Полное собрание романов и повестей в одном томе

Аннотация к книге сразу сообщила мне заглавными буквами, что это ЗАПРЕЩЕННОЕ когда-то произведение талантливого писателя, классика МИРОВОЙ прозы и ШЕДЕВР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ антиутопии, из чего сразу стало понятно, что сейчас мне опять расскажут о кровавом совке, ибо чем громче крик, тем больше грязи выльется на советское прошлое.
Тоскующий рабочий Вощев присоединяется к артели, которая роет котлован для великого здания будущего. Сюда должен переселиться местный пролетариат, а в перспективе и трудящиеся всего мира. Проект здания постоянно меняется, не закончив строительства, рабочие отправляются в деревню организовывать колхоз; котлован становится шире и глубже; светлое будущее оборачивается потоком страданий и смертей.
Книга написана избыточным, намеренно неправильным странным языком, который вообще присущ этому писателю, а в «Котловане» эта странность достигает высшей степени. И если обратить внимание, то данная манера изложения имеет определенную цель – придать роману максимально мрачный и унылый тон серой вязкой безысходности. Ведь если, например, написать не просто «съесть», но «спрятать плоть… убоины в своё тело», то впечатление меняется кардинально.
Этот роман Платонова, человека, глубоко встроенного в советскую систему и никогда не выражавшего публичного несогласия с линией партии, почему-то называют самых страшных книг о стройках социализма, преобразованиях в деревне и советской жизни вообще. Хотя в начале 1930-х, практически одновременно с работой над «Котлованом», Платонов пишет газетные статьи о своих журналистских командировках на ЛМЗ, в колхозы, только что созданные на Средней Волге, и в этих статьях нет даже намёка на критику или недовольство происходящим.
Повесть была предположительно написана в 1930 году, а впервые опубликована в Лондоне (журнал «Студент») и Франкфурте-на-Майне (журнал «Грани», № 14) в 1969 году. То есть обычный путь каждой книги, использующейся для создания отвратительного, мрачного, безысходного образа советской действительности – самиздат, заграница, а затем только Советский Союз. Думаю, что никто бы об этом романе и не узнал, если бы в определенное, как раз в то время, не был кинут клич скрести по сусекам на предмет очернения нашего прошлого. Наскребли в том числе и «Котлован». Я, например, ничего жуткого и антиутопичного в романе не увидела, а притянуть нужные смыслы к чему бы то ни было – вопрос желания и возможностей. Не претендую на истину, но значение и гениальность этой книги и ее влияние на мировую литературу сильно преувеличены.
Последнее время таких открытий становится все больше. Астафьев, Солженицын, Леонов и многие другие – их книги стали инструментами в опорочивании, очернении советского прошлого, опошлении и принижении подвига людей той эпохи, воспитании нового поколения в страхе перед мрачным и серым «совком». Но то, что у «Котлована» неожиданно низкая оценка на Лайвлибе, говорит о том, что это постепенно это становится видным. Я надеюсь.

Роман-повесть, написанный почти 100 лет назад о периоде столетней давности, в сегодняшнем прочтении обретает реальное бессмертие. Несмотря на трагизм, мрачность, депрессию, безысходность, описанные и отображенные на его страницах, его обязательно нужно прочитать. Хотя бы для того, чтоб лучше понимать историю своей страны. Историю карающего социализма, раскулачивания, поиска социальной справедливости, истины и правды. Язык романа крайне необычен. Он отрывистый, резкий, колкий, полный нестандартных оборотов, инверсий слов, аллегорий, гротеска, фантасмагории, символизма и горькой сатиры.

Главный герой произведения, тридцатилетний Вощев, уволен с механического завода за «рост слабосильности в нем» и за то, что «стоял и думал на производстве». А думал Вощев о «плане жизни». Беда в том, что в молодой тогда еще «стране советов» в начале 20-х годов XX века простому человеку задумываться было нельзя – ты винтик системы, вот и крутись себе на здоровье. Сложно было таким, как Вощев, которые мечтали «выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшить производительность».

