Die Dämonen

Уже написано почти четыре сотни рецензий на этот роман, потому много писать не стоит. Но своими впечатлениями и недоумением все-таки поделюсь. Ох, и трудно мне дался этот роман Ф.М.! Во-первых, язык. Диалоги, диалоги, диалоги, сквозь которые надо продираться, чтобы попытаться понять поиск истины героями, рассуждения о добре и зле, боге, Христе и антихристе, царстве земном, русском народе – «богоносце». И многие монологи-диалоги настолько путанные и лихорадочно-обрывочные, что выпадаешь из них во время чтения. Приведу слова Набокова о Достоевском: «перед нами торопливое и лихорадочное нагромождение слов с бесконечными повторениями, уходами в сторону – словесный каскад, от которого читатель испытывает потрясение после, к примеру, прозрачной и удивительно гармоничной прозы Лермонтова». Да что там Лермонтова, те же Тургенев или сам Набоков. Скажу сразу, что меня не затронула «революционная тусовка» романа, а вот типажи интересны, но, увы, непонятны. Взять хотя бы эти непонятные мне рассуждения Кириллова, что «вся свобода будет тогда, когда будет всё равно, жить или не жить. Вот всему цель. Кому будет всё равно, жить или не жить, тот будет новый человек. Кто победит боль и страх, тот сам бог будет». Мне непонятно, откуда берется эта харизма Ставрогина, духовно умершего и ни к чему не способного человека, что окружающие все ждут от него чего-то необыкновенного и великого, вот и Шатов говорит: «Вы, вы одни могли бы поднять это знамя!». Все женщины в него влюблены, хотя его высокомерную холодность все понимают, но, тем не менее, не могут вырвать его из своего сердца. Бердяев прекрасно охарактеризовал его: «Ставрогин - человек потухший, мертвенный, бессильный творить и жить, совершенно импотентный в чувствах, ничего уже не желающий достаточно сильно, неспособный совершить выбор между полюсами добра и зла, света и тьмы, неспособный любить женщину, равнодушный ко всем идеям, познавший большой разврат, ко всему брезгливый. Под красивой, холодной, застывшей маской ставрогинского лика погребены потухшие страсти, истощенные силы, великие идеи, безмерные, безудержные человеческие стремления. В "Бесах" не дано прямой и ясной разгадки тайны Ставрогина». Но вернемся к Кириллову. Пыталась понять, но не понимаю!!! Не могу понять! «Если нет бога, то я бог». Т.е. если я бог, то «вся воля моя, и я обязан заявить своеволие», а «самый полный пункт моего своеволия – это убить себя самому». Кириллов привел меня в совершенный ступор про чтении «Бесов». Кто-нибудь может мне объяснить его идею? Его слова, что «человек только и делал, что выдумывал бога, чтобы жить, не убивая себя»? Резюмируя скажу, что роман я не поняла, но призадуматься он меня заставил.

Первый роман Достоевского, который мне категорически не понравился. Сначала я не понимала, что не так, а теперь понимаю, почему.
Во-первых, «Бесы» нужно читать подготовленным. Чтобы понимать, что вообще происходит в романе, нужно не только знать отечественную историю, но и суть тех событий, которые всполошили автора и сподвигли написать этот роман. А именно, это террористические и радикальные движения интеллигенции второй половины 19 века.
Во-вторых, художественности тут очень и очень мало. За это я и полюбила Достоевского. А тут её не оказалось. Я всё ждала-ждала, и не дождалась. Только позже уже прочитала, что Федор Михайлович решил пожертвовать художественностью ради идейности, потому что очень уж пригорело.
Ну и наконец, про политику и идеологию я читать не очень люблю. А «Бесы» - чисто политизированный роман.

