Настя

Насте Саблиной исполняется 16 лет. В усадьбе Саблиных готовятся к празднованию дня рождения девочки.
.⠀
За пару часов до торжества Настя делает у себя в дневнике запись:
.
«Вчера Papa с ним опять спорил про Nietzsche, что надобно преодолеть в своей душе самого себя. Сегодня я должна это сделать».
.
Упоминание Ницше в дневнике девочки неслучайно. Ницшеанская концепция о сверхчеловеке, который должен преодолеть в себе человека, даёт ключ к пониманию того, что происходит во второй части рассказа.
.⠀
Знаете, в чем подвох? Ничего не подозревающий ЧИТАТЕЛЬ, настраивается праздновать 16-летие Настеньки в дворянской усадьбе XIX в., а ему предстоит ПРЕОДОЛЕВАТЬ СЕБЯ. Ведь только преодолев себя, можно дочитать до конца этот страшный рассказ. Предупреждаю, не у всех получится.
.⠀
Сам Сорокин прокомментировал «Настю» так: «...мне захотелось высказаться о начале ХХ-го, обещавшего не только революцию, но и новую мораль. Собственно, «Настя», как мне кажется, не про Настю, а про русскую интеллигенцию накануне «века долгожданной свободы».

Однозначно это шедевр. Читая страницу за страницей, у меня было странное чувство. Восхищение? Шок? Удивление? Владимир Сорокин выбрал весьма неординарный стиль для рассказа, который цепляет, который сразу запоминается и не оставляет читателя флегматичным. Ставлю высокую оценку за тот эффект, когда произведение может вызвать восторг и одновременно резкую неприязнь у читателей, которые дословно и буквально воспринимают его, не успев переварить прочитанное.

Заставляет задуматься тот момент, когда гости и родители едят Настеньку и спокойно ведут беседу на тему философии, религии, цитируя Ницше. Готовый труп Настеньки - это просто метафора, это просто образ. Нет никакого трупа, но есть человеческое безразличие и иерархия ценностей взрослых людей, "пожирающих" своих детей. Спасибо автору за впечатление от чего-то неожиданного и странного.

"Шокотерапевт" от литературы Владимир Сорокин показывает уверенный уровень Мастера по умению владеть Словом, создавать предельно атмосферные, почти физически ощутимые сцены. Это с первых сраниц становится ясно, пока ничто не мешает наслаждаться талантом автора.

Дальше то, что читателей так шокирует, - это гипербола, которая выглядит настолько вопиющей, насколько вопиющим и неприемлемым Сорокин считает философию "сверхчеловека", вершителя судеб, смеющего и могущего, решающего самому, какое право себе даровать и какие права отнять у других, ПРЕОДОЛЕВ в себе презренное поклонение незыблемым моральным нормам. Царь в голове для такой "благой" цели, установил бы, видимо, какой-то совершенно неуместный контроль. Ведь всё и так происходит в обличье добропорядочности и благовоспитанности, а значит так - как допропорядочность - и воспринимается. 

Естественно, что социальный строй влияет на мораль, что ещё раз доказывает, что социум не может быть регулятором морали. И философия вроде ницшеанской - тоже.

У главы семейства, отца Насти ни один мускул не дрогнул, когда он приказал высечь пацанёнка, который без году неделя на него работает, просто так, по совершенно пустяковой причине. Недаром в начале текста упоминается Ницше с его философией "сверхчеловека", а потом хозяева и гости обсуждают такую философию за столом, где сверхчеловеком (точнее возомнившим себя таковым) и предстает глава семейства, отец Насти. Остальные более или менее ему под стать, или подыгрывают. Жена главы семьи, кажется, единственный здаромыслящий человек в этом идиотизме, но и она вынуждена подчиниться. Сорокин как раз хочет показать масштабы своего протеста против вопиющего самомнения, не сказать наглости "вершителя судеб" с гипертрофированным представлением о рамках дозволенного для себя.

Если изначально понимать, что вопиющие описания участи именинницы нужно воспринимать в переносном значении, то и читать легче - это как сознавать в страшном сне, что ты спишь.  

Тут можно прочесть мою рецензию на книгу Владимира Сорокина "Белый квадрат".

