Пташиний спів

Очередной долгострой моего книжного стеллажа наконец-то прочитан, и Себастьян Фолкс снова вводит меня в размышления на тему того, понравилось мне все-таки его произведение или нет.

С одной стороны, что-то в этом есть. Например, в том, как кирпич в 600 страниц можно прочесть довольно быстро, если не залпом, здесь стоит сказать спасибо композиции романа, которая чередует времена, эпохи и поколения, ужасы войны и мирное время. В зацепившее также идет прошедшее через все повествование рассуждение о том, за что и зачем умирают все эти люди, молодые мальчики и циничные мужчины, как хрупка человеческая жизнь и физическая оболочка, как хочется все-таки именно жить полностью и собой, а не существовать, и как тяжко и практически невозможно забыть самому ту войну, о которой мы, нынешние поколения, знаем и изучаем довольно мало. Дань памяти всем тем, кто ушел и не вернулся, кто хотел мирного неба над головой, но не застал. И здесь же тревожная мысль о том, что ни одна мать не хотела бы, чтобы и ее сыновья и дочери увидели ужасы войны. Все это собрано в единой композиции и линии романа.

А с другой стороны, очень и очень смущает развитие главной романтической линии. И здесь вообще в стороне личное отношение там к изменам и рассуждения по теме, на этот вопрос акцент внезапно совсем не ложится. После уверенного старта истории развитие отношений героев стало просто никаким. Фолксу, увы, не удалось соединить воедино два фронта, а под конец все вот это про "я расскажу тебе правду, доча" и финальная сцена с Робертом почему-то вообще запахло дешевым романом. Попытка соединить поколения и судьбы? Ну эу. Ощущение, что начали за здравие, а закончили как обычно. То есть как будто я смотрю военную кинохронику, а потом кто-то приходит и переключает мне это на мыльную оперу. Я как бы успею перестроиться, но одно другому что-то как бы мешает. Понятно, в общем, какой план повествования для меня в романе оказался ключевым, а какой немного даже лишним, хотя начиналось все здорово и таки жарко, со всеми познаниями про сексуальность, постельными сценами и соблазнами на фоне забастовок и разборок в семье.

Итого: Фолкс таки верен себе, насколько я поняла, что в стиле, что в исполнении, вот только соединить два блока повествования гармонично у него не вышло, блок про чувства на фоне описания военных действий и психологии человека на войне и в окопе просто проваливается в никуда и некрасиво уходит в закат. Но и сказать, что я жалею потраченного времени на этот "кирпич", не могу. "Birdsong" мотивирует читать автора дальше, чтобы сложить еще более полное представление о его творчестве, благо, впереди у меня еще много айтемов из коллекции его работ.

Как я понимаю, для нашего читателя иностранных авторов, пишущих про первую мировую, нет идеала. Всегда что-то не так, чего-то не хватает. Я не исключение. Да и читала не много. Это касается художественной литературы.
Хорошо бы, если бы автор только это бы касался или более по-пуритантски описывал любовь главных героев. Мне было интересно, но недолго, почитать про работу подземных копателей. Наверно, надо было закрыть глаза на всю грязь, которая там творилась. Этого же не может не быть. Надо ли было так упоенно описывать все подробности? Насекомых, крыс, разнообразные жидкости и т.п.? Части тел, кровь, мозги, мышцы, внутренности?
История любви меня не впечатлила. По итогу ее и не было.

