Brideshead Revisited

много-много лет назад я смотрела замечательный сериал восьмидесятых годов "возвращение в брайдсхед". я помню, как забросила просмотр этого сериала, потому что изъявила желание прочитать книгу. и вот 3NT на мой день рождения ее вручила. почему-то я долго не прикасалась к книге, но вот этот момент свершился.

роман привлек меня с помощью героя - себастьяна флайта. да, этот юноша производит впечатление не только на главного героя романа, чарльза, но и на читателя. себастьян вызывает улыбку на лице своей привязанностью к плюшевому мишке, которому он дал имя и который, между прочим, имеет некую власть над хозяином. он часто читает то, что попадется под руку, он любит выпить и, подобно пушкину, навещать свою няню.

их знакомство состоялось не так уж и романтично: одного из них стошнило прямо в комнате другого. последовали извинения, приглашения на званные вечера... что они делали? они кажутся такими разными, как они вообще могли подружиться? один с явным талантом, другой - с яркой внешностью. и все же они были, что называется, родственными душами. души, нашедшие друг друга при жизни.

в романе поднимается тема супружеской измены. мы помним, как об этом хорошо писал чехов в "даме с собачкой" и особенно хорошо в "о любви". но ивлин во, в отличие от чехова, смог найти более-менее убедительный аргумент, покрывающий "бесчестный" поступок героя. герой ивлина во после ухода из брайдсхеда понял, что там остались не только его молодость, но и вся его жизнь. все эти десять лет вне стен брайдсхеда были как один день. однообразие, серость, скука. даже работа и семья не могли встряхнуть героя. это был уже не человек, а какая-то тень. и вдруг - призрак прошлого наяву. тень, соединившись с призраком, стала человеком. только с ним он мог обрести силы и тягу к жизни.

но и тут есть некая странность. наш опостылевший к жизни герой вернулся к жизни, стоило ему только увидеть призрак из прошлого, это так. но "полюбил" он этот призрак потому, что он ему напоминал блистательного человека из юношества. только он имел над ним поразительную власть. и он же по-настоящему разбудил его от сна. а призрак из прошлого лишь внешне похож на того, кого он любил всем своим сердцем.

эта измена своей второй половинке с призраком - последний (герой это чувствует) шанс почувствовать жизнь.

Книгу сміливо можна занести до жанру жахіть. Не в тому сенсі що в ній фігурує психований маніяк з бензопилою чи зголоднілі зомбі. А в тому як вона подана читачеві. Можливо частково таке враження склалося через поганий переклад, орфографічні помилки... А можливо сам автор "постарався" на славу. Різкі зміни тем в діалогах, пробіли в сюжеті, нерозгорнуті характери героїв... Єдине що тримало мою зацікавленість книгою це цитати, часом мудрі, а часом настільки безглузді, через яких не вірилось в те, що я тримаю в руках безсмертну класику великого англійського письменника.
Наведу дещо з "обраних":

Он вышел мне навстречу нарочито шаркающей походкой китайского мандарина, со слабой улыбкой привета на губах.

У одной лицо было похоже на череп, другая казалась болезненным ребенком.

В гнилой воздух полицейского участка, в кислую вонь грязи и дезинфекции
просочился сладкий аромат гаванской сигары - вернее, двух гаванских сигар,
ибо дежурный сержант тоже курил.

Она говорила все это и раздевалась, стараясь казаться непринужденной; потом, повернувшись ко мне голой спиной, села за туалетный столик, расчесала гребнем волосы и, глядя на свое отражение в зеркале, спросила:
— Сделать мне лицо бай-бай?
Это ее выражение я не любил. Оно означало, следует ли ей снять с лица всю косметику, обмазаться жиром и надеть на волосы сетку.

Потоки похвал без разбора, изливавшиеся на мою голову в течение всего этого шумного дня, подействовали на меня, как рекламные щиты, возникающие между тополей вдоль длинной дороги через каждый километр и назойливо повторяющие название гостиницы, в которой тебе почему-то надлежит остановиться, так что в конце пути, пропыленный и изнемогший, ты неизбежно сворачиваешь под вывеску с тем названием, которое тебе сначала примелькалось, потом стало действовать на нервы и наконец вошло неотъемлемой частью в самый состав твоей усталости.

— Будьте любезны, перестаньте, — сказала Гризель фельетонисту, который в порыве чувств пытался вывихнуть ей запястье. — Мне это не доставляет удовольствия.

