Дом Бернарды Альбы

И опять история о токсичном женском воспитании. Теперь в Испании. Поистине меняются страны и языки, но женоненавистничество forever (и это очень печально). Но если в той же «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» женщин притесняют мужчины, то у Федерико Гарсии Лорки женщин притесняют сами женщины. Ну, а чего вы хотели? Бабушки не жили хорошо, мамы не жили хорошо – неужто они позволят своим дочкам жить хорошо? Вот наивные!..

К слову, это последняя работа великого Лорки, написана им в 1936 г. и основана, как говорил поэт и драматург, на реальных событиях (в детстве Лорка был знаком с подобным семейством). Вскоре после завершения работы над пьесой Лорка был арестован испанскими фашистами и расстрелян.

В доме семьи Альба трагедия – умер единственный мужчина, глава семейства. Вдовой остается Бернарда Альба, у которой аж пять дочерей – и все незамужние. По испанским традициям женщины должны запереться дома и носить черные платья:

Ставшая главой семьи мамаша Альба не очень-то заботится о чувствах дочерей. Главное для нее – чтобы девушки соблюдали традиции и беспрекословно слушались ее, мать. Бернарда Альба до невозможности горда и ставит себя выше соседей. Ее семья – самая обеспеченная в деревне. Оттого мать и думать не хочет, чтобы выдать замуж дочерей за каких-то деревенских парней, работников, ей нужны непременно знатные или богатые, на меньшее она не согласна. Но богатых и знатных в их краях не водится. Старшей Ангустиас – 39 лет, а самой юной Аделе – 20 лет. К Ангустиас, которой досталось большое приданое, сватается самый приличный жених на деревне Пепе (хотя ему, заметьте, 30 лет), и мать даже готова смилостивиться над старшей дочерью. Но пресловутый Пепе не влюблен в старшую, он, пока охмуряет богатую девушку, таскается ночами к ее младшей сестре Аделе и заодно влюбляет в себя и остальных девушек Альба.

Главная проблема пьесы – подавление естественности, запрет быть собой, ибо «что скажут о тебе и о нашей семье после этого?» Мамаша Альба, конечно, тиранша, похожа на мать из «Грозы» Островского – она строит своих дочерей, навязывает им скромность и асексуальность. Можно было бы подумать, что ее заботит судьба девушек – ведь оступившуюся девушку побьют всей деревней, чтобы другим неповадно было. Но настоящей любви и заботы в душе Бернарды Альбы нет – только гордость и страх, что подумают о ее доме другие. Те же гордость и страх заставляют ее держать пять взрослых женщин взаперти. Раз никто их недостоин, то пусть сидят в четырех стенах и вышивают (единственное достойное женское занятие), и чтобы ни смела ни одна из них посмотреть на чужого мужчину.

Но женщины остаются женщинами (и человеками). Возможно, раньше сестры любили друг друга, но теперь питают друг к другу скорее тихую ненависть с примесью зависти и презрения. Они с удовольствием обсуждают недостатки сестер (та некрасивая, та больная, та глупая), высмеивают друг друга, каждая готова вонзить нож в спину сестры, если потребуют обстоятельства. Наиболее живой и пылкой кажется Адела, младшая – но лишь потому, что не успела отчаяться. Мать, с ее запретами, еще не сломила ее. Адела еще надеется выбраться из этого серпентария, верит в возможность счастливой жизни и любви. Старшие же сестры взрастили в себе презрение к женскому естеству. Их чувства амбивалентны: так, они убеждают себя, что быть любимой и быть замужем ужасно, и нет никакой разницы между деспотизмом матери и властью мужа; и в то же время они мечтают сбежать из сонного женского царства, в котором даже заняться нечем (все дела на день – вышивать и смотреть в окошко на идущих с поля рабочих), они тоже хотят быть любимыми, отстраниться от матери и сестер, наконец. Двойственность сводит их постепенно с ума – и в семье невозможно, и замужем плохо («по мне, уж лучше мешки на мельницу таскать»), но хочется, а никто не зовет, а на мать и сестер смотреть уже не могу.

