Обломов. Роман.

08.08.2014
Здесь должна была быть рецензия, но она будет только завтра, потому что...
За-хар! За-ха-а-ар!

09.08.2014
Ну что вы, судари и сударыни, в самом деле — не с утра же рецензию писать, да ещё и в выходной день! Что? Половина третьего уже не утро? Захар, где моё выходное платье? И кофий принеси.

Ах, как же так? Уже вечер. Как незаметно летит время... Не кропать же рецензию сейчас, на несвежую голову. Завтра будет воскресный день, Захар будет отсыпаться в дворницкой и не помешает мне написать то, что надо.

10.08.2014
Приходил Штольц. Что-то говорил про похрусти... Прокрусти... Сейчас, где-то на бумажке я записал. За-хар! Где моя бумажка?

Прокрастинация!

Признаться, я задремавши, пока Штольц... да Захар... да бума-ааах-(зевает)-жка. Бумаги, кстати, больше нет, писать рецензию не на чем. Завтра пошлю за ней Захара, а пока предамся благостной воскресной дрёме.

11.08.2014
Захар куда-то запропастился. Без него ничего не пишется.

12.08.2014
Утомили вы, ей богу. А сама эта рецензия никак не напишется? А если подождать как следует? Авось что-нибудь да как-нибудь само и...

Не буду никаких рецензий писать, от них одно беспокойство и суета сует. Лучше пойду к Агафье. Она с меня никаких рецензий не требует, да и локотки у неё милейшие.

За-хар! За-ха-ар! Да куда же его унесла нелегкая, господи прости? За-хар! За-ха-а-а-ар! ЗАХАР!

13.08.2014
Ведается мне, что это конец. А был ли Захар? Может быть, Захара и не было...

Ах.

(Читала третий раз: в школе, после института и вот сейчас).

Охо-хо-хо... Ну и раздрай же у меня в душе возник при чтении этого романа и после него! Помню, в более юные годы я была более категорична в суждениях и оценке героев и их поступков, мучаться не мучалась особо из-за них и четко знала, кого нужно осуждать и на кого мне нужно быть похожей. Не потому, что мне кто-то эти подходы вбивал в голову, а просто даже сомнений не вызывало, как нужно воспринимать этот роман, - сама жизнь вокруг отвечала на эти вопросы.
Теперь же я и плевалась, и возмущалась, и размахивала кулаками (фигурально, конечно же, выражаясь) - и это в адрес каждого из персонажей, а не как в юности - лишь в адрес Обломова и Захара.
Теперь же я еще и комок в горле ощущала, и в глазах у меня щипало, и сердце начинало ныть - и опять же, по поводу каждого из персонажей.
Теперь же я - о Боже! и это самое главное из перемен в моем восприятии романа! - находила отражение самой себя в строках романа и чаще всего совсем не радовалась этому: слишком уж правдиво, прямолинейно, как-то чересчур досконально раскладывалось по полочкам всё то, что себе самой обычно трактую в более щадящих тонах.
И теперь же я совсем не могу, а главное не хочу давать кому-то однозначную оценку и расставлять значки "хороший"-"плохой" к каким-либо персонажам, не могу, а главное не хочу давать однозначный ответ: чья модель жизни более приближена к некому идеалу - модель Обломова? Штольца? Ольги? Агафьи Матвеевны? Да и что такое этот самый идеал? С чьей точки зрения идеал?

Обломовщина - это, конечно, беда. Как любое болото, засасывающее тебя и не дающее возможности двигаться, шевелиться в каком-либо направлении. Как любое состояние, блокирующее все твои чувства, эмоции, стремления, желания.
Итак, в этом я и раньше, и сейчас не сомневаюсь - беда. Раньше осуждала, сейчас - понимаю, признаю и за собой, сочувствую и пр. Эх. Очень подвержена я сама этому: не будь различных стимуляторов со стороны (семья, друзья, работа и т.п.) - лежала бы целыми днями, читала бы, по клавишам стучала бы - и пыль бы даже не то что не стирала, а даже и не замечала бы, угу. И чувствовала бы себя чудесно в этом своем микромире, да.
В общем, понимаю, что это не есть хорошо. И не спасает ситуацию то, что герой-то - чудесный, душевный, добрый, искренний человек.
Но хочется мне послушать мнение моих 10-классников, что же думают они по этому поводу.
И доп.вопрос я давно заготовила: есть ли разница в формулировках "жить, совершая добро" и "жить, не совершая зла"? Ибо, читая "Обломова" как раз и об этом часто думала.