Без коментарів. Івлін Во своїм "Возвращением в Брайдсхед" зґвалтував мій мозок.

У каждого из нас есть места, которые вызывают в памяти ярчайший отклик. Каждый раз, когда мы попадаем в такое место, на нас обрушивается лавина воспоминаний. Кусочек нашей жизни проносится перед глазами. Мы видим себя, какими мы были чуть моложе, мы испытываем те же чувства, что испытывали в самый первый раз, видим людей, которые нас тогда окружали, но видим их всё такими же, как в те времена. А потом после прилива эмоций наступает отлив. Мы возвращаемся в реальность. Мы понимаем, что безвозвратно изменились и уже не можем оценивать те события так, как раньше. Начинается переосмысливание пережитого, и в результате мы получаем новый взгляд на прошлое, уже с высоты нашего опыта. Впрочем, герой нашего романа, лейтенант Чарльз Райдер, пока просто предаётся воспоминаниям, а действительность тихо стоит у него за плечом.

Подойдя вплотную к сорокалетнему рубежу, он волею судеб в виде второй мировой войны оказывается в поместье Брайдсхед, с которым связана вся его молодость. Вот Оксфорд, где Чарльз знакомится с прекрасным и немного эксцентричным Себастьяном, за которым тянется как росток за солнцем. Тут же забыты все наставления двоюродного брата, начинается эпоха кутежей и праздности. Однажды Себастьян привозит своего нового друга в свой дом – поместье Брайдсхед. Так Чарльз узнаёт, что его сокурсник – потомок древнего аристократического рода Флайтов. Чуть позже он знакомится и с остальными представителями семьи: с матерью - леди Марчмейн, сёстрами – Корделией и Джулией, а затем с отцом - Лордом Марчмейном. Отныне судьба Чарльза намертво соединена с судьбой Флайтов.

Мне известно, что некоторые студенты сейчас выбирают для своих дипломов тему веры в романах Ивлина Во. Для них этот роман действительно представляет богатый материал для исследования. Вера и религия в «Возвращении в Брайдсхед» играют одну из ведущих ролей. Все события, происходящие на страницах книги, так или иначе, связаны с католическими устоями семьи Флайтов и агностицизмом Чарльза. Было грустно наблюдать, как религия (и отказ от неё) влияла на героев романа, и какими путями им порой приходилось идти, чтобы, в конечном счете, прийти к тому, с чего они начали. Мне жаль их всех: Себастьяна, Джулию, Чарльза. И даже мать, которая благими намерениями вымостила своим детям дорогу в жизненный ад.

Интересна фигура Чарльза Райдера. Всю дорогу он казался марионеточным персонажем, ведомым поочерёдно каждым из семьи Флайтов. То Себастьян дёргает за ниточки, то его мать, то Джулия. Он был настолько околдован семейством, своим другом, а затем женщиной, которую любил, что делал всё, что ему скажут. При этом Чарльз совершенно не разделял религиозные взгляды семьи, не одобрял пьянство Себастьяна и не понимал Джулию. Что до леди Марчмейн, то тут в отношениях была явная неприязнь. И всё-таки он был им предан. Вся его молодость прошла в попытках потушить пожары в этой семье. И было вполне ожидаемо, что ему это не удалось. Жизни Флайтов пошли по той дорожке, которая была предопределена воспитанием их матушки, а сам Чарльз остался у разбитого корыта. В сухом остатке у него сохранились лишь воспоминания, разбитые теперь суровой военной действительностью, да рисунки, которые он когда-то делал с такой любовью.

