Птицы

Взмокшей и покрасневшей миссис Поуп, пытающейся разобраться со штабелями ящиков и коробок, сгруженных у ее стойки, пока что было не до того.
Постоянно подходил кто-то из жильцов, интересуясь, что там с его посылками. Консьержка огрызалась, выдавала ящик или коробку и сверялась со списком дел, напоминая себе, что нужно не забыть и послать Бартоломью за зловонным пьянчугой Хэммом. Она бы с радостью снова оставила его в этой ржавой развалюхе, но полицейский следователь из «Департамента Бурь», пришедший вскоре после предыдущей бури (явно по доносу кого-то из подлых жильцов), мягко намекнул, что если старик останется еще в одну бурю вне дома, миссис Поуп лично проведет следующую в застенке…
А затем по всему городу неожиданно взвыла штормовая тревога, и миссис Поуп ненароком выронила из рук небольшую коробку. Изнутри послышался звон разбитого стекла, а из щелей коробки на пол стала вытекать темно-зеленая жидкость с отчетливым ядовитым запахом. Судя по тому, что посылка предназначалась для склочного мистера Эдвинса, это явно была какая-то отрава — для мышей или для соседей — это уж кому как повезет.

С самого утра в доме № 17 стало необычайно шумно и людно. Жильцы сновали туда-сюда, двери громыхали от постоянного появления посыльных из лавок и различных контор. Приходил даже душеприказчик к миссис Горбль из десятой квартиры. Маразматичная старуха перед каждой снежной бурей переписывала завещание. Так как у нее никого из родных не осталось, очередным наследничком должна была стать… какая-то из ее кукол. Именно с куклами она чаще всего общалась, пила чай, обсуждала последние новости из газет и регулярно грозилась лишить наследства одних в пользу других. Хорошо хоть куклы были заперты и не высовывали носа на лестницу и, соответственно, не попадались под руку или под ногу бедной и измотанной героической женщине по имени Присцилла Поуп.

— Подумать только! — язвительно бросила миссис Чаттни. — Какова наглость! Влезть в чужую квартиру! Средь бела дня! К слову, как вы это провернули?!
— Это секрет конторы! — быстро проговорила Арабелла, боясь, как бы Финча не угораздило проболтаться про отмычки.
Чтобы их добыть пришлось попотеть. Первым делом Финч и Арабелла побежали в аптеку и в винную лавку, кое-что купили там, после чего вернулись домой и подстроили так, чтобы бутылка джина «Идлен» на столе во время завтрака Сергиуса Дрея превратилась в идентичную бутылку джина «Идлен», но уже с секретным ингредиентом внутри. Мистер Дрей ел омлет, запивал его своим любимым джином и спустя примерно минут двадцать так утомился от столь сложного процесса, как разрезание яиц ножом, что уснул прямо за столом, рухнув лицом в тарелку.

Стук клавиш в гостиной квартиры № 6 был не единственным звуком. Где-то на грани слуха раздавалось приглушенное шипение, похожее на царапанье иглы по граммофонной пластинке, когда мелодия закончилась.
Миссис Чаттни давно привыкла к этому звуку и почти его не замечала. Исходил он из небольшого, вмонтированного в стол бронзового рожка, который озвучивал все, что происходило в подъезде — а точнее, на первом этаже.
Чтобы быть в курсе того, что творится в этом доме, миссис Жужанне Чаттни не требовалось лично караулить у каждой двери, подглядывать в замочные скважины и приставлять ухо со стаканом к стенам. Сердцем дома, конечно же, являлось место консьержки, и туда, словно по венам, стекались все сплетни, все новости, любой чих каждого жильца.