Великий раскол

«Не судите, да не судимы будете» - повторяла я себе, когда на страницах книги зашкаливали гордыня, религиозный фанатизм и невежество. Это наша история, которую нужно знать, потому что она прорастает и в сегодняшний день.
Книга Мордовцева рассказывает об одной из самых темных и тяжелых страниц этой истории. О великом расколе православной церкви, произошедшем в XVII веке нашей эры в царствие Алексея Михайловича, отца Петра I. Расколе, приведшем к гибели сотен тысяч ни в чем не повинных людей, обманутых своими пастырями, которые массово сжигались в церквах и срубах в надежде на загробную лучшую жизнь.

К этому времени общественно политическая ситуация в стране давно уже требовала церковной реформы. Слишком большие богатства скопили монастыри, слишком много власти было дано церковникам, многие из которых почти забыли о своем долге духовного окормления паствы и принялись собирать мирские богатства, стремясь к неограниченной светским государством власти. Подобные реформы на западе были уже позади, вспомним Реформацию в Европе и реформы Генриха VIII в Англии. Европа после этого стала активно развиваться, Россия же топталась на месте. Русский народ независимо от общественного статуса боялся и презирал «еретиков», а к ним относились все, кто исповедовал отличные от православия христианские догмы. И это мешало пользоваться опытом Европы в различных областях от зарождающейся промышленности до образования и здравоохранения. Хотя цари и выписывали себе учителей и врачей из Европы.

Началось всё с попытки исправить внешнюю, обрядовую часть церковного богослужения, церковные книги, за столетия утратившие аутентичность с греческими первоисточниками из-за многократных переписок, слабой грамотности монахов-переписчиков, ветхости изначальных текстов. Огромную работу над этим проделал тогдашний патриарх Никон. Фигура для сана патриарха крайне противоречивая, сочетающая искреннюю веру с властными замашками «великого государя» и сибаритством, невместным для духовного лица. Но у него были сильные противники. Вначале привлеченный к работе над текстами протопоп Аввакум, впоследствии отказался признавать сделанные поправки и возглавил тот самый раскол. Как мне показалось, для того чтобы принять эти изменения, у него недоставало знаний. Он не знал ни латинского, ни греческого языков, зато фанатизма и харизмы для привлечения сторонников у него было с избытком. Раскольники не признавали ничего, что шло от еретической Европы и ратовали за сохранение старины и двуперстное крестное знамение.

«Вся жизнь этого необыкновенного человека была ссылка, земляная тюрьма или сруб, кандалы и истязания, и везде при этом проповедь, проповедь, дерзкая, неустанная проповедь», - пишет об Аввакуме автор.
А «страдания за идею нравственно заразительны". А если еще и власть в своей ограниченности не найдет ничего лучше, чем репрессивно давить неугодную ей идею или людей, эту идею исповедующих, то на месте десятка павших, встанет сотня и так далее. Зубы дракона из греческого мифа все помнят?

Это не первая и не последняя волна фанатизма в истории человечества. Флагелланты, крестовые походы за Гроб Господень, охота на ведьм, революционный угар Октябрьской революции, продолжать можно долго. И всегда невежество - отличная для этого питательная среда.

Автор умело сочетает почти буквальные тексты из жития Аввакума и Никона, пересказ исторических свидетельств о подвижничестве женщин-раскольниц Морозовой и Урусовой, их ближних помощниц. Как нравственно скудна должна быть жизнь русской женщины в то время, чтобы породить такие чудовищные формы религиозного фанатизма. Затронет писатель и жизнь царской семьи, где подрастают царевна Софья и царевич Петр, а также отношения России с Украиной, где давно уже, не сомневаясь, крестятся троеперстно и понять не могут эти русские заморочки.

Книг об этом периоде истории очень мало. Нужно иметь смелость писать на такие сложные темы, чтобы не оскорбить чувства ни одной из сторон. А в середине XIX века, когда жил и творил автор, сделать это было еще трудней. Хорошее знание истории, богатый, образный язык и сострадательное отношение писателя к трагедии своего народа делают этот роман интересным и сегодня.