Бредя по городу, Вощев видит все социальные несовершенства – бранящихся у открытых окон родителей, чьи дети «вырастают себе на мученье»; жирного и грубого инвалида Жачева, пожирающего взглядом проходящих мимо строем юных пионерок, бесхозяйственных бедняков и землекопов, роющих огромный котлован под будущий «общий дом пролетариату».
В старом здании завода мы видим девочку лет 6-7 возле умирающей бездомной матери-буржуйки, которая перед смертью наказывает дочери «никому не рассказывать, что родилась от меня, а то тебя заморят».

«Главный Ленин, а второй – Буденный. Когда их не было, а жили одни буржуи, то и я не рожалась, потому что не хотела. А как стал Ленин, то и я стала»! Так рассуждает этот ребенок, ровесник революции, которого оставили в артели среди мужчин землекопов, занятых на котловане. Инвалид Жачев мечтает «кончить всех больших жителей своей местности, оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство».
Идея написания повести пришла к Платонову после длительной командировки в 1929 году. Объездив много деревень, писатель был ошарашен и разочарован тем, что скрывалось за идеей коллективизации. Тысячи раскулаченных семей были высланы в северные необжитые и необитаемые регионы нашей необъятной, где они гибли от холода и голода. Честные крестьяне либо были убиты, либо высланы, а вот несостоятельные, ленивые, складно «звонящие» о новой власти вдруг становились богатыми и уважаемыми. Девочка Настя, которая в итоге тоже умирает, тоже символизирует смерть социализма, невозможность развития его изначально, еще в зачатке.

Всю повесть условно можно разделить на две части: городскую, где мы видим раскопку котлована, и деревенскую, где описана коллективизация и борьба с кулаками.

Котлован – это невоплощенные в жизнь идеи большевиков. Так и оставшиеся где-то на глубоком дне. Новое пытались построить, полностью искоренив прошлое. Но так не работает ни один исторический процесс. Без опоры на прошлое строить будущее невозможно, оно просто не выживет.

Работая в артели, Вощев не находит и проблеска истины. Людям некогда думать, они ведь заняты «делом». А дело это – помощь в раскулачивании крестьян в окрестных деревнях.

Враждебная, полярная риторика и агитация, отражающая изнутри мир коммунизма, очень четко прослеживается в романе. Все построено на поляризации, на противопоставлении белого и черного, на огне классовой борьбы. Дискриминации, депрессии и репрессии, которые уже через несколько лет охватят всю страну (печально известный 1937 год…). Вся свобода, равенство и братство, обещанные народу, в очередной раз оказываются мифом. Ни о какой осознанности народа и светлом будущем автор не строит ни малейших иллюзий. По сути, его котлован становится мифической братской могилой для этого самого «светлого будущего».

Платонов отсылает нас и к мифологии. Так, с кулаками борется настоящий медведь-молотобоец, и их отправляют в никуда на огромном плоте. Аллюзия к языческим похоронам на погребальной ладье. А медведи, по преданиям, в старину были наделены способностью вынюхивать нечистую силу.

Интересен и еще один факт – в 1931 году советская власть снесла Храм Христа Спасителя. Здание 19 века взорвали, а на его месте планировали возвести Дворец Советов общей высотой 415 метров (на шпиле которого должна была возвышаться статуя Ленина, которую было бы видно из любого уголка Москвы). Однако большевикам удалось только выкопать огромный котлован, где потом соорудили самый большой открытый бассейн «Москва». Эскиз Дворца Советов тоже пошел в «дело» и частично воплотился в жизнь в здании главного корпуса МГУ на Воробьевых горах. Воссоздать же заново Храм Христа Спасителя на Волхонке удалось только к 1999 году.

Закончить этот обзор хочу цитатой Иосифа Бродского, который прочитал повесть в 1973 году, сразу после выхода ее в свет в Америке: «Первое, что следовало бы сделать, закрыв данную книгу, это отменить существующий миропорядок».

Юлия Визер

Пушкин ни при чём. Просто имя главной героини Москва невольно наводило на аналогии с Москвой более известной - столицей. И нет, никаких скрытых смыслов и подсмыслов не находилось, кроме, разве что "и та, и другая Москва влюбляла в себя и отторгала за ненужностью". Одну из моих учителей, старенькую Эркапину Петровну мы однажды спросили о ее странном имени. Она рассмеялась: "В честь Эр Ка П - рабочей коммунистической партии, а моему брату Пете пришлось менять имя, он был Персовтрак - первый советский трактор".