Не знаю, в чем дело, почему, казалось бы, клишированная насквозь книга так сильно схватила меня за горло. Все в ней уже было. Это прекрасный пример романтической со всех сторон истории: здесь три чередующиеся временные петли, в первой - до Первой мировой - есть молодой изысканный джентельмен, потом выяснится, что за его изысканностью тяжелое приютское детство, есть молодая замужняя женщина, она живет с мужчиной, которого не любит, и есть страстная горячая история их запретной казалось бы любви, которая изобилует сценами этой самой горячей страсти во всех ее подробностях без конца и края, едва прерываясь диалогами, потом - война: а на войне - тот самый пример романтического мужества, чувства товарищества, и этот же молодой красивый джентельмен теперь офицер, едва ли знающий страх, отказывающийся от всех предложений покинуть поле боя живым героем, и есть настоящее: внучка находит его старые записные книжки и охвачена желанием узнать о собственной семье больше. А на фоне соответствующие временам антуражи: та же романтическая Франция, висячие сады, сельские пейзажи, потом - выжженные солнцем траншеи и окопы, и, наконец, серые дома современных городских улиц.
Но в междустрочье - душераздирающая пустота потери, и все эти строчки и будто скопированные диалоги обретают странную силу, и тогда все становится очень особенным и - что сильнее всего ударило - личным.

Это история Стивена Рейсфорда, несмотря на десятки людей вокруг него, это история исключительно его: англичанина во Франции за шесть лет до войны, где он знакомится с Изабель Азер, женщиной, замужем за человеком, к которому не испытывает абсолютно ничего, и между ними вспыхивает - определенно не любовь, но страсть, и Фолкс совершенно не стесняется изображать ее, и сначала создается ощущение, что это средней руки любовный роман, но если попытаться отпустить первый ужас по поводу такого, казалось бы, неудачного начала, вдруг начинает появляться едва уловимое ощущение первой тревоги. Двадцатилетний мальчишка, о котором почти сразу выясняется, что он - сирота, брошенный и матерью, и отцом, выросший в приюте, впервые сталкивается с человеком, испытывающим к нему настоящий интерес, и это женщина - красивая, молодая, несчастливая, и он проводит с ней много времени, еще по-юному влюбленный, и она, конечно, не сопротивляется этому.
И тут накрывает первый иррациональный страх понимания, что за этой женщиной не стоит никакой любви, и в горячих признаниях нет ни слова правды - и, возможно, она сама этого не понимает, купающаяся во внимании, она будто придумывает это чувство. Мне думается, Стивен, по инерции рвущийся вперед, окрыленный нарушенным запретом, соблазняющий ее прямо под носом мужа, не испытывает к ней ничего настоящего. И когда это ощущение вдруг рождается, все это перестает быть средней руки любовным романчиком и становится картиной того, как на фоне скуки сельских пейзажей, бесконечных обедов, разговоров с соседями и выборе платьев два человека бросаются в омут запрета, который меняет этот бесконечно тянущийся горизонт событий, искривляет его и душит эту невероятную скуку элитных семей начала двадцатого века. Оба, неспособные признаться в этом, создают вокруг флер необычайной любви на основании какой-то химии, столкнувшей двух молодых людей, оказавшихся в одном месте, и в какой-то момент начинают верить в созданное ими же чувство. Оно становится неконтролируемым, потому что после этого флюоресцирующего карнавала событий кажется невозможным вернуться в настоящее, они оба совершают страшную ошибку, и Изабель уходит из дома Азеров, уезжая со Стивеном, не понимая, что теряет все, к чему привыкла, и позже, когда ей придется жить на шесть франков в день с мужем, который своими руками делает мебель, жизнь элитных семей перестает казаться ей скучной. Она носит ребенка от Стивена, и, понимая, что она натворила, она уезжает, не сказав ему ни слова.
И тогда брошенный в детстве мальчишка, окутанный магией обретенной будто бы семьи, остается совершенно один. И магия рассеивается в секунду, и мальчик не знает, что делать дальше, потому что больше у него нет абсолютно ничего. То, что казалось мелодрамой, рушится и приобретает совсем другие краски.
Стивен Рейсфорд до одури боится птиц, и это первое, что оказывается действительно важным, когда узнаешь о нем больше.