Потрясающая книга. Для многих читать Достоевского скучно, не интересно, затянуто. Для меня все наоборот. Да, в школе его читать тяжело. Преступление и наказание прочитала буквально пару лет назад, и причем в отличии от школьных лет, когда мучила сто страниц месяц, сейчас же буквально за пару дней прочитала. Тем более, что это классика русской литературы, а я всегда была помешана на книгах. Федор Михайлович исследователь глубой русской души.
Роман "Бесы" для начала заинтересовал названием, от Федора Михайловича не ждешь никакой мистики.
Автор описывает персонажей живыми людьми, с их переживаниями, страстями, душевными терзаниями. Центральное лицо романа - обнищавший помещик Степана Трофимовича Верховенского, проживающий в одном провинциальном городке, на иждивении богатой дамы, Варвары Петровны Ставрогиной. В этом городке пересекаются судьбы его жителей, богатых и бедных, добрых и негодяев.
Достоевскому удалось предсказать, события произошедшие на несколько десятилетий вперед, но и выявить суть этих событий, явлений.
В романе есть присутствующая Достоевскому идея человекобожия и богочеловека, человек и Бог, смерть и жизнь.

Очень люблю Достоевского, наконец добралась и до этой книги. До этого слушала только спектакль одного из театров по ней.
Сложная книга. И неровная для моего восприятия. То есть не книга неровная, а Я воспринимала ее неровно.
Начинала читать с большим страхом и напряжением. Но почти с первых же строк расслабилась и стала слушать, получая удовольствие.
Да и как можно было не получать удовольствие, когда первые строки Бесов наполнены юмором и еще каким!

Ох, не любил Достоевский либералов!
Начало слушала, как Я уже написала слушала с большим удовольствием. А вот дальше было неровно.

Дальше...

Какие-то моменты слушала с огромным интересом, включаясь и сопереживая, и раздумывая. А некоторые было слушать очень скучно. Понятно, что просто Я не доросла еще в полной мере до всей глубины этой книги. И может быть никогда и не дорасту. Но не знаю в какой мере это влияло или то, что вот эти революционеры/либералы/"золотая молодежь" мне не очень интересны. Последнее время стала замечать в разных книгах у разных авторов, что если речь идет о них, что мне совершенно скучно читать. Так и тут. Мне эти Ставрогины, Верховенские и аналогичные им просто неприятны и скучны, поэтому когда читала о них, или их рассуждения мне было омерзительно и скучно. Хотя понимаю, что как раз это все-таки основная часть книги. Куда приятнее мне были Даша, Шатов, Кириллов. Не могу сказать, что они мне были симпатичны, нет, скорее просто это на фоне во-первых, остальных, а во-вторых, не столько они были симпатичны, сколько просто вызывали у меня сочувствие. Очень жалко было Лебядкину, хотя под конец она вызывала какое-то глухое раздражение, но все-таки было грустно от ее конца. И очень жалко было Шатова, так и хотелось закричать, ну нет, только пусть не так все закончится. Все-таки Достоевский мастер описывать и вызывать сочувствие. Вообще, безусловно, грандиозная книга. С массой рассуждений, причем описанных так, чтобы человек мог поразмышлять и дать им оценку, та же идея самоубийства Кириллова. И поднимает он и туже тему, что в Преступлении и наказании:

Многие его мысли и мне близки:

Читает Поздняков очень хорошо, легко книга слушается в его исполнении.
Думаю, что через некоторое время буду переслушивать эту книгу, уже в другом исполнении, книга стоит того, чтобы читать ее несколько раз и открывать все новые и новые слои.

У меня опять случился приступ федормихайловщины. Решила перечитать «Бесов» – самое страшное и самое тяжелое произведение Достоевского. Его часто называют пророческим, но в то же время, «Бесы» были очень актуальным романом, в прямом смысле, на злобу дня. Не хочу отнимать у Федора Михайловича дара предвидения, но если читать роман с подробными комментариями, как это было в моем случае, то можно заметить, как мало он выдумывал, как много взял из современной ему общественной жизни. В двадцатом веке не случилось ничего, что не имело бы корней в девятнадцатом.