Одна из самых сложных для меня книг за последнее время и один из самых трудных пунктов, завершающий мой исторический челлендж этого года. При этом я не могу сказать, что мне было неинтересно, наоборот, в некоторые моменты я даже оторваться не могла от происходящего на страницах, но слог автора для меня был тяжеловат, а центральная тема произведения, честно сказать, не вызывала у меня огромного интереса.

Церковный раскол XVII века в Русской православной церкви считается одним из сложных периодов в истории, но и одним из самых значимых, чьи последствия не устранены и по сей день. Для меня эта тема совершенно незнакома, поэтому всё, что я читала в романе, мне было ново и интересно. Хорошо знакомые личности переплетались с незнакомыми, но очень значимыми. Отдаю должное автору: образы его героев яркие и очень реалистичные. Описывает он их таким образом, что возникает неистовое желание познакомиться с ними ближе, почитать другие источники.

В правление Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим за свой характер и набожность, произошёл тот самый раскол, который разделил верующих на тех, кто принял реформы патриарха Никона, и тех, кто предпочёл остаться старообрядцами. Впоследствии их стали называть отступниками, еретиками и всячески преследовать. Ставший лидером староверов протопоп Аввакум, ярый противник новых реформ, принял мученическую смерть на костре за свою веру.

Надо отметить, что для всех главных действующих лиц великий раскол закончился весьма трагично. Боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова — ещё один яркий персонаж этой драмы — пожертвовала всем ради сохранения старой веры, была лишена всего имущества, сослана в монастырь, а позже отправлена в Боровск и заключена в земляную тюрьму, где и умерла от истощения и голода в одну из ноябрьских ночей.

Царь Алексей Михайлович пережил Морозову всего на четыре месяца, скончавшись в конце января 1676 года от сердечного приступа. Царю было сорок шесть лет. Стремление привести обряды Русской православной церкви к единому стандарту по греческому образцу породило у патриарха Никона стремление провести церковные реформы, которые изначально были полностью поддержаны молодым царём.

Одним из нововведений, предложенных патриархом, было главенство церкви над светской властью, что и вызвало острую реакцию царя. Самовольное отречение Никона от патриаршества только усугубило дело. И первого декабря 1666 года в результате проведённого суда он был лишён высокого сана и сослан в дальний монастырь. Только после смерти Алексея Михайловича ему было даровано прощение и разрешение вернуться обратно в Москву, но Никон умер в августе 1681 года во время обратной дороги.

Данная тема совершенно не входит в круг моих обычных интересов, и если бы не участие в историческом челлендже, можно утверждать с абсолютной уверенностью, что я никогда бы не взялась читать книгу по такой сложной и запутанной теме. Но в этом и есть уникальность подобных марафонов: можно весьма неожиданно сделать для себя удивительные открытия и сильно расширить читательские горизонты. Это было весьма витиевато, и порой было довольно затруднительно пробираться через этот своеобразный и многослойный текст, но результат однозначно того стоил.

В своей книге Даниил Мордовцев не просто рассказывает о расколе XVII века в русской православной церкви, а стремится показать всю бессмысленность тех событий. Автор не принимает ничью сторону, называя последователей Аввакума фанатиками, а все, что творили с ними "безумием века". Соглашаясь с автором и недоумевая "как такое вообще возможно", очередной раз ловлю себя на мысли, что о тех временах далеких и жестоких, сужу с позиций современного человека.

Несколько веков богослужебные книги переписывались от руки, в результате допускались ошибки, требовалось привести тексты в соответствие с оригиналом. И патриарх Никон и его последующие противники сходились во мнении, что книги и молитвословия требуют правки, но расходились в одном: Никон предлагал за основу брать греческие книги, другие, как например, протопоп Аввакум- старорусские тексты. При этом каждый был искренне уверен в своей правоте, считал, что несет благо для своего народа, и в своих убеждениях решил идти до конца. Понятное дело, Никону, которого сам царь на коленях умолял быть патриархом, убедить в своем мнении Алексея Михайловича было проще, чем сторонникам старых обрядов. Сейчас многие историки считают, что причины принятия государем никоновских реформ, носили политический, а не религиозный характер. Как бы там ни было, но реформа XVII века вскрыла проблемы в церкви - форме придавалось огромное значение, гораздо большее, чем смыслу, сути христианской веры.

