Логотип LiveLibbetaК основной версии
Обложка
User AvatarВаша оценка
4,6
(154)

Симеон Гордый

Дмитрий Балашов
«Избранное» произведений известного русского писателя Дмитрия Михайловича Балашова (1927—2000) в основном представлено его уникальной хроникой-эпопеей «Государи Московские». Роман «Симеон Гордый» является непосредственным продолжением романа «Бремя власти» и повествует о дальнейшем объединении Руси вокруг Москвы в княжение Семена Ивановича Гордого (1341—1353). Это были годы, когда Русская земля собирала силы для грядущей Куликовской битвы.

Жанры

Книга из цикла

Государи Московские

Рейтинг LiveLib

4,6
154 оценки
  • 5
    72%
  • 4
    24%
  • 3
    4%
  • 2
    0%
  • 1
    0%
User AvatarВаша оценка
Прочитали 163Хотят прочитать 160

Рецензии

  • Аватар пользователя
    Аноним7 ноября 2020 г.

    История альтернативы не имеет

    Как мне кажется, это самый трагичный роман из всех четырёх прочитанных в этом цикле. И это ощущение трагичности исходит не только от некоторых и в самом деле драматичных и трагичных событий, описываемых в книге. Но ещё и от самого московского великого князя Симеона Гордого. Уж больно извилистая у него была судьба. Уж слишком много выпало на его долю крайних испытаний, прежде всего личных и семейных, но и политических тоже.

    Конечно, Дмитрий Балашов явно благоволит к персоне этого полузабытого русского великого князя. И в тексте романа он то и дело поясняет эту свою симпатию — симпатию как автора книги, так и просто человека и гражданина. Конечно, делает он это не своей авторской речью (хотя несколько раз мы встречаемся в тексте романа и с репликами самого автора, с его собственными суждениями и рассуждениями), а прежде всего, погружаясь сам и погружая нас, читателей, во внутренний мир своего героя. Страницы с описаниями всякого рода внутренних переживаний и размышлений Симеона занимают довольно значительный объём текста. Впрочем, такими и похожими местами роман вообще довольно полон (и тут любители чистого экшена, пожалуй, скептически сморщатся) — значимых и ярких персонажей в книге много, причём многие из них являются вполне известными историческими фигурами, и потому Балашов старается раскрыть суть и смысл происходящего в те времена на Руси и в её сопредельи, показывая нам и сами события, и отношение к ним тех или иных лиц посредством как раз внутренних монологов, а также диалогов с другими персонажами книги.

    В результате читатель имеет возможность не только проследить за ходом исторических событий периода княжения Симеона Гордого, но ещё и прочувствовать саму жизнь людей самого разного уровня, от князя к боярину и от воина-кметя к простому селянину.

    Довольно много внимания уделяет автор и религиозной жизни тех времён. И не потому, что сам тяготеет к религии, а просто время это как раз отличается и разного рода наступлениями на православную Русь как со стороны католических орденов и держав, так и магометан-исламистов. И потому религиозные мотивы начинают играть в романе уже не только боговерческие смыслы и сути, но ещё и выступают как государство-формирующие и народо-сохраняющие и объединяющие принципы. И конечно, крайне интересна фигура молодого монаха Варфоломея, в иночестве Сергия, который вскорости станет известен всей Руси на многие века как Сергий Радонежский.

    Вообще книга (как и весь цикл) настолько мощно написаны, что при чтении просто ощущаешь себя жителем тех времён и тех мест. Тем более, что весьма специфический стилизованный литературный стиль цикла буквально заставляет читателя с головкой окунаться в те времена и в те нравы...

    Читать далее
    51
    815
  • Аватар пользователя
    Аноним20 июля 2020 г.