А вот Агафья Матвеевна, которая у меня с прежних прочтений даже особо и в памяти не отложилась, сейчас вызвала глубокое понимание и огромное сочувствие. Не морщилась я брезгливо при взгляде на нее, как это делал Штольц, - с симпатией следила за ее судьбой, с желанием помочь, поддержать...
И Штольц с Ольгой не вызывали у меня такого стопроцентного уважения и восхищения, как это было при первом прочтении. Не всё так хорошо в этой рациональной правильности, в этой безусловной положительности. Не всё так хорошо... Об этом тоже хочу поговорить с ребятами.

Ну что ж. Классика в очередной раз встряхнула меня, заставив перешерстить мои убеждения, взгляды на жизнь, привычки. В очередной раз выбила меня из колеи машинальных поступков и заставила более осознанно относиться ко всему происходящему вокруг.

Суицид на диване

Читал лёжа и долго – своего рода 3D-чтение с эффектом погружения. Всё время в памяти всплывали обмылки из школьной программы: «душа заплыла жиром», «коренной, народный наш тип». Когда проходили «Обломова», я его не читал, а итоговое сочинение честно скомпилировал из предложенных в замечательных сборниках «250 золотых сочинений» и «333 лучших школьных сочинения». Тема – «Обломов и Штольц». Обломова, как полагается, я пожурил, обозвал лентяем, барином и вообще он russische Schwein. Из-за таких вот у нас разруха и клозетах и в головах. Штольца похвалил; написал, что хочу прожить жизнь, полную разумной, энергичной деятельности, есть пророщенную пшеницу и спать стоя. Получил «пятьпять».

Что ни говори, а Обломов вызывает куда большую симпатию, чем его вездесущий друг. Обломов – округлое, упругое, норовящее укатиться в небытие, пусть это небытие и под диваном, а «штольц» звучит как удар шпицрутеном. А эта страна грёз! Золотой век в Обломовке - сиеста среди застывшего от летней жары мира. Делаешь губы кольцом и гоняешь себе в кружке мух по поверхности кваса из одной гавани в другую – красота! А зимой у печи медведь окаянный из няниной сказки скрипит липовой ногой. Весна, лето, осень, зима…снова весна. Азиатская цикличность времени, «О» всё перекатывается, оставаясь в вечности. А когда слышишь: «Антипка! Закладывай пегую: барчонка к немцу везти!», - понимаешь, что это как минимум изгнание из рая.

Немец, которого так тепло приняли революционно-демократически настроенные ребята, а потом с пионерским задором взяла на ручки советская школа, фигура лабораторная, искусственная. Честное слово, ну как iPad: прекрасен, спору нет, но сердце-то не бьется, один опорно-двигательный аппарат. Спустя 150 лет его позитивная программа выгладит скомпрометировавшей себя. В XX веке человечество, не подумавши и распустивши шаловливые ручонки, непозволительно много совершило ошибок. Ко всему прочему стоит помнить, что рассказывал историю нам литератор «с апатичным лицом» со слов Штольца, то есть не Илья Ильич заказывал монтаж. Как Штольц сколотил свои капиталы, мы толком не знаем, чем он занимался в бесчисленных путешествиях – тоже. Дома жить — чинов не нажить, а вот чтоб нажить, иногда приходится пренебрегать нравственностью в угоду гоголевским харям. Лучше умереть на диване, чем жить на коленях. Доставай, Агафья, халатик!

«Обломов» для меня не пресловутая социальщина, которую намеренно выпячивали долгое время, а, возможно, лучший образец психологического реализма, история гибели не машины, не характера, не типажа – человека. Человека, который не хочет играть по общим правилам и худо-бедно пытается жить по своим. А на это много сил надо.

