Белое на черном

«Белое на чёрном. Чёрное на белом» — проговариваю про себя и в голове всплывает расхожая фраза: «нет худа без добра». Возможно в силу своего юношеского максимализма, отказываюсь понимать эту истину. Знаете, «плохо» и «хорошо», «белое» и «черное» очень даже существуют отдельно друг от друга. Война – это зло. Неизлечимые болезни – это плохо. Пусть это «зло» показательно, направлено на проявление милосердия и делает человечество сильнее, но на сам момент процесса – это абсолютное зло и плохо.

Рубенс в книге описывает собственный жизненный опыт. Судьба распорядилась с ним с особой избирательностью. Автор — сын венесуэльца и испанки, внук генерального секретаря Коммунистической партии народов Испании Игнасио Гальего. Родился в Москве в Кремлёвской больнице в 1968 году. При рождении ему был поставлен диагноз «детский церебральный паралич».

Книга «Белое на чёрном» принесла Рубенсу известность , и в 2003 году была удостоена литературной премии «Букер — Открытая Россия» за лучший роман на русском языке.

Но это случилось «после».

А «до» была разлука с матерью в младенческом возрасте. Сразу после рождения Рубенс объявлен умершим и отправлен в детский дом. не трудно догадаться, что с далеко не славянской внешностью, с ДЦП в детском доме ждала его та самая, «полоса Черная».

Нянечки не отличались добротой. Методы воспитания в детдомах, мягко говоря, не гуманны.

Возможно, книга не найдёт положительных отзывов, ведь там «слишком пессимистично. И зачем о таком писать… В мире ведь так много всего прекрасного, а тут сплошная чернуха».

А для кого-то это чёрное и есть жизнь. На мой взгляд, единственное, что прекрасно в мире – так это разносторонность. Мир способен вместить себя не только белое, но и чёрное. Мир вообще цветной, имеет место быть весь диапазон красок.

Мне повезло, я выросла в семье, которая даже любит меня, такая вот роскошь. Кому-то повезло меньше. Детство, к сожалению, человек себе не выбирает.

В процессе жизни, каждый человек пишет свою книгу, где сам и выступает главным героем.

У Рубенса она — «Белое на чёрном». Книга жёсткая. Художественной ценностью книга, возможно, не отличается. литературных приёмов почти нет. Нет высокопарных слов, метафор, эпитетов. Да и сюжета тоже нет, история разбита на маленькие главы, как обрывки воспоминаний. Но произведение очень важное и нужное. Страшно, когда у ребёнка возникает желание убивать от отчаяния, когда жизнь для него — выживание. Но в книге нет жалоб как таковых, всё описанное, воспринимается как данность.

Или вот:

Коротко про страхи:

Встречаются детские диалоги, где видно, ребятишки мудры не по годам:

«Белое на чёрном» нужна нам, чтобы знали и помнили – проблема людей с ограниченными возможностями существуют. Проблема отношений людей друг к другу тоже существует. И, наверное, следует сказать «спасибо» таким книгам, что напоминают и говорят том, о чем молчать нельзя.

Если честно, эта книга произвела на меня двойственное впечатление. Но в данном конкретном случае, пациент, скорее, мертв. Говоря о моем отношении к роману, а не конкретно к мистеру Гальего. Он-то, слава богу, жив.
Горькое, отчаянное повествование о тяжёлой судьбе сироты-инвалида в Советском Союзе. В этой книге ужасны все: от воспитанников детдомов и их воспитателей до каждого встречного прохожего. Ни одного светлого момента, ни одного хорошего человека, только "Земля обетованная" - Америка.
Хоть называется книга "Белое на чёрном", предполагая посыл, что можно увидеть что-то светлое в беспросветной тьме, но я бы, скорее, сказала, что это "Чёрное не чёрном".
Нет ни одного человека, которому я бы посоветовала прочесть эту книгу. Здесь нет позитива мышления, как в книге удивительного Ника Вуйчича, но, может, все дело в том, что он не был сиротой в Советском Союзе. Хотя, как знать.
Все понимаю. Вот честно, все. Горько и тяжело, постыдная сторона человеческой жизни - отсутствие системы верного отношения к инвалидам. Хотя, с одной стороны, Гальего призывает относиться к инвалидам, как к здоровым людям. При этом, сам постоянно давит на жалость, вот, я инвалид, ко мне так плохо относились, а я ничего, живу-поживаю. Короче, я запуталась. Тема сама по себе тяжёлая, а в исполнении Гальего просто невыносима.
Ни себе бы, ни кому-то другому я не советовала бы эту книгу. Слишком черно. Слишком грязно. Слишком горько. Я не люблю такую литературу.
Хоть какой бы исход, кроме "благослави Америку", имелся в книге.. обида и ненависть, выжженная пустыня души - и больше ничего.
Да, впечатление стало более однозначным.
Я бы сказала этой книге нет. Но кто я такая?

