Лягушки

Не знаю кто в этом виноват, автор или переводчик( хотя я склоняюсь к последнему), но первое время книгу просто невозможно было читать. Все потому, что возникает сплошная путаница : то Кэдоу рассказывает о деде ( вероятно двоюродном), то вдруг он превращается в прадеда, то прабабушка умерла в Пинду , то она вернулась ( вероятно речь о бабушке). И так постоянно! Даже сложно суть уловить! Но потом мне удалось вчитаться и стало интересно, потому что содержание захватывает. Роман повествует о нелегкой жизни провинциального Китая второй половины ХХ века, о том какой тяжёлой и жестокой ценой проводилась политика Одна семья один ребенок.
Примечания в книге не слишком удачные, пояснения зачастую даются не при первом появлении слова. В конце книги приведена пьеса, написанная главным героем, её, как мне кажется, можно бы и опустить.
Роман, по моему мнению, просто вопиет о переиздании в хорошей редактуре. Даль что такой замечательный и интересный материал так неудачно представлен.

Первое мое знакомство, как с писателем (лауреатом Нобелевки), так и в целом с китайской художественной литературой.

Читая «Лягушек», все время осознавала, что толком ничего не знаю про Китай. Что такое культурная революция Мао, война с Японией и проч и проч. История этой страны для меня неоткрытая книга, поэтому сложно было прочувствовать атмосферу и контекст.

Еще я постоянно путалась в именах героев. А их много, как главных, так и второстепенных, которые то активно действовали на страницах романа, потом уходили в тень и вновь возвращались. Кто эти все Сяопао, Ван Динь (или Синь?), Ван Ман, Янь Янь и проч.?

Окончательно не запутаться помогли прозвища персонажей: Матушка, Тетушка, Львенок, Мастер какой-то там…

Что до сюжета, то основной лейтмотив книги – это политика планирования семьи в Китае. В 1980 году на уровне конституции правительство ограничивало семью рождением одного ребенка из-за опасений перенаселения страны. Люди были обязаны соблюдать это правило (тут и принудительная стерилизация мужчин, и насильственные аборты).

Повествование ведется от имени племенника Тетушки, которая выучилась на гинеколога-акушера и сначала помогала родиться малышам и изгоняла мракобесие поветух и рожениц, а потом, как член партии, стала следить за исполнением политики планирования семьи (в том числе делала аборты).
Главный герой (литератор) в письмах рассказывает своему приятелю о жизни Тетушки и планирует написать о ней пьесу.

Автор буквально до последних страниц не показывает свою точку зрения на происходящее (как я прочитала, это обуславливается цензурой) . Как он относится к этой странице истории своей страны, совершенно не понятно.

У меня книга воспринималась по-разному: то откровенно скучно, то интересно, то очень сильно написано. Понравилась и композиция романа. Финальная часть, это уже не рассказ ГГ, а пьеса, которую он все хотел написать. Это было очень мощно! Такие классные литературные приемы у меня вызывают восхищение! Так что «Лягушки» - это и реализм, и гротеск, и даже мета-роман. И я рада, что познакомилась с новым для себя именем в литературе.

Я очень хорошо помню время, когда ещё десять или пятнадцать лет назад мне говорили, что в Китае есть закон о том, что в семье должен быть один ребёнок, а за второго надо платить штраф.
И это воспринималось мной вполне нормально. Не казалось, что это может быть какой-то трагедией. После прочтения книги мой мир немного сдвинулся, я слышала о том, что жители Китая часто делали аборт, если УЗИ показывало девочку, теперь у них гораздо больше мажского населения чем женского.
Но я никогда не задумывалась, насколько было тяжело тем людям, которые внедряли закон и которые только начинали с ним жить.
В книге описывается деревенская жизнь, люди в таких районах редко мыслят глобально в мировом масштабе,поэтому читать местами было тяжело. Вроде бы по человечески надо ненавидеть главную героиню, а не получается.
Книга состоит из 5 частей. В первых 4 автор рассказывает нам, что пишет пьесу и погружается в воспоминания. А 5 часть сама пьеса. По идее, можно прочитать и саму пьесу, но она будет не полной. Первые 4 части создают атмосферу, знакомят вас с героями.
В общем, вы наверное уже поняли, что надо срочно читать "Лягушки"

Китай после Второй мировой войны.  У молодой акушерки Вань Синь работы много - жизнь в стране начинает налаживаться, а семьи увеличиваться и пополняться.