P. S. Илья Ильич для меня во многом созвучен Жюстин из «Меланхолии», но это другой разговор

☝ Книга, которая держит в постоянном напряжений только тем, что хочется узнать, чем же всё закончится. А это всё благодаря автору, который создал настолько интересных и ярких персонажей, что каждый из них занял в моём сердце своё достойное место.
✓ И я бы даже не рискнул из них выделить отдельно кого-то одного или одну. Каждый из них по-своему прекрасен, со своим характером, судьбой и взглядом на жизнь.
Если вы ищите классику с прекрасным языком, отличными и очень жизненными диалогами, то вы нашли, то, что искали:

☞ Для меня это как бальзам для глаз и ушей. Это то, за что я обожаю классику и чего так не хватает в современной литературе. Отдаю себе отчёт, что современники пишут так, как и чем живут и невозможно написать, как писали 100 или 200 лет назад, но всё же.
По моей оценке и тому, что я написал выше, понятно, что книгу рекомендую к прочтению, даже если вы её читали однажды в школе.
Спросили бы меня до этого дня о чём "Обломов", то мой ответ был бы: "О диване, халате и ленивом мужике", а сейчас отвечу, что эта книга обо всём на свете.
Книга, которая обязательно должна стоять у каждого на полке или быть прочитана в осознанном возрасте, когда за плечами уже есть жизненный опыт. Если вы родитель маленького ребёнка, то даже не задумывайтесь, читайте, пока малыш не вырос.
✖ Наверное единственное к чему можно придраться - это большое количество диалогов и для тех, кто их не очень любит, будет тяжеловато. Но поверьте, здесь нет ни одного лишнего слова.
И мне, пожалуй, пора закругляться, чтобы вы, как можно скорее взяли в руки и начали читать прекрасную книгу Ивана Александровича Гончарова "Обломов"
У меня всё. Спасибо за внимание и уделённое время. Всем любви ♥ и добра.

Ну, как и можно было предположить, Гончаров с "Обломовым" пронеслись сквозь мои школьные годы, как радужный единорог. То есть, не оставив и следа...
Теперь я жестоко сожалею, что не поступила на филологический, где тебя прям заставляют читать такие замечательные книги. И ты можешь сидеть себе тихо в уголке и читать, читать... И никто тебе слова не скажет – ведь всё для дела!
Оказывается, это самое что ни на есть восхитительное произведение! Во-первых, общий посыл. "Диванные" люди меня поймут. Говорят, что люди на 60 процентов состоят из воды. А я, похоже, на 60 процентов состою из "обломовского" дивана. И теперь, приходя домой после работы, я стараюсь приближаться к дивану потихоньку, делая вид, что нас с ним мало что связывает. В конечном итоге он, конечно, выигрывает; но пока я представляю себя в халате Обломова, умудряюсь хотя бы полы помыть.
Во-вторых, слог. Это, друзья, песня какая-то. Слушала и наслаждалась: русский язык как-будто форму обретает. Но это, знаю, не всем нравится, так как описания кажутся затянутыми. Я так понимаю, эти описания их просто надо прочувствовать под настроение. Ну и под возраст. Будем откровенны, не думаю, что современный подросток будет читать это произведение с огромным удовольствием.
В-третьих, тут и любовная линия есть. Да что уж там, Илья Ильич без каких-либо неимоверных усилий со своей стороны, умудрился влюбить в себя двух женщин. Причём, заметим, совершенно двух разных женщин, принадлежащих и к разным сословиям, и к разным школам мышления.
И не будет лишним утвердить, что книга о большой дружбе. Пусть и мужской в данном контексте, но прошедшей все мыслимые и немыслимые препятствия.

Я, кажется, читала этот роман в школе. Ничего не помню.

