль, но всё же. Я не против разбирать сложные вещи и совсем не пугаюсь отрицательных персонажей как центральных, но изначально должно быть что-то в таком произведении, что цепляет и находит связующую нить внутри читателя, чтобы он захотел погружаться в эти дебри. Ни Шейд, ни Кинбот такую нить во мне не нашли, поэтому "Бледный Огонь", к счастью или сожалению, получает от меня неуд.
P.S. Вообще книга по атмосфере чем-то напомнила сериал "Твин Пикс". Сюжетно вообще ничего общего, но именно вот эта полубредовая подача, когда на видимом уровне одно не стыкуется с другим, и чтобы понять общую картину, надо собрать пазл по тем уголкам, по которым ты в свободное время не подумаешь заглянуть, — вот она роднит эти произведения. Такое надо просто любить, знаю людей, которые это любят. Я не из их числа, увы.

"Лолиту" я читала из солидарности с законом: "Человек - стадное животное", "Лауру..." из любопытства, что это за рукопись, которая не горит, "Машеньку" - из упрямства...Чтобы обнаружить "Пнина". Некоторым писателям позволительно трижды выстрелить холостыми, чтобы на чертвертый раз угораздить в сердце.
Бывают такие романы, что о больших маленьких людях. О нас с вами, товарищи. Случается трогательная смешная жизнь в нелепых очках, забывчивая и непретенциозная
Таков Пнин. Как запинка и зупинка(остановка по- украински). Мужчина по умолчанию должен быть Казановой. Либо очень положительным ( где положешь, там и возьмешь), либо очень отрицательным (уходит в закат по дорожке, устланной женскими слезами).
Размеры Пнина не подходят к женским сердцам, или вернее, женские сердца не для размеров Пнина. Он нестандартен в своей искренности, незауряден в благородной нелепости. Любит - против самого себя, живёт - против шерсти. Оппозиционер витальности. Тот случай, когда феминистка плачет по мужской судьбе, а мужчины, постукивая воблой, подозревают героя в мужской несостоятельности. Преподавателей русской словесности всегда ненороком подозреваешь в излишней человечности, незащищённости и дилетантской игре в жизнь среди шулеров. А уж столь родственых единорожьих душ, пребывающих вне языкового поля, то есть лишенных зрения, слепых котят иммиграции, жалеешь с первого слова.
Обломовщина и хлестаковщина не сравнится по масштабам сердечного бедствия с невразумительной, трогательной пниновщиной. Пнин - это дельфин с жабрами, безногий человек с крыльями, большой печальный ребёнок, что смирился с тем, что у родителей нет денег на игрушки.
Пнин жив!

Мне всегда было сложно писать рецензии на книги, которые совершенно не моего формата. "Пнин" оказался первой моей книгой автора, обойдя его знаменитую "Лолиту", которую я постоянно откладываю на дальнюю полку и никак не подберу настроение для ее прочтения. Видимо там она пролежит ещё долгое время...

В книге нет захватывающего сюжета, наверное, ещё и поэтому не вызвала сильного интереса. Мне даже больше понравилось ни само повествование, а предисловие и послесловие переводчика. Сразу чувствуется, с каким трепетом и любовь он относится к творчеству автора.

Повествование нелинейное, происходят постоянные скачки то в прошлое, то в настоящее героя. Отсутствие четкого сюжета меня хоть и порой путало, но зато дало представление о личности главного героя и его жизни. Несмотря на вроде бы лёгкость и веселость книги, мне было грустно, в первую очередь за главного героя. На самом деле, на протяжении всего романа к Тимофею Пнину я испытывала целую гамму чувств, какие-то моменты вызывали улыбку, хотелось по-доброму посмеяться над ситуациями, в которые попадал герой. Одно загорание в "трусиках" в свете солнечной лампы лысого мужчины с вставными зубами чего только стоило. Но временами было грустно и обидно за этого доброго и наивного человека.

Пнин так же открытый, рассеянный, порой зацикленный на каких-то своих заморочках и привычках, из-за которых ему довольно сложно приспосабливаться к новым обстоятельствам, и уживаться на новом месте. Очень ярко выражено его одиночество, из-за чего казалось, что он единственный герой в романе, несмотря на обилие других второстепенных персонажей. Но они просто не запоминаются и, как показано на жизненных ситуациях героя, не оставляют никакого следа в его жизни и не делают, увы, его счастливым.