Но большое количество людей может перегрузить земельные, водные и территориальные ресурсы, поэтому государство решает законодательно ограничить размеры семьи. Теперь в одной семье не может быть больше одного ребенка.

Страну обуял хаос. И теперь работа Вань Синь координально поменялась. Поломав сотни судеб, загубив сотни жизни, к старости она приходит с большим грузом вины и страха, что ее будут преследовать лягушки.


Данная история основана на реальных событиях, рассказчиком выступает сам автор, который и повествует о своей необычной тётушке. Тема тяжёлая и очень противоречивая.

Некоторые моменты, как погоня за беременными женщинами, грязные повитухи, которые измывались над роженицами, мужчины, требующие от жен мальчиков и заставляющие последних нарушать закон - всё это читать было очень неприятно.

Я не буду здесь судить о перегибах и  абортах, которые устроило государство - современность сама прекрасно с этим справилась! Но остаться равнодушным к истории невозможно. Сразу предупреждаю, что чтиво не для всех - слабонервным и впечатлительным я бы её не советовала.


Читать было легко, в тексте много исторических личностей и событий, которые, пополнили мои знания об истории Китая. Повествование разительно отличается от "Страны вина" и современный Мо Янь мне нравится больше.

В конце читателя ждёт приятный бонус - пьеса, которая возможно ответит на вопросы, возникшие в ходе чтения.

А что касается лягушек, то китайцев к ним отношение интересное - с одной стороны, они их едят, а с другой считают символом плодородия и богатства. В некоторых китайских страшилках девушек пугают тем, что если они сделают аборт, то до конца жизни их будет преследовать кваканье лягушек, похожее на крики их не родившегося младенца.

Мо Янь «Лягушка» (蛙, 2009)

