Зимний путь

Ясни, ясни на небе звезды, мёрзни, мёрзни волчий хвост! Я вас умоляю, ну что эта лисичка, так называемая сестричка, о себе воображает, что сделала она такого экстраординарного, чтобы заработать репутацию хитрейшей бестии, первейшего трикстера, сложной штучки, чёртовой куклы? Пригодной на воротник прикинулась — вот, собственно, и вся хитрость для непосредственной пользы желудку. Ну, налопалась в результате краденой рыбы и шла бы себе поздорову. Но нет, лопать надо провокационно и соблазнительно посередь дороги, чтоб слюни у простофиль текли, а потом отправлять их что-то несуществующее и несущественное ловить туда и таким способом, которым заведомо только жизненно-важное отморозишь, думая: «эк, сколько привалило добра — и не вытащишь», - а клёва-то нет, клёво не будет, сплошное надувательство и головная боль. А ей-то что за радость дураков морочить? Что за нездоровые амбиции и мелкий садизм? Заняться больше нечем? Битый небитого везет — сама не могла прогуляться, ножками? И неужели не понятно, что дважды фокус не пройдёт: серые лентяи и расслабленные мечтательные старики сильно задумаются, прежде чем снова с рыжей дело иметь… Но: не пройдет этот — прокатит следующий. Раз за разом — проверено.

Будет уже сказки сказывать, а тем более их трактовать. Совсем не факт, что я попала в яблочко, сравнив мадемуазель Нотомб, зловредную любительницу эксцентричных шляп и красной губной помады — ей бы в бурлеске не меньше пошло выступать, чем словами жонглировать, — с излюбленным персонажем примитивной живописи по сырой штукатурке в учреждениях дошкольного образования. Но вот факт: семнадцатая по гамбургскому, и пятая, что ли, на моём личном счету, красочная короткометражка от 53-летней enfant terrible и стабильной маркетинговой сенсации – это (сейчас выведу новый формат, который сразу и транскрибирую во избежание автоматического остракизма) очередная книжка-[найопка]. Вычурный и ядовитый фонтанчик искреннего самолюбования, зарождающийся где-то в поверхностных слоях: для его шипучего бурления в течение шести с половиной примерно минут вовсе не нужно бурить артезианскую скважину — Нотомб запросто обходится малой сапёрной лопаткой, разрабатывая небогатый карьер современной литературы ровно на ту глубину, на которой залегает сарказм и летучие газы иллюзорных смыслов — они не то чтобы отменяют логику и здравый смысл, но видоизменяют их во что-то другое, довольно нелепое и малопривлекательное — аж пользоваться противно. Критическое благополучие читателя под угрозой — нас обманывают, над нами издеваются, мы отравлены, нас не пытаются поразить остроумием или тонкими аллюзиями, а вот наглостью и безнаказанностью — да. Ведь сколько ни паникуй, ни раздражайся, ни мечтай, чтоб съела шляпу и подавилась — на чистую воду не выведешь, и так же все на поверхности уже: книжка-[найопка] – прекрасный способ проиллюстрировать мысль о неподотчётности автора публике — что хочет, то и творит, не заботясь ни о каком правдоподобии при извлечении кроликов из цилиндров, распиливании женщин и способов ловли рыбы. Ну а мы, развесив уши, можем и прогуляться по зимней дороге — тут недалеко, за углом буквально.

Любовная трагедия, значит, тут разворачивается, вы посмотрите. Форма изложения: самоубийственное послание (и тут внезапно книжка-[найопка] начинает казаться подозрительно длинной) филолога, торгующего конвекторными обогревателями, - он внезапно утратил вроде как совершенно отчётливый прежде смысл жизни, потому что «самая совершенная женщина в мире» обошлась с ним жестоко. Форма смерти: захват боинга с дальнейшим крушением об какой-нибудь особо выдающийся на фоне ландшафта памятник культурного наследия — потому что раз уж «самое совершенное создание в мире» таки свинья, то чего ждать от всего остального мира? - надо срочно разрушить. Ну а мир, он, конечно, тут же рухнет, унесётся в небытие, стоит только спикировать на Эйфелеву башню, можете не сомневаться, — и это будет идеальное злодейство, не опошленное никаким смыслом, законными человеческими требования и террористическим делом чести. Персонаж попросту станет героем: безупречным чудовищем, «отребъем, сумасшедшим», бессмертным.

