Чайка. Три сестры. Вишневый сад

"Вишневый сад" (как и все собрание сочинений Чехова) я впервые прочел много-много лет назад. Потом еще раз — в рамках школьной программы. Уже в студенческие годы видел спектакль с легендой минской сцены Александрой Климовой в роли Раневской.

А сейчас эту пьесу выбрали для нашего Книжного Клуба. Готовясь к обсуждению, я нашел на просторах интернета запись радиоспектакля 1949 года с Ольгой Книппер-Чеховой в роли Раневской! С ума сойти! Она же была первой исполнительницей этой роли еще в 1904 году! И в остальных ролях легенды МХАТа — Грибов, Степанова, Андровская...

Углубляться в анализ пьесы не буду, но поделюсь одной мыслью. Сюжетные идеи Чехова неоднократно воплощались в современном кино, и самое свежее впечатление — это "Аббатство Даунтон". Это ведь, по сути, счастливая версия "Вишневого сада". С одной лишь разницей: там "Раневская" (граф Роберт Кроули) всё-таки послушала "Лопахина" (Мэттью Кроули и Тома Брэнсона) и спасла имение.

Сюжет пьесы разворачивается в провинциальном имении, где живут Иван Войницкий (дядя Ваня), его племянница Соня и старая няня. Они всю жизнь работали на благо профессора Серебрякова — отца Сони и бывшего преподавателя, который приезжает в имение с молодой женой Еленой. Приезд профессора и его жены ломает привычный уклад жизни жителей усадьбы: дядя Ваня влюблён в Елену и чувствует, что жизнь прошла зря; Соня страдает от безответной любви к доктору Астрову, который, в свою очередь, также влюблён в Елену. Профессор решает продать имение, что вызывает у Войницкого вспышку отчаяния и попытку насилия. В конце произведения все возвращаются к привычной рутине: профессор с женой уезжают, Войницкий и Соня остаются работать на земле, принимая бессмысленность и усталость своей жизни.

Вообще В «Дяде Ване» Чехов демонстрирует уникальное умение вписывать экзистенциальное измерение в повседневную ткань жизни. На первый взгляд — провинциальное имение, лето, немногочисленные гости, беседы о погоде, здоровье и хозяйстве. Но под этим привычным, почти банальным слоем скрывается вялотекущий распад. Герои живут не в настоящем, а в обломках будущего, которого не случилось, в собственных разочарованиях от тех представлений о жизни, которые они имели, и настоящей действительностью. Чехов здесь почти точно показывает, что человек не разочаровывается внезапно, это медленный процеес, проходящий под тяжестью неосуществлённого. Каждого в пьесе не устраивает собственная жизнь, и каждый хотел бы оказаться на месте другого.

Иван Войницкий — фигура особенно сложная: неудавшийся герой, неудавшийся сын эпохи. Он напоминает человека, который всю жизнь учил роль и внезапно понял, что спектакль не состоится. Его вспышки гнева, язвительность, попытка застрелить профессора — не порывы действия, а жалкие имитации поступка. Когда он восклицает:

— это не столько обвинение окружающим, сколько признание в том, что его собственная жизнь оказалась ложной. Войницкий считал, что служение другим — смысл его жизни, ведь он по собственному желанию посвятил свою жизнь поместью, но оказалось, что это просто способ не задумываться о своей жизни. Его катастрофа в том, что он понял: вложенные силы нельзя вернуть, а взамен он не получает ничего.

Однако если же Иван — жертва своей веры, то Серебряков— жертва собственной бессмысленности. Чехов здесь, возможно, делает одну из своих самых острых сатир: человек, которого чтят как интеллектуала, в действительности оказывается капризным, утомлённым человеком, произносящим фразы вроде «я страдаю» и «я устал» с важностью философа, но не производящим ни мысли, ни чувства.

Елена же, на мой взгляд, является воплощением утраченной страсти, причём в первую очередь страсти к жизни. Её красота не приносит счастья ни ей, ни другим, потому что за ней — пустота и разочарование. Да и сама она ничем не интересуется, лишь пытается найти новый способ развлечь себя, чтобы жизнь не казалась такой уж скучной и блеклой, какой она есть.

Соня для меня же является самым пугающим персонажем. Её смирение — это не сила духа, а форма отказа от жизни. Она не борется, не спорит, не ненавидит. Она принимает всё — и, принимая, как бы парализует саму возможность перемены. Соня говорит с нежностью и состраданием, но жизнь, по её пониманию, — это не то, что надо прожить, а то, что надо перетерпеть.

Эта фраза — воплощение всего её характера. В ней не просто смирение, а глубокое самоотречение. Соня осознанно выбирает страдание как свою судьбу, не требуя признания, не мечтая о награде при жизни. Она превращает боль в миссию, молчаливо делая её частью своей личности.

