Собрание сочинений в 3-х томах. Том 1

Скучновато... Вроде и есть в ней что-то интересное. Автор описывает реальность довольно откровенно и вроде местами даже интересно. Это как смотреть какой-нибудь российский бытовой сериал. У героя довольно стандартные проблемы "русского интелегента", при этом он еще и пытается бороться с проблемой алкоголизма.

У книги хорошая атмосфера, в том плане, что тут нет добра и зла, осуждения кого-то... Это просто повествование о небольшом отрезке жизни писателя, который размышляет о простом (ка не уйти в загул) и сложном (личность Пушкина).

Но вот послевкусия никакого не остается. Персонажи не впечатляют вот совсем, совсем. Они какие-то обычные, будничные. Да в моменте за ними наблюдать интересно, но вот о их существовании забываешь уже через пару минут.

Прочитать один раз можно, но возвращаться к книге никакого желания нет.

Математика. В качестве лирического вступления вспомним извечные стенания человечества по поводу поиска золотой середины. По сути, это чаша Грааля, ставшая для многих поколений целью крестового похода длинною в жизнь. Эту программу закладывают в наше создание на уровне материнского молока: «В любых начинаниях ищи золотой середины! Не довольствуйся малым, но и не уподобляйся Икару». Компромисс, чисто теоретически, это попытка найти золотую середину в очевидной конфликтной ситуации. Каждый должен уступить и пройти ровно половину пути навстречу друг другу. На практике же, поиск компромисса больше напоминает другую математическую зависимость, а именно – золотое сечение. Грубо говоря соотношение двух сторон при золотом сечение можно определить как 60:40. То есть, при достижении компромисса, как правило, одной стороне конфликта приходится уступать больше, чем другой.

Жизнь. Автор книги рассказывает дюжину, не всегда связанных друг с другом и нередко хаотично разбросанных на временной прямой, историй, происходящих вокруг поиска компромисса, неоднократно демонстрируя при этом, неравное соотношение конфликтующих сторон. Среди строк даже проскальзывает мысль, что судьба каждого человека – это компромисс между достойной жизнью и бесславной смертью, учитывая математические особенности предыдущего абзаца. Как к этому относится – остается на совести читателя, автора же такое положение вещей похоже угнетает, но изменить ситуацию не позволяет стремление к смещённому балансу.

Рекомендации. Не смотря на присутствие в книге такой важной и неотъемлемой составляющей жизни каждого как компромисса, набор историй в душе отозвался гулким и тихим эхом. Никогда не понимал стремления некоторых представителей вида человека разумного с помощью алкоголя вернуться на дерево. Не вижу в том ни особой жизненной мудрости, не безысходной обреченности, не вообще хоть какого-то смысла. Назовите меня снобом или занудой, но читать о пьяных похождениях хитроумного идальго отечественной журналистики мне не интересно. Посему собрав рассыпанные по страницам редкие зерна здравых мыслей поспешил удалиться. Рекомендовать сие чтиво никому не буду, ибо целевую аудиторию представляю себе очень смутно. Удивляют положительные оценки, но вероятно у каждой книги есть свой читатель.

Аудио. Я слушал книгу в исполнении Константина Хабенского. Сразу оговорюсь, что актерские способности чтеца меня никогда не убеждали, хотя фильмы с его участием смотрел без отвращения. Не смотря на приятный голос исполнителя, тут сложно спорить, манера чтения так же не убедила. Я дослушал книгу до конца, но только из-за свой патологической особенности, дочитывать все начатое. В общем, рекомендовать или отговаривать от этого исполнения, есть несколько вариантов, не берусь, наверняка на каждого исполнителя найдется свой слушатель, но лично я, полагая что актеры обычно хорошо справляются с ролевым чтением, был несколько разочарован.

Земля вращается вокруг Солнца, а солнце - вокруг Довлатова. Потому как читаешь-читаешь («Заповедник», «Чемодан», «Компромисс») и хочется сказать: «Да что ж вы всё о себе да о себе. И в показаниях путаетесь.»