Я боялась начинать читать эту книгу, думала, там будет написано жалостливым, отталкивающим языком. А было не так. И потому мне очень и очень понравилось.
Да, рассказано о кошмаре, который нам даже, слава богу, не приснится. Но рассказано - без требования жалости. Без обвинения. Как будто бы без чувств - как хроника. И это, я считаю, здорово. Потому что это нечто - суметь после ТАКОГО пережитого кратко, четко и без лишних причитаний передать нам не одну жизнь, а жизнь тех, кого мы узнали из его рассказа. Он не описывает чувства - но это и не нужно..

С чего началось знакомство с данным романом?

Обложка. Довольно минималистична, в чём, собственно, и явилась её для меня привлекательность.
Средь множества красочно оформленных книг я приметила её почти сразу.
Люблю минимализм. За обложку - моё "отлично".

Пока свежи, ещё так юны
Её движения в душе,
Скажу о ней, пуская слюни,
Слова. Слова. Уже. Уже.

Этим четверостишием могу охарактеризовать манеру изложения автора. Местами ненужная парцелляция. Местами настолько частая, что вовсе непонятная. Пишет, пишет о чём-то, после - подводит порой совершенно удивительный итог сказанному. Пример тому эпизод из первичного однодневного пребывания в доме престарелых: "Я пододвигаю к себе тарелку, машинально хлебаю борщ. Дерьмо. Борщ - дерьмо. Каша - дерьмо. Жизнь - дерьмо". У меня при чтении довольно часто складывалось ощущение недосказанности, от чего в сюжете откровенно сквозило пробелами, которые мне хотелось захлопнуть как форточку. Но вносить изменения - не имею права. Язык обрывист. Как и данная часть моей рецензии.

И вот - самое главное. Сюжет. Как и в языке изложения, в сюжете нет целостности. Пазл жизни рассказчика складывается в моей голове с достаточным трудом, ибо повествование, как косуля, прыгает резко, невысоко, путано.
Своими копытами разбивает сложенное, втискивая иные, порой неуместные, мелкие мозаичные осколки в истории.
Совершенной загадкой для меня осталась глава "Дед Мороз". Что? К чему? Зачем? Дополнительной смысловой нагрузки не почувствовала... Углубить суть этим мозаичным осколком автору не получилось.
Рубен осуждает тех людей, которые имея две руки и две ноги, жалуются на какие-то иные свои недостатки: "Гуинплен - дурак, страдающий из-за пустяка. Подумаешь, обезображенное лицо".
В сущности, посыл правильный. Но преподнесён так, словно Рубен - ГЕРОЙ, коим, к слову, он себя именует не раз, а все остальные здоровые люди, что мечутся в тисках мнимой неполноценности, - дураки, "насекомые, похожие на людей лишь отчасти"...
Да-да, Рубен - неизменный молодец, раз не унывает, находясь в таком жизненном положении, но. Смотря на иных через призму своего недуга, не очень правильно судить о разумности их страданий. У каждого своё представление о пределе неполноценности. Здесь дело не в том, что автор - герой, а в том, как человек смотрит на свой недостаток... И считает ли он недостаток таковым? Вернее - сделать уклон в эту сторону.