Люди, которые окружают Пнина, частенько потешаются и подшучивают над ним. Практически все пользуются его добротой и открытостью. Большинство не ценят его знания и стремления преподавать русский язык американским студентам. Да и популярность его лекции особо не вызывали.

Книга показалась мне скучноватой и, несмотря на небольшой объем, осилила я ее с некоторым трудом. В романе присутствуют отступления, которые возникают порой не в самый, как по мне, подходящий момент. В книге много историй о людях, которые были лишены Родины, и жизнь их раскидала по всему свету. Через историю Пнина автор показывает судьбу большинства эмигрантов, которые начинают жизнь с чистого листа и пытаются вписаться в среду чужой страны. Думаю, это и была основная тема - показать, каково существование в неродной стране, неродной среде с неродным языком.

Читать эту книгу или нет - каждый выберет сам. Но уверена, что далеко не каждому она понравится.

«Бледное пламя» — антироман Владимира Набокова, прочно обосновавшийся в списках лучших произведений постмодернизма. Состоит из 3 частей: поэма Шейда, комментарий и указатель Кинбота. Номинальность сюжета позволяет причислить работу к метапрозе, т.е. группе сочинений, где важна организация текста, а не его прямое значение.

На русском языке книга издана в переводах Сергея Ильина и Веры Набоковой — у обоих текст неидеален. Сравним несколько отрывков:

Ильин: «Симпатичная выпухлость сообщила мне, что где-то на нем тепло укрыта фляжка коньяку».
Набокова: «По уютной отрыжке я понял, что на его тепло укутанной фигуре припрятана фляжка со спиртным».
Оригинал: «A comfortable burp told me he had a flask of brandy concealed about his warmly coated person»

Ильин выбросил из перевода отрыжку. Такие инициативы для него часты, но и Вера Евсеевна в долгу не осталась:

Ильин: «Он был в ботах, воротник вигоневой куртки поднят, густые седые волосы казались под солнцем заиндевелыми».
Набокова: «Он был в ботах, его викуний воротник был поднят, на солнце его обильная седая шевелюра, казалось, была покрыта инеем».
Оригинал: «He wore snowboots, his vicuña collar was up, his abundant gray hair looked berimed in the sun».

Откуда Набокова взяла эти три «был» в одном предложении? Пожалуй, её главный недостаток, как переводчика, — скудный, сухой язык и формализм при подходе к тексту. Проза Владимира Владимировича становится пресной, а иногда даже теряет смысл:

Ильин: «Я объяснил, что не смогу задержаться надолго, ибо вот-вот должен начаться своего рода маленький семинар, за которым мы немного поиграем в настольный теннис с двумя очаровательными близнецами и еще с одним, да, еще с одним молодым человеком»
Набокова: «Я объяснил, что не могу долго задерживаться, ибо мне предстоит своего рода небольшой семинар на дому и тур настольного тенниса с парой прелестных близнецов и еще одним другим мальчиком, другим мальчиком»
Оригинал: «I explained I could not stay long as I was about to have a kind of little seminar at home followed by some table tennis, with two charming identical twins and another boy, another boy».

Вставка Ильиным «да» даёт жизнь уточнению, позволяет понять смысл фразы, а вот Вера Евсеевна этим не озадачивается, уподобляясь автоматическому переводчику. Но всё познаётся в сравнении, и Сергей Борисович даёт маху:

Ильин: «Известив о благополучном возвращении гранок, которые мне высылали прямо сюда, Фрэнк попросил помянуть в моем Предисловии, — и я с охотой делаю это,— что только я один несу ответственность за какие бы то ни было ошибки в моих примечаниях. Вставить, пока не попало к профессионалу. Профессионал-считчик…»
Набокова: «Фрэнк подтвердил благополучное возвращение корректуры, которую он высылал мне сюда, и попросил упомянуть в моем предисловии — и я охотно это делаю, — что ответственность за все ошибки в комментариях лежит исключительно на мне. Вставить перед профессиональный. Профессиональный…»
Оригинал: «Frank has acknowledged the safe return of the galleys I had been sent here and has asked me to mention in my Preface — and this I willingly do — that I alone am responsible for any mistakes in my commentary. Insert before a professional. A professional proofreader»