Мо Янь автор для меня новый и вливалась я в этот роман не без усилий. Аргументами «за» была Литературная премия Мао Дуня (как раз за книгу «Лягушка») и Нобелевская премия по литературе 2012 года. Аргументами «против» было всё остальное.
По факту могу сказать, что это хорошо написанный литературный продукт, который меня не зажег.
Сюжетно говорить про этот роман очень сложно, потому что сюжета как такового нет. Это – китайский постмодернизм со всем вытекающим. Роман построен как серия писем-монологов сценариста своему Учителю, основу излияний которого составляют воспоминания о былой жизни. Жизнь былая – это слишком общо, поэтому автор сосредоточился на максимально животрепещущей теме демографии.
20-й век был для Китая не прост. Война с её тяготами сменилась краткой передышкой, а потом – Великим голодом, когда Китай вымирал сёлами, а потом пришло время благоденствия, и народ, будто забыв о временах темных, начал безудержно размножаться. Естественно, на смену бесконтрольной рождаемости пришла политика партии «Одна семья – один ребенок». И дело было не столько в детях, сколько в сломе привычного уклада жизни, когда Китай, в его полуфеодальном аграрном виде активно пытался перескочить «из количества в качество», выращивая в себе урбанизм во всех его проявлениях. В том числе, «повышая качество людей».
Так уж получилось, что тетушка главного героя (и Мо Яня – это во многом автобиографическая история) была врачом-акушером в округе Гаоми, и на её плечи легла обязанность и помогать дамам при родах, и помогать партии избавляться от нежелательных детей. И тетушка со всем своим усердием помогала.
Собственно, об этом и весь сказ.
Мо Янь – представитель китайского магического реализма и в этом он очень похож на латиноамериканцев, потому что весь магический реализм у него очень «естественный». Все эти выходы за грань реальности и за пределы постигаемого разумом, у Мо Яня очень натуральные: в бытовых чудесах, видениях и верованиях нет ничего эдакого, они – часть мировоззрения, они – часть жизни. Мо Янь – очень типичный в этом современный китаец, внутри которого западная «образованность» прекрасно уживается с народным мировосприятием. Поэтому не читается эта история как сказка или как что-то небывалое. Ну, вот такая вот китайская действительность, что такого.
История тетушки-акушерки Вань Синь, написанная в серии писем, выливается в финале пьесой. Собственно, первые части – это и есть подводка к этой самой пьесе, ибо написанная без предварительных ласк и подготовки читателей, была бы она совсем уж чем-то странным, а так они дополняют друг друга: письма дополняют пьесу информационно-фактологически, пьеса дополняет письма эмоционально-психологически.
Это было интересно. Тот случай, когда форма и то, «как написано», мне понравилось в разы больше, чем «что написано».
Лично для меня основным «но» стало то, что я не нашла ни одного персонажа/героя, за кем мне было бы интересно наблюдать или кому бы я хоть в какой-то мере сопереживала. А героев тут очень много всяких разных. Я знаю геройских людей, которые читали этот роман, выписывая имена и прослеживая связи между ними, я же была ленивым читателем. Мне было не сложно ориентироваться в персонажах, поскольку Мо Янь пишет в китайской традиции, обозначая по ходу социальные статусы и роли. Но кого бы он не упоминал, меня не зацепил, ни один из них.
Думаю, это произошло по разным причинам: потому что в китайской литературной традиции много символизма и мифологичности, но психологизма, вот той «рефлексивной достоевщины», которая про богатый внутренний мир и эмоции, мне всегда недостаточно. Мо Янь по-китайски холоден и по-китайски отстранён. Он очень описателен. Вот, как эпический художник он прекрасен. Мо Яня стоит читать, чтобы проникнуться духом времени, чтобы погрузиться в ту жизнь, в ту среду, чтобы наполниться всем тем, что составляло быт, идеологию, мировоззрение китайцев.
Мо Янь рассказывает, показывая. Он пишет про эпоху, показывая тот самый «срез времени». Он поднимает какое-то невероятное количество очень сложных этических и моральных вопросов/выборов, которые пытается осмыслить. Тут будет все: коррупция и чиновничество, отношения и чувства, культурная революция и суррогатные матери, философия и попытки подумать о собственном месте внутри этой великой цепи событий с точки зрения вовлеченности, виновности, ответственности. Очень много всего, это так.
Но в той части, которая «про людей», мне было людей бесконечно мало. Поэтому персонажи получились типично китайскими «винтиками в системе», и было не очень важно, кто какое место в этой системе занимает, потому что кем бы ты ни был, но а) ситуация может поменяться в любой момент и б) система всегда больше, чем человек. Либо ты живешь по правилам, либо тебя система перемелет.

Возможно, эта отстраненность и холодность, очень уместна в данном случае. Эта книга полна боли и грязи. И это момент номер два, который мне не дал проникнуться. Очень во многом она мне напомнила «Любимчика Эпохи» Кати Качур. Мне не понравился «Любимчик» за постоянные набросы на вентилятор. И вот ровно так же, как Катя Качур собрала все желтушные истории из телепрограмм «России-1», так же и Мо Янь собрал по Китаю истории, касающиеся демографии и «мясных» абортов, и вбросил их в отдельно взятую провинцию. И, как говорится, спасибо за созерцательность: мне не хотелось плескаться в чужой грязи.
Момент два, который для меня стал значимым. Лично мне не хватило в романе китайского автора китайщины.
Мо Янь просто вынес за скобки всё, что не вписывалось в его роман. Китайская традиционная медицина – именно на её плечи легло все бремя заботы о здоровье населения, в том числе женского. А не на плечи акушерок западного образца, которые с расширителями и кюретками лезли внутрь. В романе по этому поводу есть только презрительное фырканье тетушки-акушерки, что все эти знахарки – ничемные грязные глупые бабы. На деле до начала нулевых именно китайская народная медицина вывозила вопросы здравоохранения в Китае в своей массе (особенно в провинциях).
Опять же, всю дорогу, пока действовала политика «Одна семья – один ребенок», у китайцев (а коснулось политика только «титульной нации» хань, всего же в Китае более 50 национальностей) были миллионы схем ухода от ответственности и того, как можно «поиграть» с государством. Мо Янь упоминает о каких-то из них, но не рассказывает про масштаб.
Этот роман, как по мне, откровенно заточен под западную аудиторию. И уже потом, читая интервью Мо Яня «Шпигелю», в котором автор открывал душу, рассказывая об автобиографичности истории, мне стало больше понятно, что же для меня было «не так». Мо Янь очень старался проскочить между капельками, не обидев никого из своей, китайской среды, и при этом стать близким и понятным для Запада. Отсюда душок «заказухи». Только заказ вряд ли был – вся эта «голая правда» извергалась от чистого сердца, от бремени своей персональной виновности.