    Тема власти

    Самое странное в исторической романистике Балашова – его связь с Гумилевым. Благодаря этому вся серия «Государей московских» обретает оригинальный вид. Но в этом сотрудничестве свои плюсы и минусы. Минус в слепом следовании теории пассионарности, что в «Симеоне Гордом» впрочем, проявляется лишь временами и смотрится искусственной вставкой. В открытую Балашов пропел славу этой сомнительной идее лишь в самом конце романа.
    Опять же, никуда не денешься - очевидная эклектика. Пассионарность одинаково плохо сочетается как с наукой (а Балашов стремится быть писателем убедительным в своем изображении исторической действительности), так и с религией. Православный по подаче роман отравлен почти оккультной, уходящей корнями в язычество гумилевской мыслью.
    Но если оставить в стороне одиозную личность Льва Гумилева, то останется верная интуиция. Да, современный исторический роман, в отличие от скоттовского прародителя, невозможен без научного подхода и концептуальной основы. Это уже не только картинки и сюжеты из прошлого для развлечения масс.
    Не берусь судить о деталях исторической достоверности, но в самом стремлении строить текст на чем-то научном и основательном содержится несомненный плюс.
    Исторический роман в его современном виде должен походить в чем-то на научную фантастику – и там, и там во главе угла научный предмет и метод, соответствующая картина мира. Чем больше этого, тем весомее книга.
    Тяжеловесность романов Балашова, наверное, идет не только от языка и стиля, но и от в общем-то верной (если не заговаривать о содержании) методологической и тематической направленности.
    Итак, «Симеон Гордый» (1984) - четвертый роман серии.
    Фактор сериальности здесь имеет значение, он - показатель того, что перед нами лишь отдельный эпизод из большой линейки текстов, завязанной не на фигуре отдельного князя (чай не «История государства Российского», которая соотносилась с государством лишь по названию), а на стране и обществе. Заглавие не должно вводить в заблуждение. Имя князя, вынесенное на обложку, не говорит о том, что он является подлинным героем книги. Балашову Симеон интересен постольку, поскольку его фигура воплощает определенную эпоху развития Руси – эпоху перехода, удержания завоеванного, за которой – рывок к абсолютному доминированию Москвы.
    Предыдущие книги были полны событий. Многое в них может напомнить нынешнему читателю отечественный извод «Игры престолов» – сплошь интриги да убийства, вражда и междоусобица. В «Симеоне Гордом» событий такого рода немного. Отсюда неизбежный вопрос – о чем писать, как удержать читательское внимание?
    Вызов автору. И вполне очевидная актуальность - белое пятно истории. Многие ли были тогда, в эпоху застоя в курсе, что между Иваном Калитой и Дмитрием Донским был еще какой-то князь Семен? В школьном учебнике по истории складывалась такая гладкая картина, игнорирующая тихие периоды в которых закладывались основы будущих громких побед. Еще один плюс - возможность отойти от погодового рассказа в сторону внутренних смысловых оснований истории и государевой судьбы. Чем меньше фактов, тем больше можно развести морали, философии и даже богословия. Последнее, кстати, удивляет. За окном еще даже не брезжит перестройка, а на весь роман дискуссия о природе фаворского света, и Церковь подана как вполне адекватная замена Политбюро и системе парткомов.
    Предыдущий роман серии назывался «Бремя власти». Но эта тема власти задает тон и здесь. Фактически, она - центральная и рассмотрена многопланово, хотя и с пристрастием, тенденциозностью.
    Кончилось спокойное время для Орды. На исходе оно и для Руси. Это в равной степени ощущают коллеги по надвигающимся «интересным временам» великий князь Симеон и хан Джанибек, который относится к уруситу по заветам бородинского Кончака: «Ах, не врагом бы твои, а союзником верным, а другом надежным, а братом твоим мне хотелося быть».
    В Орде закат скоропалительно сложившейся, неестественной империи, на Руси - рождение своего царства. «Корона» вот-вот выпадет из рук последышей Узбека.
    Тема знакомая со школьной парты: как собрать всю землю воедино? Три ответа на этот вопрос дают Русь, Орда и Литва. Постфактум мы знаем, чья стратегия оказалась наиболее эффективней. Но почему? Ответ у Балашова имеется – Церковь, власть духовная, моральные заповеди, стоящие выше сиюминутных политических позывов. Несколько идеалистично и дискуссионно, и, во всяком случае, одномерно, но не безосновательно.
    С высоты готового решения Балашов организует весь текст: Москва мудра и права, Литва и Орда совершают роковой выбор в пользу простых и кровавых решений. Зная, чем дело кончится, он разыгрывает перед читателем все коллизии последующих эпох – вот зерна абсолютизма, монаршего своеволия, а вот сознание того, что одному свезти весь воз решений и ответственности невмочь – нужны Земля и Дума. Историософичность прозы Балашова неизбежно привносит в нее момент антиисторизма. «Юн наш народ!» восклицает в романе святитель Алексий, и понятно, что это восклицание родом из XX века. В XIV вряд ли так мог считать человек – столько всего уже было пережито и пройдено. Но для XX века XIV-ый еще детство.