. А потом пусть наступает весна, если осмелится. Разбитая любовь, сокрушительница миров. Начало и конец. Красотища.

Однако, стоит присмотреться к внутренностям, устроить по ним гадание, разобраться кака така любовь. Из предсмертной записки (на 160 страниц, повторюсь), которую по логике прочесть у нас не осталось ни малейшего шанса — сгорела ж в всепожирающем армагеддонском пламени, вместе с логикой, - на нас с жестяным грохотом высыпается масса подробно синтезированных деталек, которые заставляют усомниться не только в наличии хоть какой-нибудь «любви» как главного, абсолютного объекта повествования, но и существование страдающих по ее вине субъектов под большим вопросом — пусть даже в самой свихнувшейся сюрреальности текучего виановского Парижа. Начнем с того, с чего действительно начинается: родители хотели девочку Зою, но родился мальчик, которого кровь из носа пришлось назвать Зоилом — и, прошу заметить, никого в обитаемых вселенных больше так важно, с заглавной Зы, никогда не звали, кроме одного злоязычного грека, адского пса красноречия, достигшего предела софистического метода литературной критики, самозабвенно громя Гомера с Платоном - все остальные последующие зоилы скатились в мелкую нарицательность и максимум разводили для Пушкина «опиум чернил слюною бешеной собаки». Такого вот героя-любовника решила реинкарнировать Нотомб — и надо сказать, претенциозных выморочных афоризмов для двойного слепого цитирования он производит немало: вон, в эпиграфе, например. С девочкой, ради которой стоит крушить мироздание, дело, поверьте, обстоит не более человечным образом: имя ей Астролябия — в честь сына Элоизы и Абеляра. И тут я притормозила, не столько для того, чтобы осмыслить какой-такой Астролябий мог народиться у оскопленного средневекового схоласта и его эфемерной возлюбленной, сколько чтоб отогнать подальше молодого человека в лаковых штиблетах без носков: «К обеду астролябия была продана слесарю за три рубля. - Сама меряет, - сказал молодой человек, передавая астролябию покупателю, - было бы что мерить». Кыш! Ильф, Петров, не мешайте разбираться с бельгийской литературой! Тихо мне тут!

Короче, неприступная Астролябия живет на холодных вершинах — в необогреваемой мансарде, Зоилу не даёт и даже ничего у него не покупает, никаких обогревателей. А всё потому, что в книжке-[найопке] есть третий, неописуемый как бессмысленное дерево баобаб, персонаж — опа! - слабоумная романистка, беззаветному служению которой посвятила себя без остатка муза Зоила, и для глупостей у Астролябии Петровны теперь ни времени и ни желания нет. Даже если накормить гватемальскими псилоцибами под Aphex Twin – казалось бы лучший способ поглощения и слияния — возлюбленная окаменеет, потому что соединенная с ней незримой пуповиной подопечная писательница тогда вообще в полной отключке и иных мирах. У писательницы, само собой, тоже есть имя, которое любезная Амели снова старательно для нас разжевала: Альенора, ну в смысле alien, ну в смысле «чужой». Ксеноморф. Непостижимая, неудобная, пугающая форма жизни.

Очень уж простая в результате схема разводки выходит: критик, возжелавший добиться недостижимого искристо-заиндивевшего идеала, не в состоянии преодолеть неуправляемую, непредсказуемую, тупую, гениальную, беспомощную, пускающую слюни и резиновых уточек в ванной, вечно голодную и капризную тушу литературы, и, судя по тому, что я всё-таки прочла его предсмертную исповедь, - Зоилу так и не удалось снести с лица земли ажурную звенящую конструкцию башни Эйфеля, воплощенную букву А, первую букву алфавита: Астролябия, Альенора, Амели, чтоб её, Нотомб. Мёрзни, мёрзни, волчий хвост!