Зато теперь об "Обломове" я могу только в превосходных тонах: изумительно, восхитительно, потрясающе, читается легко и быстро. Хотя нет, вообще-то первую треть пришлось слегка напрячься и продраться сквозь весьма натуральные описания барства и лени Обломова, от которых я малость воротила нос, так как сама, каюсь, грешна мечтами о поваляться в выходные, ну где же мой Захар? И только, значитца, заканчивается глава об Обломове, как начинается глава об обломовщине, и пришлось во второй раз слегка напрячься и продраться сквозь весьма натуральные описания барства и лени теперь уже папеньки и маменьки Обломова, да, впрочем, и всего барского сословия Российской империи в целом. Забавная и очень жесткая сатира, как я поняла, на злобу тех дней. И отчасти и на сегодняшние дни тоже. Отчасти на все времена. Отчасти вообще на всех людей. Да.

Как-то не очень понравилось мне это противопоставление немец-русский, что немцу хорошо, то русскому смерть (ну и наоборот). Немцы штольцы вроде как все из себя такие деятельные, но пустые, труд ради труда, не ради преумножения, даже не ради какой-то цели вообще, а просто - как белочки в колесе, ради удовольствия. А русские обломовы вроде как все из себя емели, лежащие на печи, которым и с боку на бок сложно перевернуться в таком обширном халате, однако думающие, со смыслом в голове, с богатейшими планами, симпатичными их автор хочет выставить, с кристальной душой и умными мыслями. Да, Емеля не зря стал народным героем, в просвещенной Европе он бы не прокатил, но все-таки мне хочется думать, что это больше личностные характеристики, а не особенности менталитета, за державу обидно, да. Мне же вот самой Штольц куда как интересней показался, чем Обломов. Что с того, что наш барин весь из себя хрустальной души, если замуж взять не может, ибо в наличии одно скромное желание, зато лени хоть отбавляй и полное отсутствие инициативы?

И насчет любви, которая появилась во второй трети романа, и уж более со сцены не исчезала. У Ольги и Обломова любовь? Это, черт побери, любовь? Из уязвленного Ольгиного самолюбия вдруг откуда ни возьмись любовь? А у этого увальня, Ильи, у которого и гореть-то нечему давно, все жиром заплыло, тоже любовь? Нельзя их чувство так называть, не разрешаю, не заслужили они. Любовь она потом возникает, уже когда пуд соли съеден, а это так, баловство да воздыхания при луне. Страшно подумать, что бы было с Ольгой, решись Обломов-таки взять да и наладить свои дела, а потом и замуж. Переползание изо дня в день. Муха, застрявшая в янтаре. Ожиревшая матрона с пирогами. У меня от этой картины экзистенциальный ужас, тошнота. Но как сказал Штольц, любовь бы у них случилась, только если б вдруг Обломов изменился, стал другим человеком. То есть никогда.

Да, получается, в настоящий момент я целиком и полностью за Штольца. Пусть это движение будет и бесцельно, но это хоть какое-то движение, дуновение ветра, хоть какое-то развитие души и тела. Конечно, впоследствии зрелые мечтания Штольца, эти общественные движения, вроде основания новых школ и прочих социальных институтов, отдают прожектерством, ну и ладно, кто сказал, что прожектерство это плохо? Вот так у них мечты выражаются, у деятелей, не в лежании/валянии, а в полезных задумках. Но, возможно, во всем надо знать меру, насильное облагодетельствование людям колом в горле стает, деятелей любить перестают.

А вообще опять и опять отмечаю у русских классиков бездны психологизма, копать не перекопать, читаешь и диву даешься, почему же раньше не отложилось, ну вот же момент, и вот, и вот, и вот здесь еще, ты посмотри! И читаешь с раскрытым ртом. Да.

Перечитывать школьную классику во взрослом возрасте оказалось как-то особенно здорово. К тому же, сейчас я сильно ближе к Обломову по возрасту и очень поняла некоторые его состояния и мысли, например

Со мной это тоже часто происходит, Илья Ильич, понимаю.

Да и приятно читать без спешки, без мыслей о дальнейшем анализе и о том, какие фразы могут пригодится в сочинении (травма ЕГЭ по литературе будет преследовать меня вечно, похоже).

Обломов — помещик, посвятивший жизнь избеганию дел. Несмотря на то, что ему всего лет тридцать, он предпочитает лежать на диване в старом халате и размышлять. Он изнежен, в нем нет инициативы, и даже если он хочет перемен, он не хочет прилагать к ним руки. Но при этом он хорошо образован, умен и романтичен, его мечтательность раз за разом берет верх прагматизмом жизни.