Всё началось со спектакля «Довлатов. P.P.S.» Санкт-Петербургского театра «Мастерская». Почему-то начать знакомство в творчеством писателя я решил именно с просмотра спектакля. Артисты играли великолепно, но выборка рассказов и отрывков была в основном на тему дум об эмиграции. Это меня оттолкнуло, но благодаря энергетике артистов всё же решил почитать «Заповедник».

Сейчас, когда Советского Союза де юре нет уже почти двадцать лет, а де факто - больше, способ борьбы автора/героя книг с коммунистической властью смотрится странно. Вот человек уходит в запои, на работе хамит, саму работу делает спустя рукава, пишет в стол то, что хочется, и пишет для заработка то, что не хочется, сидит на шее у жены на правах свободного творца. И люди кругом недовольны, его осуждают. Казалось бы, причём тут коммунисты? Разве сейчас будет иначе? Ну хорошо, не это главное. Не давали писать, что хочется? Так и сейчас не дадут. Тогда по идеологическим соображениям, сейчас - по коммерческим. Ушли коммунисты, вернулись капиталисты, а желание лежать на диване и критиковать власть, соседей и вообще всё, что видит глаз и слышит ухо, остались. И водки полно в магазинах (хотел написать круглосуточно, как мечталось, но нет; уже нет).

Безусловно, Довлатов - мастер наблюдений за людьми. В его рассказах есть что-то от Чехова, Зощенко, но как-то без боли за состояние человечества. Его афоризмы запоминаются. Его краткие, едкие зарисовки личностей и событий впечатляют. Пьяницы, воры, авантюристы, шлюхи, мошенницы, лодыри, барышники... как жизненны эти образы. И ведь эти люди учили наших отцов и дедов, как правильно жить. Даже не знаю, смеяться тут или плакать. Впрочем, шутки у Довлатова смешные, так что буду смеяться.

Утомляет семитская тема. Евреи, кругом одни евреи. Вот поступил Довлатов в институт, влюбилась в него девушка (ну ещё бы), ввела в круг знакомых. И чисто случайно и он частично еврей, и она еврейка, и круг знакомых еврейский. Не иначе, как тайное общество для своих. И почти все потом эмигрировали. Это, видимо, высшая точка бытия человека. Была история о знакомстве, стала о евреях. Для своих писалась? И так не раз и не два.

Прекрасный литературный язык, яркие образы, оригинальные типажи. Казалось, что вот-вот начну читать довлатовского «Мастера и Маргариту»... Но и «Собачье сердце» в виде «Заповедника» утонуло в стакане с водкой. А стакан хрустальный и звенит от ударов. Ударов в дверь десяти милиционеров, пришедших за Довлатовым. Да что там десяти, ста! Не может прийти меньше ста к тому, вокруг кого вращается солнце.

Но вот что странно. Написал рецензию, высказал то, что накипело. Но ведь продолжу читать. На очереди «Ремесло».

К чтению последней (или, как говорят лётчики и мой папа, крайней) книги в рамках "Долгой прогулки-2017" я решила подойти серьёзно. Прежде всего направилась в магазин и решила купить её в "бумажном" варианте. Люблю, знаете, пошуршать страничками, почеркать карандашиком на полях и иными способами изобразить в метро личность с тонкой душевной организацией. И вот тут-то со мной случилась история, которая, как мне кажется, пришлась бы по нраву самому Довлатову, настолько она абсурдна и смешна.
Взяв прочно запаянный в полиэтилен жидкий томик, за который в магазине "Формалист" просили как за бутылку сносной водки, я подошла к кассе. За горами шоколада и конфет, частоколами неоновых ручек, гирляндами дождевиков и коробками печенья и прочего барахла, которому в книжном не место, расхаживала с видом победителя массивная дама с гривой пергидрольных волос и ногтями-стилетами.
Выхватив из моих рук книгу, как трофей, она задала самый странный вопрос, который мне доводилось слышать в книжном:

• Вам лет-то сколько?
• Простите, что? - переспросила я, на всякий случай оглядываясь по сторонам и думая о том, могли ли ночные бдения в обнимку с Земельным кодексом стать причиной галлюцинаций, которые привели меня в алкомаркет вместо книжного.
• Паспорт покажите, - продолжала дама раздражённо.
• Зачем? - не сдавалась я.