Мо Янь. Из интервью Spiegel Мо Янь.

В этом вот «большинство из нас считают себя жертвами» слишком много «кровавого Гулага» и «святых 90-х», как на мой вкус. Охотно верю, что тему вины и жертвенности Мо Янь в роман вкладывал – свою собственную вину, свои выборы. Но натягивать свои личные отношения со своей совестью и свою личную автобиографию на «большинство из нас» - тот ещё приём.
А ещё ближе к середине я поняла, что мне настолько неприятен главный герой Кэдоу – Альтер Эго писателя, - что на этой вот неприязни у меня построилось очень многое.

Собственно, когда я садилась записать свои впечатления от прочитанного, я не могла определиться с оценкой. Для меня эта книга стала той, про которую я понимаю, что она написана хорошо и автор старался, но мне внутри авторской истории было то никак, то гадко. Я пыталась бросить эту книгу после первой части, но дочитала её, и тем, что меня в конечном итоге зацепило и позволило доплыть до финала, стал текст. Сам текст, который представляет собой поток воспоминаний и рассказов автора о своем прошлом. И вот как человек рассказывает собеседнику где-то на кухне, перескакивая с одного на другое, цепляясь то за какие-то события, то за имена, то ещё за что-то – вот так и течет повествование. Я вежливо дослушала эти кухонные откровения, потому что в какой-то момент стало интересно наблюдать, как из одной сцены вытекает другая, как за детали цепляются детали и как «моргнул» - локация сменилась. Это было занятно.
Что ещё мне понравилось – тот самый магический реализм и символизм. Все эти пляски вокруг «лягушек». То ли «лягушка» - символ жизни и плодовитости, а головастики очень похожи на сперматозоиды и, опять же, очень символичны и лягушачьи фермы, и то, что на них происходит на самом деле). То ли «лягушка» («ва») – это Нюйва, китайская богиня. Это было занятно.

Не могу сказать, что мне хотелось бы продолжить знакомство с автором – разового опыта мне хватило.

Книга не понравилась ничем (почти, об одном положительном моменте ниже): ни сюжетом, ни языком, ни персонажами. Читать было нудно, долго и не интересно, но вот почему-то не бросила. Последние страниц 100 читала по диагонали.
Книга рассказывает о длинном и «славном» трудовом пути китайской женщины-гинеколога на протяжении почти всего XX века, который в Китае (тоже) был кровавым, нескончаемо-революционным, полным насилия и идеологии и отметился такими страшными страницами, как культурная революция и государственная политика планирования рождаемости. Так вот, эта гинеколог сначала вдохновенно принимала роды у населения, а потом с не меньшим вдохновением и рвением делала все, чтобы эти роды не состоялись (если нарушался принцип «одна семья – один ребенок»). В общем, приятного в книге мало в плане сюжета.

Далее про язык: поскольку действие происходит в крестьянской провинциальной среде, язык персонажей – соответствующий. Речь грубая, грязная, неотесанная и агрессивная, как и сами эти персонажи. Речь идеологически настроенных фигурантов (пресловутая гинеколог в их числе) такая, что вот хоть взбирайся на броненосец и декламируй (перед толпой баранов). Речь повествователя, эпистолярно воспевающего свою тетушку-гинеколога, - заискивающая и раздражающе канючащая.