По-моему, очень узко трактовать роман как предвидение ужасов, которые несет революция, понятие «шигалевщина», введенное Достоевским (тогда как само явление уже существовало в зачатке у многочисленных реформаторов и социальных мечтателей), не обязательно подразумевает социалистов. Фашизм – это та же самая шигалевщина, любое устройство общества, основанное на страхе и насилии и подразумевающее какое-то элитарное меньшинство, которому принадлежит власть – это шигалевщина. Шигалевшина – это власть ради власти, и хотя жажда двигать людьми, как пешками, всегда рядится в какие-то идейные одежки, это лишь маскировка старой, как мир, агрессии и желания все попрать, для которых «сто миллионов голов» кажутся приемлемой ценой за какую-то неосуществимую иллюзию. Шигалев – в некотором роде идеалист, но страшно, что его идеи берут на заметку практики, и их интересует не всеобщее счастье, а работающая система страха и насилия.

Дальше...

«Бесы» – это роман о людях, одержимых идеями. Одержимость идеями тоже стара – как только человек стал концептуализировать, он превратился в фанатика собственных ментальных продуктов. Все религии стремились сдерживать агрессивный человеческий разум, но девятнадцатый век – век воинствующего атеизма, поэтому он и породил столько больных идей. По сути, Достоевский продолжает тему «Преступления и наказания», это опять «все дозволено», но несколько по-другому. Для инженера Кириллова, например, «все дозволено» – это убить себя «из своеволия».

Но кроме Кириллова есть и другие. Петр Верховенский – он даже не сомневается в своем праве убивать «ради дела», это уже не страдающий Раскольников, а циничный мошенник от революции. Ставрогин – заигравшийся барич, который ищет предел своей подлости (или своей свободы, или своего страха) и творит зло походя, как бы невольно. Он примеряет идеи, как платье, отбрасывает и остается с собственной пустотой, он ищет… неужели Бога?.. и не решается себе в этом признаться, падая в ад собственной пустоты, не в состоянии ни полюбить, ни возненавидеть, ни раскаяться. «Ставрогин если верует, то не верует, что он верует. Если же не верует, то не верует, что он не верует», – говорит о нем Кириллов.

Шатов – другой тип, пришибленный идеей. «Это было одно из тех идеальных русских существ, которых вдруг поразит какая нибудь сильная идея и тут же разом точно придавит их собою, иногда даже навеки. Справиться с нею они никогда не в силах, а уверуют страстно, и вот вся жизнь их проходит потом как бы в последних корчах под свалившимся на них и наполовину совсем уже раздавившим их камнем». Шатов – бывший революционер, обратившийся в славянофильство и уверовавший в народ-богоносец. Интересно, что свершился в нем переворот с подачи Ставрогина, который пламенно проповедовал то, во что сам тотчас же перестал верить. Это интересная черта Ставрогина. Он увлекает людей и они готовы за ним идти, но сам мгновенно остывает. Не холоден, и не горяч…

Закончив роман, взялась за Бахтина ( Проблемы поэтики Достоевского ). Пока прочитала немного, и решила поторопиться написать рецензию, чтобы высказывать собственные мысли, но с первых же слов приняла определение «полифония» по отношению к творчеству Достоевского. Это было то, что я сама давно чувствовала о Достоевском, но никогда не смогла бы так точно выразить одним словом. Действительно, он создает свои романы из множества наслоившихся мировоззрений, не становясь ни на чью сторону. Он не судит своих героев, не создает отдельного авторского мнения, он показывает то одну грань, то другую, заглядывает в бездны и возносится к небесам. В этом отношении, «Бесы», с одной стороны, занимают уникальное положение в творчестве Достоевского, так как это, пожалуй, единственное откровенно тенденциозное произведение, написанное на злобу дня, социальная сатира, больно затрагивающая современников, роман, рассказывающий о реально произошедшем убийстве (Достоевского даже упрекали за чуть ли не прямое воспроизведение материалов судебного процесса группы Нечаева). С другой – это все то же полифоническое произведение, в котором общая картина складывается, словно пазл, из миров отдельных героев.

