Ваша оценкаВ книгу известного писателя Эммануила Казакевича включены наиболее значимые для его творчества произведения. Военная повесть «Звезда», принесшая автору славу и признание, удостоенная Сталинской премии и выдержавшая более 50(!) переизданий и несколько экранизаций. Это история группы разведчиков, добывших важные сведения о противнике и погибших как герои. Роман «Весна на Одере» — лирический и одновременно драматический рассказ о последних боях в Германии, о нескольких днях из жизни военной коменда...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,5
23 оценки
- 561%
- 435%
- 34%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 26Хотят прочитать 28
Рецензии
Аноним23 февраля 2021 г.Свет погасшей звезды...
Читать далееПродолжаю отмечать 23 февраля, и если первая из сегодняшних рецензий была посвящена Гражданской войне и 1918 году - времени появления современного праздника, то во второй речь пойдет о самой высшей точке проявления воинской силы и силы духа советского солдата - времени Великой Отечественной войны. События в повести Казакевича происходят летом 1944 года на западной Украине, накануне знаменитой операции "Багратион".
В центре сюжета - подвиг разведгруппы лейтенанта Травкина, отправляющейся во вражеский тыл для уточнения данных по перегруппировки сил противника и подготовки им возможного контрудара.
Автор дает предысторию группы Травкина, знакомит читателя ближе с лейтенантом и членами его команды, обозначая некоторые межличностные проблемы, симпатии и антипатии. Вводится влюбленная в Травкина радистка Катя. Ну что же, на войне как на войне - смерть и любовь ходят рядом. Подобных произведений еще будет много в литературе страны, имеющей в своем опыте такую страшную войну, но все же Казакевич был одним из первых, кто попытался показать героизм "с человеческим лицом". Его попытка не осталась незамеченной - повесть принесла начинающему автору широкую популярность и... не только. В 1948 году за повесть "Звезда" Эммануил Казакевич был удостоен Сталинской премии, правда, 2-й степени. Но что поделать, первую степень забрали Павленко, Бубеннов и Эренбург - живые классики на тот момент.
Вернемся к сюжету. Разведчики, получившие позывной "Звезда", успешно переходят линию фронта и приступают к выполнению задания. Само собой - всё, что случается с разведгруппой в тылу врага, представляет собой серпантин ярких и опасных приключений, с риском быть обнаруженными и уничтоженными. Самое главное - группе удается добыть сведения о том, что на этом участке фронта происходит дислокация танковой дивизии СС "Викинг". Эту информацию получается передать "Земле". "Земля" - это позывной штаба дивизии - свет "Звезды" долетает до "Земли".
Информация, добытая разведчиками оказывается настолько важной, что даже в Ставке Верховного Главнокомандования на основе добытых сведений вносятся коррективы в план наступления - главная миссия выполнена.
А дальше автор рассказывает о той цене, которой доставалась нашим разведчикам такая важная информация - немцы обнаруживают группу "зеленых призраков" или "зеленых дьяволов", как они называли наших разведчиков, и начинают на них охоту. Казакевич оставляет финал открытым, он не описывает гибели всех разведчиков, но и на позывные радистки Кати, которая продолжает вызывать "Звезду", никто не отвечает...
А вот в экранизации повести 2002 года сценаристы и режиссер поступили иначе - разведчики гибнут, заживо сгорая в окруженном немцами сарае. Это усиливает трагизм, но и безысходность тоже. Возможно, таково видение по прошествии более полувека, для тех, кто снимал фильм и для большинства зрителей: война - далекое прошлое; а для Казакевича и его первых читателей - это всего лишь вчера, и многие из пропавших без вести оказываются живыми, поэтому логично оставить дверь открытой...
1483,2K
Аноним20 февраля 2024 г.И всех опьяняла весна
Читать далееОчень хорошая книга. С разных углов зрения, с анализом и учетом времени написания и без него, так или иначе – очень хорошая книга. Да, можно считать, что это расширенная почти до фронтового масштаба Звезда , да, это опять про разведчиков, но тем не менее – это хорошая книга, в которой действуют живые, похожие на людей люди.