Такой парадоксальной логикой наполнен весь этот роман, все что-то изобретают, новаторствуют, меняют в жизни. Москва пытается закурить в небе, испытывая водонепроницаемый парашют, Сарториус, он же Жуйборода изобретает весы, Самбикин ищет душу в кишечнике, между пищей и калом, вневойсковик Комягин приспосабливает общество к своим нуждам - если есть пенсия и должность по сбору штрафов с безбилетников можно тихо жить, удовлетворяя половые потребности посредством множества сговорчивых женщин, а больше ничего и не надо.

Язык романа тягуч и своеобразен, краски зримы, и всё-таки свой нелогичностью и незаконченностью напоминает "Замок" Кафки.

Я пыталась слушать радиопостановку в исполнении Максима Суханова и Дины Корзун, но она изобиловала посторонними звуковыми эффектами, сбивая с рисунка книги и, главное, редактор вырезал "лишние" фразы из текста, соорудив нечто "по мотивам".

А вот вам отрывок для понимания образности:

Моё знакомство с Платоновым вышло весьма спонтанным. Я взялась читать эту повесть в электронном варианте, не имея ни представлений, ни ожиданий насчет того, что внутри - просто первая строчка показалась мне интересной.

Поэтому всё, что было после, внезапно оказалось для меня самым крупным в моей жизни литературным экспериментом. Садомазохистким литературным экспериментом :)

Сюжет повести максимально прост, и не особенно развивается по ходу действия. Работника завода увольняют по причине того, что он во время рабочего процесса буквально задумывается о смысле жизни. В поисках смысла и истины он уходит в другой город, где находит артель землекопов, что роют огромный котлован для будущего общепролетарского дома. Почувствовав, что эти люди владеют смыслом, он захотел приобщиться к рабочим.

Начало кажется в чем-то забавным, однако читатель быстро перестает хихикать. Градус мрака, тоски и безнадёги резко нарастает и возвеличивается до абсурда. Каждый из артели напоминает живой труп, который еще держится только на одном ожидании этого светлого будущего, которое наступит тогда, когда будет построен огромный дом, через окна которого можно будет смотреть на прекрасный новый мир. Но на самом ни один из них в это светлое будущее не верит по-настоящему , только говорить об этом нельзя. Грязные, тощие, они спят огромной кучей прямо на полу бараков, один за другим они умирают то во сне, то во время работы. Их сметают, как обычный мусор и продолжают работу.
Вощев, который слаб от того, что не чувствовал истины, захотел быть рядом с теми, у кого она есть, потому что их труд несет в себе высокую идею. Но и у них не было этой самой истины, и они были также слабы, но даже не позволяли себе задумываться.

Удивительно, каким фантастичным языком написана эта повесть. Невероятно гнетущая, уродливая атмосфера книги создается очень затейливыми фразами, напоминающими одновременно поэзию и объявления ЖЭСа. Это как поэма, написанная в прозе, красивая и громоздкая, нелепая и возвышенная.
Прочитать быстро ее невозможно, во-первых, каждую строчку хочется перечитывать и декламировать бесчисленное количество раз.

"Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силой звезд"

"Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле".

Во-вторых, даже после перепрочтения не всегда возможно уловить смысл, так что нужно вернуться и попробовать еще раз. Иногда складывалось чувство, что читаешь на иностранном - потому что повествование куда-то постоянно убегает, а остаются просто красивые, но пустые слова, разбросанные кое-как в вычурные и затейливые фразы. Несколько раз я откатывалась чуть ли не в самое начало. Я и злилась, и наслаждалась, эмоции метались от "я тебя искала всю жизнь" до "я больше не могу, я уже о*уела (голосом Ренаты Литвиновой). И это - уникально. Эту книгу невозможно перевести на другие языки. А если возможно - что останется вне конктекста нашей культуры и общей истории?

Андрей Платонов долгое время для меня был закрытым, "не моим" писателем. Настораживал и отталкивал меня язык Платонова: стиль его письма казался мне упрощенным до примитивизма; косноязычие отдельных его героев больно резало слух; неумение персонажей Платонова произносить развернутые речи казалось мне признаком отсутствия глубины мысли писателя... Как же я ошибалась!

