Филэллин

Леонид Абрамович Юзефович — историк и писатель, автор романа "Филэллин", лауреат премии "Большая книга'21".

В романе описывается последний год жизни императора Александра I и деятельность идеалиста и филэллина Григория Мосцепанова.

Филэллин — дословно "любящий греков".

Греция в 20-е годы XIX века восстала против турецкого владычества. Григорий Мосцепанов, отставной офицер, получивший увечье в Отечественной войне 1812 года, пытается убедить русского императора прийти на помощь грекам.

По мнению Юзефовича и других историков, если бы Александр I не скончался вскоре, то в войну он бы вступил.

Роман составлен из реальных писем реального Мосцепанова, воспоминаний и писем других исторических лиц.

Можно проследить, может ли один идеалист повлиять на государственную политику.

В книге много афоризмов. По словам Леонида Юзефовича, не каждый из них истина. Но каждый афоризм может очертить ту область, где истина находится.

Больше тем для литературных бесед в Телеграм-канале "Книжный смол-ток"

«Филэллин» — роман о любви в разных её проявлениях. В нём встречает любовь-преданность, любовь-страсть, любовь-смирение и любовь-мечта. Последняя, в свою очередь, имеет свои разновидности — в зависимости от того, чей ум она пленила. Она же выступает движущим механизмом событий.

По ходу чтения меня не раз посещало недоверчивое удивление: неужели этот текст написан тем же пером, что и «Зимняя дорога» и «Самодержец пустыни»? Можно, конечно, вспомнить детективные повести о сыщике Путилине, но, по правде говоря, интрига, с которой начинается «Филэллин», и которая по идее и должна удерживаться читательское внимание, занимала меня только первые несколько страниц. Далее меня куда больше волновала сама судьба главного героя — отставного артиллериста-инвалида и правдолюбца Григория Мосцепанова, чем тот страшный секрет, который он собирался открыть непосредственно императору Александру I или, на худой случай, графу Аракчееву.

Потом я понял, в чём дело (это, конечно, только гипотеза): «Филэллин» продиктован не столько любовью к истории, сколько любовью к поэзии, причём, не всякой, а той, к которой тяготеет Леонид Юзефович — всегда со зримой конкретикой, скупыми, но точными и драматичными деталями. Потому и мои литературные ассоциации в первую очередь отсылали к поэзии.

От:
По волнам, по звёздам проносит шаланду,
Три грека в Одессу везут контрабанду.

До «Гренады», чей герой мечтает отправиться воевать за счастье далёких испанских крестьян — подобно тому, как Мосцепанов мечтает отправиться на войну за освобождение греков от турецкого владычества.
Текст «Филэллина» в высшей степени поэтичен. Он зачаровывает взгляд подобно огню, и как искры из костра из него порой вылетают фразы, поражающие точностью или парадоксальностью.

Ещё одна черта, присущая крупным поэтическим вещам: роман написан в едином ритме — ближе к финалу мне хотелось некоторого ускорения, меньшей обстоятельности. Но, пожалуй, это было бы против природы «Филэллина» — примерно так же, как, если бы в последней главе «Евгения Онегина» Пушкин перешёл бы от 14-строчной строфы к 4-строчной.

Рискованное дело — распределять текст примерно равными порциями между 5-7 персонажами. Кого тут любить, кому сочувствовать? Удивительно, но сочувствие я испытал к каждому из рассказчиков — правда, не до конца. После завершения чтения некоторые из героев не оставили к себе ни симпатии, ни радости за их благополучную судьбу. В этом для меня и оказалась главная интрига: как в детективе убийцей оказывается самый неочевидный персонаж, так и в «Филэллине» главная читательская любовь остается с второстепенными действующими лицами. В финале я разочаровался в Григории Мосцепанове, и это то, с чем мне, как читателю, было трудно смириться.

Но нет худа без добра: я внезапно определил для себя новый тип отношения к персонажам — они могут быть родными и неродными. Здесь к родным я бы отнес тех, кто мог бы сказать о себе:

Никогда я не был на агоре,
Ты меня не спрашивай о ней…

Резюмируя: читатель небезразличный к языку и обаянию 19 века внутри «Филэллина» будет чувствовать себя исключительно хорошо — уютно и радостно, несмотря на все драматические перипетии. А ещё, на мой взгляд, у нас появился новый тип исторического романа, который будущие авторы могут использовать, как образец (или, говоря по-французски, шедевр).

Сюжет. Роман охватывает три темы. Первая — это русский царь Александр Первый, его поездка на Урал, потом отдых в Таганроге, болезнь и смерть. Вторая — отставной майор Мосцепанов, стремившийся сообщить царю великую тайну для победы греков над мусульманами. Третья — освободительная война греков.

Начинаются события с середины 1824 года. Темы поднимают баронесса Криднер (имевшая влияние на царя и обеспокоенная положением Греции), майор в отставке Мосцепанов, греческий военачальник Фабье, лекарь при Александре Первом Костандис, — всё это объединяет секретарь царя Игнатий Еловский. Заканчивается роман вначале 1830-х гг.