Описывая всё самое плохое, рассказчик старается уверить читателя в том,
насколько глубоки его раны, нанесённые жизнью,
насколько саднит каждая царапина на его душе. От боли ему некуда деться, он бежит от неё
и выплёскивает накопленное в свою книгу. Каждый лист извергает из своих недр множество негатива,
заливая что-то положительное, что могло быть в жизни автора.
Он представляет русских нянечек как эпицентр ненормативной лексики,
который хранит в себе залы с литрами водки, выпитой на различных праздниках.
И я задумалась... Неужели такие нянечки действительно из российских реалий?!
Не могу даже представить, как бы я повела себя, если бы попадя в детский дом, я встретилась с подобным примером...
Это - лишь часть того, негатива, что я, чёрт побери, приняла в себя.
Мало! Чрезвычайно мало хорошего, доброго слова, хорошей, доброй мысли, воспоминания...
Действительно тронули меня несколько глав из книги... Это главы: "Саша", "Немец" (абсолютно верное определение, каким должен быть истинный учитель), "Письмо", "Драка", "Псих", "Собака", "Дом престарелых", "Трость", "Грешница", "Офицер", "Кормилица", "Родина", "Чёрное".
И благодаря этим главам всё равно я ставлю этой книге 4, так как за занавесом чёрного есть белое - душа, которая не сломилась под гнётом описанного. Душа, которая взывая здоровых людей к переосмыслению своих физических ценностей, заставляет хотя бы немного поверить в себя, надеяться на лучшее. Рубен, спасибо.

Да, русского человека хлебом не корми - дай кого-нибудь пожалеть. А уж если это исповедь инвалида, то жалеть его будут усиленно. Исповедь признают литературой, а его самого гением. Чтоб не обижать и так обиженного жизнью. Из жалости. И никто конечно не обратит внимания, что по признанию самого автора он в России "жалости наелся досыта".
Не будем перекармливать человека. Воспользуемся так сильно чтимым Гальего западным правом на свободу выражения собственного мнения. Книга ерундовая, если не сказать хуже. В ней только три сильные главы: Герой, Родина и Свобода.
Палестинец мечтает вернуться из сытой Америки домой, в воюющую Палестину. Наш герой мечтает навсегда остаться, а лучше даже родиться в Штатах. И невдомек ему, что палестинец всегда будет счастливее, и не потому что у него есть руки и ноги, а потому что он любит родину любой, какой бы она ни была. А жить с презрением и отвращением к стране и людям, среди которых ты вырос - это тяжко, это тоже своего рода инвалидность.
В последнее время стало просто невыносимо читать о том, как все прекрасно устроено в Штатах, какие там все доброжелательные, толерантные, понимающие... Коляски с джойстиками... Пандусы для инвалидов... Ну подумаешь где-то в Ливии, Сирии, Ираке, Афганистане погибнет пара миллионов аборигенов, пока их будут "приучать к джойстикам и пандусам". Не беда. Зато скоро у них будет Макдональдс с туалетом, прошедшим самую строгую сертификацию.
Лицемерие становится физически ощутимым, до тошноты.
Поэтому я ставлю книге три балла. И то, по дурной русской традиции - из жалости.

Если вам вдруг показалось, что жизнь к вам жестока и несправедлива, что ваш недюжинный ум, талант и прочее не оценены, что вы глубоко несчастны и нет поводов для радости... Просто отложите дела и возьмите вот эту книгу. Рубен Давид Гонсалес Гальего. "Белое на черном". Он там в коротеньких зарисовках вспоминает, как прошло его детство в советских интернатах для инвалидов. И знаете что? Он не таит злости, не давит на жалость. Впрочем, он вообще никогда не жалуется. Более того, он написал необычайно светлую книгу. Только дыхание все равно перехватывает.
"Я - герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног - ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей - надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, - все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода".

Когда начинала слушать эту книгу, не думала, что она произведет на меня впечатление, т.к. я смотрела документальный фильм о Рубене, и о его судьбе была в курсе.
Но, таки, я впечатлилась.
В книге вы прочитаете о боли, о страдании, о злости, об унижении, о безнадежности, о беспросветной безнадежности на протяжении всей жизни и о преодолении всего этого обездвиженным ДЦП человеком. Первый вопрос, который возник у меня по мере прослушивания – Как такое вообще может быть? Как люди могут быть настолько жестокими? Слушать это тяжело, долго еще осадок оставался.
Но, тем не менее, возникали и другие вопросы. Насколько я смогла понять, Гальего писал эту книгу уже после встречи с матерью, будучи в Европе. Почему не пишет об этом? Почему не пишет о радости от встречи? Почему он очень мало места в книге уделяет своим женам, которые, кстати, тоже жили с ним в этой беспросветной безнадежности, поддерживали его, ухаживали за ним и рожали ему детей. А сколько сил на это нужно? Неужели это никак не скрасило его жизнь? О детях он тоже толком не упоминает.
Я в этой книге увидела обиду и злость на Россию, на здешние условия, людей и т.д. И я его понимаю, его эмоции вполне нормальны. Более того, мне кажется, что с течением времени мало произошло изменений. Но книгу никак нельзя назвать жизнеутверждающей. Она не призывает вас бороться со сложностями, она погружает в жестокие реалии и подчеркивает безнадежность бытия. Правда, мысль о том, что у меня нет причин жаловаться на жизнь, не покидала всю книгу.
Рубен Давид Гонсалес Гальего в 2003 году получил Русского Букера за эту книгу.