Мы прекрасно понимаем, что рассказчик якобы случайно сохранил примечание для себя — сделать вставку перед словом «профессиональный», Ильин откуда-то взял какого-то «профессионала», которому, чёрт знает почему, нельзя увидеть сырой текст — в общем, оба перевода содержат немало перлов, иногда, например, даже не находя очевидного эквивалента «шаткое сердце» для столь простого варианта:

Ильин: «Несмотря на «хромое» сердце»
Набокова: «Несмотря на слабое сердце»
Оригинал: «Despite a wobbly heart»

Конечно, работа над «Бледным пламенем» требует колоссальной отдачи, так что, даже совершив сотню промахов, переводчики смогли избежать тысяч других — тоже вероятных, поэтому не стоит слишком критиковать их работу. Ильин создал текст литературный с большим количеством отсебятины (особенно в поэме), Набокова сделала перевод строгий, часто вступающий во вражду с синтаксисом русского языка. Идеальный вариант для того, кто не владеет английским, — обзавестись сразу двумя книгами, чтобы читать параллельно, сверяясь и проясняя невменяемые эпизоды, либо сомнительные формулировки. К слову, есть адаптация поэмы (без прозаической части), выполненная Александром Шарымовым, — очень продуманная и качественная работа.

Сюжет «Бледного пламени» внешне прост и формален. Король далёкого северного государства, спасаясь от революции, бежал в США (узнаётся тема эмиграции), где поселился рядом с поэтом Шейдом. Представившись неким Кинботом, бывший монарх, пытается навязать дружбу соседу, попутно, будто вскользь, но очень навязчиво делясь сведениями о своей стране и жизни, в надежде, что изложенный материал ляжет в основу грядущей поэмы. В это время по следам беглеца выезжает наёмник Градус, который в итоге застреливает не того — ни в чём неповинного литератора. Алчный до славы правитель обнаруживает, что произведение убитого являлось стихотворной автобиографией и ни слова не содержало о далёкой Зембле. Не желая смириться с истиной, его высочество берётся написать комментарий, в ходе чего «выявляет» отсылки, намёки и аллюзии на собственную задумку, тем самым предавая тексту совсем другой, не авторский смысл.

Практически сразу ясно, что никакого короля нет, а Кинбот — сумасшедший, донимавший старого поэта выдумками, а затем, перенёсший их в комментарий, состоящий по большей части из информации не об авторе, а о публикаторе, его взглядах, «биографии», отношениях, предпочтениях, желаниях и страхах.

Но всё сложнее, чем кажется. Изучая текст, можно прийти к ряду самых разных интерпретаций:

1. Шейд написал поэму, Кинбот её прокомментировал, рассказав правду, — маловероятно.

2. Шейд написал поэму, Кинбот её прокомментировал, исковеркав правду, — достоверно, это наиболее популярная трактовка.

3. Шейд написал поэму и придумал Кинбота, якобы сочинившего комментарий, — возможно, хотя в тексте для таких выводов мало оснований.

4. Кинбот придумал Шейда, написавшего поэму, и сочинил к ней комментарий — изящная трактовка, очень похожая на Набоковскую манеру закручивать произведение.

5. Есть некий Боткин, выдающий себя за Кинбота, уверенного в том, что он король, поэтому в комментарии изложена ложь в квадрате, но Шейд, тем не менее, реален, а на истинное положение вещей текст намекает множество раз — наиболее вероятная из трактовок, поскольку глубина и проработанность идеи больше всего соответствует Набоковской эстетике.

В пользу последней версии говорит указатель — завершающая часть антиромана, наполненная интересными играми с читателем. Вообще, «Бледное пламя» — это очень проработанное, переполненное отсылками произведение, где есть множество интересных приёмов переворачивания слов, зеркальных персонажей (к ним ещё вернёмся), отсылок, по количеству которых с ним в творчестве автора может поспорить лишь «Ада». Внимательный читатель столкнётся с профессором Пнином и с девочкой «во вздувающейся юбке», которая «неуклюже, но энергично гремела по тротуару коньками на роликах», явно укатившей со страниц «Волшебника». Примечательна и ироническая встреча с Лолитой, сменившей фамилию Гейз на Гарх, но сохранившей узнаваемые черты.

Десятки внутренних перекличек формируют общую интеллектуальную ткань «Бледного пламени». К примеру, садовник негр из поэмы — не только реальный персонаж, но ещё и игрушка. Но особое значение в книге отводится стеклу, а потому столь часто упоминается взрыв стекольного завода и так существенна роль свиристеля, расквасившегося об отражение в закрытом окне.