Конечно же, возможный брак старшей Ангустиас становится катализатором семейной трагедии. Сестры автоматически влюбляются в ее жениха (больше же не в кого!). Включаются зависть и злость. И, естественно, мракобесие (тут оно прямо смакуется): «А когда женой станет, то только на неделю в брачной постели будет, а потом только еду вовремя подавать»; «Смотри на мужа, только если он на тебя посмотрит, говори, только если он тебя спросит. Молчи и терпи».

Лорка сумел описать, до какого невротизма доходят женщины, воспитанные в деспотизме – общества и семьи. Запреты не могут бесконечно сдерживать человека, достаточно одной «искры» – и он уже готов мстить/унижать/убивать, чтобы выбраться из клетки. В пьесе Лорки гибнет сама надежда на лучшую жизнь, и этим она (пьеса) близка «Трем сестрам» Чехова. Женщины снова оказываются заложниками ситуации, их личности приносятся в жертву приличиям, их горе – это ничто в сравнении с общественным порицанием. Они хотели выйти – но жизнь, с ее ненавистью к женскому, оказалась сильнее. Клетка захлопнулась.

Дом Бернарды - странное и жуткое место. Люди, живущие в нем, связаны родственными (семейными) узами, но относятся друг к другу как к врагам. Здесь нет тепла домашнего очага, нет поддержки со стороны близких. Здесь царствую злоба, отчаяние, зависть и желание добиться своего любой ценой (цена будет непомерно высока, ведь финал трагичен.

Дом Бернарды - это женское царство, где сосуществуют вместе Бернарда со своими 5-ю дочерьми и престарелой сумасшедшей матерью.

Книга начинает с похорон - дурной знак...Автор нас словно готовит к чему-то еще более страшному, хотя может ли быть что-то страшнее смерти?

5 дочерей (в возрасте от 39 до 20 лет), ни одна не замужем. Одна новость внезапно огорошивает всех, старшая. 39-летняя Ангустиас, дочь Бернарды от первого брака и сводная остальным сестрам, выходит замуж, за красивого 25-летнего парня. Странно, но объяснимо: в отличие от остальных сестер, у нее богатое приданое (от первого мужа Бернарды). Младшие сестры недовольны и ...решают изменить ситуацию.

Что получится и получится ли вообще - ответ в финале...

Жестокая и мрачная история о том, что есть в жизни вещи, которые все-таки стоит уступить. И не в мужчине счастье, а счастье всегда зависит только от тебя самой. 5/5

Когда в большой семье умирает единственный мужчина, оставляя в доме три поколения женщин, то проблемы будут не только в вопросах раздела наследства. Пятеро незамужних дочерей (в возрасте от 20 до 39 лет) обязаны носить траур по усопшему отцу в течении восьми лет да только никто из них не собирается этого делать. "Женщинам – полотно и иголки, мужчине – мул и плетка" - так водится у людей с достатком, так внушает дочерям Бернарда. Она женщина гордая и волевая, уверена, что все её почитают и никогда не пойдут против материнской воли. Знать не знает она того, какую силу имеет мужчина среди одиноких женщин.

В семействе Бернарды Альбы даже восьмидесятилетняя сумасшедшая Мария Хосефа заявляет: "Я хочу уехать отсюда! Бернарда! Я хочу выйти замуж, хочу на взморье, на взморье!", что уж говорить о её внучках, влюбившихся в Пепе Римлянина и готовых друг другу горло перегрызть.
Напрасно твердит Бернарда: "Непослушная дочь уже не дочь, а ворог" или "А я им отобью охоту своевольничать", напрасно не интересуется, не допытывается, что у кого на уме, ограничивая свою роль повышенной строгостью, требуя лишь послушания и соблюдения приличий. В Доме Бернарды Альбы зреет не просто протест, а настоящий бунт.