История угасания аристократического рода Марчмейнов из Брайдсхеда. Странно, но у меня сложилось впечатление, что род закончился этим поколением именно потому, что я совершенно не увидела положительных персонажей. Все, буквально все представители семьи были мне антипатичны.
Глава семейства лорд Марчмейн и его жена давно живут отдельно друг от друга, официально по-прежнему числясь супругами.
Лорд Марчмейн, импозантный сластолюбец, скучающий байронический тип, заразительно праздный, совсем не из тех, кто дает себя в обиду. Живет уже много лет с любовницей, общество не признает его. Старший сын не желает его видеть, дочерям это запрещено, единственный, кто поддерживает с ним отношения – Себастьян.
Леди Марчмейн, верующая ханжа. Между прочим, содержит при себе маленькую свиту бесправных, изможденных рабов, которыми пользуется исключительно для собственного удовольствия. Живет так, как ей удобно и комфортно.
Их дети:
Брайдсхед – ученый изувер, церемонный варвар. Человек, который никак не может определиться со своим жизненным занятием. Сам не знает, что ему нужно.
Себастьян – довольно милый молодой человек, но неуклонно спивающийся и превращающийся в законченного алкоголика. Семья сначала делает вид, что этого нет, а когда не замечать этого становиться невозможно, просто отстраняется от этого, не желая дополнительных и неудобных проблем.
Джулия – великосветская красавица, корректная, жизнерадостная, непринужденная, но хладнокровная, корыстная, хитрая, беспощадная, властная.
Корделия – совсем еще ребенок, но совершенно не вызывающая симпатии даже в детском возрасте.
Жизнь семьи протекает пред читателем на протяжении не одного десятка лет, но разительно не меняется никто из членов семьи. Знакомясь с ними все больше, отношение к ним не меняется.
Природа мстит этой семье за ее упадок, моральное разложение, деградацию. Ни у кого из них нет и вероятно, уже не будет детей.
Но, пожалуй, наибольшую антипатию у меня вызвал главный герой Чарльз Райдер. Его жизнь проходит в частых контактах с семьей Марчмейнов, вся их жизнь рассказана именно им. Но рассказана таким образом, что если он и пытается представить их где-то в положительном свете, получается совершенно обратный эффект. В его словах столько осуждения, порой уместного, но это не тот человек, который может осуждать других. Его собственная жизнь, его отношения с женой, с детьми, с тем же Себастьяном, Джулией вызывали у меня только негодование. Совершенно неприятный тип.
К сожалению, книга не заинтересовала меня. Этот тот случай, когда приходится признать, что и классика может быть скучной.

1920-е годы. Чарльз Райдер, будучи студентом в Оксфорде, знакомится с Себастьяном Флайтом. Себастьян и его друзья известны на весь Оксфорд своими выходками и они открывают для Чарльза неведанный ему ранее мир алкоголя, вечеринок и веселья.

Себастьян не любит упоминать о своей семье, но в конце концов знакомит Чарльза с ними: с отцом, сбежавшим в Рим от матери, с истинной католичкой матерью, со своим братом-чудаком Брайди, и с  сестрами - грациозной Джулией и юной Корделией. Все они (кроме отца, разумеется) живут в Брайдсхеде, исконном фамильном гнезде их семьи.

Чарльз как главный герой очень мне неприятен. Он апатичен, ведом, а некоторые его поступки просто невозможно понять ни с какой точки зрения. Во второй половине книги все это только усилилось. Он словно обычный наблюдатель в своей собственной жизни.

Себастьяна совсем не жалко в его медленном падении. Но я не понимаю, почему Чарльзу настолько не важно что будет с его лучшим другом, и он даже не пытается образумить его и, наоборот, потакает пьянству Себастьяна.

Джулия - мятежная и неприкаянная душа, которая все время ищет счастья и не находит, кидается из стороны в сторону и все равно остается несчастной. Последнее ее решение я тоже не понимаю.

Я в сомнении. Мне нравится язык Ивлина Во, красочный и тягучий, нравится атмосфера веселья и юности в книге. Но я все еще продолжаю думать, что Во хотел этой книгой сказать? То, как католичество ограничило семью Флайтов и помешало их счастью? Думаю, дело не только в католичестве.

Или, может быть, он хотел показать разрушение старых порядков и невозможность аристократии приспособиться к новому миру? А может быть то, как война переворачивает жизни с ног на голову, даже для тех, кто не участвует в боевых действиях? Не знаю.

Спойлеры, да-да!

Такие у Ивлина Во манящие для любителей тлена заголовки романов:"Мерзкая плоть", "Пригоршня праха"," Упадок и разрушение", что нет никаких сомнений, что знакомство ваше будет более чем приятным. Но знакомиться с новым для себя автором я стараюсь с произведений "из серёдки", то бишь середины его библиографического списка, потому - "Брайдсхед".

И вот, стало быть, свершилось. Я и Во наедине. Я прям-таки трепещу, знаете ли, беря в руки "Возвращение...". И...Не далее, чем через 10 минут усердного чтения, вижу прекрасные сны. А все потому, что я как-то совершенно оказалась не готова к тому, что это
беспросветная нуднятина;
убийственная унылость ;
скука невероятнейшая;
гнетущая тоска зелёная.
(Все это о подаче, разумеется, не о настроении романа, хотя к нему тоже относится в полной мере, но это-то меня как раз радует).