С трудом одолев первые страницы повести "Джан", я вдруг стала ощущать вкус и объемность, глубину и наполненность прозы А. Платонова. Дальше читала уже запоем... Не могу сказать, что всё прочитанное воспринималось мной легко. Я как будто слышала в ушах сухой скрип человеческих костей, заунывный вой ветра в пустыне, песок забивал дыхание и порой трудно было дышать... Почти физически больно было от некоторых сцен... Сострадание к героям повести порой сменялось раздирающей до отвращения душу жалостью и хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как люди пьют сырую кровь, как орлы выклевывают живую плоть, как насилуют девочку, которая не только не сопротивляется, но и помогает своими движениями насильнику...

Мне показалось это произведение очень христианским, а совсем не идейно-социалистическим, как об этом говорят некоторые. Возлюби ближнего как самого себя, отдай последнюю рубашку, непротивление злу... и сама эта история блуждания народа по пустыне (как Моисей водил свой народ) и возвращение этого народа (как возвращение блудного сына)... в общем, много чисто христианских аллюзий и смыслов.

Впрочем, не только христианский контекст есть в книге.
Для меня главный герой повести Назар Чагатаев - это образец всемирной всеобъемлющей бескорыстной любви к человеку, который пытается в самом жалком, униженном человеке найти и рассмотреть живую душу. Он, как эсхиловский Прометей, готов, чтобы его заклевали хищные птицы, лишь бы помочь своему народу; как азиатский дервиш готов раздать всё, что у него есть и пойти странствовать, познавая мир; как христианский мученик не помнит зла и готов всё заранее простить своим обидчикам...

Книга - не легкая для восприятия; требует душевных усилий.

Нахожусь в процессе осмысления романа Андрея Платонова «Чевенгур». Впервые столкнулся с этим автором ещё в средней школе, тех времен я уже не упомню а потому не смогу назвать первое произведение с которым ознакомился, но вот сейчас по студенческому долгу прочёл роман, входящий в своеобразную трилогию, начатую ещё в «Котловане», но этот вопрос ещё нужно будет уточнить, а пока выскажусь по поводу «Чевенгура» и поделюсь мыслями по этому поводу.

Платонов конечно автор своеобразный и сложный, не то чтобы он писал о чём-то непонятном, просто он использует сочетание топонимов эпохи с философскими категориями бытия, вкладывая в уста своих героев собственное представление о революции. Идея романа такова, что революция ознаменует «приход к власти дураков», или есть ещё у исследователей такая трактовка, что идёт оправдание послереволюционного ужаса дореволюционным, но суть в том, что Платонов революцию не принимал и пытался это завуалировать, впечатать в текст. При этом видно с какой любовью и тщанием он описывает тяжелые будни народа, не сладко им пришлось в то страшное время, меняется жизнь, меняется власть, уже тогда равнялись на западные образцы чтобы не отставать, а народ как отдельный единый организм осуществляет функцию наполнения жизненного пространства. Каждый представитель нужно и общественной профессии не мыслит своё существование без любимого дела: как конструктор паровозов не мыслит себя без поездов и механизмов, так и крестьянин не мыслит себя без родной земли, на которой работал из поколения в поколение и вот глобальная индустриализация вынуждает покинуть его родные места и идти в город. Но также здесь можно заметить некие черты военного коммунизма, были эпизоды где была продразвёрстка, платили продналог, начинался сталинский период, ознаменовавшийся не только победой в Великой Отечественной войне, но и выполнением пятилетки за четыре года, рост темпов коллективизации привёл к голоду и мору в советской деревне. Страшное было время, но именно в такое время куются сложные и многогранные человеческие характеры.

Из всех персонажей наиболее запомнился Саша Дванов и Копенкин, чья одержимость Розой Люксембург придавала ему некий романтический ореол что мне очень импонировало в его образе, ратует за революцию. Здесь каждый держится за идею сотворения социализма и пытается добиться её реализации. В этом стремлении я вижу некий смысл жизни, есть ещё и аллюзии на Христа, но мне их пока углядеть не удалось, что меня не очень радует но нет предела совершенству, будем развиваться и искать. Нравится мне эта версия о мотиве пути к Цели, думаю останусь при ней.