Впечатление. Книга мне понравилась. Правда, освободительная борьба греков мне была не особенно интересна, поэтому военные события я пролистал, но вся остальная часть романа весьма интересна и хороша. Интриги при дворе; жизнь царя со слов его секретаря и лекаря весьма интересны; не менее интересна судьба Мосцепанова с его стремлением передать ценные сведения царю и для пробивания пути в Петербург, выбравшего совсем не тот способ, который бы способствовал успеху.

Автор мастерски выстроил интригу, все темы свёл в крепкий узел и порадовал читателя хорошей книгой.

Ранее читал
Юзефович, Леонид. Журавли и карлики. Хор.
Юзефович, Леонид. Казароза. Отл.
Юзефович, Леонид. Зимняя дорога. Бросил.

(любой хороший писатель в своих многих книгах всю свою жизнь пишет одну большую книгу о себе. Поэтому выбрав определенные цитаты из его книг (принадлежащие разным персонажам и рассказчикам), можно сказать, что это может быть квинтэссенцией его жизненных правил. Может быть…):
Ребенком можно безвредно выпасть из окна, юношей – свалиться на всём скаку с лошади или пьяным спать в горящем доме и отделаться испугом, но с годами такое бывает всё реже. Ангелы-хранители устают за нами присматривать. Однообразие утомительно даже для них, а поскольку характер дается нам от природы, с колыбели до могилы мы совершаем одни и те же ошибки.
Я из тех, кто способен размышлять лишь с пером или карандашом в руке, а в остальное время живу сердцем.
Видеть вещи в их целокупности – недоступная для меня роскошь. Я должен воссоздавать их из обломков и обмолвок.
Если жажда вынудит меня выкопать колодец, а голод или зной – отыскать дерево, чтобы насытиться его плодами или спастись от солнца в тени его кроны, и если на дне колодца я днём увижу звёзды, а в шуме листвы услышу музыку сфер, следует помнить, что ни то, ни другое не входит в мою задачу.
Переводчик с языка теней – вот вторая моя профессия.
Ум измеряется умением его прятать.
Прямая дорога ведёт на кладбище.
Листва тоже громче шумит осенью, чем весной и летом. То, чему предстоит жить долго, живет в тишине.
Сколько лет прошло, а что переменилось? Все мы дети в земной юдоли – потерялись в темноте, тычемся туда-сюда, кричим, плачем. Некому взять нас за руку и отвести домой.
Единственный верный способ направить ход вещей в нужную сторону – не вмешиваться в их естественное течение.
Чем честнее живешь, тем больше в душе электричества, а оно везде одинаково, на земле, в земле и на небе, так чего ее бояться, смерти-то?
Время бесконечно, а судьба переменчива, поэтому нет ничего удивительного в том, что в различных местах и в разное время весьма часто случаются сходные между собой происшествия.
Каждый должен верить, что голос его совести является голосом Бога, и не должен делать ничего, противного своей совести. С каждым всегда следует поступать так, как мы хотели бы, чтобы поступали с нами самими.
Московский разговор за бутылкой подобен кругу вселенной, чей центр везде, а окружность нигде.
Как и раньше, я старался быть объективным, но объективность ограничена временем и личностью автора.
На пороге тех мест, о которых мечтаешь всю жизнь, предчувствия бывают острее, чем где бы то ни было.
Мертвым оскорбителен не вымысел, а недостаток любви.
По мере развития цивилизации падение нравственности неизбежно.
Подлинная власть похожа на любовь — забыл о ней, значит изменил.
Каждый любит то, что способен оценить.
Письмо, написанное карандашом, подобно разговору вполголоса.
Покорность общей судьбе не предполагает взаимной ненависти.
Эпоха подобна женщине, с которой живёшь: чтобы оценит её по достоинству, нужно расстаться с ней навеки.
Самые коварные заговорщики — это случайность и страсть.
Жизнь быстро проходит. Стоишь ты, например, за чем-нибудь в очереди и думаешь, будто с очередью продвигаешься к продавцу. А на самом деле - к смерти. Куда бы мы ни шли по своим делам, идем к смерти.
Ирония – симптом изоляции от общего смысла народной жизни.
У Бога все времена рядом лежат на ладони, неотличимые друг от друга.
Единственный способ остановить время – не замечать его быстротечности.
Сознание иллюзорности этого мира дает силы мириться с его несовершенством.
Удача отворачивается от человека, не способного ни на минуту забыть о своей цели.
Когда разлагается старый порядок, мы имеем четыре варианта ответа на этот вызов истории. Первый — аскетизм. Уход от мира, жизнь на лоне природы, довольство малым. Во времена крушения Римской империи это был путь философов и фиваидских пустынников, в современных условиях — дачников.
Бывают времена, подобные болезни. Они разрушают душу, но они же открывают перед тобой вечность. Видишь, как все возвращается, повторяется, перетекает друг в друга, сбрасывает имена, скрывающие под собой разные части одного и того же, и когда проходит первый шок, начинаешь понимать, что не так уж важно, кто произвел тебя на свет в твоем физическом облике. Люди больше похожи на свое время, чем на своих родителей. Все рожденные под одной звездой - братья.
*...он беседовал со старым сельским кюре и сказал ему: «Вы всю жизнь исповедуете своих прихожан, вы знаете о них все. Можете ли вы какой-нибудь одной фразой выразить ваше понимание человеческой природы?» Кюре ответил, что да, может...Ключевая фраза была следующая: «Взрослых людей не бывает».