Федерико Гарсиа Лорка изображает испанских женщин страстными, пылкими, даже воинственными. Держать подобных особ в повиновении непросто. Примешавшиеся в родственные отношения ревность и зависть делают их гремучей смесью, вызывая ассоциации с клубком шипящих змей.
Драмы могло бы не случится, не будь Бернарда так горда и высокомерна, и не ищи она достойных партий для своих неприглядных дочерей.

Любовь по-испански - это страстно, безрассудно, кроваво...

"Женщины не умеют целиться".

Когда-то лет 11 назад мы в университете ставили дипломный спектакль по пьесе Федерико Гарсии Лорки "Дом Бернарды Альбы". Я играла в нем Марию Хосефу. И здесь, в этой рецензии, я решила поделиться с вами и этой пьесой, и этим спектаклем, потому что он мне очень дорог.
На сцене черный задник, обтянутый белыми нитями, как паутиной, в которую главная героиня - Бернарда Альба - затягивает и свой дом, и своих незамужних дочерей. После смерти единственного кормильца семьи, отца и мужа, весь дом и семья погрузились в траур. Но внезапно в жизни дочерей появляется Пепе Римлянин - красивый молодой человек, который дает им надежду, надежду выбраться из этого дома мрака, он становится их светом в окошке, глотком свежего воздуха.
Мария Хосефа - это пожилая мать Бернарды, которую все считают сумасшедшей, но на самом деле она завуалированно говорит о проблемах в семье, намекает дочерям Бернарды, что пора бы уже замуж, а если не получается, то надо бежать "на взморье". Она выходит, держа в руках свернутую пеленку, как ребенка держит. И предупреждает дочерей о том, что они могут быть несчастны.

А это Мария Хосефа подходит к младшей Аделе, пытаясь уберечь ее, предупредить:

Моя героиня в спектакле за сценой пронзительно кричит ее имя: "Бернарда!", "Бер-нар-дааа!", потом в одной из сцен выходит со своим монологом, разрушая привычный загробный мир, ее ловят и уволакивают за сцену (в свою комнату, в которой она сидит взаперти):
Вот тут она в начале спектакля кидает Бернарде веревку в руки - символ того, что хозяйка опутала весь дом, как паутиной:

И вот когда в семье наступает трагедия - самая молодая дочь Бернарды - Адела - вешается, узнав, что беременна от Пепе, а дальше ее ждет позор и унижения, вот только тогда что-то рушится в этом мире Бернарды (хочется верить, что в ее внутреннем мире тоже что-то меняется в светлую и лучшую сторону). Но Бернарда приказывает дочерям молчать о том, что Адела покончила с собой и настаивает на том, что ее младшая дочь умерла девственницей. Чтобы ничего не подумали в селе...
Мне эта пьеса напоминает роман Арчибальд Кронин - Замок Броуди . Там тоже есть тема насилия в семье, только тиран там мужчина. Здесь женщина, властная и не терпящая возражений. Но не всё ей удается удержать в своей власти и в своих руках. А еще вспомнилась Арина Петровна Головлёва из блистательного романа Салтыков-Щедрин М.Е. - Господа Головлевы: Роман; Сказки - тоже до поры властная, пока не наступила отмена крепостного права, а потом не пришел ее сын Иудушка и не отобрал у нее имение.
Режиссер нашего спектакля и наш педагог отобрал для этого спектакля произведения Джованни Батиста Перголези "Stabat Mater dolorosa", а также Эйтора Вилла-Лобоса "Бразильские бахианы №5", "Prelude №1" (бразильские мелодии очень хорошо наложились на испанскую пьесу и атмосферу Андалусии).
И в конце спектакля, в сцене молчания, выходит моя героиня - Мария Хосефа, дарит дочерям детские вещи.

