Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3

Это произведение как нельзя лучше отражает сущность человека, вроде мыслящего, но в то же время живущего идеей собственности и накопительства. Читаешь этот рассказ-монолог и жутко становится, ведь все так и есть, чем больше человек имеет, тем больше потребностей возникает у него, рождается желание накопить, сохранить, приумножить. Вот только кто-то копит знания и развивается, а кто-то копит вещи, продукты, закрываясь в себе и своем маленьком мирке-складе. Рано или поздно этот мирок становится хозяином человека, который уже не в состоянии прожить без вещей, возможно и не нужных ему совершенно. Так происходит погружение в одиночество, добровольное замуровывание себя в комфортном склепе-жилище.

Мрачная атмосфера произведения прекрасно передает горячечные страдания героя-крота, его метания и надуманные страхи. Используемые Кафкой сюжетные повторы и повторы-размышления оправданы, ведь именно так автор показывает рутину, погребающую из дня в день под собой человека, лишающую его воли, порождающую страх вмешательства в устоявшуюся, заболоченную жизнь.

Все мы в некотором роде кроты, живем в своих норках, все подвержены вещизму и самоизоляции, разница только в том, насколько мы еще открыты миру, окружающим нас людям…

Весьма необычная повесть... Хотя о чём это я? Её же Кафка написал, так что ничего удивительного. Несмотря на то, что мне очень нравятся произведения автора, именно эта совсем небольшая повесть читалась довольно тяжело. Всё же не часто я читаю произведения, в которых мир раскрывается глазами собаки. Да и раскрывается ли? Это, скорее, бесконечный поток мыслей, в котором с трудом улавливаешь смену событий. Так, пёс наблюдает за собачьим оркестром (или танцевальной группой, я так и не поняла, что это было), размышляет о научных достижениях и пробует на себе силу голодания. Вот такой занимательный сюжет.

Сложно собрать мысли в кучу и написать в отзыве что-то более-менее связное. Для этого мне не хватает эмоций и впечатлений от книги. Всё же она меня не зацепила, я так и не смогла прочувствовать всю бренность собачьего бытия. Понятно, что автор хотел таким образом показать бессмысленное существование какого-либо человека, но в отличие от, например, "Замка" "Исследования..." меня не затронули и не заинтересовали. Хотя стиль Кафки мне по-прежнему по душе.

Возможно, однажды я вернусь к повести и попытаюсь прочесть её снова, не торопясь, анализируя каждое предложение и разбирая на символы, но не в ближайшее время.

Хорошенький такой глоточек паранойи ввечеру, собьёт с ног не только трезвенника-пуританина, читающего про шоколадки и фиалки, но и многих запойных книжкоголиков. Мой любимый граф говорит: "Читать Кафку удивительно скучно, но в то же время очень увлекательно". Аминь, бро. Пока читаешь этот жирненький рассказ, возникает ощущение, что стены вокруг тебя сжимаются, воздуха становится всё меньше и меньше, предложения становятся всё длиннее, абзацы всё бесконечнее (если только одна бесконечность может быть бесконечнее другой бесконечности), а мозги натужно скрипят, пытаясь представить визуально полуслепую и смазанную картинку произведения. Сразу скажу, что представить её себе сложно. Главный герой, который нам и "исповедуется" — не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка. Причём даже не факт, что это вообще зверушка, в конце концов, многие вещи оно делает как человек (например, приподнимает откидную дверь входа), рефлексирует, как человек, да и усы могут быть не только у таракашек и барсуков, но и Гитлера с Александром Панкратовым-Чёрным. Хотя в этом и весь цимес. Кто-то представит себе крота (хотя у них нет ушей, да и лбом в стенки туннелей они бы не стали биться), кто-то кого-то длинного и хорькообразного, а кто-то вообще не будет напрягать воображение и будет главное существо в романе представлять одиноким соседом-алкоголиком дядей Толиком.