Достоевский – слишком большой писатель, чтобы написать просто политический памфлет. Хотя он сам декларировал такое намерение, но при этом очень долго искал форму и, в конце концов, спрятался за своеобразным рассказчиком, «хроникером», этаким добрым малым, довольно неглупым, вездесущим, приметливым и по-особенному острым на язык. Ему все позволено: и на правах доверенного лица Верховенского-старшего вываливать всю его подноготную; и иронически описывать «великого писателя» Кармазинова; и трепетать перед генеральшей Ставрогиной, хотя тоже не без язвительности; и рассказывать о невинных увлечения губернатора фон Лембке, который писал роман и «клеил кирку»; и испытывать неприязнь к Верховенскому-младшему; и недоумевать от выходок Ставрогина. Это он, а не автор, раздает оплеухи и либералам, и нигилистам, и славянофилам, и западникам, и женскому вопросу тут нашлось место, и земским судам, и провинциальному обществу.

Нет, разумеется, рассказчик не делает выводов, его дело – описывать, а читатель уже сам разберется, если, конечно, в этом скопище бесов можно разобраться. Здесь есть бесы суесловия и бесы гордыни, бесы-убийцы и бесы-самоубийцы, бесы-маньяки, бесы-самолюбцы (-любки?), бесы с благими намерениями, бесы-атеисты и бесы верующие, но в своего бога, бесы трусливые и бесы жадные, бесы-искусители и бесы-опровергатели. Даже в душе обратившегося Шатова живет бес, ведь в народ-богоносец он уверовал, а в бога – нет. Даже бедная Лиза искушаема бесом гордыни.

Хочется сказать, что Петр Верховенский в этой орде – главный бес без страха и упрека, то есть без стыда и совести, но есть маленькое обстоятельство… Сначала казалось, что Достоевский впервые изобразил стопроцентного негодяя (у него даже в Свидригайлове есть что-то человеческое, если не сказать благородное), но образ Петра Степановича вдруг резко преломился в свете главы «Иван-царевич», оказалось, что он тоже имеет слабое место, он до болезненности увлечен идеей сделать Ставрогина Иваном-царевичем, полумифическим лидером. Ведь не для себя же старался, гад, и по сути, больной человек. А что царевич? Царевич оплошал. Не стал ни князем, ни главным бесом, ни монахом, ни гражданином кантона Ури. Лопнул, как мыльный пузырь.

Те же «революционеры» (без кавычек даже неловко), которых использовал Верховенский для убийства, кажутся какими-то статистами. Шаблонные фразы, мелкие чувства, карикатурные образы. Хотя статисты – и есть то пушечное мясо, которым двигают идейные руководители. Ими и их жертвами унавоживают хлев истории, их ведут на заклание – «сто миллионов голов». Хорош жидок Лямшин, который дал Шатову только пять рублей вместо пятнадцати, а остальные пообещал потом, зная, что никакого потом не будет – Шатов умрет, а после убийства первый не выдержал и побежал доносить. И это тоже фигура бесовского кордебалета – где страх, там и доносы, где доносы, там и подлость.