Начинаются события в романе с конца 1665 года, когда реформа уже шла полным ходом, а поссорившийся с царем Никон и добровольно заточивший себя в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, приезжает в Москву. Он-то рассчитывал, что царь будет упрашивать его вернуться и остаться в городе, но Тишайший проявил небывалую стойкость в этом вопросе и решил назначить над самовольным патриархом Вселенский суд. Примерно в это же время возвращается из ссылки ярый противник Никона протопоп Аввакум. Зная, что патриарх в опале, он очень надеется, что все вернется на круги своя и новшества будут забыты. Аввакум встречается со своей духовной дочерью боярыней Морозовой, знаковой фигурой в деле раскола церкви и не менее известной, чем сам протопоп.

Не приняли реформу и монахи Соловецкого монастыря, но об этом Мордовцев рассказывает лишь вскользь, не касаясь почти восьмилетней осады и дальнейшей расправы над иноками. Автор сосредотачивает внимание на судьбе Никона и Аввакума после 1666 года, когда и тот, и другой решением Собора, с разницей в несколько месяцев, были лишены сана. Оба были отправлены в ссылку, но места и условия содержания весьма разнились. Рассказывая о бывшем протопопе писатель использует его собственные труды Житие протопопа Аввакума, им самим написанное и другие, которые тот написал, находясь четырнадцать лет в земляной тюрьме и скованный цепями. Не смотря на все тяготы и невыносимые условия содержания, Аввакум пережил своего злейшего врага почти на год. Поражает и то, как отстаивали свои убеждения женщины, боярыни Морозова и Урусова.

Язык писателя не назовешь высокохудожественным и изысканным. Стилизация старославянской речи не только в диалогах героев, но и весть текст изобилует устаревшими словами. Читать было интересно, но и сложно. Вызвали сомнение некоторые художественные вариации автора, если так можно сказать, лирические отступления. То он пытается намекать, что Морозова испытывала к Аввакуму нечто большее, чем восхищение чада перед своим духовником, то пишет о любви Дарьи Долгоруковой, вдовы гетмана Брюховецкого, к Мазепе, то рассказывает, как царевна Софья бегала на свидания к Голицыну, а патриарха Никона уже откровенно обличает в совращении одержимой. Все эти вкрапления показались лишними.

В самом начале реформ большинство приняло нововведения не столько из-за своих убеждений, сколько из-за страха наказания, но те испытания, что выпали на долю Аввакума, Морозовой и ее сестры, их борьба до конца, вдохновила других. Сожжение Аввакума, смерть женщин и дальнейшее преследование людей старой веры побудило тех уходить на Север, в Сибирь, селиться в местах подальше от Москвы.

Прошло уже много лет, а раскол и ныне там. Патриарх Алексий II назвал его "незаживающей раной на теле православной церкви". По-прежнему старообрядцы считают свою веру истинной, а православные называют их законниками, привязавшимися к форме.

От знакомства с новым автором никогда не знаешь чего ждать), и бывает, что не получается. Оказалось, не мой автор. Что точно у автора получилось – это атмосфера истеричности и кликушества, разлитая по всему тексту, отлично передает настрой героев и исторический контекст. Но вместе с нарочитым перебором стилизации – попахивает дурдомом на выезде, герои экзальтированы, категоричны, в постоянных качелях – из ступора до оцепенения впадают в картинные рыдания. Кратко автор описал причины реформы: за долгое время усталые невнимательные писцы в монастырях понаделали множество ошибок в священных писаниях, наслаивая их одно на другое. И теперь с появлением книгопечатания надо вывести каноничный текст – единых для всех попов и паствы. Но, кажется, что этого объяснения недостаточно, как-то все получается топорно. Щепоть или двоеперстие – вот в чем вопрос. И страшно, что люди готовы умирать и отправлять на смерть за отстаивание своей позиции, или скорее за свой фанатизм и упрямство.