Некий мужчина в военное время оказывается в местах, с которыми у него много связано. Естественно, что он под властью нахлынувших воспоминаний решает поведать нам о событиях давно минувших лет.
Начинает он с университетских времён и своей дружбы (ее ещё называли любовью в те времена, да) с Себастьяном Флайтом-парнем из крутого древнего семейства, при том семейства католического, и таскающего с собой плюшевого медведя по имени Алоизиус(тут я поняла, что с ним точно будет дальше всё сложно). Они кутят, как свойственно молодежи, пьют, рыгают из окон, попадают в кутузку, ведут беседы обо всем и ни о чем, от которых у читателя обычно закрываются глаза. Пошли сюда, отобедали там, напились здесь и тд. Скука смертная. И тут бац!-ГГ Чарльз Райдер уже остепенился, весь такой мудрый, серьёзный, определившийся, а Себастьян - убеждённый (законченный даже) запойный алкаш. Ты не успел понять, с чего, собственно, вдруг к этому все пришло, как ещё один бац!- и оба уже не учатся в универе. Третий бац! сбивает тебя с ног- ГГ уже женат и сотворил 2-х детей, живет в джунглях и промышляет сомнительными "художествами". А тут и четвёртый бац! подоспел и ты в нокауте - ГГ уже полностью влюблён в сестрицу Себастьяна-Джулию, которую не видел тыщу лет.
Это динамичный сюжет? Ну нет, это езда по жутким кочкам.
Я понимаю, что Во не пытается хоть какую-то плавность придать своему роману, сгладить углы этого скомканного нечто, ему, полагаю, гораздо важнее излить на нас свои религиозные переживания, потому роман видится мне очень личным-для укромного уголка своего письменного стола, а не для масс, если только Во не имел цели подсадить их на католическую иглу. А Во, вероятно, имел, тк от романа исходят стойкие лучи религиозной пропаганды, несмотря на его коррекцию по этой причине(мол, даже сам Во был в ужасе и решил исправить положение...черт, что же было ДО???). Мне это, признаюсь, неприятно лицезреть. Особо пропаганду такого лицемерного толка:герои все сумняшеся, заблудшие овечки, обитающие во грехах(кроме мамаши семейства, конечно), но в конце концов обретающие бога. Просто так вот: на прошлой неделе не верили, а сегодня - взяли да вдруг ЗАВЕРИЛИ изо всех сил.
Лорд Марчмейн никогда не верил, сбежал от жены-католички, над религией насмехался, за неделю до смерти , весь больной, и доживая последние,как он знал, деньки, нашло выставляет священника за дверь и вдруг (хотя все произведение Во-это сплошное "вдруг") из последних сил на смертном одре осеняет себя крестным знамением. И тут же, наверняка, отправляется в рай (он же исключительно по этой причине сие проделал? Других не вижу. Действительно, почему бы на всякий случай не "поверить", а то ж мало...вдруг!...). По-моему, просто отвратительно -из страха, на всякий пожарный сделать вид, что ты поверил (но как человеки это любят :))) такую тонкую подстраховочку на случай существования ада).
А Чарльз? Агностик, рвущий жопу(даром что не атеист), увидев священника у лордовской постели ...что вы думаете? Падает на колени и начинает горячо молиться. И молится потом, как я понимаю, на протяжении жизни. А с чего, простите, он прозрел и убедился? Ничего как бы не произошло за тот момент, как он перешёл из комнаты, где он был агностиком, в комнату, где он им быть вдруг перестал. Никаких чудес, икон мироточащих. Просто так-вдруг. Ну фейспалм, честно. Хотя нет...не вдруг, это вот все магия католичества.
Образ Джулии даже обсуждению не подлежит, я считаю. Вдруг люблю, вдруг не люблю, вдруг люблю того, потом вдруг этого, потом бога, точнее боюсь на всякий вдруг.
В общем, не зря критики обвиняли Во в снобизме и пропаганде католичества, роман в грехах сих тонет.

Любовная линия Ч и Д жалкая, абсолютно неубедительная, заканчивается так же вдруг, как и начинается,-вдруг исчерпав себя на одной странице, нет-абзаце. Приплыли, называется.
Себастьяна, считаю, автор вообще попросту слил.
Герои несимпатичные, странные и отталкивающие. Все. Независимо от пола и возраста.