Платонов – это не самое лёгкое чтение, к нему нужно готовиться, потому что один из «странных» романов читается нелегко и хотя язык повествователя не особо тяжёл, но можно наткнуться на двусмысленное понимание идиом вроде «революция рожала» и других подобных форм, это усложняет процесс восприятия и слияния с произведением, но это стиль автора и если вы хотите соприкоснуться с его гением, то нужно это преодолеть, затолкать, вкусить и перезагрузить систему ценностей.

В качестве итога: Книга порадовала, оставила после себя странное послевкусие, воззвала к размышлениям, заставила мыслить, но никак не прошла мимо меня, учу себя воспринимать любого автора и Платонов хоть и сложным оказался для меня но некоторые его постулаты оказались близки с моими. Оценю в восемь баллов и посоветую хотя бы один раз но пересечь свои дороги с этим произведением, классика как никак! Всем Добра и приятного Чтения!

Платонов один из лучших и самых недооценённых советских писателей. Даже сейчас очень немногие воспринимают его стиль и восхищаются его творчеством. Причин для этого несколько. Во-первых, это сложность изложения мыслей и образов. Стиль Платонова особый. Иной раз отдаёт народной поэзией, сказкой, былиной или думой, а иной, вдруг в речи появляется, какая-то канцелярская казенщина, замешанная на лозунгах и декретах. Это гремучая смесь, но придающая языку Платонова особую оригинальность, которую у никакого другого писателя найти невозможно. Во-вторых, это особенность построения сюжета. В "Чевенгуре" много персонажей и аж три истории. Этот роман составляют по сути три самостоятельных романа, которые перетекают один в другой. Первый о детстве и юности Александра Дванова. Тут можно даже увидеть полностью переосмысленные Платоновым элементы традиционного романа воспитания. Второй о путешествии Александра Дванова и Капенкина по городам и весям Русской степи времен Гражданской войны, очень напоминающий приключения Дон Кихота. И третий, это роман-утопия о Чевенгурской коммуне, в которой построили коммунизм. Такой себе мифический Китеж-град. Третья особенность творчества Платонова-- это грусть и пессимизм, которым проникнуты все его образы, все его мысли, да и весь роман в целом. Что же делать, если человек жив только когда у него есть мечта. У кого её нет, те мертвы, хотя и дышат.

Но человек с мечтой, понимает, что достичь её невозможно. Да и, наверное, ненужно. Ведь вдруг случится чудо и достигнешь мечты, тогда некуда будет стремиться и опять же останешься "живым мертвецом". Все эти размышления отдают обреченным трагизмом, который разлит в каждой строке романа Платонова. Этот роман большое явление в русской и даже мировой литературе. Он намного раньше поднял те проблемы, которые после войны начнут волновать Камю, Сартра и прочих экзистенциалистов. Приобщитесь к горькой мудрости Андрея Платоновича. Правда, если у вас хватит на это мужества и сил.

«А зачем тебе истина? — спросил другой человек, разомкнув спекшиеся от безмолвия уста. — Только в уме у тебя будет хорошо, а снаружи гадко».

Дорогая Майа Зургановна,

На уроке литературы в 1997 году Вы рассказывали нам об Андрее Платонове и его повести «Котлован». Помню, как с нечеловеческими усилиями я пробирался через нагромождения слов в «Котловане», ощущая почти физическое отвращение к его инопланетному языку и стилю изложения. В тот момент ваша оценка литературной ценности творчества Платонова вызывала у меня (а возможно и у одноклассников) непонимание и даже отторжение. Что же я помню из первого знакомства с «Котлованом»? Спустя годы в памяти остались лишь связанные с чтением муки, недоумение, а также впервые услышанное от Вас тогда слово «оксюморон». И вот я вновь перевернул последний лист этой повести и хочу поделиться своими мыслями о прочитанном.