В истории России XVII век - тяжелое время, недаром он прозван "бунташным". Здесь и смута, и интервенция, и всевозможные восстания и бунты: "соляной", "медный", восстание Степана Разина и раскол, вызванный церковной реформой. В религиозных преобразованиях принято обвинять патриарха Никона, когда, на самом деле, реформа носила политический характер нужна была царю Алексею Михайловичу. Сам же Никон в последние годы жизни признавал неправоту реформ. Мордовцев же причиной раскола назвал типографский станок, когда для массового печатания книг нужна была правка и единый образец, ведь в писаных книгах встречались ошибки. Но Мордовцев не упоминает о том, что правились книги не по старым образцам, а по новым греческим изданиям, печатаемых а Риме и Флоренции униатами. И сами греки признавали ошибки в новых книгах.
Из романа видно, что Мордовцев считает поборников старины фанатиками, цепляющимися за один лишь обряд. Но ведь народ свято хранил свою веру, несмотря на все войны и нашествия, столько великих святых на нашей земле просияло, а тут вдруг говорят, что их отцы и деды верили "неправильно". Но так же видно уважение и восхищение Мордовцева стойкостью подвижников, отстаивающих старую веру: протопопом Аввакумом, хоть и частенько в книге он назван фанатиком, боярыней Морозовой, княгиней Уросовой и другими. На счет Аввакума у меня возникли некоторые вопросы: впервые он упомянут в момент его встречи с Морозовой, и Мордовцев называет его стариком, хотя Аввакуму всего немного за сорок, ну и плюс перенессенные страдания старят, но во время суда Аввакум говорит:

Почему шестьдесят? Это Мордовцев с датами ошибся?
Читая, нужно помнить, что это все-таки роман. И герои наделены автором мыслями и чувствами, которые не обязательно совпадают с теми, что были на самом деле. Мне, например, показался несколько сомнительным эпизод с Никоном и паломницей.
Автор частенько сопоставляет образы Аввакума и Никона, сравнивая их судьбы

Когда читаешь историческую научную литературу, пытки и казни представляются не так ярко. Со слезами я читала над мучениями боровских узниц. В романе ярко представлены характеры монахини Иулиании и Марии Даниловой, о которых я мало что знала.
Интересны и упомянутые факты о жизни царя, например, купание провинившихся стольников в пруду, и как по примеру отца, маленький Петр топил котят и щенков- оторопь берет.
В итоге открыт путь дальнейшим реформам Петра, полностью изменившим жизнь страны. Сложно судить, что было бы, а что нет, пойди история по-другому руслу. Что произошло, то произошло. Но память последствия этих событий еще долго будут иметь отголоски. Гонения на староверов продолжатся вплоть до XX века, когда будет совсем небольшой "золотой век" в истории старообрядческой церкви (с 1905 по 1917 годы). Ну а потом совсем другая история...

Интересная книга, хотя, признаться, особенности языка (обусловленного материалом) затрудняют чтение. Д.Мордовцев удивительно ярко показал картину русской истории на срезе в тот ее драматический момент (впрочем, когда в истории момент не драматичен?), когда произошел раскол русской церкви. И мне понравилось, что он как-то человечно показал главных героев начала этого раскола: Никона и Аввакума, а также близких к ним людей, которые также вошли в историю. Автор не навязывает своего мнения о том, кто же из них прав (а за решение этого вопроса люди расплачивались жизнями, страшными муками!). Он просто позволяет взглянуть на основных действующих лиц, рассказывая, какие они – сподвижники и велики люди в вопросах веры, верности своей идее – и одновременно мелочные, фанатичные, злобные, деспотичные, красующиеся своей ролью... Но они все равно вызывают уважение, невольное почитание, потому что это действительно удивительные люди, готовые за свою идею, за свою веру претерпеть буквально все. И вопрос здесь не в том, кто прав, за что действительно стоило терпеть такие муки, какие достались на долю Аввакума, Морозовой, Урусовой... Вопрос в том, что каждый из них – единственный в своем роде человек, и повторить их путь ради идеи мало кто способен (и хочется думать, что это не нужно, не потребуется ни ради какой идеи!).

Дальше...