Иронично, что долго осуждать героя не получается — Гончаров выписывает столько деталей, штрихов и мелочей, что невольно и сам погружаешься в это сонливое озеро созерцания и мечтательности. Обломов легко утягивает за собой, уговаривает отложить все дела, прилечь на диван, укутаться в теплый халат...

Но стоит только начать чуть медленнее моргать, задремывать над романом, как в сюжет врывается Штольц — полный антипод Обломова. Деятельный, энергичный и социальный Штольц выдергивает друга из апатии, находит ему цели для жизни, заставляет двигаться и жить. А потом, стоит ему отвлечься, как Обломов медленно сползает в уютную и привычную апатию.

Пожалуй, из Штольца и Обломова даже можно собрать одного идеального человека — если к движению первого прибавить чувственность и сострадание второго. Но идеала в жизни не существует, поэтому прекрасно, что Гончаров позволил существовать обоим, наслаждаясь недостатками и страдая от достоинств.

Неторопливый и совсем ненасыщенный сюжет, заполнивший собой пятьсот страниц, иногда все-таки меня собой утомлял. И я лишний раз порадовалась, что у меня не было строгих сроков для чтения, и я могла спокойно зачитываться объяснениями Обломова с его первой и самой нежной любовью Ольгой, закатывать глаза от очередных выходок его слуги Захара (лень, неловкость и патриархальное воспитание в одном флаконе), злиться от того, как легко Илья Ильич попадает во все расставленные для него сети. Наслаждаться отлично написанной книгой, в общем.

Роман великого русского писателя Ивана Александровича Гончарова "Обломов" - поистине зеркало русской жизни, отражающее время перед отменой крепостного права, перед новым подъемом в истории нашей страны. Гончаров показывает общественную жизнь, представляет перед читателем быт и нравы, уклады и порядки, царившие в то время; он делает это так правдиво и глубоко, что читатель волей-неволей переносится в то время, становится частью этой далекой от нас жизни. И главный упор для отображения этой действительности Иван Александрович делает на двух главных героях романа - Андрее Ивановиче Штольце и Илье Ильиче Обломове. Именно их образы вызывают вопрос: кто должен составлять основу общества в нашей стране? "Штольцы" или "Обломовы"?

Рассуждения на эту тему, наверное, будут актуальны всегда. Общество - это основа всей страны, и от того, какие люди составляют общество, зависит её благополучие, её место в мире. Но для того чтобы ответить на вопрос, который был поставлен выше, рассмотрим образы Обломова и Штольца, какими их рисует Гончаров.

Обломов  - это русский барин, воспитанный в патриархальных устоях крепостничества. Обломовка - место, где вырастили главного героя, где Илья Ильич провел свое детство. Это настоящее царство сна и лени, где главную роль в жизни играл сытный обед и крепкий сон, а не хозяйственные дела и труд. Родители его вели такой же тихий и ленивый образ жизни, и уже в детстве маленький Илюша перенимал и впитывал в себя устои той жизни, участником которой он являлся и которую вокруг себя наблюдал. И вот Илюша вырос, но то, что было усвоено им в детстве, уже стало частью его личности. Теперь Обломов ленив, постоянно лежит на диване. Он мечтает о том, как вернётся в Обломовку, сделает преобразования, женится и будет вести тихую и счастливую жизнь. Что плохого в таких мечтах? Плохо то, что они не подкрепляются делом, а так и остаются играми воображения. Илья Ильич не любит суеты, ему присуща интровертность. Он не понимает, зачем люди куда-то постоянно спешат, выходят в свет, наносят визиты. Такая жизнь не для него. Его жизнь - покой и умиротворение.

Но несмотря на эти непривлекательные черты, мы не можем презирать Обломова. Илья Ильич - это добрейшей души человек. Это чистая, светлая, искренняя натура. Наивность, непритязательность и мягкость в глазах читателя выигрывают и делают Обломова абсолютно положительным персонажем. "А жить-то когда?" - спрашивает Обломов и самого себя, и общество, и даже читателя.