Потом выходит Пепе Римлянин и под эту мелодию "Бразильские бахианы №5", где после струнных начинается скрипка, начинает читать стихи Федерико Гарсии Лорки, это просто до мурашек, до слез и сжимания сердца. Какой-то ток проходит сквозь тело, какая-то нежность в музыке и в душе, какая-то тихая грусть.
Включите после прочтения этой рецензии "Бразильские бахианы №5" Вилла-Лобоса, не арию, а просто композицию (она еще может быть записана как минус). И в этой музыке услышите как зазвучат стихи Лорки, пронзительно и нежно:

*
Ты знать не можешь, как тебя люблю я, —
ты спишь во мне, спокойно и устало.
Среди змеиных отзвуков металла
тебя я прячу, плача и целуя.

Тела и звезды грудь мою живую
томили предрешенностью финала,
и злоба твои крылья запятнала,
оставив грязь, как метку ножевую.

А по садам орда людей и ругней,
суля разлуку, скачет к изголовью,
зеленогривы огненные кони.

Не просыпайся, жизнь моя, и слушай,
какие скрипки плещут моей кровью!
Далек рассвет и нет конца погоне!

ЕСЛИ Б МОГ ПО ЛУНЕ ГАДАТЬ Я

Я твое повторяю имя

по ночам во тьме молчаливой,

когда собираются звезды

к лунному водопою

и смутные листья дремлют,

свесившись над тропою.

И кажусь я себе в эту пору

пустотою из звуков и боли,

обезумевшими часами,

что о прошлом поют поневоле.

Я твое повторяю имя

этой ночью во тьме молчаливой,

и звучит оно так отдаленно,

как еще никогда не звучало.

Это имя дальше, чем звезды,

и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова,

как любить я умел когда-то?

Разве сердце мое виновато?

И какою любовь моя станет,

когда белый туман растает?

Будет тихой и светлой?

Не знаю.

Если б мог по луне гадать я,

как ромашку, ее обрывая!

ПРОЩАНЬЕ

Прощаюсь
у края дороги.

Угадывая родное,
спешил я на плач далекий —
а плакали надо мною.

Прощаюсь
у края дороги.

Иною, нездешней дорогой
уйду с перепутья
будить невеселую память
о черной минуте.
Не стану я влажною дрожью
звезды на восходе.

Вернулся я в белую рощу
беззвучных мелодий.

ЧЕРНЫЕ ЛУНЫ

Над берегом черные луны,
и море в агатовом свете.
Вдогонку мне плачут
мои нерожденные дети.
Отец, не бросай нас, останься!
У младшего сложены руки…
Зрачки мои льются.
Поют петухи по округе.
А море вдали каменеет
под маской волнистого смеха.
Отец, не бросай нас!..
И розой
рассыпалось эхо.

Лорка-поэт известен мне давно и давно любим. А вот с Лоркой-драматургом познакомилась только сейчас. И талантлив он в этой сфере, надо сказать, не менее. Очень яркая получилась у него пьеса.

Итак, давайте познакомимся с ее героями. Вернее – с героинями, так как здесь нет ни одного мужчины (ну разве что «закадровый» Пепе Романо, он же Римлянин, который, впрочем, не появляясь на сцене, играет определяющую роль в судьбах действующих лиц).

Бернарда Альба – 60-летняя вдова, живущая в испанском селении. Пять ее незамужних дочерей в возрасте от 20 до 39 лет, при этом только у старшей, Ангустиас, рожденной в первом браке, есть деньги, остальные же бедны, как церковные мыши. Такое вот женское царство. И порядки в нём установлены самые что ни на есть суровые и отнюдь не гуманные: Бернарда требует от дочерей восемь долгих лет соблюдать траур по только что умершему главе семейства и даже не смотреть в сторону мужчин, от которых, по ее убеждению, можно ожидать только бед.