На свиристеле стоит остановиться подробнее, поскольку птицам уделено особое внимание в антиромане, и полёт навстречу смерти — это прямое соответствие движению убийцы к жертве, о чём говорит цитата: «Мы чувствуем, как рок в образе Градуса поглощает милю за милей “мнимой дали” между собой и бедным Шейдом. В его неуклонном слепом полёте он тоже встретит отражение, которое сокрушит его».

Отражения, подобия, копии — важный элемент в поэтике Набокова. Вот самые яркие из примеров: «Отчаяние» (Герман и Феликс), «Лолита» (Лолиты и Анабелла), «Бледное пламя» (Шейд и судья, но не только они), «Ада» (обитатели Антитерры и Терры), «Смотри на Арлекинов!» (двойники из реального и художественного миров). Кстати, с последним завершённым романом антироман также роднит тема нафантазированных воспоминаний: «Это слово здесь не годится, — сказал он. — Его нельзя прилагать к человеку, который по собственной воле стряхнул бесцветную шелуху невеселого прошлого и заменил ее блистательной выдумкой».

Немало и других образов. То же «Бледное пламя», постоянно меняясь, всплывает то фонтаном, то цитатой из Шекспира, а то и кружком света, будто бы явившимся героям из загробного царства.

С положительной точки зрения можно оценить и философию «Бледного пламени» — любопытную, но всё же уступающую рассуждениям в таких работах, как: «Ада», «Дар», «Solus Rex», «Отчаяние» и т.д.

Кстати, «Solus Rex» — это незавершённый предшественник «Бледного пламени», давший толчок данному произведению, а также другим, например, «Под знаком незаконнорождённых». Ещё одним источником, втекающим в антироман, является комментарий к «Евгению Онегину», написанный Набоковым, и здесь, пожалуй, кроется главная проблема.

Сочиняя книгу в форме комментария к поэме, Набоков пытался преподнести замечания Кинбота максимально абсурдно и отдалённо от исследуемого текста. Так и получилось: всё, что сообщает рассказчик, совершенно не вяжется с поэмой. Текст романа не исходит из неё, а служит грубым придатком. Он выполняет основную задачу — пародирует труды критиков, слишком зацикленных на себе, не способных объективно оценить чужие работы без призмы собственных заблуждений.

Но в погоне за единичной иронией Владимир Владимирович теряет главное — форму, ведь «Бледное пламя» в действительности не содержит комментарий к поэме, который можно было бы читать с любого места, раскрывая (пусть даже ошибочно) её суть и получая хотя бы приближённое впечатление соответствия.

Комментарий и поэма изолированы, не связаны, чужды. Мы не получаем той самой, ловкой формы, являющейся признаком метапрозы. Стремление к пародии заставляет Набокова пренебречь изящностью и слаженностью текста, из-за чего мы получаем простой линейный роман с поэмой и указателем в конвое. Для сравнения: Милорад Павич написал «Хазарский словарь» — произведение, действительно сохранившее и передавшую структуру настоящего словаря. Читать его можно с любого места, получая именно впечатление научного труда, лишь при помощи какой-то магии дарующего связную художественную реальность. Сербский автор тут наголову превзошёл Владимира Владимировича, идеально совместив условную и литературную задачи.

Но Набоков изобретательнее в мелочах, и если в качестве заявленного романа-комментария «Бледное пламя» немощно и неубедительно, то как головоломка оно имеет достаточный потенциал. Если же, вопреки логике, подойти к произведению как к обычной прозе, то получится нечто очень сумбурное, невыразительное и скучное, с шаржированным королевством, хотя кое-где повествование оживляется юмором, например, когда после замечания о заезженности синхронизации в литературе, она сразу же применяется в тексте. Но, к сожалению, Владимир Владимирович здесь, будто не в полную силу. Он выбрал себе неприятного персонажа, и сразу видно, что писать о гомосексуальных склонностях рассказчика к мальчикам, автору явно скучно, — это же не порхающие нимфетки, а мерзость, в конце концов.

«Бледное пламя» — яркая работа в библиографии Набокова. Она выделяется среди творений его современников, но тонет под грузом изобретательности успешных авторов метапрозы. Но при детальном рассмотрении данный антироман может противопоставить им ряд преимуществ. В качестве литературы для чтения эта работа не выдерживает конкуренции даже «средних» работ автора, но, тем не менее, заслуживает внимания за счёт необычной задумки.