Амели Нотомб - Достоевский нашего времени. Уж больно она любит заглянуть на самое дно человеческой души и вытащить наружу всё, что там лежит. Особенно то, на что смотреть никто не хочет. Герои её эксцентричны, находятся на грани нервного срыва, совершают поступки абсурдные и логика их, с точки зрения обычного обывателя, извращенная. Не так ли и у Фёдора Михайловича? Опять же занимательность: написано легко, оторваться сложно, но особых стилистических изысков здесь не найдёшь. Часто это вообще выглядит как чистой воды графомания. Понятно, что масштаб двух писателей несопоставим, но какое время, такие у него и достоевские.
Итак, Нотомб решила написать роман от лица мужчины. Но ничего специфически мужского в герое нет. Это скорее отвлеченная идея (и снова я киваю в сторону нашего великого классика). Идея состоит в том, что красота мир не спасёт, а потому должна быть разрушена. Мир оказался для героя недостаточно хорош, а потому мир должен ответить. Психологи бы заключили, что у героя невероятно высокие запросы при заниженной самооценке. Можно сказать, что это болезнь нашего времени, можно сказать, что любого.
Второй пласт романа - размышления о блеске и нищете современной литературы. Аутистка, неспособная ни говорить нормально, ни обслуживать себе (образ, скорее, комический и опять же отвлеченная идея) становится известной писательницей. Романы её, полные агрессии и насилия, хорошо раскупаются, и у неё даже есть личная секретарша. Что это, самопародия? Вполне возможно, ощущение, что всё написанное - жуткий стёб, не оставляет на протяжении всего романа.
Наконец, главная героиня, из-за которой весь сыр-бор. Снежная королева, не способная ни на какое чувство. В лучшем случае она готова, чтоб её обожали и водили вокруг неё хороводы. Даже со своей приятельницей-писательницей она живёт не потому, что к ней привязана, а потому что "так обещала". Читай, эта "совместная" жизнь заполняет пустоту её жизни (плюс худо-бедно оплачивается).
Вот такие пирожки с котятами. Не всякому придутся по вкусу.

Ведь каждый, кто на свете жил,
Любимых убивал,
Один - жестокостью, другой -
Отравою похвал,
Коварным поцелуем - трус,
А смелый - наповал.
"Баллада Рэдингской тюрьмы". Оскар Уайльд

Герой книги Амели Нотомб "Зимний путь" решился на убийство другого рода...
Вообще, книга... подобрать бы слово... катастрофична! Ну правда, катастрофа какая-то! Она так спокойно повествует о таких жестоких вещах - наркотиках, терроризме, любви, жизни - что невольно попадаешь под влияние этого размеренного повествования, а в моем случае, еще и под влияние спокойного голоса Павла Исайкина. Попадаешь под влияние, вязнешь в нем и кажется, что все это так близко. Кайф, который побуждает к поступкам, любовь, которая ничего не значит, а только тяготит, жизнь, которая создана только для того, чтобы доказать что-то и кому-то... И как под наркозом начинаешь думать, что все не имеет смысла, а умереть - это выход. И всерьез задумываешься, можно ли ставить на чаши весов геройство самого себя и преступление против мира. Уф. И хорошо, что книга такая коротенькая! И жаль, что книга такая коротенькая. Когда Павел Исайкин поставил точку в своем повествовании, я даже с удивлением посмотрела на наушники - не сели ли батарейки. Так хотелось мне развязки, которая вырвет меня из всех этих неправильных мыслей. Вырвет, образумит. Но, наверное, Нотомб все же гений. Потому что к правильным решениям нужно приходить самостоятельно. Их нельзя пережевывать и преподносить на блюдечке. Сама, детка, сама...