Из пустого дома Рейсфорда все одним взмахом крыла будто перелистывает кадр, и теперь он, совершенно уставший, в военной форме раскладывает пасьянс. И это, пожалуй, как раз эссенция той самой потери, которой пронизана каждая строчка книги.
Это не просто история войны, это история маленького человека, который не занимает никаких постов, не принимает никаких самостоятельных решений. Это история простых людей, которые раньше рыли шахты и прокладывали Лондонское метро, а теперь рыли подземные тоннели, где, оказывается, разворачивалась вторая война - куда страшнее той, наверху. Я ничего не знала об этих отрядах, но огромное количество солдат до сих пор лежит там, под толстым слоем французской земли, укрытые рухнувшими на них стенами тоннелей, которые они сами создали, захлебнувшиеся в поднявшихся грунтовых водах, люди, которые, не рассчитав силы заряда, убили себя взрывной волной собственной заложенной ими же взрывчатки, люди, роющие тоннели прямо под немцами, слушающие их разговоры выше, над ними, слышащие отданные немцами приказы взрывать и понимающие, что у них больше нет времени уйти, и ожидающие несколько секунд: от понимания, что сейчас наступит смерть до самого факта смерти. Это истории Джека Фарбрейза, одного из лучших минеров отряда, которого за нарушение режима хотел отдать под трибунал Стивен до момента, когда тот спасает ему жизнь, это история его семьи: жены, Матильды, и его умершего от дифтерии сына. Это капитан Уик, командир отряда минеров, и привязанность к нему Стивена, нездоровая, которая могла появиться только на войне, одуряющая дружба двух мужчин, помогающих друг другу держаться на ногах, это истории простых солдат, молодых парнишек, которые пишут письма, поют песни и мечтают уничтожить фрицев. Но это все еще история Стивена: глазами людей, которые полюбили его, как могут полюбить только на войне, глазами тех, у кого не оказалось больше никого ближе. Это Стивен глазами людей, которых выпустили как пушечное мясо в один из самых позорных дней войны, когда солдат бросили в бой, в котором они заведомо должны были проиграть, собирая потом тела своих же друзей. И вдруг те самые фрицы - простые немецкие солдаты - сдирают свои маски. Перемирие.
Это страшная часть, но она самая настоящая. Я ничего не знаю о Первой Мировой, это только сухие даты и имена, может, еще Ремарк, но ничего о подземных тоннелях, ничего о людях, ничего.
В шахтах, в тоннели запускают канареек, чтобы проверить наличие газа - они гибнут. Птицы поют. Пока не попадают в глубину шахт.

А потом мы вдруг в Лондоне, это разжиревший богатеющий Лондон конца двадцатого века, и Элизабет, внучка Рейсфорда, ищет правду о своем дедушке - Стивене Рейсфорде, пытаясь разобраться в его записных книжках. И это последняя временная петля, которая объединяет все в один круг.

Абсолютно клишированный роман, даже в композиции, но схвативший за горло очень крепко. Может, дело в Эдди Редмэйне, который - на мое ощущение - сделал экранизацию этого романа в 2012 году гениальной одной только своей игрой и сделал из Стивена Рейсфорда одного из самых живых людей, которых я встречала в литературе, может, в том, что все кажется совсем не таким простым, даже если это должно было быть простым.
Они все, несмотря на первую кажущуюся картонность, такие живые. И способны вызывать десяток эмоций от горячей ненависти до желания обнимать.

Птицы поют весь роман.