Существо в романе не тратит свою жизнь на такую суету сует, как социальная жизнь, продолжение рода и чем там ещё занимаются праздные эволюционирующие. Оно поглощено нежной страстью паранойи, которая чудится ему в каждом шорохе и звуке. Поэтому существо вырыло хитроумную нору для защиты себя любимого, и если мы при описании норы чувствуем лёгкую клаустрофобию, то оно чувствует... Нет, не безопасность. Невозможно чувствовать безопасность, если в стремлении сохранить свою жизнь ты боишься самой жизни, как таковой. Опасность таится везде, даже в той самой земле, в которой существо вырыло нору. И сколько не придумывай увёрток, ложных входов, укреплённых (и окроплённых собственной кровью) площадок, страх всё равно настигнет тебя рано или поздно, если он внутри тебя. Потому что одно дело — опасаться чего-то конкретного, что может тебе навредить. Огонь может сжечь, крупный хищник может сожрать, мелкая дрянь — заразить какой-нибудь бякой. Если же бояться опасности вообще, то какая же это жизнь? Всё в ней враждебно, так что удивительно, что существо на всякий случай не поотрывало руки-ноги самому себе, дабы неповадно было. А вдруг проснёшься среди ночи — а тебя твоя собственная рука лупит? Ну, или что там у него, усатого-полосатого... Клешня? Щупальце? Ляжки-то вот точно есть.

Бесконечно одинокий и несчастный кроточеловекоскунс настолько самоизолировался в этом хитроумном саркофаге (нора из слоновой кости, ага), что поневоле начинаешь сомневаться, когда он рассказывает про якобы чудовище, пытающееся прорыться в его волшебные тоннели. Во-первых, кому нафиг он такой сдался? Во-вторых, это наверняка ещё одно проявление паранойи. К тому же убегать норовладелец не спешит, а даже ждёт встречи с гипотетическим убивцем. нора-то ведь есть уже, ипотека уплочена, документы готовы, что рыпаться теперь? Пожил. Всю жизнь строил хитроумные планы, как в нужный момент блеснуть инженерной мыслью и свалить в туман, а как моент подошёл, так мысля инженерная оказалась совсем проржавевшей и никуда не годной. Остаётся только лежать, закинув ногу на ногу, в ожидании Годо, покуда зыришь телеящик. Ну, или что там кротохорьки смотрят? Стену с червями?

Метафора жизни у Кафки, как всегда, построена на оксюмороне. С одной стороны — кристально прозрачна, с другой — невероятно мутна. Все мы понимаем, что хотел сказать дядя Франц в своей притче, но вот понять зачем он это хотел сказать — трудно. Переносил свои страхи на бумагу? Слишком просто. Всё же он всегда хотел цеплять крючьями за живое и волочить за собой сквозь полусгнившие балки. Зацепить-то он зацепил, наверх потащил, но вот что-то неба пока не видно, всё бесконечные балки, перегородки и... Wait a minute... а уж не по кругу ли он нас таскает? Так и есть. Вон и нога моя висит, оторвавшаяся на крутом повороте. Ну как нога... Лапка.

Начинается всё почти как сказка. Одним холодным зимним вечером единственного на всю округу врача вызывают в удалённую деревню к тяжелобольному пациенту. Вся проблема в том, что у доктора нет своей лошади, и он не знает, как добраться до больного… Вскоре править бал начинает мрачная фантасмагория.
«Сельский врач» Кафки относится к тем текстам, которые читаются очень быстро, но чтобы понять их, потребуется намного больше времени. При этом нет никакой гарантии, что вам удастся составить своё мнение относительно того, о чём же рассказ.
Я, признаюсь, по прочтении осталась в некотором недоумении. Слово, которое могло бы описать мои сумбурные впечатления, - это бессилие, экзистенциальное бессилие. Все персонажи в рассказе, кроме, пожалуй, конюха, так или иначе демонстрируют своё бессилие перед жизненными обстоятельствами. Здесь и неспособность сельского доктора самому раздобыть лошадь, обуздать свирепого конюха и защитить свою служанку Розу («…при помощи моего ночного колокольчика меня терзает вся округа, а на этот раз пришлось поступиться даже Розой, этой милой девушкой, — сколько лет она у меня в доме, а я её едва замечал»), его первоначальное неумение разглядеть болезнь мальчика и последующее бессилие перед ней. И наконец, неспособность доктора вырваться на свободу из «мороза злосчастного века» (хотя, с другой стороны, никому не дано вырваться из века, в котором он живёт) и одновременно неспособность родных мальчика и жителей деревни воспрепятствовать «побегу» доктора.
Одним словом, весь рассказ представляет собой своего рода метафору бессилия, осознания неотвратимой участи и беспомощности перед ней. По крайней мере, именно на такие мысли он меня навёл.