Астров, казалось бы, единственный, кто делает что-то реальное. Он говорит о лесах, будущем, ответственности перед потомками. Но в его устах даже забота о природе звучит как симптом: это не альтруизм, а попытка придать себе хоть какое-то значение. «Я сажаю деревья», — говорит он, — «и, может быть, через сто лет они дадут тень и прохладу». Здесь снова речь идёт о времени, только о времени после себя, как будто жить сейчас уже не представляется возможным. Его увлечение Еленой Андреевной столь же обречено, как его леса. Он видит в ней не женщину, а мираж — ускользающую красоту, возможность почувствовать, что он ещё способен на любовь.

Пьеса, таким образом, становится театром недосказанности, в котором важны не реплики, а паузы между ними. Чехов создаёт пространство, где слова теряют силу — их слишком много, и они все сказаны не теми и не вовремя. Говоря, герои словно стараются не услышать себя. Даже в самых эмоциональных моментах — крик Войницкого, мольба Сони, прощание Астрова — напряжение не разряжается. Это не катарсис, а продолжение замирания. Чехов лишает зрителя возможности чувствовать себя выше героев: мы не можем им помочь, потому что их боль — наша. Никаких развязок, никаких уроков, композиция пьесы заканчивается тем же, чем и началась: Сереябров уезжает, Елена уезжает, Войницкий с Соней снова остаются в имении, где всё продолжается как прежде. Только ощущение, что время продолжает течь — не вперёд, а сквозь. Как в финале, когда Соня шепчет:

Смерть в этом произведении это не трагедия в классическом понимании, где герой гибнет ради идеала или в борьбе с судьбой. Здесь нет катастрофы — есть лишь медленное угасание. Это не пафос смерти, а её будничность. Чехов показывает, что смерть — это не кульминация, а естественное продолжение той же самой усталой жизни, где даже конец не звучит громко.

«Что делать… Надо жить…» — это не надежда, а приговор.

Чехова А.П. давно хотелось перечитать, нашим Книжным клубом мы выбрали «Три сестры» и поскольку совсем недавно читали Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются сердца», то я увидела некоторое сходство в произведениях этих авторов.

Пьеса вызвала во мне противоречивые чувства – с одной стороны талантливая и сильная, это бесспорно и, конечно, вносит богатый вклад в драматическую русскую литературу.

А с другой стороны, как и при чтении «Дома, где разбиваются сердца» - у меня возникло сильнейшее раздражение, ведь я увидела семью, которая просто паразитирует, ничем толковым не занята, а от того люди в ней - ничтожные, вечно ничем неудовлетворённые, которые не живут, а буквально маются от скуки. Вот уж поистине «и завтра то же, что вчера».

Чехов мастерски изобразил «трагедию русских будней», где место судьбы занимает всесильная захолустно-обывательская пошлость. Но это трагедия не всего русского народа, а только отдельной его прослойки, которая не трудится, а живёт на всём готовом и мается от безделья. Наташа, которая ходит на службу, показана как «властная баба», которую исподволь осуждают, мол, не должна женщина быть такой. Но и такой, как сёстры Андрея – тоже не должна!

«Изюминка» классики - то, что пьеса Чехова актуальна и в наши дни, потому что содержит мысли о смысле жизни и о том, как его прожить. Книга явно дает понять: не место красит человека, а человек – место. «В Москву! В Москву!» - с надеждой говорят сёстры. Да не спасёт Москва, когда в душе – пусто!

Главный конфликт - нежелании начать жить там, где герои пьесы находят уже сейчас, которое маскируется под одиночество, неустроенность и внешние обстоятельства. Они откладывают жизнь на «потом», на «Москву», как и многие в нашей современности и потому пьеса не теряет своей актуальности!

Рекомендую ее к чтению, чтобы насладиться слогом Чехова, а также пониманием анти-примера – так делать точно не надо!

Интересно, в пьесах Чехова есть счастливые герои, которые не страдают, не мучаются, не наступают себе на горло и не уходят из жизни трагическим способом?

В школьные годы его произведения не вызывали сильного отклика. Но в более взрослом возрасте, к сожалению, начинаешь узнавать себя в героях пьесы.

Кто из нас не предавал свои мечты? Кто из нас не жил, хотя бы какой-то период времени, в розовых очках? У кого жизнь пошла не по плану? Кто смог достойно справиться с трудностями, а не пошёл искать лёгкий выход из ситуации?

Как обычно, проблемы произведения актуальны и на сегодняшний день. Заставляет задуматься. Но сопереживать кому-то из героев не получается. Никто не боролся. Такая манера поведения расстраивает и рушит надежды на счастливую жизнь.