    Когда пишут, что литература только задает вопросы или формулирует их – в основном, ошибаются. Зачем ставить вопросы и не отвечать на них? Какой прок читать книгу, в которой одни только вопросы? Вопрос мы и сами задать можем. Некоторые вопросы и вовсе ставит сама жизнь, и они вполне очевидны. Нам бы ответов…Нас интересует, что думает автор. Мы хотим слышать его мнение.
    Но и обратное – наличие ответа без размышления в художественном отношении не лучше. Потому что получается письмо по шаблону. Потому что возникают прямые ответы на вопросы, которые еще даже не успели зародиться у читателя, формулируются положения, которые выходят далеко за рамки сюжетного действия, обессмысливают чтение последующих книг, готовят к тому, что они станут не более чем художественными иллюстрациями озвученных вскользь тезисов.
    Впрочем, в этом и состоит суть метода Балашова. Письмо по канону. Он создает не просто исторические романы, а житие Руси. Агиографичность «Государей московских» несомненна. И тут уже дело вкуса принимать предложенные автором правила игры или нет. Он же о них заявляет в самой книге: «В художестве, в постоянном творении красоты восходит человек от земного бытия к престолу всевышнего! Надобно токмо, чтобы и художество творилось не в суете и гордости ума».
    Как по мне занятая позиция сковывает автора. Каноничность ограничивает романное пространство и оставляет простор лишь для интереса в области фактов (времена-то темные и не всем известные) и стиля (ирония судьбы – писатель, стремящийся вроде бы к содержательности, загоняет себя в рамки эстетизма и пусть и своеобразной, но изящной словесности).
    Мы сталкиваемся в романе не столько с живым житием, сколько с мертвенной фреской. Приводимый в «Симеоне» спор об иконописи вполне отражает эти два момента, по существу, два подхода к искусству. Герои выбирают живое и русское, а вот автор склоняется скорее к мертвенному.
    Эта же борьба очевидна во всем тексте.
    Первая половина романа – тревога и живое размышление. Думающий русский! Какая редкость для современного отечественного романа. А здесь он есть. Есть сомнения, тезисы и антитезисы.
    Вторая половина - шаблонные ответы на все трудности: «Без стыда и совести нельзя жить», «Власть должна быть бременем, а не утехой», правитель – словно Христос, принимающий на себя (прощай семейное человеческое домашнее счастье! прощай леность, позволяющая более широко и свободно взглянуть на мир!) все грехи земли своей и жертвой своей искупляющий их.
    «Симеон Гордый» - книга откровенно назидательная. Но назидательность Балашова по своему качеству отличается от современной. Это наставление к благу от имени некоего объективного идеала. В современности место идеала заняло Я, а представление об истине сменилось частным мнением. Вместо тяжкой длани авторитета – откровенное насилие мнения. Вектор же не к предполагаемому добру и благу, а скорее негативный и поверхностный – не будь идиотом, отсталым, тупым, зашоренным. Балашов всей книгой отрицает то, чем мы сейчас живем – ведь мораль и власть у него связаны. Самодурство и самоуправство – погибельны.
    Кажется, зачем бы слушать нам это поучение правителям о власти? А между тем смысл есть. Перед нами за чисто монархическим посылом о единовластии с осуждением проблесков абсолютизма посыл демократический. Для современного человека вопрос о власти лежит отнюдь не в области абстракций. В том и суть демократии, что в ней приходит осознание - управляют государством все. Всяк со своего места и в разной степени. Поэтому вопрос о связи этики и политики принадлежит не только к области высших сфер. Он присутствует повсюду. Начатки его есть даже во внутрисемейной жизни. Интуитивно или сознательно Балашов, касаясь этой сферы, и здесь дает очерк власти. В одном случае на неправедном отношении с родственниками Константина Тверского. В другом на примере Марии, жены князя Симеона, которая, несмотря на юность свою, твердой рукой управляет княжеским двором.
    Рассказ о княжеской власти перетекает, таким образом, в разговор о политике в быту.
    Может быть это и несколько натянуто, но в общем не лишено некоей здравости. Художественный взгляд на тему власти кажется цельным и завершенным. Чего не скажешь о нехудожественных штудиях Балашова. Публицистика Балашова смешна по мысли и ужасна по содержанию. Но романист он замечательный. Аргументов на этот счет долго искать не приходится. Хорош тот писатель, который не позволяет читателю скакать взором по странице, листать, не вникая, а напротив, заставляет читать каждое слово. У Балашова получается именно так.
    Но при всем при этом, «Симеон Гордый» остается историческим романом старого типа. Романом великих свершений и поворотов. Как должен выглядеть новый исторический роман? Мне представляется, что ответ так и не найден. А пора бы.