Можно при желании поискать в романе достоинства, положительные стороны, притянуть что-то за уши, но дело, понимаете, в том, что желания у меня такого нет. Настолько он меня достал. А посему - удаляюсь и советую использовать роман как чудодейственное средства от бессонницы.

Эта книга запомнилась мне прежде всего своей атмосферой и настроением - немного грустным, немного печальным, спокойным. Удивительный, насыщенный красивый стиль изложения заслонял повествованием весь окружающий мир!

Очень интересно было посмотреть на проблемы религии глазами агностика, еще раз продумать все вопросы, которые возникают при мысли про католичество и его обряды.

Ну и, конечно, прочувствовать какого-это, когда лучшее в твоей жизни случилось на ее заре. Почему лучшим в жизни ГГ стала встреча с Себастьяном и годы, проведенные в колледже? Почему он так сильно привязался и попал под влияние младшего сына семейства Марчмейнов? И почему эта семья именно такая? Именно на эти вопросы я старалась для себя ответить в процессе чтения и стараюсь до сих пор. И наслаждаюсь этим процессом.

Очень советую почитать!

Прекрасная книга, тонкая, как вуаль. Какие места описываются: английской поместье - Брайдсхед, Оксфорд, Лондон, Венеция, тропики, Марокко - как старинный путеводитель с пожелтевшими страницами, как снежный шар, в котором вместо снежинок - воспоминания, как сентябрьское небо с паутинками в воздухе. А сцену на открытой палубе корабля в шторм, я, несмотря ни на что, считаю гениальной;)

Моя тема — память, этот крылатый призрак, взлетевший надо мною однажды пасмурным военным утром.

Эти воспоминания, которые и есть моя жизнь — ибо ничто в сущности, не принадлежит нам, кроме прошлого, — были со мной всегда. Подобно голубям на площади Святого Марка, они были повсюду, под ногами, в одиночку, парочками, воркующими стайками, кивая, расхаживая, мигая, топорща шелковые перья на шее, опускаясь, когда я стоял совсем тихо, прямо мне на плечо и даже склевывая раскрошенное печенье у меня с губ, покуда гулкий пушечный выстрел вдруг не возвестил полдень, и вот уже в трепете и блеске крыл мостовая опустела, а небо над головой закрыла темная крикливая птичья туча.

А вот героев бы я нашинковала аккуратной кучкой.
Себастьян - не вижу, чем это он так прекрасен, по мне, алкаш, он и в Африке - алкаш.
Чарльз - пипец, жена ему один разочек изменила, а он в джунгли свалил на два года, вот же нервный какой, а! Но больше всего меня возмутило его отношение к детям - два года он значит по джунглям лазил, а детей не захотел повидать. Это мол дети жены - офигеть, у тебя чё, чувак, ментальный генетический анализ встроен?
Джулия - эта вообще выше моего понимания: чем, мол, я счастливее, тем дальше от Бога - и, раз, Чарльзу и отказала. С какова перепуга? Очевидно, английские католики - это как наши староверы, такие же замороченные.

Спасибо, Obright , люблю английскую литературу!
Флэшмоб 7/7-2011

Пожалуй, я не встречала еще писателя, который смог бы так описать кардинальный поворот социально-культурного поля, выпавший на долю европейских (и не только) стран в неоднозначном, громком и жестком XX веке. Так причастно, так громко. Так выстрадано. Трагедия крови, веры, культуры, красоты и семейных гнезд.

В "Возвращении в Брайдсхед" Ивлин Во, мастер искрометной английской сатиры и черного юмора, целенаправленно предстает перед читателем под другим углом. Нет, не с другой стороны, ибо сторона как раз одна, корень в его произведениях един - боль по ушедшей эпохе, объективное недовольство новыми нравами, путями, целями и ценностями. Но именно здесь писатель, отринув благопристойный высокомерно-саркастический тон, будто говорит: "Полно, теперь уж хватит. Поговорим серьезно" и выносит совсем неприкрытую драму Домов и Родов.

И какая там боль!.. Это душевный крик, плач, стон, вырывающийся из сердца, но непроизносимый всуе. Говорят в современном: выплесни, проще станет. Но нельзя. Нет, не вам, последние дети гнезд. Вам - терпеть, сковав чувства в обод воспитанности. Как и положено истинным принцам крови.