Я воздержусь от того, чтобы высказывать свое мнение, кто прав, а кто нет ¬ – это вопрос не моей компетенции, а героев драмы я увидела в интерпретации автора книги (то есть все равно какие-то акценты, хоть и не общая оценка) были мною восприняты. Я только хочу отметить (скорее для себя) ряд вопросов и тем, которые не оставили меня равнодушной:
– Положение женщины в Москве (например) в сравнении с положением украинских девушек и женщин. Это, мне кажется, одна из причин фанатичности Морозовой – нерастраченный жизненный огонь молодой и деятельной, умной женщины, практически похороненной заживо в теремах (она хоть ко дворцу могла ездить, а тысячи других, безвестных?).
– Отношение между мужчинами и женщинами: сам не понял/не знает чего-то, может быть, не прав, – но будет лупить смертным боем бабу, чтобы просто покорилась... Она же по определению глупа! Интересно, что бабы-то «глупые» без мужиков дом все-таки вели (хотя им их этого дома носу нельзя было показать буквально!), а вот мужику всегда нужна была помощница (я про то время, не про современность! Знаю, что мужчины вполне самостоятельны и вообще все без всех могут прожить в принципе в наше время – только надо ли?).
– развитие, новшества, прогресс привели к какому-то странному искажению, уничтожению, ломанию старых традиций и обычаев. Вроде новое, хорошее – а получилась такая вот трагедия на века для многих... И страшно, что люди гибли, которым просто вера нужна была, и не было им дела до казуистики ученых умов... Тот, в кого они все верили – не все ли равно ему, КАК свершаются обряды и т.п.?...

Я буду перечитывать эту книгу однозначно. Мордовцев буквально обрушил на мое сознание всю мощь незаурядных образов Никона, Аввакума, Морозовой и близких, преданных им людей – это невозможно осознать, осмыслить сразу. И я рада, что теперь картина самого начала раскола как-то органично живет в моем сознании (книга во многом основывается на реальных исторических фактах, зафиксированных документам).

P.S. Ряд мыслей не рискну доверить интернету – они сырые, еще очень шаткие, не приведенные к единому знаменателю, так сказать, – боюсь невольно кого-то обидеть в вопросах религии или еще каких-либо. Если выше в тексте есть что-то, что покажется вам оскорблением – это непреднамеренно, отнесите к моему еще не сформировавшемуся окончательно отношению к тексту, к неловко выраженной мысли.

Считаю, что люди должны и могут договариваться – всегда!
А не пытать и не жечь друг друга...

К книге «Великий раскол» я приступила, желая, как раз, прочитать о том самом, о времени раскола в русском православии, и с этой задачей книга вполне справилась. Действие идет неторопливо, обстоятельно, но и не затянуто. Добротная беллетристика, основанная на историческом материале. Мордовцев изучал источники, собирал данные, имел историческое образование.
Ключевые фигуры повествования: Никон, Аввакум, Морозова, но также и царь Алексей Михайлович, и его дочь царевна Софья.
Интересно было узнать продолжение популярной поговорки «попытка не пытка, а спрос не кнут».
Немного затрудняет восприятие речь того времени, которая вкладывается в уста персонажей, но постепенно к ней привыкаешь, и уже в жизни звучит дико для несведущих «паки», «егда», «есмь», и т.д.

• Таже ин начальник во ино врем на мя рассвирепел. Прибежал ко мне в дом, бил меня и у руки отгрыз персты, яко пес, зубами. И егда наполнилась гортань его крови, тогда ругу мою испустил из зубов своих и, покиня меня, пошел в дом свой. Аз же, поблагодаря Бога, завертев ругу платом, пошел к вечерне. И егда шел путем, наскочил на меня он же паки с двемя малыми пищалями и близ меня быв, запалил из пистоли, и Божиею волею порох на полке пыхнул, а пищаль не стрелили. Он же бросил ее на землю, и из-за другия паки запалил также, и Божия воля училинила также: и та пищаль не стрелила. Аз, прилежно идучи, молюсь Богу, единою рукою осенил его и поклонился ему. Он меня лает, а я ему рек: «Благодать во устнех твоих, Иван Родионович, д будет!» Посем двор у меня отнял и меня выбил, все ограбя, и на дорогу хлеба не дал.

  А уж какие слухи тогда ходили, просто прелесть:

Как замена историческому исследованию конечно нельзя книгу рассматривать, все-таки это художественное произведение, зато читается легче. И люди как живые, сопереживаешь им и их проблемы волнуют.