Мрачная картина, картина мира без Бога, любви, красоты. Разум и материя, заключив между собой договор, рубят сук, на котором сидят. В романе много раз поднимается вопрос, что важнее «сапоги или Пушкин», «сапоги или Сикстинская мадонна». Но почему нельзя сохранить и сапоги, и Пушкина, и Сикстинскую Мадонну? Нельзя, и все тут – непроходимый материалистический дуализм, жуткий застенок, в котором нет альтернативы страху, порожденному безумными идеями. Смотрел ли Достоевский в будущее или показывал современникам зеркало настоящего, он понимал, что так – нельзя, путь холодного рационализма ведет в тупик. Рецепта счастья он не дает, но не желает уступить Сикстинскую мадонну прагматикам. Хлеб нужен был всегда, но, в то же время, помимо хлеба человек всегда тянулся к прекрасному, к тому, что дает нечто высшее, чем только удовольствие сытости. Спасение лежит за пределами бездушных спекулятивных идей, и не важно, как оно называется: Бог, любовь, красота, почва – это не слово и не идея, эта та искра, которая делает человека человеком, а не разумной обезьяной.

В итоге, получилась не рецензия, а целый трактат, но не такое это произведение, чтобы отделаться парой шутливых строк, мысль не высказывается короче. Не думаю, что буду когда-то еще раз перечитывать "Бесов", несмотря на всю значительность этого произведния, оно не из таких, которые тянет записать в любимые. Слишком мрачно, слишком много политики, оно лежит на грани романа и публицистики, а публицистика - это не мое. Очень трудно было преодолеть начало, где много сатиры и теоретических рассуждений. Лишь когда завязалась основная сюжетная интрига, стало легче. Предпочитаю другого Достоевского, Достоевского "Идиота" и "Братьев Карамазовых", где вечные вопросы стоят рядом с бешеными страстями, где люди выворачиваются наизнанку и бросаются из одной бездны в другую.

Дисклеймер: для меня очень не просто дать отзыв на книгу о которой я еще долго буду вспоминать и думать, но таковы правила игры.

Я в восторге! Это первое мое знакомство с автором и мне не было скучно ни секунды. Скажите мне это в школе и я бы пожала плечами и отвернулась от психопата)))) А сегодня я понимаю, что я хочу еще и еще, и еще.
Люди пишут, что это художественный провал и т.д. Наверно, я еще не доросла чтобы понять где он там этот провал. Для меня после "Разностной машины" это очень и очень логичная и понятная книга, которая легко читается, держит в любопытстве, вызывает множество эмоций и не меньше размышлений: о людях, о пропаганде, о религии, о семье, о гедонизме, о любви - о жизни нашей. Книга пророческая в то время и актуальная сегодня.
Самое страшное для меня было и будет еще долго это то, что читая роман я старалась искать в своем окружении персонажей книги: кто мог бы быть Ставрогиным, а кто Верховенским старшим, кто Лизой, а кто Дашей, - и вот, себя я нашла одновременно в Петре Верховенском и Марье Тимофеевне Оо :-D

Пара мыслей: а еще мне очень понравился фильм о четырех сериях 2014 года "Бесы". Будь вся классика так отснята, я бы в школе не плевалась. Повезло новому поколению, если им, конечно, еще показывают фильмы в школе.
Еще я думала, что Достоевский это нечто такое непостижимое и тоскливое, серьезное до нельзя. Увидев юмор проскальзывающий в характеристиках героев и курьезные забавные происшествия я не столько смеялась сколько удивленно разглядывала обложку: то ли я читаю???

