Башня из черного дерева

Как-то убедил себя в том, что одновременно быть хорошим писателем, поэтом и драматургом невозможно. Даже отдельно взятый писатель не всегда способен проявить себя как мастер на все руки (в узком и определенном смысле). Быть прекрасным рассказчиком и новелистом просто не получается. Также сложно зарекомендовать себя специалистом по разным жанрам литературы. Как правило, одно другому мешает и не совместимо. Но вот Фаулз - совсем другое дело. И романы, и повести, и эссе - всё у него получается складно да ладно. Далеко не обыватель, а истинный интеллектуал, разбирающийся во множествах тонкостей в разных сферах, что удивляет и радует меня как читателя и ценителя красного и мудрого словца.

Чувствую себя конченой дебилкой. Насколько мне понравился "Коллекционер", настолько же тошно от коротких рассказов-повестей-эссе из сборника "Башня из черного дерева".
О чем это все? К чему это все? Что за безумное нагромождение фраз, в которых без ста грамм не разобраться?
Постмодерн, ок. Понимаю. Но нечитаемо же. Вот вообще. Сразу вспоминаю нехудожку Умберто Эко, которого честно пытаюсь понять и полюбить: болтология ради голой болтологии.
Впрочем, впереди еще собственно "Башня", так что я не теряю надежду.

Современное искусство, что это? Сложно писать мнение о том, чего не понимаешь. Ещё сложнее научиться это не осуждать. Я, пока, не научился...

Если бы я был присяжным на процессе, где надо было определить виноватых в гибели искусства, то главный герой - художник Бресли, получил бы у меня высшую меру наказания. Как и его подельники - кубисты, дивизионисты, лучисты, орфисты, экспрессионисты, пуантилисты, ташисты, символисты и прочие постмодернисты. Ибо в смерти живописи они виновны даже больше, чем абстракционисты, которым, дабы поддержать заданный вектор развития, необходимо было идти всё дальше и дальше, дойдя, в конце-концов, до тупика под названием "Искусство ради искусства"...
Поэтому, по-моему, споры между Бресли и Уильямсом не ведут к постижению истины, а крутятся только лишь вокруг одного - кто из них более грешен...
В остальном, брюзжание старика на тему: "Вот были люди в наше время, не то что нынешнее племя..." ничем не выделяется из общего старческого хора, великолепно описанного Кантом:

И я из этого хора тоже не выделяюсь, Фаулз же пытается, а получилось это у него или нет - решать каждый должен сам...

Я влюблена в Фаулза окончательно и бесповоротно... С первой и до последней страницы. Как гипнотизер, он околдовывает и опутывает своим волшебством, и закрывая книгу ты уже не знаешь, ты ли это. Так было со мной после "Волхва", и я с предвкушением открывала "Башню", чтобы снова это почувствовать. О, и я не ошиблась! Это были волшебные несколько часов. Ты одновременно хочешь растянуть удовольствие и узнать, чем же это все закончится... Эти две книги в чем-то перекликаются. В предисловии к "Элидюку" Фаулз написал, что в сборнике повестей

Так же как и в "Волхве", здесь героя тоже разобрали на части, как куклу, а когда все сложили на место, оказалось что работать как и прежде она не сможет...
Казалось бы, все очень просто. Был у молодого художника талант, успех в творчестве, любимая работа, дружная семья... и все это оказалось не настоящим, не настолько настоящим, чтобы пережить выходные в Коэтминэ.

Страшно для творческой личности вдруг понять, что ты посредственная заурядность, а еще страшнее осознавать, что таким ты и останешься, приличным человеком и вечным неудачником.

Все или ничего.

Вот так, в одночасье, рушится все. А Мышка, она всего лишь олицетворение тех границ, которые он так и не смог перешагнуть. Кто она для него?

Эта повесть совсем не о банальной интрижке женатого мужчины, не о богатом старике, окружившем себя молоденькими девицами... Всем, кто хоть немного близок к искусству, покажутся знакомыми все муки и чувства Дэвида, и не знаю, хотела бы я получить откровение таким способом...

В заключение хочется сказать, что переводы "Башни" значительно отличаются друг от друга, и наверное нужно перечитать их для сравнения. Ведь Мышка все-таки не Мышь, да и Чуча не Уродка. И финальная фраза в переводе Панасьева мне кажется более полно отражает суть изменений, которые произошли с героем

• Я выжил.

