Доктор Павлыш

Марьяна поняла, что это трещит оболочка шара. Корзина дернулась и опустилась рывком на полметра. — Осторожнее, — сказал Дик.
— Сейчас, — ответил Казик. Голос был глухим, как будто его обгрыз туман.
Корзина качнулась сильнее.
— Выбрался! — сообщил Казик. — Вы не бойтесь, шар хорошо зацепился канатами. Здесь большой сук, с меня толщиной. И еще ветки. Так что не бойтесь. Лезьте. Я вас жду.
— Ну, иди, — сказал Дик Марьяне.
Он поднялся и приторочил к спине арбалет, чтобы не мешал при подъеме. Он верил Казику и больше не боялся, что шар оборвется. — Если устанешь, отдыхай. И вниз не смотри.
— Все равно ничего не увидишь, — сказала Марьяна. —

• Не бойся за меня.

— Ты отдыхай, не спеши, — повторил Дик. — Я бы полез сразу за тобой, но канат может двоих не выдержать.
Марьяна встала на борт корзины, крепко держась за канат. Канат был влажным и скользким. Но страшно в самом деле не было. Она тоже умела лазить по деревьям. Через несколько минут она уже стояла рядом с Казиком на широкой, нависающей над землей дороге — такой ей показался сук дерева. Шар зацепился за острые сучья, торчащие из главного сука, запутался в ветвях и листьях, похожих на ножи, порвался, но канаты держались крепко.

Планета не имела названия. У нее был цифровой код. Любой справочный компьютер выдавал о ней сведения, даже не подозревая, что людям приятнее, когда планета имеет название. Привычнее. Но так случается с планетами, открытыми издали, из космоса, и затем включенными в список исследований.
Планету открыли несколько лет назад. Потом, как и положено, к ней была отправлена станция «Тест». Автоматическая станция, которая вышла на орбиту, выпустила скаутов, сняла ее поверхность, выкинула на поверхность пробы, которые собрали образцы воздуха и почвы. Затем «Тест» собрал всех своих слуг и отправился к трассе, где его подобрал корабль-матка. На корабле-матке младший научный сотрудник Кирейко проглядел материал, сделал квалифицированные выводы, и все материалы по планете отправились в архив, ждать очереди. Младший научный сотрудник Кирейко мог обнаружить, что планета представляет собой исключительный интерес то ли потому, что на ней есть разумная жизнь, то ли потому, что неразумная жизнь необыкновенна, то ли потому, что там замечательный климат и отличные условия для колонизации,
то ли, наконец, потому, что ее минеральные богатства ошеломляют разнообразием и выбором. Ничего такого младший научный сотрудник Кирейко не обнаружил. Планета была лишена разумной жизни. Ее высокие широты были заняты снежными горами, ниже располагались закрытые вечным облачным слоем первобытные леса, а в экваториальной области тянулись на тысячи километров раскаленные пустыни. Угол ее наклона к орбите был невелик, период обращения чуть больше тысячи дней. Ничего особенного.

Олег знал, что первым на шаре поднимется он, и никто не оспаривал этого — шар был детищем Олега, без его настойчивости ничего бы не вышло. Казик последние дни молча ходил за Олегом и никак не мог примириться с мыслью, что его собственное путешествие откладывается. Он надеялся на чудо, которое заставит взять его в первый полет. Олег был непреклонен. В этом были не только доводы разума, но и
некоторая доля злорадства: «Никто не верил, что шар будет, но шар есть. И он мой. Нет, конечно, он общий, его сделали вместе, но он мой. И полечу на нем я». Может, кто-то и догадался о мыслях Олега, но не сказал
вслух. Только Старый сказал. Утром, когда должен был подняться шар.
— Ощущаешь себя Наполеоном? — спросил Старый.
— Почему? — сказал Олег. — Никогда не видел Наполеона. Даже картинки не видел. И не знаю, что он сделал.
— Знаешь, — ответил Старый, любуясь Олегом.
— Ну ладно, знаю, — улыбнулся Олег. — Завоевал половину Европы.