Сёстры же воспылали любовью к одному и тому же мужчине, сгорают от ревности и злобы друг на друга, «все готовы друг другу горло перегрызть». Нет, никакие они не «ведьмы», они, как говорит служанка Понсия, «просто женщины без мужчин, вот и всё. В таких делах и про родную кровь забывают». Тут, конечно, бушуют испанские страсти, прямо физически ощущается неумолимая сила желания, которая толкает Аделу в объятия жениха старшей сестры, заставляет гореть завистью сердце Мартирио, побуждает 39-летнюю Ангустиас принять предложение очень молодого человека, который явно ей не пара.

Заметила поразительную вещь: многое в пьесе напоминает... «Грозу» А. Н. Островского! Бернарда - такая вот властная, самоуправная испанская Кабаниха. Как говорит о ней Понсия, «тиранка. Она будет из тебя по капельке кровь выжимать и с улыбочкой смотреть, как ты подыхаешь, – ни одна жилка у проклятой не дрогнет». Она тоже хорошая хозяйка (помните, как зовут Кабаниху? Марфа – в переводе «хозяйка»):

Все в селении живут с оглядкой, «что люди скажут». Верят в приметы: рассыпали соль – «это не к добру», носить жемчуг – к слезам… Все про всех всё знают. И Бернарда, вполне в духе Кабанихи, очень дорожит общественным мнением: «С тех пор как умер отец Бернарды, в этом доме ни разу не было гостей. Она не хочет, чтобы люди видели, какие здесь порядки». Она тоже, как и купчиха из русской пьесы, требует от домашних соблюдения приличий: «…я не допытываюсь, что у кого на уме, но хочу, чтобы соблюдались приличия и чтобы в семье был мир и лад». Наставляет дочь, собравшуюся замуж, как вести себя с мужем: «Говори, когда он сам с тобой говорит, и смотри на него, когда он на тебя смотрит, тогда и не будет неладов». И атмосфера в ее доме – «по-островски» удушающая, мрачная, сковывающая всякий свободный порыв. Чем не домострой по-испански?

Бернарда держит весь дом в руках, притесняет дочерей, для нее «непослушная дочь уже не дочь, а ворог». Но ведь и заботится по-своему о своих детях: «Сколько нужно мучений принять, сколько сил потратить, чтобы приучить детей вести себя как положено и не очень-то вольничать!» Кабаниха тоже была искренне встревожена тем, как будет жить молодежь, когда стариков не станет и некому будет наставить юных на путь истинный.

Двадцатилетняя Адела – своего рода испанская Катерина, тамошний «луч света в тёмном царстве». Она отчаянно рвётся на свободу, горячо верит в то, что выйдет замуж, что будет счастлива со своим избранником: «Не могу я сидеть взаперти. Я не хочу зачахнуть, как вы, не хочу пожелтеть в этих комнатах. Завтра надену свое зеленое платье и пойду гулять по улице. Я хочу на волю!» «Я вся в огне горю и на все пойду, чтобы унять этот огонь, – но только на тебя, служанку, не посмотрю, не посмотрю и на мать». «Никто не совладает со мной!». Ну кто ж её удержит, эту бунтарку?! Она не менее поэтическая натура, чем Катерина, любит смотреть, как падают звёзды: «Какая ночь! Я бы допоздна оставалась на воле, дышала бы не надышалась свежим воздухом». Адела не согласна быть заживо похороненной в мрачном родительском доме, отказывается повиноваться матери, освобождается от ее власти. Ей хватает силы духа для открытого бунта против условностей, сковывающих человеческую жизнь. И она в порыве негодования переламывает материнскую палку, а потом открыто, не боясь людского суда, заявляет о своей запретной любви к Пепе. Характер узнаваемый, но, конечно, помноженный на испанскую порывистость и страстность.

И так же, как в русской драме, надвигается гроза, в душной атмосфере ощущается ее приближение:

И точно так же, как и у русского драматурга, гроза грянет не в природе, а в сфере человеческого духа.