Казакевич начинает очень кинематографично – с яркого эпизода с баронской каретой, и вполне предсказуемо этот эпизод перекочевал без изменений в среднюю в остальном экранизацию (несмотря на крайне хороший актерский состав химия в кино не сложилась). Первые страницы кажется, что текст будет слишком лакированным, заставляя шевелиться сомнения и стереотипы – как же, книга конца 40-х, наверняка будут умолчания и политические вставки. Будут, будут, как же без них, Сталина будут славить последовательно и часто, но всего раза в два больше, чем в В окопах Сталинграда , так что оскомину это не набивает. Но оказалось, что Казакевич специально в первых эпизодах пытался передать эйфорию от вступления Красной Армии на территорию Германии, это именно ощущение бойцов и командиров, а не автора, который знает, что все будет не очень-то легко до самого конца.
А потом эйфория разлетается на осколки от соприкосновения с реальностью. Описание штурма Шнайдемюля показалось мне крайне похожим на то, что писал Исаев о штурме немецких фестунгов – и больше всего именно в описании маневренности немецкой обороны, тщательного перебрасывания самоходок и подготовленной пехоты на угрожаемые участки. Казакевич знал то, о чем писал, и на тактическом звене (чего стоит только упоминание о сборе тысяч фаустов и выпуске русскоязычных инструкций для них), и на стратегическом. После прорыва к Одеру в книге все идет как в реальности – угроза с правого фланга, поворот лицом к Балтике, только в апреле бросок к Берлину. Любопытно, что главные герои при этом не попадают в сам Берлин, их соединение охватывает его через Потсдам. Для броска на Берлин Казакевич использует симпатичную метафору из Шекспира, вспоминая про Бирнамский лес.
В классической советской манере говорить о типическом Казакевич населяет роман интересными людьми. Для разговора о женщинах на войне в романе есть наисимпатичнейшая главный хирург Таня и медсестра Глаша, генерал возит за собой дочку, которую вышестоящие начальники постоянно требуют отправить в тыл. Среди солдат есть мудрый парторг от сохи и боец с коммерческой жилкой, который пытается тянуть из Германии все, что плохо лежит. Есть те, кто воюет и пишет стихи, есть те, кто пришел в Германию мстить, потеряв всех своих в Ленинграде. Перед нами художественная проза, поэтому люди будут встречаться, конфликтовать, постоянно перемещаясь дальше на запад.
В романе много любви. Любви чистой и взаимной, любви расчетливой, с изменами, любви невозможной, маловероятной, но политической. Наши освобождают несметные количества подневольных работников (при этом автор не забывает про разницу в статусе славянских и западноевропейских работников в глазах немцев), и автор разрешает советскому капитану и голландской красавице-блондинке пару встреч и пару поцелуев, не дав, правда, никакого ответа о развязке истории.
В книге крайне много уместной политики. Как может не быть политики в книге о конце войны, когда на земле устанавливаются новые стандарты? Поэтому автор позволяет себе некоторое послезнание, метнув несколько шпилек в союзников по коалиции, но без нажима. Интереснее другое – весь эпизод, в котором наши встречают живую помещицу. Тут ценны все аспекты – от удивления до негодования, от попытки сразу все исправить, убрать доминирование, до какого-то энтомологического интереса со стороны молодых ребят из Красной Армии, которые такого чуда как крупный землевладелец и не видали никогда.
И время написания, и размах просят провести сравнение романа Казакевича со Знаменосцами Олеся Гончара. Тут есть даже некоторая языковая схожесть – роман Гончара, также отмеченный Сталинской премией, был написан на украинском, а Казакевич раньше писал на идиш (по поводу оригинального языка именно этого романа согласия у исследователей нет). Но проза Казакевича явно лучше, тут и динамика повествования, и образы героев, и большая зрелость очевидны.
Из менее прямолинейных сравнений в голову приходят Благоволительницы . Это, конечно же, текст из другой эпохи, но коллапс рейха дан авторами в схожем ключе, да и горящий Берлин кажется одной локацией в обоих текстах. Робкие попытки героев Казакевича строить новую жизнь для немцев на территории бывшего рейха заставляют вспоминать кино. Это, конечно же, и «Германия, год нулевой», и один из любимых моих военных фильмов – «Мне было 19» Конрада Вольфа, где наши, показанные через туннель реальности режиссёра из ГДР, начинают переход к новой нормальности в занятых городах. Это пограничное состояние многих интересовало, породив замечательные произведения, и Казакевич хорошо вписался в этот ряд.