"Как будто у него на сердце злодейств по крайней мере три".
Ох, Ставрогин, Ставрогин. Героя оперы "Пиковая дама" он в этом отношении перещеголял. На сердце у него грехи все мыслимые и немыслимые, от мелкого воровства до убийства. Ни один из женских персонажей подходящего ему возраста не миновал его постели, а уж сколько женских трупов на его совести, считать просто не хочется.
При этом он красив, харизматичен, склонен к рефлексии и адски страдает.
Ну прямо лермонтовский Демон.
Вся проблема в том, что это романтический персонаж в отнюдь не романтических обстоятельствах.
И потому он смешон.
Как Герман, сидящий за игорным столом с таким лицом, будто три злодейства совершил.
Он неуместен.
Он может сколько угодно пытаться убежать от себя, или же, напротив, к себе - но всё это приведёт его только к тому, к чему приведёт.
И всё-таки он самый неживой в тексте, самый весь из себя "герой Достоевского".
Чего не скажешь о других, они-то настоящие. И их участь не менее трагична. И все они существуют в условиях тотального дефицита любви.
Шатов, с его дикими комплексами, который себя-то не любит - и при этом самый светлый персонаж в романе, потому что способен любить бескорыстно. (Сестра его в этом на него похожа).
Несчастный Кириллов, который вообще-то отчаянно хочет жить. И что должно было травмировать человека так, чтобы он не просто пустил себе пулю в лоб, а при этом ещё и такое сотворил с собой психологически, так себя, сильную и здоровую личность, сломал?
Жаль даже Петра Верховенского. Вот без дураков жаль, хотя он самый большой мерзавец в романе, намного хуже Ставрогина, потому что тут ни рефлексии, ни эмпатии, ни совести, ни стыда, а одно лишь отчаянно больное самолюбие и совсем уж подростковое желание самоутвердиться.
И не хочется писать о "Бесах" умных слов - пусть этим занимаются умные люди.
Просто обидно стало после слов некой дамы, что книги Достоевского не имеют никакого отношения к реальной жизни.
Да полноте. Ставрогина, быть может, и не бывает, перевелись такие все ещё в лермонтовско-байроновские времена, в него и сам Достоевский, по-моему, не очень верит.
Но остальные в "Бесах" настолько узнаваемы и психологически достоверны...
Разве что женские образы - моя вечная печаль, женщины у Достоевского - либо юродивые, либо истерички.
Но что уж тут поделаешь.
Кажется, этот роман потеснил на моём личном пьедестале "Идиота", теперь "Бесы" - мой любимый роман Достоевского.

Книга актуальность которой не теряется с течением времени. Удивительно как тонко Достоевский мог прочувствовать характер русской интеллигенции, что вот уже больше 100 лет прошло а воз и ныне там.

Безусловно произведение очень политическое. Причем даже менять ничего не нужно, что риторика, что методы ровно те же самые. Только теперь "совесть нации" не по французски говорит, а все чаще по английски. А так все тоже идолопоклонничество перед всем западным, вот цитата из романа 1871г

А вот одна из цитат современных либералов из твиттера:

И "бивали" их там в Америке не раз, но воспринималось это как что-то само-собой разумеющееся. При этом такое обращение на родной земле сносить у порядочного человека сил нет.

Характеры и проблемы кажутся очень знакомыми и понятными. Каждый олицетворяет какую то часть общества и его идею.
Ставрогин типичный "золотой мальчик" никогда не знающий нужды, с деспотичной матерью, которая меж тем сама на лапках ходит перед деспотичным сыном. Ни разу в жизни ему не пришлось чего-то добиваться,а соответственно и ценности для него ничего не представляет. И для того чтобы развеять скуку и бессмысленность своего существования он готов на любую низость. Для него люди вокруг, что насекомые - захочет поймает и в окно выпустит, а захочет начнет ноги по одной методично выдергивать.

Верховенский младший - это современный активист. Верит ли он в то, что говорит? Сомнительно, у него тут другие цели и задачи. Глубоко внутри у него сидит обида, в существовании которой он может и сам себе достаточного отсчета не дает, но через призму которой на все смотрит. Нет в нем ничего созидающего, только желание насилия и разрушения. Даже если ему предложат 1000 способов как добиться желаемого без насилия, он пойдет искать тот 1001, через кровь.

Шатов и Кириллов - это такие русские обыватели , граждане мира. Уверенные, что "правительство скрывает", а за границей уже давно знают как жить и живут "по человечески". А побывав за этой самой границей и узнав о том, что нет там "рая", становятся еще грустнее и разочарованнее. Потому что идея о лучшей жизни то никуда не делалась, но появилось осознание, что нет ее нигде и чувство тотального одиночества. И прежние товарищи уже чужды и неприятны, но и старые привычки с обвинением во всем России, народа, государства ни куда не делись. И каждый в этом одиночестве сходит с ума по своему.