«Сегодня людям чрезвычайно важна прививка мужества. Мы очень склонны к панике и к катастрофическим настроениям. Вот книга Гонсалеса Гальего, кроме того, что это очень литературно достойная вещь, - это еще и такой великий урок мужества. Как сказал один из членов жюри, такого же рода книга "Как закалялась сталь" - это история умирания и гибели человека, тоже написанная инвалидом. А книга Рубена - это книга воскрешения человека через мощное интеллектуальное усилие. Это победа духа над материей"...

Председатель жюри премии "Букер - открытая Россия" Яков Гордин, писатель и главный редактор журнала "Звезда".

Боль, которая разрывает все твое внутреннее душевное состояние; боль, которая пронизывает до мозга костей и выворачивает тебя наизнанку; боль, которая просто необратима... Вся книга "Белое на черном" - это боль, которая вырывается на свободу... Я неустанно хотела верить, что все это не правда, что наша Советская страна не могла так жить... Я хотела верить... Но признала всю правоту написанного на белом листе черными чернилами...Белое на черном, или черное на белом - в этом не суть, суть в том, что ты человек, и не должен совершенно об этом забывать!..
Каждый должен прочитать это произведение!

Я не люблю читать такое. Соберу в кучу весь имеющийся у меня эгоизм и попробую вытащить наружу... Не люблю, не могу, стараюсь этого не делать. Мы, здоровые люди, стараемся отгородиться от этого, если в нашей жизни нет подобных недугов. Нет и не нужно, никто не хотел бы оказаться на его месте, поэтому даже мысль об этом хочется гнать, гнать как можно дальше. Мы здоровы, наша жизнь полноценна, мы не хотим знать всех этих ужасов, не хотим даже слышать об этом! Да, подсознательно все это так, неприятно, жутко, мрачно, когда в твой ежедневный спокойный мирок врывается подобное повествование и нарушает привычный ход мыслей.
Лично у меня повествование вызвало даже не двоякое, а тройственное чувство...

Первое, то, что я написала выше. Капризная, эгоистичная жилка билась в жутчайшем недовольстве на протяжении всех 220 страниц, уговаривая бросить мерзкую книжку и вернуться к более приятному чтиву.

Второе, говорят, самое мерзкое из всех чувств, - жалость. Жалость в сочетании со стыдом. Насколько сильно было сострадание, настолько же было почему-то стыдно за свою страну, за то, что она может предоставить таким людям. Мне бы очень хотелось, чтобы инвалиды были патриотами своей Родины, за ее заботу о них, за то, что они не чувствуют себя здесь ущербными. Эти люди лучше кого-либо чувствуют на себе отношение государства к своим гражданам. Они имеют право на многое из того, чего их лишили. Увы, не бывать этому в ближайшем будещем, да и не ближайшем - сомнительно.

Третье, самое неожиданное для себя самой, чувство неприязни. В самом начале автор говорит о том, что в жизни и так много черноту, и в своем повествовании он решил обойти все негативные стороны. Однако ничего подобного не происходит. Да, никогда и никому не пожелаешь такой жизни, вряд ли кто-то станет возражать. Но ведь он смог! Он смог многое, очень многое для своих возможностей. Дважды был женат, дети, знание нескольких языков, почему об этом вскользь упомянуто где-то на задворках последней главы? Неужели человеку с такой судьбой, с такой силой воли нечего рассказать, кроме издевательств детдомовских нянечек?
Ввиду отсутствия описания вышеупомянутых событий, у меня создалось впечатление, что автору было важно вызвать именно жалость и выплеснуть ненависть. Несмотря на то, что ненавидеть он имеет полное право, и, в обще-то, никаких претензий быть к нему не может, легкий налет читательского разочарования все же остался.