Что будет с Лубенцовым и Таней? Встретит ли Чохов свою белокурую Маргарет? Все это за рамками той самой весны сорок пятого, ставшей таким притягательным образом в нашем (и не только в нашем) искусстве. Но недосказанность эта кажется обещающей, аналогом открытого финала, все еще будет. Для тех, кто дожил.
51837
Аноним13 января 2021 г.Так мало сказано о многом
Читать далееТравкин, Барашкин, Мамочкин – такие уютные фамилии, им совсем нет места на войне. Однако никто не выбирает ни фамилии, ни время, в которое живёт.
Герои повести Э.Казакевича – разведчики, люди с богатой военной биографией. Есть среди них и старшие, есть и совсем мальчишки. Повесть небольшая, Казакевич не поведал ни одной довоенной истории героя. Однако за каждым из разведчиков, среди многого недосказанного, встаёт то, что они оставили в мирной жизни. За широкой спиной Аникеева прячется крепкое крестьянское хозяйство, работа в поле до седьмого пота¸ неспешный рассудительный говорок. За Мамочкиным – разбитная портовая юность, походка вразвалочку, цигарка в углу рта, свист вслед красивой девушке. За Марченко – ночи у станка, пятилетка в три года, планы рационализации. За Травкиным – интеллигентная городская семья, институт и книги, смущение и робость с девушками.
Здесь же они – группа удачных разведчиков, не раз проверенная в деле. Для них разведка не геройство, не подвиг. Свою каждодневную работу они вот уже несколько лет выполняют с отточенным профессионализмом. Не спрашивая, не рассуждая, воплощая в жизнь лозунг: Партия сказала: «Надо».
Повесть сама по себе ровная, без особых трагедийных всплесков. Однако сосёт под ложечкой от бесплодного ожидания возвращения Марченко из очередного рейда. А сцена подготовки к последнему заданию одна из самых тревожных.
Надев маскировочный халат, крепко завязав все шнурки – у щиколоток, на животе, под подбородком и на затылке, разведчик отрешается от житейской суеты, от великого и от малого. Разведчик уже не принадлежит ни самому себе, ни своим начальникам, ни своим воспоминаниям. Он подвязывает к поясу гранаты и нож, кладет за пазуху пистолет. Так он отказывается от всех человеческих установлений, ставит себя вне закона, полагаясь отныне только на себя. Он отдает старшине все свои документы, письма, фотографии, ордена и медали, парторгу – свой партийный или комсомольский билет. Так он отказывается от своего прошлого и будущего, храня все это только в сердце своем.
Он не имеет имени, как лесная птица. Он вполне мог бы отказаться и от членораздельной речи, ограничившись птичьим свистом для подачи сигналов товарищам. Он срастается с полями, лесами, оврагами, становится духом этих пространств – духом опасным, подстерегающим, в глубине своего мозга вынашивающим одну мысль: свою задачу.
Так начинается древняя игра, в которой действующих лиц только двое: человек и смерть.Так и уходит Травкин с группой в туман, не поняв, что рядом ходит любовь. Да, на войне тоже есть место любви и мечтам о счастье. Только вот для радистки Кати, ожидающей у передатчика позывных «Звезды», видно, счастья так и не дождаться
352K
Алексей Константинович Толстой
4,4
(40)
Цитаты
Аноним18 марта 2012 г.Солдаты спали на земле на елочном лапнике, тесно прижавшись друг к другу. Утренний холод будил людей, и они бросались собирать шишки и ветки для костров.
«Вот она, война,— думал Бугорков, поеживаясь,— великая бездомность сотен и тысяч людей».72,2K- Аноним18 марта 2012 г.
В Гуревиче он угадывал свойственный и ему, Травкину, фанатизм при исполнении долга. Не думать о своей выгоде, а только о своем деле,— так был воспитан Травкин, и так же был воспитан Гуревич. Они и называли друг друга «земляками», ибо они были из одной страны,— страны верящих в свое дело и готовых отдать за него жизнь.
72K 
Аноним23 декабря 2015 г.Немцы любят приказ, на свой страх они действовать не будут. А те, что поумнее, те попросту понимают, что это бесполезно.
6988
Подборки с этой книгой
Список Валерия Губина
- 1 091 книга
Советская классическая проза
- 628 книг
Моя домашняя библиотека (в процессе пополнения)
- 1 422 книги
Домашняя библиотека
- 1 268 книг
Экранизации советских книг
- 207 книг
Другие издания