«Котлован» дарит ощущение правды, которая также ярко проступает сквозь платоновские строки как кровь, которая просачивается через перевязочные бинты. Правда «Котлована» не связана с фактами. Это задушенная правда человека, который не в силах произнести ее вслух – бьющая болью эмоция, выраженная в тексте. Андрей Платонов был убежденным коммунистом, и в ходе написания своей повести в 1930 году он, конечно же, не смел публично усомниться в правильности направления, в котором двигалась страна. Полагаю, что внутренний конфликт между тем, что наблюдал вокруг себя воронежский мелиоратор Платонов (коллективизация, раскулачивание, бюрократизация), и его верой в непогрешимость сталинского курса, и породил сюрреалистичный крик под названием «Котлован». Понимал ли он в действительности, что за повесть у него получилась? Не мог не понимать, но товарищ Платонов – ветеран Гражданской войны, коммунист, инженер, корреспондент и пр. – не смог заставить молчать писателя Платонова.

В качестве alter ego Платонова выступает Вощев – человек, который не может найти себе места в советской стране по причине «задумчивости среди общего темпа труда». Как и Платонов, этот созерцатель меняет места работы, пытаясь если не найти смысл существования, то «хотя бы наблюдать его в веществе тела другого, ближнего человека». На своем пути Вощев бережно собирает и хранит вещи и смыслы, отринутые новой эпохой, пряча их «в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности».

Котлован олицетворяет процесс государственного строительства. Его рытье – бесконечная работа, в ходе которой постоянно меняется масштаб задуманного здания, что не позволяет переходить к следующему этапу разработки, а в связи с нехваткой рук привлекаются все новые ресурсы, не имеющие опыта в этом деле. Землекопов все время отвлекают: то нормированием рабочего времени, то прослушиванием по радио «достижений и директив», то отправкой для агитации в соседние деревни. Гротеск переполняет платоновское описание стройки, но при этом Платонов не мог предвидеть самого причудливого поворота – спустя 60 лет старый котлован окажется не нужным, и будет принято решение о необходимости рыть новый котлован недалеко от старого.

Самый тяжелый эпизод «Котлована» связан с тем, что происходит в деревне, где бесправное население становится жертвой исторического процесса и в некоторым смысле медведя-молотобойца (отсылка к деревянной игрушке). Медведь выступает хтоническим символом молчаливой крестьянской стихии, занятой изматывающим трудом и копящей обиды. «Берегите Медведева Мишку! — обернувшись, приказала Настя. — Я к нему скоро в гости приду».

«Котлован» полон страшных посылов, и главное везение Платонова в том, что его книга не была издана при жизни. Это было бы концом его и без того трагической писательской карьеры.

И последнее, что я осознал: язык Платонова не инопланетный, он – неземной.

На дворе 2023 год, и я не знаю, прочитаете ли Вы эту рецензию. Однако возможно у меня не будет другого повода поблагодарить Вас за ваши труд и интересные уроки, на которых Вы старались пробудить в нас интерес к литературе! К сожалению, Андрей Платонов оказался крепким орешком, и моя попытка разобраться с «Котлованом» затянулась на 26 лет (В свое оправдание отмечу, что, по моему мнению, немногие дети в 16 лет могут понять платоновскую прозу. Единственной причиной его включения в школьную программу может быть то, что в сегодняшнем мире для большинства людей последний звонок ознаменует и завершение знакомства с настоящими книгами).
Желаю Вам здоровья!

Услышала на Ютубе в юмористическом шоу от Шаца что это "самая умная книга, что он читал"(нуждается в уточнении), что он читал.
Шац вызывает доверие, он выглядит подкованным, начитанным и самоироничным. С его подачи можно начать читать, что угодно. А тут ещё и формулировка такая.
Я была готова ко всему (я прочитала Мифогенную любовь каст - это о многом говорит)) - начала совка, котолован. Что я ожидала - это как бравые пионеры и рабочие, ровным строем, с нарисованными советскими художниками улыбками на лицах копают, и копают, и копают стылую грязь. Чего я не ожидала - так это сюжета этой книги.
Мне хочется сравнить её с "Дом, в котором.." Петросян - за создание удивительной атмосферы, удивительного мира, который пузырём отделён от остального. Не хочется сравнивать, но что есть какие то внутренние параллели с "Кысь" Толстой - только самые прекрасные параллели с этой ужасной книгой. Но "Котлован" лучше в миллионы и миллиарды раз тех книг, что я держала до этого. Это словно бы та самая книга, что мы ищем с детства, когда удовольствие от бездумного поглощения книг окончилось и начался разумный подбор литературы, но всё не то, немного не то. И какая то детская книга, прочитанная в небольшом возрасте в нужное время и в нужном месте маячит нам как вечный недостижимый ориентир того, что хотелось бы читать всегда.

