Ни Ева, ни Адам

Восторг служит мне горючим — лучше горючего не бывает.

Не раз мне случалось выразить по-японски такие мудреные вещи, что собеседник, уверенный, будто имеет дело с дипломированной японисткой, отвечал мне столь же витиеватым слогом. Мне оставалось лишь спасаться бегством, дабы скрыть, что я ни слова не поняла. Если же бегство оказывалось невозможным, я пыталась угадать, что, теоретически, мой визави мог мне возразить, и продолжала собственный монолог, маскируя его под диалог.

Они допустили меня в свое общество, какой подарок! Это больше, чем выражение любви, это выражение доверия.

Хотя я уже много раз сгорала дотла, никто еще никогда не приходился мне по вкусу.

В любви, как и во всем, инфраструктура очень важна.

Я осматривала стадион и прочие сооружения с безукоризненной вежливостью равнодушных.

Во всяком терзании таится свое сладострастие.

Зуд [после комариных укусов], которому уже не противишься, возвышает душу и дарит своего рода восторг подвига.

***

Мой стоицизм укрепился: не чесаться — серьезная школа духа.

Я долго рассматривала огромное полотно Накагами. При созерцании этого черного великолепия даже самая ненавязчивая музыка была бы отчетливо лишней.

Невозможно скучать, глядя на идущих мимо людей, особенно в Японии.