Финальный исход для непокорной героини тоже побуждает вспомнить «Грозу». Но ее мать практически не трогает смерть младшей дочери, ей важнее всего сохранить произошедшее в тайне, соблюсти внешние приличия, сберечь честь семьи. Поэтому она требует от домочадцев молчать о случившемся, а сама объявляет всем, что ее дочь умерла невинной. Бесчеловечно, что и говорить. Но не будем забывать, что честь – магистральное понятие для менталитета и культуры испанцев (как тут не вспомнить Педро Кальдерона с его «драмами чести»! конечно, это уже «дела давно минувших дней», но вряд ли что-то фундаментально изменилось за прошедшие века в национальной картине мира, во всяком случае, в более консервативной сельской среде).

Стихи Лорки завораживают меня. Они сплетены из сказочных былин и преданий, метафоры смерти, несчастной любви и потусторонней мистики присутствуют везде. «Тёмная» и «светлая» любовь никогда не вступают в конфликт в произведениях поэта. Он явно отдает предпочтение темному. Причем вдохновляется фактами из жизни, а для описания заимствует колоритный испанский фольклор. Пьеса про дом Бернарды, властной и строгой главы дома, немного другая. Драма в прозе из серии о судьбах женщины в Испании (Йерма, Кровавая свадьба и Дом Бернарды Альбы).

Однако и здесь присутствует некоторая иносказательность. Первая же сцена начинается с похорон. Траур, дамы в вуали, слуги перешептываются, и пятеро дочерей «под колпаком», их ожидает скорбь согласно традициям, не меньше пяти лет. Увядающие дочери-старые девы, показательная казнь девушки, родившей вне брака, белый племенной жеребец на фоне непроглядной ночи. И сумасшедшая старуха-мать, которая «любит дома, где женщины баюкают младенцев».

Белый, вычищенный до блеска дом Бернарды Альбы содержится в строгости, на посуде и шкафах ни пятнышка, двор выметен, полы отполированы. Такой же и уклад и в умах домочадцев – все приличия соблюдены. Ничто не может кинуть тень на хозяйку и ее семью потому что она первым делом думает «о чем судачат соседки». Одна лишь служанка, бесстрашная Понсия, пытается открыть глаза хозяйке, но высокомерная женщина не желает ничего слушать.

Лорка всегда принимает сторону слабого. Женщины и их несвобода, несчастные, которых закрывают дома мужья или строгие матушки, которых выдают насильно замуж, создания без прав и без желаний. Пятеро дочерей Бернарды Альбы от 20 до 39 лет, все незамужние, закрытые за плотными ставнями дома и материной гордости: «чтобы дочь вышла замуж за оборванца… да что скажут соседи…» Но вот приходит южный красавец, он стоит под окном одной из дочек. Но чувства прожигают на сквозь другую героиню, она сгорает от желания и ничто не может ее остановить ибо любовь непоколебима.