Действительно, трудно вспомнить, когда мы последний раз никуда не спешили и не бежали, а просто жили. Вопрос Обломова висит над всей этой суетой и быстрым течением жизни. Может быть, "бегущий" человек однажды остановится и просто насладится этим мгновением, помечтает или, наоборот, не будет ни о чём думать. Так ли уж неправ был Обломов, когда презирал этот суматошный образ жизни? По-моему, ответ очевиден.

Штольц - это противоположность Обломова, его друг детства и тот единственный, кто способен пробудить Илью Ильича к жизни. Андрей был наполовину немцем по отцу, наполовину русским по матери. В его воспитании сложилась строгость и рационализм отца, который приучал его к труду и самостоятельности, но и мягкость матери, которая хотела вырастить из Андрея барчонка: приобщала его к искусству, учила музыке. Получается, такое сухое и практическое воспитание соединилось с возвышенным и духовным. И теперь Штольц - уверенный и неутомимый человек. Он постоянно в движении и буквально кипит энергией. Труд - цель его жизни, и всего себя он отдает труду. При этом ему не чужды светские вечера, он охотно знакомится и общается с людьми, много путешествует. Ему хочется постоянно развиваться, узнавать что-то новое. Штольц представляется благородным, мужественный, сильным человеком с крепкий характером. Он активен, умен и предприимчив. Так вот за кем будущее России, не так ли?

И всё-таки я считаю, что будущее не за Штольцем и не за Обломовым, а за их взаимосвязью. Если деятельные "Штольцы" будут подталкивать к жизни "Обломовых", а они в свою очередь напоминать о том, как важно порой помечтать и "пожить", то получится довольно гармоничная картина. Разве Обломов не русская душа? Конечно, Обломов - это отражение самых лучших качеств русского человека. Получается, что Обломовщина - это одно из явления нашей истории, это один из периодов жизни нашей страны. Мы не можем его забывать. Нельзя, чтобы в обществе исчезла эта доброта души, искренность и чистота Обломова, но при этом нельзя, чтобы исчезла и решительность и целеустремлённость, тяга к изменениям Штольца. Труд души и труд практический должны быть соединены воедино.

Но будущее всегда остаётся неизвестным. Ясно только одно: чтобы будущее настало, мы не должны забывать прошлое!

Эй, ты там за экраном! Спасибо большое, что дочитал(а) мою рецензию до конца)
С любовью, Mashylka

После прочтения романа какая-то обломовская лень и на меня напала. Хоть я и редко сейчас пишу рецензии, но обычно делаю это быстро. А в данном случае всё тянула и тянула, как и Илья Ильич долго растягивал-сочинял свой план по переустройству имения. Видимо, всё-таки заразна эта обломовщина. И, вероятно, в каждом из нас в той или иной мере присутствует её вирус, периодически активизируясь. Как верно заметил сам гончаровский главный персонаж, «не пересчитаешь: наше имя легион!».

Андрей Штольц метко охарактеризовал своего друга Илью Обломова:

«Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе! Его сердца не подкупишь ничем; на него всюду и везде можно положиться»

«Человек создан сам устраивать себя и даже менять свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу! У тебя были крылья, да ты отвязал их»

Обломов напоминает мне героев-мечтателей Достоевского, которые по сути своей являются честными и душевно чистыми неудачниками. Они парят в призрачных облаках своей фантазии, но не хотят учиться твёрдо и уверенно ступать по земле. Слишком уж оторваны мечтатели от реальности и расставаться со своими прекрасными иллюзиями не желают. Поэтому зачастую их участь очень печальна. Ведь чем глубже человек погружен в иллюзии и чем дальше от действительности, тем меньше у него власти над собой и своей жизнью. «Всё это страшно, когда человек отрывается от жизни... когда нет опоры».