Книги о первой мировой меня никогда не впечатляли и старалась я о ней читать как можно реже. Но тут как всегда бес меня попутал: увидела книгу, прочла аннотацию, пробежалась глазами отзывы и загорелась немедленно прочитать произведение.
Я одновременно восторгаюсь и плююсь, честно. История любви. Не верю, не верю! И я глазам своим не поверила, когда автор начал описывать совокупление персонажей. Да так, что ему впору печататься наравне с авторами книг, на обложках которых красуются томного вида парни и девушки. Автор хотел показать, что Стивен раскрыл затаившуюся сексуальность и раскрепощенность у Изабеллы? Или немного возбудить читателя перед началом кровавых событий? А восторгаюсь я описанием, детальным раскрытием боев и подготовке к военным действиям. И нет там бравадных "со штыком наголо", криками "ура". Есть страх, животных страх, инстинкт самосохранения. Есть много подробных описаний увечий и смертей. Есть погибшие враги, товарищи, друзья. И никто не помнит, какова на вкус мирная жизнь, но позже попробовав ее опять теряешься. Мне сразу вспомнились произведения Ремарка, описанное им "потерянное" поколение, и поведение героя стало понятным. Пустота, обволакивающая пустота. Остальные события, происходящие в книге, также достойны внимания. Любви нет. Увы, не любви.
Так вот, произведение достойно своего читателя. И даже не удивительно, что книга вошла в программу университетов. Приятный перевод, волнующая тема - большой палец вверх.
Теперь смотрим экранизацию.

Предисловие, написанное Фолксом ко второму изданию романа, удивительно напоминает автореферат диссертации. Трудно понять, зачем автору понадобилось разъяснять актуальность, цели и задачи романа, описывать его структуру и содержание, а главное - комментировать центральную идею книги (словно она - положение, выносимое на защиту). Фолкс не верит в сообразительность читателя? Или стремится подсказать правильный «угол» чтения?

Могу предположить, что автор переживает за «правильное понимание» романа по иррациональной, но вполне понятной причине: возможно, неожиданно для себя самого Фолкс написал роман идей, что для современного писателя необычно. Ступенчатая структура романа – семь частей, охватывающие период с 1910 по 1979 год, - задуманная, по всей видимости, для яркости изложения, неожиданно придала сюжету если не философскую, то по крайней мере пространственно-временную глубину. И глядя на Первую мировую войну сначала из прошлого – мирного 1910 года, а затем из будущего, спустя 60 лет после окончания войны, автор попытался проанализировать и понять феномен войны. При этом в художественном плане, несмотря на эпизодическую структуру, автору удалось сохранить смысловое единство сюжета, эмоциональным центром которого служит сцена обрушения туннеля.

К сожалению, впечатление от книги существенно портит перевод. После удачно переведенного названия вдохновение, кажется, покинуло переводчика (а может, и название подсказал кто-то другой). Дальше – сплошное кладбище «мертвых слов», буквально с первого предложения: «Широкая тихая улица, именовавшаяся бульваром дю Канж, помечала восточную границу Амьена. Приходившие с севера, из Лилля и Арраса, фургоны направлялись прямиком к сыромятням и мельницам квартала Сен-Лё, не имея нужды заезжать на нее». Невразумительные, путаные фразы, громоздкие конструкции причастных и деепричастных оборотов, казенная неестественная речь героев:

Негативное впечатление от перевода усугубляется главенствующим художественным методом романа – натурализмом. «Порнография» в первой части книги, «цинизм» в эпизодах, посвященных войне, и «откровенная физиология» в стиле «Радости жизни» Золя в финале романа необходимы, по признанию автора, для придания реалистичности «описанию напряженных эмоциональных переживаний». Однако натуралистичность в романе явно избыточна, а попытки компенсировать эффект за счет возвышенных сцен – неудачны:

Неудачным можно считать и раскрытие основной темы романа: «где пролегают границы человечности?» Робкая попытка порассуждать об идеи всечеловечности на земле (а именно для этого в романе появляется героиня Элизабет), очень быстро трансформируется в абстрактный вопрос: «зачем это было нужно?» Предсказуемо не найдя ответа, автор заканчивает роман оптимистичной формулой в августиновском духе: придет новый человек - наступит новый мир. Перекладывание нынешних проблем на будущие поколения – характерная черта человечества. Впрочем, само существование будущих поколений можно считать ответом на вопрос «зачем».

Скажу честно. После ужасно не понравившейся мне "Неделя в декабре" я долго боялась снова браться за Фолкса. За "Неделю..." я взялась исключительно потому, что давно хотела прочитать роман Фолкса признанный о Первой мировой войне, признаный одним из лучших, написанных в ХХ веке. Но перевода хорошего не было, под руку попалась "Неделя..." И ждало меня огромное разочарование :( Поэтому к "Птицам..." я подбиралась долго и с опаской. Но я зря боялась.