Первой части рецензии по-хорошему место в разделе "Истории", но, как мне кажется, есть в ней что-то неуловимо довлатовское, что не позволило мне оторвать её от моих посредственных измышлений на тему.
Впервые я прочитала "Заповедник" лет в четырнадцать (тогда это не считалось смертельно опасным), вернувшись из школьной поездки с классом в Пушкинские горы. Существует расхожее мнение, что читать книги "не по возрасту" бессмысленно, но я с этим категорически не согласна. В отношении Довлатова особенно. Кого, как ни его, читать подросткам, погрязающим в бунтарстве, остро чувствующим несправедливость, рефлексирующим по поводу и без? Довлатов - это прививка от ханжества, плоского юмора, костности, пошлости и бесплатный урок литературного мастерства и любви к языку. Я не говорю, что стоит выбросить на свалку истории навеки забронзовевших в школьной программе русских классиков, но разве не прекрасным будет повернуть литературу, как глобус, другой стороной? Показать, как легко и в то же время глубоко и красиво можно писать о злободневном.
В четырнадцать Довлатов цеплял своей искренностью, своей манерой писать навзрыд, наотмашь, непривычно, неклассически, без "архитектурных излишеств", которые скрывают бедность внутреннего мира, отвлекая внимание, как золотая цепь Гейченко на дубе в усадьбе. Сейчас я вижу "второе дно", то, чего не хватает современной оппозиции и нынешним диссидентам ан масс - "невыносимую любовь к людям", обыкновенным людям, которых испортил квартирный вопрос. Все они - от усталой, издёрганной жены главного героя, той самой, "которая была права", до алкоголика Миши, со своими слабостями и страстями, с потребностями, целями, болями - если не заслуживают любви, то не заслуживают хотя бы той слепой необъяснимой ненависти, в приступе которой российская оппозиционная литература ставит в один ряд всех "обыкновенных людей".
Читая, я невольно сравнивала эту книгу с "Галиной" Г. Вишневской , и сравнение складывалось отнюдь не в пользу последней. Сколько было в той книге злобы, перегибов, толстых балерин, злобных завистников, серых лиц, потных командировочных и - главное! - красной нитью проходила идея "русский народ - быдло". Но неужели же Довлатов натерпелся от советской власти меньше, чем Вишневская? Так, значит, причина в другом - в чём же?

, - пишет Довлатов.
И всё же мне кажется, что "Заповедник" проникнут невыразимой тоской по этой стране - той самой, которая мучила, не давала печататься, довела до алкоголизма и едва не распяла. По заповеднику, где пьют, бьют, лгут и предают, выдают Захомельских за Ганнибалов, а те, кому совсем не хочется вести экскурсии, несут пафосную чушь для тех, кому не хочется их слушать. Просто так надо, потому что Заповедник.
Заповедник для ста восьмидесяти миллионов человек.

