Или-или. Фрагмент из жизни

Есть нечто отталкивающее в мысли о том, как заблудившегося путника направляют по ложной дороге, а затем оставляют одного в чужом месте, однако разве это может сравниться с положением, когда человека вынуждают заблудиться в себе самом. Заблудившийся путник имеет по крайней мере то утешение, что местность вокруг него постоянно меняется, и с каждой переменой приходит новая надежда на то, что он найдет правильный путь; но тот, кто заблудился в себе самом, располагает довольно ограниченным пространством, по которому он мог бы передвигаться; он быстро замечает, что движется по кругу, из которого невозможно вырваться.

Фауст и Дон Жуан — это титаны и гиганты Средних веков, которые надменной гордостью своих начинаний ничуть не уступают героям древности, ну разве что стоят они изолированно, так и не попытавшись собрать союз единомышленников для совместного штурма небес, ибо здесь вся сила сосредоточена в отдельном индивиде.
Дон Жуан, стало быть,— это выражение демонического, которое определено как чувственное; Фауст — это выражение демонического, определенного как такое духовное, которое исключено христианским Духом.

Из всех забавных вещей наиболее смешным мне кажется положение делового человека, спешащего на обед и спешащего на работу. И когда я вижу, как в решающий момент такому человеку садится на нос муха, или же его обгоняет и забрызгивает грязью повозка, которая движется еще быстрее, или же мост Книппельсбро вдруг поднимается и разводится прямо перед ним, или просто с крыши срывается черепица и убивает его на месте, я от души хохочу. Да и кто тут не рассмеется? Чего они добиваются, эти деловитые торопыги? Право же, они похожи на ту хозяйку, которая, когда дом ее загорелся, в своем крайнем волнении сумела спасти лишь каминные щипцы! Что еще они успевают спасти в грандиозном пожаре жизни?

Каждое состояние в жизни имеет своих предателей, то же относится и к состоянию супружескому. Естественно, я имею в виду не соблазнителей, — ведь они, в конце концов, не вступают обычно в священное состояние супружества (надеюсь, что этот опыт не попадет к тебе в такую минуту, когда настроение заставит тебя улыбнуться над этим замечанием), я не имею в виду и тех, кто вышел из этого состояния вследствие развода, — ведь у них по крайней мере достало мужества открыто стать бунтовщиками; о нет, я подразумеваю тех, которые являются бунтовщиками лишь в собственных мыслях, которые не дерзают стать таковыми на деле, я подразумеваю этих жалких супругов, которые сидят и воздыхают о том, что любовь давно уже испарилась из их брака, — этих супругов, которые, как ты однажды сказал о них, подобно безумцам, заперты каждый в своем супружеском чулане, где они закованы в кандалы и могут только фантазировать о сладости помолвки и горечи брака,