"И пели птицы..." - это действительно отличный роман. О любви, о жизни, об ужасах войны. О тех нелегких испытаниях, которые человеку приходится пройти на пути к счастью и мирной жизни, о забытых и брошенных людях, которые проводили годы в окопах, защищая своих близких и своих сограждан, о том, как война ломает психику людей, о жесткости, о покорности своей судьбе... Я могла бы продолжать этот список еще очень долго, потому что на первый взгляд не слишком объемная книга оказалась очень глубокой.

История, начавшаяся с любовной интрижки, сквозь десятилетия ведет читателя через время, заставляя сочувствовать героям, вместе с ними сжиматься в клубок при звуке артобстрела, переживать о тех, кто находится на линии огня и о с грустью вспоминать о тех, чья безымянная могила осталась далеко позади, а память о них потихоньку начинает угасать.

После "И пели птицы..." Фолкс полностью реабилитировался в моих глазах. И я с удовольствием почитала бы у него что-то настолько же мощное и берущее за душу. Посоветуете что-нибудь?

Три попытки начать рецензию, три стирания. То ли «из всех удовольствий жизни...», то ли что-то про свои перевернувшиеся внутренности.
Ну, о сюжете, что ли. Первая мировая война, англичане, приближение нескольких судеб- людей, оказавшихся в этих неимоверных, непомерных и ужасающих испытаниях. И более позднее время, с попытками совсем другого поколения осмыслить этот опыт. И любовь- которая очень важная линия, но это книга не о любви. Не только, не столько.
Во-первых, это великолепно написанный роман, точно и красиво построенный, без игрищ с формой или любых других компромиссов. Прекрасно и переведен.
Во-вторых, Первая мировая- это тема чудовищная и очень ценно читать именно такую книгу-документально точную, сдержанную, без лубочности и нарядности, которую обожают пишущие и снимающие об Англии рубежа веков. Чтобы показать- что произошло с людьми на этой войне, что на ней навсегда кончилось, какого рода наивность ушла.
В-третьих, это книга, без преувеличений, о судьбе, о мыслящем человеке, о том, что может вынести человек и зачем это нужно. По своему охвату, посылу, если угодно, она огромна и величественна и всё это в ней есть.
И она совершенно душераздирающая. И как частная история, и как любовная, и как рассказ о поколении.

Начало книги:

Конец книги:

Не знаю как выразить словами то, что царит в моей душе после прочтения книги...
Сначала было недоумение и непонимание, зачем автор в таких подробностях рисует любовную связь и порывы молодого Стивена, приехавшего во Францию по работе. Затем было отвращение и неприязнь к ужасам описываемой Первой Мировой войны. Но, подбираясь к концу книги, и прочитав ее конец, я не смогла сдержать слез... Война... Ужасы войны... Насколько далеко может зайти человек, выполняя необдуманные и виляющие приказы офицеров... Насколько может упасть его человечность, прорываясь во вражеский окоп...
Я никогда не понимала, зачем Германия развязала эту бессмысленную и жестокую войну, и кому что доказывали добровольцы - молодые парни - из Англии и других стран Антанты. Зачем бросать в бой батальоны молодых людей, если заведомо было известно, что они все полягут от пулеметов и снарядов, зачем это все было нужно...
И тут автор нам показывает жизнь молодого парня, 20 лет, безумно влюбившегося во француженку, в ответ та сбежала от него, скрыв огромную тайну. Парень смог это пережить, но тут началась война, и от от безысходности и от отсутствия семьи пошел на фронт добровольцем, думая, что война продлиться год. И он никак не мог предвидеть всех тех ужасов, что он пережил. И не с кем поделиться этим, так как на родине, в Англии, война представлялась в цифрах погибших и раненых. Никто не хотел да и не мог представить до чего упала человечность людей. Все те, с кем ты прошел войну, либо погребены в окопах, либо разорваны снарядами, либо вернулись домой, но не оправившись от потерь и страха.