Небольшая, но очень грустная пьеса.
Да, грустная, потому что имя ей безысходность. И лейтмотив этой пьесы "не родись женщиной".
Трудно всем и все по-разному ведут борьбу за своё счастье...
Есть ли в этой пьесе любовь?
Страсть, желание вырваться, освободиться - это есть. А вот любовь...
Бернарда Альба, мать семейства, хозяйка дома терроризирует своих дочерей, в доме Бернарды Альбы душно не потому, что на дворе лето...Там нет жизни. Там нет счастья. Там не смеются, там соблюдают приличия только потому что принято соблюдать эти приличия. Весь дом пропитан ненавистью и ложью. Но самое ужасное, что автор в начале пьесы написал, что все события случились на самом деле...Действительно существовал этот ужасный дом.Он стоял по соседству с домом родителей Гарсиа Лорки в селении Аскероса.
Каждая из сестёр, а у Бернарды пять дочерей, пытаются по-разному отвоевать свою независимость и свободу. Ангустиас, старшая, цепляется за возможность выйти замуж и покинуть свой дом, тем самым выйдя из под власти Бернарды, хотя понимает, что её жених Пепе Римлянин её не любит и женится только потому, что покойный отец оставил ей наследство. Магдалена — и религиозна и замкнута, старается отгородится от всех молчанием. Для неё свобода — это уход в себя. Амелия прячется за сарказмом, а ее подруга и сестра Мартирио — делает вид, что ей вообще все равно, что происходит вокруг нее, но,дальше становится видно, как с каждым разом всё ярче она себя проявляет в открытой борьбе с матерью. У нее нет страха говорить прямо в лицо и наступать на Бернарду. Адела , младшая из сестер, самая импульсивная и решительная, она способна на всё ради своей цели... Но именно она против суда над селянкой, убившей своего незаконнорожденного ребёнка.
Борьба за собственное счастье- вот что хотел донести автор до зрителя.
Конечно, это очень сложная пьеса, её надо прочувствовать, её надо понять...
Мы пытались поставить спектакль, но никому в группе (кроме меня) эта пьеса не показалась интересной.
Да, всё протестует против такого образа жизни, очень жаль всех...Ведь у всех могла бы быть совсем другая жизнь. А ведь сколько ещё таких домов...

Окутана дымкой тревожных желаний,
идешь, омываясь вечерней прохладой.
Как вянущий нард эти сумерки плоти,
увенчанной таинством женского взгляда.

Несешь на губах чистоты неиспитой
печаль; в золотой дионисовой чаше
бесплодного лона несешь паучка,
который заткал твой огонь неугасший
в цветущие ткани; ничей еще рот
на них раскаленные розы не выжег.

Несешь осторожно в точеных ладонях
моточек несбывшихся снов и в притихших
глазах горький голод по детскому зову.
И там, во владеньях мечты запредельной,
виденья уюта и скрип колыбели,
вплетенный в напев голубой колыбельной.

Лишь тронь твое тело любовь, как Церера,
ты в мир снизошла б со снопами пшеницы;
из этой груди, как у девы Марии,
могли бы два млечных истока пробиться.

Нетронутый лотос, ничьи поцелуи
во мгле этих пламенных бедер не канут,
и темные волосы перебирать,
как струны, ничьи уже пальцы не станут.

О таинство женственности, словно поле,
ты ветер поишь ароматом нектара,
Венера, покрытая шалью манильской,
вкусившая терпкость вина и гитары.

О смуглый мой лебедь, в чьем озере дремлют
кувшинки саэт, и закаты, и звезды,
и рыжая пена гвоздик под крылами
поит ароматом осенние гнезда.

Никто не вдохнет в тебя жизнь, андалузка,
тебя от креста не захочет избавить.
Твои поцелуи - в ночи безрассветной
среди виноградников спящая заводь.

Но тени растут у тебя под глазами,
и в смоли волос пробивается пепел,
и грудь расплывается, благоухая,
и никнет спины твоей великолепье.

Горишь ты бесплодным огнем материнства,
скорбящая дева, печали пучина,
высокие звезды ночные, как гвозди,
все вогнаны в сердце твое до единой.

Ты - плоть Андалузии, зеркало края,
где женщины страстные муки проносят,
легко веерами играя.
И прячут под пестрой расцветкой нарядов,
под сжатой у самого горла мантильей
следы полосующих взглядов.

Проходишь туманами Осени, дева,
как Клара, Инее или нежная Бланка;
тебе же, увитой лозой виноградной,
под звуки тимпана плясать бы вакханкой.

Глаза твои, словно угрюмая повесть
о прожитой жизни, нескладной и блеклой.
Одна среди бедной своей обстановки
глядишь на прохожих сквозь мутные стекла.
Ты слышишь, как дождь ударяет о плиты
убогонькой улочки провинциальной,
как колокол где-то звонит одиноко,
далекий-далекий, печальный-печальный.