В общем, очень меня бесило читаемое. Я возмущалась мракобесием, фанатизмом, слепой агрессией, бесправностью и вторжением в частную жизнь. К концу романа вообще начинается какая-то сентиментально-психоделическая белиберда. Да, кстати, младенцы в романе сравниваются с лягушками, уа-уа = ква-ква…
В общем, снова книга из разряда «выдохнуть и забыть».
Ну и напоследок о том, что понравилось: автор очень скрупулезно описывает быт, традиции и фольклор жителей китайской деревни. Упоминается много реалий того времени; описывается, как, например, проходила деревенская свадьба. Познавательно.

Начнем с того, что аннотация нас очень жестко обманывает.
О чем она говорит? О том, что акушерка, которая помогла родится многим и многим детям, в условиях ограничения рождаемости вынуждена идти на компромисс с совестью, выполнять чужую волю, которая ей не по душе. Но так ли это? Есть ли в книге хоть капля раскаяния? Нет! Героиня оправдывает себя на каждом шагу, но делает это так, что мы не видим никакой сделки с совестью: сказали, что надо увеличить рождаемость - помогала людям, сказали, что нужно контролировать рождаемость, значит будет делать аборты. И не видно никакой душевной муки. Она - настоящая преданная идеалистка, которая готова по слову партии и в огонь и в воду. Вот только в медные трубы ее уже не возьмут...
Немного сбивает с толку структура романа - письма лирического героя к сенсею, в которых он как раз про свою тетушку и рассказывает. Возможно из-за этого мы и не видим никакого раскаяния тетушки, поскольку это не ее душа открывается в письмах, она просто марионетка, которую герой проводит сквозь свои письма.
При этом, тетушку-то нам действительно жаль. Она - талантливый акушер-гинеколог, она помогла тысячам детей роиться (это в условиях дикой антисанитарии). Но при этом, позже, вместо того, чтобы придерживаться клятвы Гиппократа и помогать людям, лечить их, Тетушка следует клятве коммуниста и идет в ногу с партией. В то время и так мало хороших врачей, а те, что есть, нарушают свои клятвы.
В целом, если вы хотите чего-то странного, то попробуйте "Лягушек". Я же пока точку на авторе не ставлю и буду знакомиться с его творчеством дальше.

Книга объединяет в себе колорит китайской культуры, магический реализм и историю Китая. 

Мы следим за тем, как разворачивается катайская программа: «одна семья - один ребенок» (отменена только в 2015 году), какими методами государство внедряет эту догму в простые крестьянские семьи, где всегда считалось: «чем больше детей, особенно мальчиков, тем лучше».

Одним из главных героев выступает тётушка Вань Синь - акушерка-гинеколог, идейная и ярая коммунистка, руками которой политика партии претворяется в жизнь.
Когда-то благодаря ей на свет появились тысячи детей, но сейчас её же руками тысячи жизней были оборваны: не только младенцев, но и их родителей. Меняет ли человека такое бремя? Как жить с таким грузом? 

Книга читается легко. Несмотря на культурные различия, многие моменты кажутся до боли знакомыми и близкими. Когда-то и в нашей стране была попытка построить коммунизм. Мы тоже жили в мире, где частное приносили в жертву ради общественного. 

Интересно обыгрывается и название книги. Горячо рекомендую. 