В одном обзоре говорится, что в «Сельском враче» много моментов, позволяющих провести параллель с библейской историей о пророке Элияу и его преемнике Элише (одна из версий). На это, к примеру, могут указывать постоянно всплывающий мотив шубы (слишком уж часто она возникает в рассказе) и неожиданное для заснеженной деревни сравнение лошадей с верблюдами («...и два могучих коня, прижав ноги к брюху и клоня точёные головы, как это делают верблюды, играя крутыми боками, едва-едва друг за дружкой протиснулись в дверной проём»). Сопоставление с верблюдами действительно выглядит как инородный элемент в теле рассказа.

Можно строить разные догадки и искать в тексте параллели, но трудно поспорить с тем, что этот рассказ крайне загадочен даже для Франца Кафки.

С Кафкой впервые я познакомилась чуть больше 10 лет назад, два его произведения, прочитанные в рамках университетской программы по зарубежной литературе, вызвали у меня дикое желание больше никогда-никогда не прикасаться к его книгам. Но вот годы шли, и мне стало интересно, а не погорячилась ли я, ведь, несмотря на все мое негодование, я до сих пор помню и сюжеты тех книг, и свои эмоции, и впечатления. Для эксперимента был выбран данный рассказ, выбирался он по принципу наименьшего количества страниц, потому как не дочитывать я практически не могу, а мучиться, если вдруг опять несрост, я тоже не хотела.

Сам рассказ я читала минут 10, а потом еще час искала в интернете любые статьи о нем, которые могли бы помочь мне хоть частично ответить на вопрос "А что это блин было-то?". Потому что это просто взрыв мозга, читается с интересом, но ты вообще не понимаешь что происходит. Сельского врача в студеную зимнюю пору вызывают к пациенту, ехать до которого около 10 миль, а у доктора как назло лошадь на днях померла. Все, на этом внятный сюжет заканчивается и начинается какая-то фантасмагория, в которой есть место таинственным мужичкам, в обмен на лошадей забирающих себе юную служанку, каким-то сказочным похожим на верблюдов лошадям, небольному пациенту с гниющей раной в боку, издевательским детским стишкам, шубе, которая не шуба, а мощнейший библейский символ... Тринадцать страниц на экране телефона вместили себя столько, что я до сих пор сижу под впечатлением.

В общем, это было странно, непонятно, пугающе, абсурдно и дико интересно. Никогда не говори никогда, это про меня и Кафку, видимо)

P.S.: Пока искала подходящую иллюстрацию, выяснила что есть достаточно свежее коротенькое аниме по этому рассказу, обязательно посмотрю.

Дальше...

Весьма депрессивный рассказ, но в тоже время достаточно интересный, о котором продолжаешь думать и после прочтения, крутишь как шкатулку с секретом, пытаясь отгадать, что хотел сообщить миру писатель и как его мысли отзываются именно в твоей душе. Поделюсь своим видением, а потом пойду изучать другие рецензии, чтобы проверить, есть ли что-то похожее.

Первоначально почему-то подумалось о массе современных девушек, больных анорексией или усилием воли худеющих ради призрачного счастья, которые часто не могут вовремя остановиться и доводят себя до состояния "узников концлагеря". В целом, с героем данного рассказа их роднит то, что реальной пользы от такого ультраголодания нет, окружающие вряд ли оценят, да и говорит это скорее о разладе в душе (не зря Голодарь заявляет, что отказываться от еды ему легко, ведь он не нашел то, что вызывает аппетит, он скорее заставляет себя есть, а не прикладывает силы, чтобы голодать)

Обращает внимание тот факт, что главный герой хотел признания (хотя он и выбрал весьма странный способ), но как не вспомнить тут участников реалити шоу вроде Окон или Дом, где герои также были готовы запереть себя в клетке на потеху публике.
И, конечно, как не пуститься в размышления на тему общества, где люди всегда требуют зрелищ, готовы смотреть на смертельные бои гладиаторов, публичные казни или такие жестокие представления, как умирающий от голода человек в клетке. Но также быстро, как загорелся, интерес у толпы проходит и даже самые изощренные представления приедаются .