Третье мое знакомство с творчеством бельгийской писательныцы.
Интересное произведение, но впечатление двоякое. Сразу не понравилось то, что у героев странные имена. Главного героя зовут Зоил (то, что это мужской вариант имени Зоя не убеждает даже его), его предмет страсти зовут ОМГ!!! Астролябией, ее подругу Альенорой (имя одной из французских средневековых герцегинь получила писательница страдающая несуществующей формой аутизма).
А вот основной сюжет романа иллюстрирует идею доктора Фрейда о том, что все что мы делаем, мы делаем только ради того, чтобы кому-то понравится. Даже взрываем самолеты (11 сентября, терроризм...)
И Астролябия, как и большинство девушек не умеет принимать подарки, не умеет понимать страсти Зоила, этому в школе не учат. Но кормить девушку галлюциногенными грибами - с этим герой переборщил.
Героев мне стало жалко.

После 11 сентября 2001 года каждый житель планеты Земля знает, что мир достаточно хрупок, а его собственная жизнь в любое время и практически в любом месте не гарантирована и не неприкосновенна. После этой же скорбной даты в истории планеты Земля стало принято всячески слюнявить и мусолить эту тему — угон воздушного судна и последующее покушение на теракт стало модным брендом современной литературы. И потому когда с самых первых строк этого романа Амели Нотомб понимаешь, что заявка в этой книге именно на это, то сердце твоё тоскливо сжимается, а руки ленятся жмакать на клавишу next page. И совершенно напрасно, потому что речь пойдёт совсем о другом — о светлом и радостном чувстве, так редко упоминаемом или описываемом в книгах — о любви. НЕМНОГО СПОЙЛЕРОВ
Сдучай свёл в точку пересечения трёх совершенно разных и весьма необычных людей — популярную современную писательницу, её молодую очаровательную спутницу и одновременно литературного секретаря, и молодого человека — у всех троих совершенно нетривиальные имена и все трое представляют собой яркий образчик современного парижского жителя, с одной стороны едва ли не обыденного и прозаического, а с другой стороны напрочь исключительного. Закономерно, что появились чувства и возникли те или иные взаимоотношения, появился треугольник. КОНЕЦ СПОЙЛЕРОВ
Во имя сохранения интриги не будем дальше раскрывать все тайны личностей наших героев и тем более сюжетных ходов, но скажем только, что книга эта столь же необычна, нетривиальна, сколь необычны и её герои. И послевкусие от послечтения сохраняется довольно длительное время, а это для современных книжек уже как признак, как нюанс, как самостность...

Таким образом, главному герою книги Зоилу, от чьего лица и написана новелла, остаётся только одно - страдать. Впервые в жизни он сталкивается с настолько прекрасным, что хочет им обладать, но это прекрасное по имени Астролябия походит на антарктическую глыбу и никак не даётся. Свою жизнь она посвящает заботе безумной в своём гении Альеноре и реализации её таланта. В их комнате настоящая зима и под десятью слоями одежды героини, кажется, прячут своё истинное "я", которое всё же никогда не выйдет наружу. Каждому удобно в своей маске. Но что делать главному герою?.. Ему этим "я" хочется обладать.

Как писал Ю. Мисима:

И Зоилу не остаётся ничего, как испробовать единственный шанс пробить ледяное сердце Астролябии.

А. Нотомб - потрясающий писатель-иллюзионист. В начале книги тебе, образно говоря, показывают лёд - смотри, какой холодный и красивый. Потом подо льдом начинают взрываться фейерверки всех возможных оттенков от светлого циана до карминово-красного; под ним похохатывает лицо С. Дали, наматывающего ус на палец; Мидзогути сжигает Золотой храм; прорастает баобаб, превращается в брокколи, перескакивает на тоненьких ножках в книги Альеноры.

Об этом нельзя говорить серьёзно, об этом не получится говорить вообще, нужно просто прочитать.

Photo by Rodney Smith.

Вы умеете сжигать мосты? Вот так сразу? Чтобы вычеркнуть из жизни насовсем, забыть всё, что связано, что напоминает, отдает глухой болью внутри. Чтобы встретить и не узнать. Чтобы увидеть и не чувствовать. Чтобы разговаривать и безразлично смотреть в сторону. Чтобы не осталось и следа. Не вздрагивать от имени. Не узнавать в толпе. Не искать встречи. Не любить. Не ненавидеть. Не ждать. И самое главное – перестать верить. Разочароваться окончательно и бесповоротно.