Кто отпоет убитых, словно скот?
Лишь рёв снарядов, рвущихся во гневе,
Лишь резкий треск ружейный пропоёт
Поспешный гимн в молитвенном распеве.

Не будет им ни пышных похорон,
Ни ханжеских молитв, ни сожалений:
Лишь озверевших бомб кошмарный стон
И грустный горн тоскующих селений
.....

УИЛФРЕД ОУЭН, 1918 г.

Эта книга о войне. Не о той, которая в победах, парадных мундирах, начищенных медалях, орденах и регалиях, среди фанфар и напыщенных речей, а о ее изнанке. О вывороченных кишках, оторванных головах и конечностях, о кишащих в форменной одежде вшах. О бессонных ночах, потому что заснуть уже просто невозможно. О страхе и неминуемой смерти, которые стали банальной повседневной реальностью. О войне, как о тягостной ежедневной работе, привычной, неизбежной и бессмысленной. Главный герой с самого начала войны задается вопросом, где граница, через которую человек не может переступить? Есть ли предел тому, что способен вынести человек? На исходе войны он понимает, что никаких пределов нет и нет границ… Нет никакой другой жизни, кроме этой, единственной. Нет того света, кроме этого – единственного. Нет ада, кроме сотворенного здесь, на этой земле, сотворенного собственными руками многих и многих участников для себя и своих современников. Также, как и нет рая, кроме того, который человек может найти здесь, на земле. Может найти и потерять…
Книга начинается с картины рая, изображенного автором в духе живописи импрессионистов – много солнца, много зелени, цветущий, умиротворенный мир. И даже забастовка красильщиков не нарушает покоя, растворенного в воздухе Belle Epoque, доживающей свои последние дни. В этом раю встречаются Адам и Ева – Стивен и Изабель, невинные и безмятежные. И, как и положено библейским героям, нарушают запрет, срывая с древа познания свой запретный плод. Они познают друг друга в самом древнем смысле этого слова. И познавая себя, познают окружающий их мир. И так же, как и их предшественники, покидают рай для жизни на грешной земле. Изабель становится обычной женщиной, а Стивен, как другой библейский персонаж, становится столяром. Но все, что когда-либо началось, обязательно заканчивается. Умирает любовь, умирает Belle Epoque. Жестокий 20 век начинается с кровавой мировой войны, бессмысленной и беспощадной, сметающей на своем пути царства, города и села, жизни и судьбы…
Апофеозом Великой войны выглядит арка, установленная посреди бескрайних французских полей. Она напоминает своими гигантскими размерами Триумфальную арку в Париже и ее колонны покрывают бесконечные имена пропавших без вести только в одном из сражений той войны.
Эта книга о любви, конечно же. Не только о любви мужчины и женщины, любви-страсти, любви-нежности, любви-открытии. В жизни героев книги слилось много разных ипостасей любви. Любовь к сыну, восхищение его чистотой и невинностью, мирила Джека Файербрейза с окружающей действительностью, привязывала к жизни и была стержнем, на котором держалась жизнь Джека. Со смертью Джона этот стержень начал разрушаться, пока окончательно не рассыпался… Любовь к будущей дочери заставила Изабель пожертвовать Стивеном и его любовью, привязала ее к человеку, бывшему врагом ее нации, сделала изгоем… Любовь к родной земле, испытанная Стивеном в Норфолке, сделала возможным для него возвращение к мирной жизни после войны. И главное – любовь к жизни, оказавшейся в итоге сильнее смерти. Внучка Стивена пытается узнать о прошлом деда, с которым не была знакома, протянуть хрупкую нить из прошлого к настоящему. В конце концов, Элизабет сама становится матерью, круг замыкается, все становится на свои места. Жизнь побеждает смерть и дает надежду новым поколениям.