Сергей Донатович - грустный клоун от русской литературы. Его короткие зарисовки, рассказы, байки, как правило, с юмором о нелепом и печальном: о государстве, о быте, об искусстве и о жизни вообще в этой странной стране (как пел Юрий Юлианович Шевчук: "Еду я на Родину, пусть кричат - уродина, а она нам нравится...").
"Заповедник" можно разделить на две части - работа в Псковских далях, где была ссылка Пушкина, и вопрос эмиграции - в общем-то, объединенных колебаниями героя, загнавшими его именно в это место и поставив перед выбором. Для героя эта ситуация, конечно, унизительна: кого-то просить, доказывать, собирать справки, чтобы уехать туда, где жизнь будет лучше, но нет никакой личной самореализации, где тебя наверняка никогда не напечатают и читать не будут, с другой стороны - остаться в стране, работать в Заповеднике лишь бы.. что? Лишь бы ничего не менять? Лишь бы не бросать своих читателей? Лишь бы не оставлять надежду. Поэтому сначала мне казалось, что "Заповедник" автобиографичен. И только к концу мои догадки относительно героя изменились. Это Иосиф Александрович Бродский. Статья за тунеядство, возможность эмиграции, Ленинград... И от рассказа повеяло какой-то горечью, что ли. Обидно стало и за страну, и за писателей, и за литературу вообще. Хорошие у нас люди. Жаль, что поздно мы это понимаем.

Я очень хочу читать русскоязычную литературу. Хочу, но боюсь. Я конечно знаю, что классика меня никогда не подведет, и я знаю, что господа Стругацкие меня ни за что не разочаруют. А вот остального боюсь. Слишком велик риск нарваться на то, что меня расстроит и отвернет от русских писателей окончательно.

Поэтому спасибо флешмобу, он всегда готов предоставить мне что-нибудь интересное. Направить на новый путь, так сказать.

Читать монолог Довлатова было невероятно захватывающе, многие его мысли совпадали с моими. Не так уж и многое изменилось в нашей стране с 70-х годов... А еще "Компромиссы" отчаянно напоминали "Хромую судьбу" Стругацких. Не сюжетом, конечно же нет... Но тем надрывом, разочарованием в том, что обещало быть правильным и прекрасным, а вышло тухлым и корявым. Как будто один голос ведет свое повествование и из заснеженной Москвы, и дождливого Города и далекого Таллина.

Довлатов прекрасен, будем его и дальше читать с огромным наслаждением!

Прочитано в рамках Флэшмоба 2013

"Заповедник" - мое первое прикосновение к творчеству Довлатова и это было замечательно.
В этой книге есть юмор, ирония и обнаженная правда действительности. Довлатов пишет о людях, не скрывая ничего: ни их пороков, ни благодетели. Он не пытается кого-то показать в выгодном свете, или исправить героев под конец книги. Автор не дает ложных надежд . И вот такая прямота мне очень импонирует, ведь жизнь - не сказка, и чудеса перевоплощения бывают редко.
Очень много цитат можно набраться из этой книги, и все так тонко и точно.

Это было очень приятное знакомство и я его обязательно продолжу!

Закончив читать, первая мысль была "каждый сам выбирает свой путь...", кто-то плывет по течению, кто-то ищет пути, а кто-то гордо и принципиально стоит на своем. К сожалению, именно в этой книге результат, практически, всегда печальный. Кто-то запивает проблемы водкой, кто-то строит из себя гордую и неприступную, мечтаю на самом деле о женском счастье, а кто-то не может решиться принять решение.
Я не могу проникнуться симпатией к главному герою, как не могу проникнуться ей к любому алкоголику. Не важно, слабость это или болезнь, но при искреннем желании ее можно победить. Значит, у героя его не было? ему было проще "сорваться" и снова видеть мир радужным? Ведь он знал, что ему нельзя начинать пить, знал, и все равно начинал. Значит, его Семья для него ничего не значит? Он - человек искусства, натура тонкая и впечатлительная, а жена ничего... все стерпит, выдюжит, Дочь на ноги поставит. Тьфу.
Конечно, на самом деле, проблема-то гораздо шире, чем жизнь отдельного взятого главного героя, вероятно, это такой собирательный образ того, что творилось в то время.
Мне импонировал хлесткий, местами едкий язык Довлатова, и очень харАктерные герои, колоритные типажи, но само произведение скорее вызвало злость, чем положительные эмоции...