Ранее известная как Америка

Я не был особенным. Я не был храбрым. Я был создан, чтобы быть никем.

— … нет смысла искать бурю прежде, чем буря найдет тебя.

Забавно, что людям никогда не удается развить в себе невосприимчивость к разочарованиям. Всякий раз это одно расстройство.

– Мир всегда двигался к своему концу, Траки, – сказал он. – До сих пор, как ты мог заметить, ему не удавалось финишировать. Вполне возможно, что истекающий кровью мужчина находится в нескольких минутах от смерти, но не исключено, что он всего лишь порезался во время бритья. Нельзя просто подойти и пристрелить его.

Стартапы были ничем иным, как формой культурно поощряемого, технологически зависимого современного феодализма, при котором работники обязались отдавать своё время и труд в пользу очень ограниченного числа весьма состоятельных потребителей в обмен на субсидируемое жильё, бесплатные обеды и редкие партии настольного тенниса.

еще не закончил с войной. Война только начиналась. Но, как однажды сказал мой хороший друг, философ и писатель, козел Барнаби: «До тех пор, пока есть небо над нами и есть земля под нами, и пока весь мир не начал трещать по швам, прогибаясь, словно хлипкий зонтик посреди урагана, пока действуют законы Вселенной и мы живем по этим законам, мы должны сражаться».

Это единственная хорошая черта в богачах: у них кровь идет точно так же, как и у всех остальных.

– Видишь ли, Траки, вся эта история сводится вот к чему. В мире не так уж много проблем – есть всего лишь одна серьезная проблема. Слишком много людей, и на всех всего не хватает. Не хватает еды, не хватает нефти, не хватает земли. Невозможно сделать так, чтобы всего всем хватало. Единственная проблема состояла в том, что мы купились на ложь, будто каждый заслуживает своей честной доли.

В этом-то и заключалась проблема с попыткой строить из себя героя. Герой почти всегда в конце умирал.

Малыш Тим похлопал меня по спине, чем едва не сбил с ног.
– Женщины хотят только одного, Траки. Даже такое глупое старое пугало, как я, знает это.
Я задумался.
– Секс?
Он рассмеялся.
– А ты смешной. Тебе кто-нибудь об этом говорил?
– Нет.