Верховенский старший и Юлия Михайловна - это уже конфликт старого поколения с молодым. Отсюда и святая уверенность последней, что "молодежь на краю спасти можно лаской" и желание первого своим остроумием и колким словом доказать молодежи, что "Пушкин важнее чем сапоги". Любила интеллигенция прошлых поколений посидеть и порассуждать о судьбе народа (которого не понимает) и о нуждах народа (которых не знает). Вот и взрастили этими разговорами следующее поколение, только вот молодому поколению уже мало одних разговоров. Это во времена молодости Верховенского старшего и Юлии Михайловны эти разговоры были чем-то диким и бунтарским, а теперь уже этим и не удивить никого. Вот даже в книге и действующий майор показан, который сидит и разговоры слушает, хоть ход мыслей и не одобряет. Поэтому почти до самого конца и поверить они не могут, что молодежь способна осознанно идти на такую дикость.

Очень жаль, что "Бесов" не проходят в школьной программе. Тема как раз очень животрепещущая для старшеклассников, которые с горящими глазами начинают выходить в большой мир. В Достоевском прекрасно то, что никогда у него нет осуждения. Какое бы непотребство герой не совершил тон писателя всегда остается по отношению к нему ровным и читатель волен уж сам, по собственному усмотрению делать выводы. Казнить или помиловать. Более того сам писатель всегда к этому диалогу призывает. Нет у него никогда абсолютно правых и виноватых. А это отличный повод для того чтобы немного порефлексировать и посмотреть на себя со стороны.

P.s Хочется верить, что мы как народ, за прошедшие 100+ лет все таки извлекли уроки истории (к тому же доступность путешествий выросла, как и доступ к информации. Было бы желание не только агитации читать)
и больше не готовы так слепо идти за миражами. Нет на земле рая, а если кто-то и создаст, то кто ж об этом расскажет. Остается только создавать его самим у себя и для себя. Однако ж это точно не получится сделать на заграничное финансирование и по заграничным инструкциям.

Удивительное чувство, каждая новая прочитанная книга Фёдора Михайловича кажется лучше предыдущей!)
Автор, как всегда, на высоте. Не перестаю восхищаться его талантом художника характеров человеческих. Бесподобно, потрясающе!)
Несмотря на мрачную, даже болезненную атмосферу произведений Достоевского, в них есть много сакрально-сокровенного и таинственного, того что завораживает и пугает одновременно. Автор приоткрывает человеку дверцу в самые тёмные уголки души. Те же самые Бесы - это крайние (неконтролируемые) проявления чувств и страстей каждого человека. Стоит только потерять, пусть на короткое время, душевное равновесие и тогда появляются демоны, пожирающие, сжигающие свою жертву изнутри.
Порой книга кажется несколько затянутой, некоторые места не совсем понятны или скорее даже несколько туманны - всё-таки разница во времени не могла не сказаться.
Также хочется отметить поразительную живость диалогов.
В этом произведении нет положительных или отрицательных героев, они просто разные со своими особенностями, достоинствами и недостатками. А бесы это то, что всех их объединяет.
Пожалуй, нет такого человека, которому удалось бы одержать полную победу над своими бесами, это невозможно!)

Считаю, "Бесы" является самым сильным произведением Достоевского.
Вся сущность революции и её приспешников показана в худшем виде: бессмысленность, фанатизм и жестокость.
Читая роман, нет желания сочувствовать кому бы то ни было, ибо нет хороших персонажей, есть только безумцы.
А ведь Достоевский сам когда-то был в кружке петрашевцев, и даже был приговорён к расстрелу.
Но как говорил Гегель:" История учит лишь тому, что она никогда ничему не научила народы". Революция все равно случилась, несколько позже, но случилась. И все эти "Бесы" захватили власть в октябре 1917 года.