We Begin at the End

Не может добро оставаться добром, если злу попустительствует — как ты думаешь?

- Люди - сложные существа, Уок. Воображаешь, будто раскусил того или этого, а он вдруг возьмёт да и выкинет что-нибудь.

Одухотворенностью, детальностью монтанский пейзаж вполне тянул на портрет. Простора казалось в избытке. Такое количество не утоляет кислородный голод — таким количеством захлебываешься.

Мало ли, что она натворила; без мамы каждому плохо — даже тому, кто вне закона.

Не построили еще такую тюрьму, чтоб ворота закрыть — и конец притяжению истинной любви.

Смерть имеет одно свойство: жил обычный человек, а погиб — стал святым.

Теперь иначе думаю: что зло — оно однородное, без степеней. Есть черта, за нее переходить нельзя, и точка. Заступил на дюйм — всё, виновен.

Лучше бы была середина, мам. Люди иначе живут. Не надо вот этого — или все, или ничего, или ты тонешь, или по волнам рассекаешь. А ты просто на плаву держись — так ведь почти все делают. Потому что, когда начинаешь тонуть, ты и нас с собой на дно тянешь.

Мужчины, считал Уок, устроены иначе, порочны изначально и не борются со своими так называемыми слабостями. Потому что идиоты.

<...> для отдельных взрослых «присматривать» равняется «заваривать кашу», которую потом расхлебывает отнюдь не «кашевар».