А сам Достоевский рассуждал так: «Чем больше в нас самих духа и внутреннего содержания, тем краше наш угол и жизнь. Конечно, страшен диссонанс, страшно неравновесие, которое представляет нам общество. Вне должно быть уравновешено с внутренним. Иначе, с отсутствием внешних явлений, внутреннее возьмёт слишком опасный верх. Нервы и фантазия займут очень много места в существе. Всякое внешнее явление с непривычки кажется колоссальным и пугает как-то. Начинаешь бояться жизни…».

Все мы родом из детства. А «Сон Обломова» показывает читателю истоки так называемой «обломовщины», то есть своеобразного «проклятия», заложенного в ранние годы героя. И Штольц объяснял своему другу: «Ты свое уменье затерял ещё в детстве, в Обломовке, среди тёток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить». Мечтатель Обломов любил вообразить себя или каким-нибудь непобедимым полководцем, или мыслителем, или великим художником: «все поклоняются ему; он пожинает лавры; толпа гоняется за ним, восклицая: "Посмотрите, посмотрите, вот идет Обломов, наш знаменитый Илья Ильич! "».

Обломов ведь мечтал вместе со Штольцем о трудовой жизни, о путешествии. Однако в реальности «ум и воля давно парализованы и, кажется, безвозвратно. Горько становилось ему от этой тайной исповеди перед самим собою». И, как любой человек с психологией жертвы, принимался Илья Ильич усердно искать виноватого, но (кроме странной попытки свалить всё на слугу Захара) не находил.

«"Теперь или никогда!" "Быть или не быть!"»

«Что ему делать теперь? Идти вперед или остаться? Этот обломовский вопрос был для него глубже гамлетовского. Идти вперед — это значит вдруг сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума; вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!»

Как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Но Ольга, будучи юной девушкой, наивно полагала, что можно насильно изменить взрослого человека без его на то согласия и без его работы над собой. Она видела в Илье Ильиче «какую-то Галатею, с которой ей самой приходилось быть Пигмалионом». Взваливание же на себя неблагодарной роли непрошенного спасателя закончилось для героини вполне закономерным провалом. И Ольга, осознав «неудавшуюся роль спасительницы», нашла в себе силы разорвать их отношения, несмотря на вспыхнувшую любовь к выдуманному ею образу Обломова и на ложное убеждение, что любить можно только один раз. «В жизни без движения она задыхалась, как без воздуха».

Совсем другим человеком оказался Штольц: «Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на пути, но никогда не запутываясь в тяжёлые, неразрешаемые узлы».

Кстати, окончательное название романа («Обломов») значительно шире первоначального варианта («Обломовщина»), так как включает в себя не только нависшее над мягким и беспечным героем проклятие, надломившее (или обломившее?) его жизнь и судьбу, но и, например, красоту души, которую нельзя не заметить.

Однако души Ольги и Штольца не менее прекрасны. И вполне естественно, что через какое-то время их «дружба утонула в любви». Андрей считал, что «любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром». А что Ольга? «Она уверовала в Андрея не слепо, а с сознаньем, и в нём воплотился её идеал мужского совершенства».

После внезапной кончины Обломова (в самом расцвете лет!) его сына «Андрюшу выпросили на воспитание Штольц и жена и считают его членом своего семейства». И страшно представить, что случилось бы с ребёнком, если бы у его отца не было такого друга, как Штольц, который мысленно пообещал Обломову: «Поведу твоего Андрея, куда ты не мог идти... и с ним будем проводить в дело наши юношеские мечты».

Карен Хорни в своей книге «Невроз и рост личности», рассматривая различные невротические типы личности, в качестве примеров приводит известных литературных героев. Не обходит стороной она и русскую классику. Как пишет Хорни, исход погружения в полную лень представлен нам талантом Гончарова в его незабываемом Обломове. Причём, по её авторитетному мнению, всепоглощающая инертность угрожает не только опасностью опуститься, но ещё и тем, что она может выйти за пределы сопротивления каким-либо действиям. И тогда человеку становится лень даже думать и чувствовать. А при параличе эмоциональной жизни он особенно страдает от омертвения чувств. Порой же создаётся верное впечатление, что при повышении активности вроде бы оживают чувства. Но всё равно невротику не хочется признавать, что эмоциональное омертвение тесно связано именно со всепоглощающей инертностью. Порочный круг замыкается…