Главный герой романа бельгийской писательницы Амели Нотомб не умел. И застряв где-то между любовью и ненавистью, выбрал для себя иной путь. Неожиданный,  для такой тихой и мирной жизни обычного француза средних лет.

Он сидит в зале ожидания аэропорта и торопливо пишет в блокнот. До его рейса осталось всего пять часов, и он хочет успеть рассказать, как все было. С самого начала. Как он встретил чудесную девушку. Как скупил все книги, написанные ею (?). Как мучительно пытался читать эти книги, несомненно талантливые, но такие… невыносимые! Как он искал встречи с ней. Как шел на уступки. Как искал выход. Как любил. Он не злодей, не маньяк, не террорист. Он просто идет по своему «зимнему пути». Почти как у Шуберта. Почти как у Гомера.

«Зима и любовь имеют одну общую черту: та и другая внушают желание искать утешителя в этом тяжком испытании; увы, обе они схожи тем, что утешение здесь невозможно».

Дальше...

Это мой пятый роман незабываемой Амели Нотомб. Мое отношение к этой экстравагантной писательнице менялось год от года. Начиная от ядовитого и категоричного неприятия и заканчивая уважительным признанием таланта и парадоксального цинизма ее творчества. Последний раз, четыре года назад, я окрестила ее книги «инъекцией безумия», и скачала в свою электронную книгу все ее произведения. «Зимний путь» от начала и до конца в стиле Нотомб. Одновременно привлекательный и вызывающий отвращение, он мне вроде бы нравится, но по большому счету, раздражает. Антипатия к главному герою, несогласие с его идеями, чуждые любовные перипетии. И даже женский образ не вызывает доверия. Ну, разве, это возможно? Вы только послушайте: «То, что ты принял за холодность, было просто реакцией встревоженной женщины, обнаружившей, что она любима сверх меры, любовью, превосходящей ее чаяния». О господи. Нет, я допускаю, что человек, обнаруживший подобное, будет встревожен, речь не о том. А о «холодности». Это просто смешно. Потому что холодность – это такое спокойное, уравновешенное чувство, подконтрольное и рациональное, что просто не вяжется со смыслом. Мне кажется, если человек вдруг обнаружит, что его любят «сверх меры», он испугается, испытает приступ паники, взбесится, разозлится, убежит. Но он точно не проявит что-то похожее на «холодность». А впрочем, я зря придираюсь к словам. В этом романе гораздо больше поводов для раздражения, чем эта мелочь.

Чтобы сжигать мосты, нужно мужество. Чтобы стереть следы, нужна сила воли. Чтобы перестать верить, нужно испытать злость. Чтобы разочароваться, придется пережить боль. Чтобы перестать любить, нужно себя сломать. Вы готовы к этому?

Слоган этой повести - "Контролируемое безумие"

Мы сразу же знакомимся с главным героем, который находится в аэропорту и делает записи в блокноте. Он знает, что через несколько часов умрет, и за оставшееся время решает написать краткую историю своей жизни (своеобразный best of). Пишет герой только для себя, зная точно, что эти записи больше никто не сможет прочесть. Почему же он в этом так уверен? Потому что через четыре часа собирается захватить и взорвать самолет. Но наш герой хочет уточнить, что он ни в коем случае не является террористом! А взрывает самолет исключительно по личным мотивам...

Название произведения Амели Нотомб символично, оно отсылает читателей к одноименному вокальному циклу Франца Шуберта, в котором представлен образ странствующего и отвергнутого любимой мужчины. В его пути нет ни начала ни конца, и путешественник живет ощущает свою обреченность на одиночество и тоску.