Масштаб гротеска - завораживает. Осмысливание советских лозунгов чистым умом, лишённым идейного задора, и их переделка - эта книга огромная коллекция жемчужин. Я собираюсь перечитывать её, чтобы наловить ещё, но словить каждую невозможно, ведь это будет значить - процитировать всю книгу целиком. Вот несколько цитат:

И эти цитаты, и эту мудрость - невозможно читать быстро или залпом. Хочется останавливаться на каждом обороте, восхищаться возможностям автора, аплодировать ему. И эта русская, советская грусть, лёгкая нота, которой полна книга, такая звонкая тоска, которая абсолютна неразличима, невычленима в общем хоре, но стоит её хоть на минуту заставить замолчать, понимаешь, что всё это время она была с тобой. Эта нежная честность...
Я в абсолютном восторге от этой книги, советую её прочесть всем, кто как и я, ждёт от книги, чтобы ты зацепила какие то пространства в душе, которые в обычное время существуют незамеченными.

Прочитав повесть Котлован будучи девятиклассником, я почувствовал прилив странной энергии ... ощущение было как будто узнал тайну. Однако четырнадцатилетнему подростку было трудно понять смысл «откровения» художника поскольку описываемые события были доселе неизвестны… …Состоя в научном обществе учащихся ( 9 –ый класс) я выбрал повесть Котлован для литературного исследования . Курировал мою работу декан из педагогического университета , филолог… Он расставлял акценты в моём «исследовании» примерно так : соотнеси механическую работу Вощева на заводе с механистичностью жизни в целом , раскрой фразу «30-летие личной жизни» как некоего порога в судьбе любого человека и т . д. А тема моей работы звучала вот как : «Мифологема смерти в произведении Платонова Котлован»…Так вот ближе к собственному «30-летию личной жизни» произведение «заиграло» для меня в другой тональности, отличной от той декановской и собственной подростковой 15 - ти летней давности . В голове моей отчётливо встал вопрос : Почему тогда 15 лет назад мой руководитель и словом не обмолвился о ключевом событии повести : коллективизации , в народе , раскулачивании ? Не хотел ? Почему? Художественное осмысление именно этого исторического события и есть основа сюжета повести . К слову ,более безапелляционного и хиругически точного критика советского строя ,чем Платонов , в литературе не было ,потому что волею судьбы ему выпало препарировать новое государство практически в зародыше. «Великая стройка» cветлого будущего свой фундамент основала на чём?! Ну ,например , на попытке уничтожения института частной собственности ,а как вишенка на торте, гибели ребёнка 4-5 лет от роду. Отчего? Вот же «ирония» : маленький человек умер вследствии отсутствия элементарных условий человеческого существования , за которые и боролись герои повести ,а если ещё проще сказать , то ребёнок погиб от холода и голода. Котлован входит в списки дополнительного чтения по школьной программе : пхах…удивительно , что произведение вообще вошло в « литературные школьные списки». Художественное наследие Платонова космическое , объять его, осветить должным образом пока что не удалось – печатать –то начали открыто лишь в конце 80 – х годов - какое осмысление?… да и как можно выводить на уровень общественной дискуссии очевидную жуткую аксиому , что «создавалось царство смерти» , где частная собственность отменена, свободы и права человека на бумаге , а собственно бумага и еда – дефицит ,труд же как повинность . Совратить человека с его естества – как вам? Свой дом и своё подсобное хозяйство – нет . Коммуналки и колхозы -да . Свобода выбора,волеизъявления и слова– нет. Один вождь , одна партия и … исправительно – трудовой лагерь – да. А церемонемейстер этого советского кабака - страх ,постоянная угроза быть уничтоженным. Андрей Платонов как сам и выразился «писал свои произведения кровью» и кровушка эта наша , русская.