И боль под пером Ивлина Во выходит такой, как дОлжно в контексте освещаемых событий: благородной, интимной и непонятной тем, кто не прикоснулся к ней непосредственно. Без вульгарных всхлипываний и громких сетований, но как данность. Будьте уверены, здесь есть осознание, принятие и смирение. Только они иные, плавно перетекающие в антиномии, снабженные тайным знанием, что передается с кровью отца и обретается с молоком матери.

Сердцевина - возникновение срединной культуры и ее аномальные темпы роста, подобно раковой опухоли. Аристократов - сбросить с корабля современности, оставить в прошлом, это архаизм. Теперь каждый сможет достичь высот, сможет стать свободным, сможет все. Интересно. Любопытно. Только вот...

Литературно - это кладезь, это мед. Сладкий и горький одновременно, выдержанный и тягучий. Ивлин Во знает имя времени и искусно направляет его в нужное русло, замедляя и убыстряя, когда это необходимо, делая паузы и совершая скачки. Меняется темп, меняется внешний мир, однако внутренний мир героев лишь расширяется, заполняя все отведенное уникальное пространство Ad hoc.

Писатель проводит "Возвращение" по своему пути, но вот-вот и оно мимолетно соприкоснется с другими литературными мирами. В одно мгновение на меня повеяло "Норвежским лесом" Мураками, в другое - "Господином из Сан-Франциско" Бунина. А нежная, прекрасная, высокородная Джулия, леди в полном значении этого слова напомнила о Евгении из "Ангелов и насекомых" Байетт. У Байетт мне Евгении не хватило, ее было мало и часто неправдоподобно. Но Джулия всей своей сутью заполнила этот пробел.

Спасибо, мистер Во. "Возвращение в Брайдсхед" стало глотком того воздуха, что был нужен. Меланхоличного, возвышенного и взывающего к Памяти. Не дающего опустить руки, встряхивающего и напоминающего о самом важном, о любви давно и недавно ушедших, о том, кто ты есть.

Настоятельно рекомендую к прочтению ценителям высокой литературы. Но более всего тем, для кого вишневые сады - драма личного, родного, семейного свойства.

5/5

В общем в этой цитате вся суть книги – случайно попав во время войны в дом, где когда-то так много пережил, Чарльз предается воспоминаниям. Странное чувство после прочтения. С одной стороны очень хочется высмеять общий мотив – Как упоительны в Англии вечерааааа… Ни один из персонажей, кроме Корделии, не вызвал во мне ни капли сочувствия или уважения. Вся их бессмысленная и пустая на мой взгляд жизнь вызывает только радость от того, что все это изменилось и мы живем в совсем другое время. Особое раздражение вызывала манера автора дегуманизировать людей, которые ему не нравятся, они де только видимость человека или разросшиеся части и свойства человека, то ли дело мы – такие утонченные и сложные, что только и можем, как портить друг другу жизнь.
Но с другой стороны в книге есть то, что я ценю – хороший слог, тонкие метафоры, и описание нравов аристократии, порядков в Оксфорде, лживости всего того «приличного общества» и отдельных его типичных и нетипичных представителей. Больше, конечно, нетипичных. Англичане и так странные, но англичане католики еще страньше:) Вообще тема религии подается довольно нестандартно, здесь нет хороших и плохих, но есть различные типы религиозного чувства в зависимости от темперамента и характера персонажа. Мораль – все там будем и все придем к религии перед смертью, как бы не отвергали ее всю жизнь. Отдельной заслугой автора можно отметить как ненавязчиво он делает описания природы, архитектуры и обстановки. Не успеваешь заскучать, но очень легко представляешь себе, как все должно выглядеть. Отдельно хочется отметить экранизацию 1981 года, которую я начала смотреть, именно так я и представляла героев и Брайдсхед.
Любовная линия очень скромная, хоть какие-то человеческие чувства у героев видны в шторм на пароходе. И то с натяжкой это можно назвать любовью. Сам автор вложил в уста Джулии, что для Чарльза (который, не смотря на отнекивание автора в начале книги, что он – это не я, и она – это не ты, явно альтерэго автора) любовь только картина, которую он рассматривает и сама женщина, которую он любит, да и вся жизнь вокруг тоже. Сам ли он понимал это или кто-то из его женщин ему это сказал, но я никогда не забуду того смертельно усталого взгляда его жены с фото, на котором автор запечатлен с женой и детьми. Очень, мягко говоря, неуютно жить с таким человеком, для которого ты лишь персонаж, и так же неуютно было и читать эту книгу.