Öine vahetus

Постепенно трагедия, произошедшая летом, начала терять остроту, и Элизабет порой казалось, что с Тони она встречалась давным-давно в выпускном классе школы. Мысли о нем по-прежнему причиняли ей боль, и она старалась не говорить об этом с Элис, но теперь эта боль напоминала скорее ноющий синяк, а не открытую и кровоточащую рану.

Это пройдет. Тебе сейчас трудно поверить, но это так. Через полтора месяца сама в этом убедишься. Жизнь-то продолжается.

Элизабет стало немного жаль незнакомца, как бывает жалко бездомных псов.

Он уже тогда был седым. Лет пятьдесят – пятьдесят пять. Сложно определить возраст взрослого дяденьки, когда ты сам еще ребенок.

Голову дергало, как гнилой зуб.

Я вовсе не утверждаю, что то, что рассказал ему Джордж, было правдой. Просто хочу сказать: попадаются еще на свете кое-какие штуки, при одном взгляде на которые любой нормальный человек может запросто свихнуться.

Или легкий треск, словно кто-то провел когтями по железной решетке. И ты закрываешь глаза с мыслью – если только один звук так пугает, то каково это увидеть?

Биллинг лежал на кушетке – напряженный, прямой, как доска. Человек, готовый к неизбежному унижению.

Описания были до идиотизма расплывчатыми: мои симптомы могли означать что угодно – или не означать ничего.

Страшусь закрыть глаза и оказаться во власти снов, но и бодрствовать невыносимо – в преддверии безумных ужасов.