Ни Ева, ни Адам

Мне двадцать три года, и я еще не нашла ничего из того, что ищу. Поэтому жизнь мне очень нравится. Прекрасно, когда в двадцать три года своя дорога еще не найдена.

Общение с иностранцем хорошо тем, что обескураженный вид собеседника всегда можно списать на культурный барьер.

Принимать кого-то у себя всегда было для меня мукой. Причины этого мне недоступны, но мое жилище по определению не то место, куда можно звать гостей.
Как только я начала жить самостоятельно, первая же моя квартира мгновенно стала похожа на захламленный сквот, заселенный беженцами-нелегалами, готовыми смыться при появлении полиции.

Можно ли влюбиться в человека, к которому испытаваешь симпатию? Исключено. Мы влюбляемся в тех, кого ненавидим, кто для нас смертельно опасен.

С трех до восемнадцати лет японцы учатся как одержимые. С двадцать пяти до пенсии как одержимые работают. С восемнадцати до двадцать пяти сознательно пользуются единственной передышкой: это время дано им, чтобы порадоваться жизни и расцвести.

У свободы нет цены.

Надо иметь мужество говорить "нет". Подавать ложные надежды - это не доброта. Двусмысленность - источник терзаний.

Желание ещё сильнее, когда неясен его предмет.

Беглецы гибнут, затерявшись в чрезмерности пространства. Таков парадокс беспредельности: свобода видится там, где ее на самом деле нет. Это тюрьма без стен, такая большая, что из нее не убежишь.

Самые ужасные оплошности имеют языковую природу.