Подводя итог, - это произведение оставляет весьма темное, липкое впечатление и никого не жаль, потому что Голодарь отнюдь не из-за нужды выбрал эту профессию, не ради денег продал себя, а просто у него такие мазохические пристрастия ( возможно, из-за детской травмы - тогда это достойно жалости, но писатель об этом нам не рассказывает, ведь это была бы уже совсем иная история)

Этот маленький шедевр Франца Кафки задел за живое... В столь лаконичном изложении знаменитый австриец сумел донести до читателя глубинные причины, совершающихся злодеяний... И заключаются они, прежде всего, в безразличии, равнодушии людей к судьбам ближних... Жестокое братоубийство происходит практически на глазах у скучающего местного обывателя Паллады, следящего за всем из своего окна на втором этаже соседнего дома...
На приготовления готовящегося преступления Паллада взирает с интересом... Он прекрасно видит, как Шмара точит своё орудие убийства — нечто среднее между штыком и кухонным ножом, клинок которого сверкнул в лучах луны, но при этом ничего не предпринимает... Высоко подняв воротник халата, стянутого кистями на жирном животе, он только качает головой и смотрит вниз, туда, где в скором времени развернётся человеческая трагедия... Паллада высунулся далеко вперед — как бы чего не упустить... Он весь в предвкушении... И только после убийства Везе, Паллада выходит на сцену:

"Паллада, давясь и брызжа ядом, стоит в распахнутых дверях.
— Шмар! Шмар! Все улики налицо, ничто не укрылось!
Паллада и Шмар испытующе смотрят друг на друга. Паллада торжествует, Шмар теряется..."

А ведь в образе Паллады легко угадываются реалии нашего времени, которое изобилует многочисленными примерами, когда в подобных ситуациях, свидетели случившегося не спешат на помощь пострадавшему, а принимаются снимать злодеяние на камеру, рассчитывая на "эксклюзивный материал"... Нечто подобное встречается в романе Алексея Белякова "Пепел и песок", когда вместо того, чтобы поспешить на помощь соотечественникам свидетели страшной катастрофы хватаются за свои гаджеты, стремясь запечатлеть это стихийное бедствие... По большому счёту все они являются такими же кафкианскими Палладами, равнодушными и безразличными к судьбе других людей... Прав, тысячу раз прав, Юлиус Фучик:

" Бойтесь людей равнодушных - именно с их молчаливого согласия происходят все самые ужасные преступления на свете."

Именно равнодушие местного обывателя Паллады позволяет совершиться братоубийству... у Кафки...

К сожалению, с болью приходится признать, что маленький шедевр Франца Кафки и на сегодня весьма актуален... Актуален именно сегодня, когда равнодушие и безразличие к ближним становится визитной карточкой современного общества, с молчаливого согласия которого творятся самые страшные злодеяния на земле...