Есть версия, что этот вокальный цикл Шуберта на самом деле показывает путь, по которому душа самоубийцы идет после смерти. И в загробном мире ее ждет лишь холод, лед и горькие воспоминания о прошлом. В этом случае паралели с книгой Амели Нотомб напрашиваются сами собой: ведь ее герой тоже вскоре решится на самоубийство и пойдет своим зимним путем, или ...
возможно ...
уже там находится? И все, что мы читаем - лишь воспоминания его души о своей потерянной жизни?

Мое первое знакомство с этой бельгийской писательницей, очень удачное знакомство. Повесть была прочитана на одном дыхании. Приятно удивил великолепный слог Нотомб и созданные ею яркие безумные образы с элементами сюрреализма.
Буду непременно читать и другие ее книги.
Флэшмоб 2012

Такая вот необычная композиция повествования. Герой сидит в аэропорту и ведёт диалог сам с собой, посредством записей в блокноте. Стоп. Аэропорт. Где то мы это уже видели. В "косметике врага" конечно же! Но сходство лишь в месте действия, дальше сюжет лихо меняет направление и стирает все сходства.
Великая сила любви, как она легко толкает нас на безрассудства, дикости, глупости, подвиги хорошие и плохие. Зоил(это наш главный герой) во имя любви собирается взять управление самолётом, чтобы... А вот дальше уже будет спойлером, так что не буду афишировать зачем мужчине со странным именем нужен самолёт. Но деяния этого Зоил так и не совершил, если конечно я не пропустила в своё время сообщение в новостях. Хотя нет, всё конечно же на месте, значит он передумал. Ну с кем не бывает?
Забавно было в книге встретить упоминание о "Золотом храме", прочитанном только вчера. Ещё восхитила история о создании Эйфелевой башни. Если конечно же Амели не взяла за цель обмануть наивного читателя.
История как всегда специфическая, полная нюансов, яркая, но простая для понимания. Не нашла я в ней глубинного смысла, более того, могу с уверенностью сказать что его там и не было. Зато было наслаждение, интерес и лёгкость.

Итак, за какие-то часа полтора, два я прочла четвертый роман Амели Нотомб в моей жизни. Наверное теперь можно назвать себя её знатоком, ибо я ознакомилась уже с значительной частью в её библиографии.

Выбирая её книгу для прочтения в этот раз, я руководствовалась исключительно аннотацией, упоминания Шуберта и одиночества подкупили меня. Приятным открытием стало и то, что сюжет развивается в Париже, одном из моих любимейших книжных городов, после Лондона. К тому же сюжет закручен вокруг странной писательницы страдающей аутизмом, есть наркотики, есть рассуждения о смысле жизни - всё так, как я люблю.

Нотомб в этой книге верна себе и своему стилю, всё то, на что я обратила внимание в прошлых книгах, остается при ней и в "Зимнем пути". История рассказывается довольно сухо, в художественном плане слога, но емко и по существу, ничего лишнего, но достаточно, чтобы проникнуться атмосферой. Главные герои, опять носят странные имена, отсылающие к Илиаде Гомера и истории Нотр-Дама, Амели и в этот раз блеснула своей эрудированностью наградив главного героя, торгового представителя городских коммуникаций Парижа, высоким интеллектом и незаурядным складом ума, жизнь которому изменила несчастная любовь.

Однако сама сюжетная линия мне показалась уж больно знакомой по ранее прочитанным книгам автора. Снова перед нами аэропорт, (как в "Косметики врага"), снова контрасты между убогой и идеальной женщинами (как в "Серной кислоте"), снова главный герой делает предсмертные записки в дневнике, будучи убежденным, что их никто не прочтет (это было в "Дневнике Ласточки"). Концовка как и в большинстве её книг, осталась открытой, но вроде бы сама история рассказана полностью, я не испытала разочарования от такого "обрыва" конца, мне даже было приятно подумать, о том, что стало с героями после.

Изо всего этого, я не могу точно сформулировать свои общие чувства от этой книги, но они вполне точно описываются в цитате из книги, разумеется о вымышленном романе, но я подразумеваю, что Амели маскировала под ней, именно впечатления о "Зимнем пути":