Взращённому на неприспособленной по большей части для земледелия европейской почве человеку разговор на тему планирования рождаемости вообще не близок, если он не касается планового увеличения последнего. В этой части мира активно спорят о легализации абортов и введении налога на бездетность, поэтому политика «одна семья – один ребенок» не кажется прям совсем дикой, максимум странноватой и то, потому что ситуации даже чисто физиологически бывают разные. И отношение к описываемым в книге событиям, как и к поднимаемой автором проблеме, явно еще не проработанной китайским народом, сначала не формируется в принципе. Чувствуешь себя туристом, пробующим экзотическое блюдо. Но ощущение это длится ровно до тех пор, пока не начинают рушиться человеческие судьбы и жизни.
Вернувшийся в родные пенаты Вань Цзу после государственной службы решил попробовать себя на писательском поприще под псевдонимом Кэдоу. Для своего первого и, возможно, единственного произведения – пьесы «Лягушки» - он выбрал историю своей тетушки Ван Синь. Совсем юной девушкой она обучилась акушерскому делу и в родной округе заменила нагонявших страху на рожениц повивальных бабок, которые только калечили новорожденных и их матерей. Государство расширяло производство, восстанавливалось после войны и активно поощряло рождение детей. На своем велосипеде молодая акушерка только и успевала ездить от одного двора к другому, приняв за четыре года почти две тысячи младенцев и полюбившись всей округе. Но ровно до тех пор, пока Коммунистическая партия, которой она преданно и верно служила, ни стала ограничивать количество детей в каждой семье, используя часто самые жестокие методы для поддержания плановой рождаемости…
Мо Янь остаётся верен себе: пишет о родном, горячо любимом, очень тревожащем в слегка мистической манере. Однако в этот раз его авторское мастерство несколько подвело. В первую очередь, радует, что он не пытается примерить на себя чужую роль и в качестве повествователя, чьим взглядом читателю предлагается посмотреть на историю, выбирает мужчину, сразу отсекая от и так неоднозначной темы вопрос телесности и иже с ним. Но мужчина этот, очень неуверенный в принципах и мотивах своих поступков, не вызывает ни доверия, ни уважения. Причина тому – использование элементов мистического реализма как раз в тех местах, которые он не хочет проговаривать из-за личных интересов. И для чего-то напускает псевдотаинственный туман в повествование, хотя события все равно в итоге остаются понятыми вполне однозначно. Тем более, что сам автор в принципе в своем творчестве не скупится на яркие подробные описания физиологически достоверных моментов жестокости или, наоборот, чувственной страсти. Особенно неестественно эта легкая дымка полуявных образов выглядят в сравнении с более детально обозначенными кошмарами и переходом от крайнего убежденного материализма к тонкой духовности настоящей главной героини истории Ван Синь, так они легко ложатся в общую канву, имея под собой вполне обоснованные и жизненные причины. Ее трагедия как личности при всей своей силе, правда, все-таки отходит на второй план по сравнению с более глобальной проблематикой.
Призма профессии Ван Синь и ее убеждения тоже накладывает свой отпечаток на восприятие произведения и отношение к теме: обученная помогать появлению новой жизни она вынуждена ее прерывать, что очевидно не доставляет ей удовольствия совсем с точки зрения профессионального призвания. К тому же человеческая жизнь все ещё остаётся важнейшей ценностью этого мира, пусть и несколько потерявшей в себестоимости из-за перенаселения и да ввиду отрицательных отзывов на сам факт своего существования. Тем печальнее использование этой самой человеческой жизни в достижении экономических и политических целей: солдат для войн, рабочих для производства, новых налогоплательщиков в принципе и так до бесконечности. Описываемые в книге жестокие и крайние карательные меры, чем их ни оправдывай отвратительны сами по себе. Но, что определенно еще больше нивелирует их качество, помимо осуществления преимущественно постфактум вместо интенсивной просветительской и предупредительной деятельности, это изначальное поощрение многодетных семей – вместе с наращиванием различных показателей: пятилетний план в три года, повышение надоев и увеличение рождаемости до кучи. И в какой-то момент перевыполнение планов истовыми следователями партийному долгу вышло из-под контроля. Конечно, перегибы в одну и другую сторону – это результаты непродуманной стратегии плюс амбциозность планов, за которую приходится расплачиваться простым смертным, и нужно просто все хорошо обдумать при гуманистическом подходе. Но все-таки изначально стоит несколько ограничить вмешательство государства в личную жизнь своих граждан и не залезать в постель ко всем и каждому, когда не просят.
5/10
Рекомендуется: при планировании планировании беременности.
Опасно: при плохой памяти на имена героев.