Две повести, пытающиеся объяснить, что представляет собой живопись, как вид искусства. «Человек в пейзаже» Андрея Битова и «Башня из черного дерева» Джона Фаулза.
Первая – ближе к рок-концерту, вопль «шестидесятника», еще не погрузившегося в болото «дневниковой» прозы. Решившего выплеснуть на головы читателей многожды продуманное и переговоренное со знакомыми художниками. Повесть, достигающая вершин философского трактата, осмысляющая место картины в пейзаже и уместность человека на этой картине.
«Башня из черного дерева», продолжая музыкальные аналогии, это опера. Этакая академическая проза – справочник по художественным и архитектурным стилям с обязательными постраничными описаниями мебели, интерьеров, игры световых пятен на траве и прочих запахов. Пока на предпоследних страницах всю ткань приглаженного повествования не разносит на куски.

Битову для осмысления живописи пришлось привлечь Б-га и основы мироздания. Фаулз смотрит на ту же проблему с точки зрения художника-творца.
Можно ли создать вечное будучи погруженным в повседневность?
Дэвид Уильямс – художник-абстракционист, которому издательство заказало вступительную статью к каталогу 77-летнего Генри Бресли, едет в его французское поместье «Котминэ».
По стечению обстоятельств (а может, и по велению судьбы) Дэвид приезжает без жены, оставшейся с заболевшей ветрянкой дочерью. И только что прибыв в дом мэтра, сразу же сталкивается с двумя голыми девицами – Мышью и Уродкой, загорающими в саду.
Диана и Энни живут в доме Бресли на правах жен-подружек и, как выясняется позже, Ди-Мышке Генри даже предложил руку и сердце.
Дэвид, предупрежденный издателем, старается ничему не удивляться и не осуждать. Его цель – конкретна. Встретиться с мэтром и уточнить некоторые детали его биографии и художественной концепции.
Но оказалось, что скорлупа из условностей, самомнения, признания, семьи с треском лопается, не выдержав столкновения с РЕАЛЬНОСТЬЮ в лице престарелого Генри Бресли.

У Дэвида и Генри просто разные точки отсчета.
Бресли сформировался как художник на гражданской войне в Испании, будучи в самом ее пекле и делая зарисовки с натуры. Изуродованные люди, разрушенные дома, неподдельное горе из-за смерти близких - превратили его из подражателя в самостоятельного творца, даже не смотря на явные параллели с офортами Гойи.
Дэвид старается избегать крайностей. Семья, две дочери, выставки, книги, преподавание - вот суть его существования. Но искушение вечностью… Проклятое искушение вечностью, когда вдруг отчетливо понимаешь, что тебя и все тобой созданное забудут на следующий же день после смерти. А вот этот старик, плюющий на все мнения и не стесняющийся называть дерьмо дерьмом, он то останется. Да, если честно, уже остался. И именно он, Дэвид, приехал к нему, а не наоборот. И может случиться так, что к нему-то самому никто никогда не приедет.
Всего два дня общения с мэтром, внезапно вспыхнувшее чувство и проклятая нерешительность, о которой он будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, оказались равными по ценности всему остальному. Задали для Дэвида его точку отсчета.

P.S. Из двух наиболее известных переводов повести – К.Чугунова и И.Бессмертной, мне больше понравился последний.
PP.S. В дополнение рецензии рекомендую еще посмотреть десяток цитат, приведенных в «Цитатнике». В них отображаются ключевые моменты повести.

Первое, что хотелось бы отметить - это блестящий язык, превосходный стиль и живые, яркие диалоги. Можно просто читать и наслаждаться, не обращая внимания на сюжет... Но так нельзя =) Тем более что мне он показался симпатичным.
Главный герой Дэвид, отправляется в поместье знаменитого художника, а ныне старого ворчуна, для того, чтобы написать его биографию. На месте оказывается, что старый ловелас живет с двумя молодыми студентками, которые якобы помогают ему смешивать краски ;) Ну вот, собственно, и все основные герои рассказа. Дэвид, общаясь с жителями поместья, постепенно узнаёт новые подробности не только о них, но и о себе...
Порой очень сложно сделать выбор, не переступив при этом через принципы или какие-то условности. Мы всегда ограничены рамками, лезть за которые, зачастую, чревато. Хорошо это или плохо - каждый сам решает для себя. Вот бывают в жизни ситуации, когда сердце говорит одно, а разум подсказывает другое. Ты упускаешь момент что-то изменить и можешь потом жалеть всю жизнь. Ссылаться на собственную трусость и посредственность. Но опять же, с другой стороны, запретный плод - сладок. И надо лишний раз подумать, прежде чем сделать. Вообщем бесконечный человеческий выбор. Вечная проблема.