Этот небольшой по объему рассказ, пожалуй, самое любимое у Кафки. Глодарь еще один не такой как все герой, но это уже человек искусства. Это человек, находящийся в поиске истины, в поиске той пищи, которую бы он захотел съесть, потому что та, что ему предлагают ему не подходит, не нравится, не вкусная – подставляйте любое значение. Это человек всецело отдающий себя своему искусству, он принадлежит своему творчеству полно и без остатка, ему хорошо в его голодании, потому что в нем его истина, его жизнь, его поиск, его боль. Но беда Голодаря в том, что он, как и сам Кафка, как и Грегор Замза, как многие герои Кафки, желал поделиться своим внутренним миром, своим искусством, желал, чтобы искусство голодания признали и приняли другие люди, те, кто приходил к клетке и смотрел на неведомое явление. Страстно желал, чтобы его поняли и приняли. Очередная ошибка, потому что молодая пантера в клетке для большинства более понятна и более интересна, чем, похожий на скелет Голодарь в своем высоком искусстве постижения духа и поиска той пищи, которая будет ему по вкусу. Сначала толпу забавляет зрелище, но потом интерес, как правило пропадает, ибо приелось. А он, человек в клетке, пытается донести до толпы свое искусство, пытается отдать им часть себя, но тщетно – людям не нужна часть Голодаря, их не интересует искусство, им нужно представление, мимолетное и сиюминутное наслаждение, им нужна молодая быстрая пантера, мечущаяся по клетке.
Человек, беззаветно преданный своему делу и своему искусству, мало кому нужен, и Кафка понимал это как никто другой. Но в конечном итоге Голодарь и сам приходит к тому, что по сути важно именно само искусство и преданность самому себе, своим поискам, своему делу, а не признание и понимание толпы.
Важно искусство, даже если оно сопровождается болью, одиночеством и непризнанием. Важно оставаться верным самому себе.

Что может быть интереснее самой жизни?

В лабиринтах кафкианского мира сам чёрт ногу сломит, а вот его письмо отцу - не выдуманное, живое, настоящее, жизненное. Это самостоятельное (и превосходное) произведение литературы. Оно потому и замечательно, что истинно, не фальшиво. Саму жизнь не надо придумывать.

Читать: отцам, матерям, сыновьям, дочерям, педагогам - в первую очередь; ну а всех остальных тоже милости прошу.
Текст-напоминание: мы, как гончары у гончарного круга, - форму, которую придадим ребёнку в детстве, затвердеет, и для лепки новой потребуется сломать старую. Текст-упрёк всем отцам от всех детей: Вы профукали наше детство! Вы пили!! Вы ругались!!! Вы держали в страхе!!!! Вы испортили нам всю жизнь!!!!!
И самое обидное: упрёк безответный. Глас вопиющего в пустыне. Отец не прочитал письмо. Я не уважаю мать Кафки за то, что она не показала письма отцу и вернула Францу. В него вложено столько боли и надежды на примирение, на выздоровление, что... может, непрочтение добило тщедушного писателя? Его главный читатель не прочитал его главное произведение. Впрочем, о главном произведении можно и нужно поспорить, но самое искреннее это точно.

Какой сын сейчас будет писать отцу 45-страничное письмо? Смска, в лучшем случае - телефонный звонок. Но это не то. Письмо это и 100 лет спустя, пожалуй, лучший способ передать другому человеку свои мысли в точности.
Меня это так тронуло потому, что я сам большую часть жизни - безотцовщина. Инфантилизм после бабского воспитания это мой бич. И я бы тоже мог написать письмо отцу, о котором ни слуху, ни духу уже лет эдак 15. Без адреса, без конверта, без ответа - я бы просто высказался.

Дорогой отец, . . . . . . . . . . .

"Письмо отцу" - отправленные почтой обвинения родителю в собственной недееспособности.

Лишь в зрелом возрасте Франц Кафка решается на откровенный разговор со своим отцом и лишь при помощи письма. В этом "крике", как считают некоторые, а я думаю "капризе" автор признается в своей беспомощности и слабости, и главным виновником этого называет отца. Справедливо заметить, сам Франц Кафка признает и за собой вину, нежелание идти на сближение с родителями и порождённую этим отчуждённость в семье. Так же справедливо сказать о давлении и психологической тирании старшего Кафки, о неуместной иронии или издевках. Всё это показывает нам сложность взаимоотношений отца и сына, родителя и ребенка.

Несмотря на кажущуюся равную ответственность в общей нелюбви с отцом, Франц Кафка больше внимания уделяет именно тому, как его отец вёл себя, а не как он сам мог на это реагировать. По причине слабости своего характера даже за ошибки взрослого возраста Франц ругает свою семью. И одно дело, если бы это писал подросток, а совсем иначе это читается от лица зрелого человека (зрелого ли?).

Мне было довольно тяжело читать это письмо и даже не приятно, тем не менее считаю, это небольшое произведение может быть полезным будущим или текущим родителям для, возможно, лучшего понимания психологии своих детей и оценки личного поведения.