Пришло время собирать разбросанные камни. Когда читаешь «Три сестры» в ранней юности, то приходишь в ужас от происходящего, видя, как персонажей от акта к акту затягивает в болото обыденности, не той светлой, способной подарить спокойное счастье, а серой, топкой, стирающей всё хорошее и индивидуальное, что есть в людях. Тогда ты думаешь, что персонажи Чехова слабы и оттого несчастны, что сейчас-то другое время и сейчас всё по-другому.
А потом перечитываешь текст в 30+, внимательно оглядываешься на старых знакомых, которых знал 18-летними студентами, полными жизни, с горящими глазами, жаждущими жить, создавать себя и мир, и душу твою затапливает глухая тоска, намного более чёрная, чем первоначальный ужас. Потому что понимаешь, как прав был Чехов в каждом своём персонаже, в каждой реплике. И не слабые и ничтожные его герои, нет, они просто человечные. Взрослеющие, стареющие, по року судьбы или из-за собственных сомнений не находящие сил вырваться из топкой трясины обыденности.
Это прекрасная пьеса. Тяжёлая для ума и сердца, как и многое, что написал Чехов, но и вдохновляющая. Это тот самый корявенький полусухой сук над поверхностью болота, в который ты ещё можешь вцепиться, чтобы вытащить самого себя из этой топи, посмотреть на мир по-другому, попробовать найти в себе силы жить по-другому. Ну или если ты достаточно умён и чувствителен в юности, то выстроить жизнь с первых шагов так, чтобы не стать просто одним из 100 000 жителей неизвестного городка, хотя бы у себя в душе.

Произведение, написанное А. П. Чеховым в 1903 году и ставшее одной из самых известных русских пьес повествует нам об обедневшей помещице, возвратившийся после пятилетнего пребывания во Франции на Родину, и к своему несчастью, обнаружившую своё тягостное материальное положение. Она вынуждена выставить свой участок с так сильно любимым ею вишнёвым садом на торги, чтобы оплатить несчетные долги. Образ самого вишневого сада является фундаментальными образом в комедии Чехова, символизирующим три времени: настоящее, будущее и прошедшее и их чуждость друг другу, невозможность их воссоединения даже в лице прекрасного. Автор просто и без прикрас изображает человеческую жизнь и тщетность мимолетных, преходящих удовольствий, за которые всегда приходится платить чем—то действительно стоящим: именно эту плату и вынуждена платить Любовь Раневская, поддавшаяся навеянными теплым ветром праздности чувствами и стремлениями и прожившая большую часть своей жизни, запершись в порочном кругу собственных, лишенных высшего смысла желаний и нескончаемых страстей. Прекрасно изображает Чехов, этот мастер изящной словесности и настроения аристократии своей эпохи, её снисходительно—презрительное отношение к людям "низшего" происхождения. "Сегодня в ресторане ты говорил опять много и всё некстати. О семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах!"—отзывается главная героиня о своём слуге Яше, позволившем себе посягнуть на интеллектуальное богатство высших слоёв общества, отживших своей век, но всё ещё стремящихся защитить свои прежде незыблемые права на интеллектуальное и мнимо—духовное превосходство от посягательств со стороны. "О, мои грехи... Я всегда сорила деньгами без удержу, как сумасшедшая, и вышла замуж за человека, который делал одни только долги"—именно в этой личностной характеристике Чехов изображает портрет кутящего дворянства того времени, дворянства обнищавшего как духовно, так и в том числе вследствие этого—материально; вишнёвый сад—недостижимый идеал, недостижимый и вследствие этого бесполезный. Новый его владелец решает срубить его, лишая главную героиню последней надежду на покой, отдохновение под кронами вишнёвых древ—своеобразного символа душевного спокойствия и созерцательной радости. Мастерски синтезирует Антон Павлович эти, и не только идеи и проблемы в образе вишневого сада и основных героев пьесы, искушая неравнодушного читателя обилием воплощённых в столь самобытном образе идеалов и мыслей.

К сожалению, я плохо изучала историю и не понимаю исторического смысла, который вкладывал в пьесу Антон Павлович Чехов, поэтому пишу эту заметку-рецензию больше с психологической точки зрения.

Заметила, что в пьесах Чехова присутствует некое напряжение, которое к финалу переходит в разочарование. Но разочарование не от самой пьесы, а от её героев.

Надеешься, что герои обретут силу, а не покой, учитывая, что им ещё жить да жить. Смирение – это хорошо, особенно когда ты не можешь изменить глобальные вещи или то, что от тебя не зависит. Но разве человек не может, хоть на капельку, изменить свою собственную жизнь? Разве правильно смириться и терпеть, когда нужно бороться?

А правильно ли верить в идеалы и дурманить ими других людей? Да, многих фантазии о светлом будущем (пусть даже и на том свете)  мотивируют жить дальше. Неважно, будет ли это идея спасти природу, или идея работать, не покладая рук, или идея, что ты – великий учёный, но все равно рано или поздно человек столкнётся с реальностью, которая покажет несоответствие того, что в голове, и того, что есть на самом деле.

Поздно ли осознать эту неконгруэнтность? Нет. Хватило ли храбрости у героев пьесы исправить её? Нет, ведь легче остаться в привычном образе жизни, сгладив самообманом все острые углы.