    Читать далее
    24
    1,7K
  • Аватар пользователя
    Аноним7 июля 2021 г.

    Исполнитель отцовской воли.

    Долго я читал эту книгу, не потому что книга плохая, а потому что, как говорил незабвенный наш российский Цицерон - "никогда такого не было, и вдруг опять": наша футбольная сборная в очередной раз с треском провалилась на очередном EURO. Может показаться, что это отговорка, но по-настоящему из-за этого наступил "нечитун" на 3-5 дней. Ладно, хватит ныть и причитать по поводу нашего футбола, вернёмся к нашему роману.
    Роман же отличный, я поставил ему 5 звёзд. К моему сожалению - на сегодня это последний роман у меня из цикла Балашова "Государи московские". Этот роман самый трагичный из прочитанных мной: Дмитрий Михалыч в литературной форме показывает нам, что может случится с человеком, облечённом властью, когда он употребляет власть, чтобы переступить закон (в данном случае церковный). Что бы появился наследник, Симеон, вопреки церковным законам, женился третий раз - и почти сразу получил наказание (все его шесть сыновей умерли во младенчестве). В этом романе Балашов показал большой запутанный клубок противоречий из язычества, православия с вкраплениями мистического реализма. Прежде чем писать этот отзыв просмотрел много критических статей на романы Дмитрия Михалыча и рецензии на этом сайте захотелось остановиться на паре моментов одной рецензии украинки с ником allesgut: цитирую


    Когда даже малоизвестный московский князь начинает казаться образцом духовности и собирателем земель русских.

    Ну, Москва не сразу строилась - это во-первых; автор показывает великого князя Симеона Гордого, как человека, подверженного страстям и желаниям, а отнюдь не "образцом духовности" - это во-вторых, но если allesgut что-нибудь показалось, то не будем её разубеждать, боже упаси! Вторая цитата из рецензии alles_gut звучит так:


    Автор активно использует старославянизмы (ужас российского националиста, ведь даже только те, которые встречаются у автора практически однокоренные современным украинским словам), что сильно утяжеляет текст романа...

    - ничего ужасного для "российских националистов" я тут не нашёл, примерно в описываемое время романа (XIV век) произошёл захват Волыни, Киева, Чернигова ясновельможной Польшей, с последующей приостановкой в развитии старорусского языка и экспансией в этот самый язык массы польских слов, 300 лет под поляками - это, знаете ли, не фунт изюма и за 300 лет польского владычества в Киеве и на Волыни, на территориях подконтрольных Польше образовался эдакий суржик (смесь старорусского и польского языков) в народе называемый "украинским языком". Справедливости ради, нужно отметить, что уже украинский язык, был в загоне и в Российской империи.
    Прочитав много критических статей, посвящённых романам Балашова, нашёл в массе статей критику автора, мол, Балашов много места уделяет религии и церкви!!! Ёклмн (хотелось выразится жёстче, но не буду), блин, это ж XIV век, роль церкви в жизни государства ОГРОМНА!!! За примером далеко ходить не будем: тысячелетняя христианская Россия и материалистичный СССР, который не продержался и ста лет! Вот по этому поводу в романе "Симеон Гордый" есть замечательные слова Дмитрия Михалыча:


    Отнимите у человека духовное, и что останет от него? Способный на любые преступления хищный зверь!
    Читать далее
    14
    943
Все рецензии
Похожие книги
Обложка

Юрий

Дмитрий Балашов

4,5

(25)

Цитаты

  • Аватар пользователя
    Аноним6 октября 2018 г.

    Смерть никогда не приходит вовремя. Вернее сказать, ее никогда вовремя не ждут.

    2
    50
  • Аватар пользователя
    Аноним6 октября 2018 г.

    Словам никогда нельзя верить. Слова говорят по приключаю, так или инако. Иногда даже искренне веря в правду изреченного. А поступают… Поступают по истине чувств, которые потом, уже после поступка, одевают в оправдательные слова, каждый раз иные.

    2
    177
  • Аватар пользователя
    Аноним19 октября 2019 г.
    ... право должно стоять выше силы, иначе не стоять земле!
    1
    342
Все цитаты

Подборки с этой книгой

Все подборки

Другие издания

  • Симеон Гордый
  • Симеон Гордый
  • Симеон Гордый