Напрасно ты слушаешь плачущий ветер -
никто не встревожит твой слух серенадой.
В глазах, еще полных привычного зова,
все больше унынья, все больше надсада;
но девичье сердце в груди изнуренной
все вспыхнуть способно с единого взгляда.

В могилу сойдет твое тело,
и ветер умчит твое имя.
Заря из земли этой темной
взойдет над костями твоими.
Взойдут из грудей твоих белых две розы,
из глаз - две гвоздики, рассвета багряней,
а скорбь твоя в небе звездой возгорится,
сияньем сестер затмевая и раня.



Пьеса. Драма о доме, о женском мире. Хотелось бы увидеть это в сценическом пространстве. Уверена, это можно поставить великолепно.
Испанские женщины--вот они со своими веерами, шалями, прикрывающими горящие сердца. Страсть и ханжество. Вспоминаются две маркесовские героини (латиноамериканский автор но все же) :Амаранта Буэндиа, спалившая запястье от душевного потрясения, и Фернанда дель Карпио, проводившая детство за плетением погребальных венков. Пламя и пепел.

Хочется поразмыслить об этом вот в каком ключе. Безмужье, бездетность, отцвесть и не заплодоносить, - это все так же пугает это современных девушек? Думаю, что да, но.. сейчас не принято в этом признаваться, даже... самой себе. Мы сильные и независимые. И самодостаточные!!
И нечего тут.
А в доме Бернарды Альбы даже её 80-летняя старуха - мать грезит свадьбой. Возраст откровенности, что ж:

P. S. А вот это совсем уж напоминает чеховских "Трёх сестёр".

Лорка-драматург великолепен! Убеждаюсь снова и снова. Как приятно находить в мире что-то неизменное хорошее, независимо от моды, погоды и других веяний.

Пьеса была закончена в 1936 году, именно в этот год вспыхнула, до того просто тлеющая, искра гражданской войны и история пошла своим, драматическим и трагическим, не только для самого Лорки, путем. Но "Дом Бернарды Альбы" не об этом, ибо автор с самого начала "уведомляет, что в основу этой трехактной пьесы положены действительные события, которые он стремился воспроизвести с документальной, фотографической точностью." Яркие воспоминания детства подтолкнула поэта на создание этой мощной драмы, главная героиня которой проживала в свое время по соседству с семейством Гарсиа Лорки в селении Аскероса. Таким образом, время действия - начало ХХ века, место - небольшая деревушка на юге Испании, поэтому пьеса, кроме всех прочих своих достоинств, это яркая иллюстрация испанской действительности, в которой уже тогда семена кровавого будущего набухали и зрели.

Бернарда Альба - тиран в юбке, которая не видит дальше своего носа и чья мелочность, эгоизм и злоба в конечном итоге приводят к закономерной трагедии. На первый взгляд, это очень матриархальная вещь (хотя, мне встречалось мнение, что как раз феминистичная, забавно) - на протяжении всей пьесы слышны почти исключительно женские голоса и отголоски женских историй, и деспотизм что Бернарды, что ее служанки Понсии , которая признается, что частенько поколачивала своего благоверного ("Как-то раз он мне что-то сказал поперек, так я ему пестиком всех щеглов перебила.") вроде бы должен это ярко подчеркнуть, но это скорее все же именно драма женщины в насквозь патриархальном испанском обществе, где выбора у всех 5 дочерей Бернарды Альбы нет вообще, и совсем не из-за мамаши, у которой в свое время с ним тоже было негусто.
И вполне возможно, почему нет, подобные истории поддали пороху кровавой гражданской войне, в качестве еще одной из острой и неотложной проблемы, которое обществу надо было решать. А как, под какими знаменами, с каким результатом - это уже совсем другая история...