Не дочитала. И не потому, что содержание - говно. Ну, скажем так, не только потому, что содержание - говно. Господин Сорокин явно переусердствовали в попытках сочно описать предметы, явления, да все, что угодно. Каждое предложение его является нагромождением слов. Захламленный чердак больного сознания.
Сюжет - это ваще отдельная песня! Он кого хотел переплюнуть? Паланика? Де Сада? или Юлию Высоцкую? Восторженно-юная Настенька сама с готовностью лезет в печь, чтобы ее потом съели гости. Ее подали на стол и тут (!) ейная маман начинает выкобениваться, типа "ах, мне дурно!" Нелогично, господа! Всю дорогу ей было очень даже недурно, а тут сплохело.
Смысла, видимо, никто в это произведение не закладывал. Для чего этот бред каннибала с религиозными сентенциями - абсолютно непонятно.
А теперь меня подташнивает...

Когда по игре нужно было найти книгу с низким рейтингом на Лайвлибе, я в какой-то мере приготовилась к тому, что она, скорее всего не понравится. Однако с низким рейтингом ситуация двоякая: с одной стороны, с произведением явно что-то не так, если многие читатели поставили неодобрительные звёзды, с другой, возникает некий читательский задор — прочитать и сравнить своё ощущение с большинством. Так вот какая штука случилась с "Настей": она стала самой отвратительной книгой за всю мою читательскую карьеру. Никакой низкий рейтинг не смог подготовить меня к шок-контенту: испражнения, насилие, каннибализм, святотатство.

Первая треть книга читалась как какое-нибудь тургеневское творение: девушке из хорошей семьи исполняется шестнадцать. Родители суетятся вокруг неё, слуги явно готовятся к большому празднику в её честь. Просто прелесть! Ну а потом началась такая дичь, что приходилось подавлять рвотный рефлекс.

Да, читать эту книгу неприятно. Но где-то на задворках сознания гуляла тревожная мысль, что возможно я не улавливаю скрытых смыслов произведения, упускаю философские подтексты и плююсь там, где надо возвышенно вздыхать. Всё же это Сорокин. Не последнее имя в русской литературе. Однако что можно простить автору? Какой уровень эксцентричности позволителен в искусстве? Насколько толерантно можно относиться к образам, которые привычно считаются аморальными, пошлыми и даже жуткими?

"Я пью за преодоление пределов" говорит один из тостующих во время необычной трапезы. Что ж, это справедливо для этого небольшого (слава Богу) произведения. Пределы своего собственного сознания приходится преодолевать, чтобы найти хоть какой-то смысл в происходящем. В каких работах Фрейда и Юнга искать объяснения поведения героев?!

Не будем забывать, что Сорокин — концептуалист. А посему ему можно простить всё что угодно. Так сделали на удивление многие читатели, поставившие "Насте" звёздные пятёрки. Но я хочу процитировать маман семейства:

— Какая гадость… — выпила Саблина. — Мерзкая гадость и тошная пошлость.

Вот и я так думаю об этом произведении.

Произведение Владимира Георгиевича "Настя" – очень спорно, как и многие другие труды, вышедшие из-под его «пера». Мнения людей, впервые читающих Сорокина, довольно сильно разнятся:-с одной стороны в ней нет ничего, кроме раскрытия провокационных, вернее, антигуманных тем (таких, как, например, каннибализм), а с другой – Сорокин ставит перед нами глубокий конфликт людей, порабощенных своей идеологией. В данном произведении рассматривается философия Ницше, аки истина в последней инстанции, да ещё и неверно трактуемая, поскольку:

Настенька - главная героиня новеллы. Ей исполняется 16 лет, чему она несказанно рада. В связи с чем девочку поздравляют родители, друзья семьи и другие люди. Ей дарят дорогие подарки, и, казалось бы, всё идёт так, как и должно быть. Но чем же вызваны недовольства многих читателей? А тем, что бедную Настю подают на стол, когда она хорошенько прожарилась на лопате, закованная в цепи. Девушка стала главным блюдом для гостей на свой же день рождения
Я понимаю смысл произведения с той позиции, что персонажи, введенные в действо – проповедники некого социального дарвинизма, который пропагандировал Ницше в своём «сверхчеловеке». Вспомнилась цитата:

Таким образом, все близкие сжигают плоть девочки и не жалеют об этом.
Данный фрагмент говорит о том, что многие люди становятся настолько одержимы бредовой идеологией, что в действительности доходит до абсурда.
Также можно заметить двуличие людей - помещик Саблин, один из гостей, приглашенных на праздник. Его смело можно назвать человеком образованным и утонченным, однако это не мешает ему мыслить в животном дискурсе.
Приём сцен с ужасающими сюжетным поворотам - необычно, но действенно. Связь происходящего в книге с реальной жизнью можно подтвердить такими метафорами, встречающимися читателю, как "подготовить дочь" (к взрослой жизни или же к столу для гостей), "просить руку" (взять в жёны или же отрубить девушке руку) и прочие.
Итог: рассказ мне понравился, хоть я и не была подготовлена к такому чтиву: одно дело, когда читаешь «дерьмо» Уэлша совершенно приземленным языком, а тут сталкиваешься с необычными словесными пассажами и некоторой элитарной культурой. Смутил только конец, где забивают гвозди.

Нужен глагол. Глагол вседозволенности. Сегодня можно писать о чём хочешь, так называемое - на потребу дня. Скоро будет список литературы для начинающих канибалов с последствием их выезда на историческую родину.
Когда одному человеку захотелось съесть другого человека? Не было других продуктов питания? В какой стране зародился каннибализм?
Я живу 25 лет в Германии...тут была история про одного каннибала из Роттенбурга.
О нём даже в Википедии написали...
"А́рмин Ма́йвес (нем. Armin Meiwes; р. 1 декабря 1961, Эссен, ФРГ) — немецкий убийца и каннибал, получивший международную известность после того, как в 2001 году убил и съел берлинского программиста Юргена Брандеса с его добровольного согласия (англ.)русск., предположительно в акте сексуально мотивированного каннибализма. Осуждён к пожизненному лишению свободы."
Общество устало от сытой и счастливой жизни, любовь потеряла ориентацию и смысл, можно забыть медицинские эксперименты врачей в концлагерях...образованные люди участвовали в экспериментах и пробанды были их рода, люди...можно писать книги о психологии двух врачей-евреев, которых писатель посадил в концлагерь и они размышляют о психологии немецкого офицера, который предложил им свой психологический эксперимент...польским кинематографистам захотелось показать танец в газовой камере...
Страшно и мерзко...
Только один не побоялся громко сказать на весь мир своё мнение. И один в поле воин!

Дожилась. Может от того у меня ни дома, ни врагов, да и с друзьями скудно?
Скажите, прочесть и понять Владимира Сорокина - это диагноз? Или остатся на что-то надеяться?
С одной стороны это про феминизм, вернее про его отсутствие. С другой - про овеществленную евхаристию, ибо вкушать мясо девицы свежеосвежеванной так просветленно можно только при участии батюшки.
Дорасти до 16 лет, что твою руку отдали жениху, или чтобы тебя испекли на печи - это про девятнадцатый век и ранее, товарищи. Настя - героиня русских народных сказок, Настя - героиня руского экшена. "Анастасия" - воскресшая, вечно оживающее женское начало, что несёт жизнь и стремится даровать и прощать.
Замысел хорош, но ничто не ново в сим подлунном мире.
Исполнение? Вы видели русский годный артхаус? Вот и я нет.
Хорошо отображено состояние принесённой в жертву и мучительно-сладостное ожидание иных. Агнцы, бредущие на заклание. Девицы, ожидающие момента, когда они исполнят свою земную роль.
Как говорится: "Радуйся, если тебя едят с аппетитом".
По сути, книга стала историческим артефактом, ибо демонтрирует нам, как страшно было жить в прошлые века, где твои рука/живот/душа всеело принадлежали вкусителю жизненных соков, что насыщали, даровали, уходили. и оставляли без руки, красоты, души. Во имя...семьи?
Правила поведения девушки во время приготовления:

• Не сопротивляйся, когда тебя готовят;
• Повернись бочком, чтобы стать прожаристее;
• Не разговаривай за едой;
• Не смущай гостей недовольством процесом твоего приготовления;
• Даруй тело своё и кровь свою всем, желающим (причаститься) присовокупиться;
• Воскресни