В напряжённой политизированной атмосфере России 1859 года литература была обречена на идейность. Весьма характерной оказалась дискуссия вокруг романа Ивана Гончарова “Обломов”. Лидер “демократической” критики Николай Добролюбов нашёл в нём конфликт крепостной и пореформенной России. Дмитрий Писарев указал на универсальный и вневременной характер изнеженной и апатичной личности Обломова. Позже официальное советское литературоведение подчёркивало, что суть – в классовом антагонизме деятельного “нового человека” Штольца и ленивого барина Ильи Ильича Обломова. Роман был вечно актуален, пока в стране реформаторы боролись с традиционалистами в попытке разбудить “спящую” Россию. Теперь, когда поворот на Запад в основном произошёл, куда более современной выглядит другая линия романа, словно написанная для поколения диванных лежебок. На самом деле, “Обломов” – книга о том, что человеку почти невозможно измениться.

Главный герой – это пушкинский Онегин, разочаровавшийся уже во всём, один из многих русских людей, которым скучно. В прошлом любовные томления, присутствия в должности, столичные кутежи. В настоящем: диван, халат, тапочки, ворчливый слуга Захар, безликие приятели, паразит Тарантьев, вороватый приказчик и мечты о чём-то большем. Во сне Обломову является идиллическая картина его детства в сказочном краю, где няня, самовар, мамины руки и можно убежать в поле. Но рай потерян, и Обломов получает письма о необходимости навести в беднеющем имении порядок. Ко всему, и хозяин грозится выселить Илью Ильича с квартиры, и доктор наговаривает плохое здоровье. Нужно срочно что-то предпринять, но у Обломова, конечно, нет сил, а только планы. Вся надежда на приезд старого друга Штольца, и действительно он появляется, вовлекая Обломова в общественную жизнь. На этом месте Бальзак заканчивается и начинается Тургенев.

[Надо сказать, писатель-реалист Гончаров словом владеет прекрасно: мало кто способен описать один день на 250 страницах, изобразить запоминающиеся характерные детали быта и повадок героев (чего стоит хотя бы “односторонний” взгляд Захара), вдарить во все сатирические пушки в диалогах. Композиционно роман закруглён, начинаясь и заканчиваясь покойной домашней атмосферой, а течение времени совпадает с переменами в Обломове: весной он просыпается, летом влюбляется, осенью угасает, а зимой засыпает.]

Штольц оставил Обломова “на попечение” Ольге Ильинской с заданием не давать тому снова уснуть. Словно предназначенная Илье Ильичу уже по одной своей фамилии, она, конечно, влюбляется в добросердечного чудака. Молодая женщина впервые получает в свои руки инициативу в делах сердечных и верит, что это и есть настоящая любовь. В действительности же она любит не нынешнего Обломова, а будущего, идеального, которого она, Ольга, сделает из него. Илья Ильич ровно так же влюбляется не в реального человека, а в идеал женщины, который сам вообразил. Ольга верит в свою способность исправить Обломова, тот, напротив, убеждён в собственной погибели и боится затянуть и её в болото. Обломов бежит от общественной роли, ответственности, осуждающих взглядов света, очевидной пошлости свадебных приготовлений, страшится того состояния временного унижения, что лежит в основе каждой любовной истории. Он хочет счастья немедленного, для постепенного же достижения его предпринять ничего не способен. Вновь вернувшись к своему образу жизни, он использует любые предлоги, чтобы оттянуть сватовство и, в конце концов, выбирает не целеустремлённую Ольгу, а приземлённую вдову Пшеницыну, возможно, напоминающую ему мать.

Изменить ход жизни для него оказалось невозможно, но кто осудит Илью Ильича? Меняться, начинать всё заново легко только тем, у кого никогда и не было своих принципов, родных корней, твёрдых убеждений, наконец, глубоких чувств. Лень Обломова не портит красоту его детской души, тем более, не вредит окружающим. Не покидает ощущение, что вмешательство Штольца в его жизнь было лишним. Возможно и неосознанно, но Обломов не захотел просыпаться, чтобы не стать одним из многих.