Последний день приговоренного к смерти. Собор Парижской Богоматери

Меня пугают люди, заявляющие что-то вроде "Квазимодо - единственный адекватный герой книги" или "Эсмеральда - глупая пустышка".

Для меня "Собор Парижской Богоматери" - это книга с героями, которых хочется назвать людьми. Тот случай, когда автор заставляет презирать и одновременно сочувствовать, ненавидеть и любить. Но я покривлю душой, если не скажу, что люди эти мне казались немножко... туповатыми? Точнее их отношение к жизни. Или, может, способ мышления. А еще эти народные массы, которым совершенно все равно кого казнить, лишь бы казнить.

Но чем больше размышляешь и примеряешь на себя, тем меньшей кажется степень утрированности. Допустим, что кто-нибудь пристально следит за моей жизнью, как читатель за персонажем книги. Так вот я подозреваю, что меня ему хочется встряхнуть не слабее и не реже, чем Эсмеральду с ее вечным "О Феб, Феб!"

Первое моё знакомство с этим произведением произошло очень давно. Тогда в ходу были диски, и моя мама повсюду искала диск «Notre Dame de Paris». И когда мы его нашли, мама заспешила счастливая домой – поскорее бы включить, да послушать! Эти два диска с песнями на французском языке мама слушала постоянно! Пела, танцевала – чудо просто! Это всё было так очаровательно, что я заразилась этой любовью и слушала с восхищением.
Тогда мне мама рассказала о существовании произведения Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» и немного поведала о сюжете, который я и так поняла по последней песне на этих дисках, которая исполнена на русском языке (да-да, это «Свеееееет…озарил мою больную душу…», я до сих пор могу её наизусть спеть).

И вот прошли лета, я не вспоминала эти диски… но в один прекрасный день я села за чтение томика Гюго «Собор Парижской Богоматери» и, увидев главу «Квазимодо», а следом за ней главу «Эсмеральда», у меня в голове стали рождаться какие-то песни, отрывки мелодий… Я вскочила с дивана и вернула к жизни старенький музыкальный центр, нашла заветные коробочки с дисками и тут полилась история…я читала и слушала музыку – это глубочайшее погружение в этот удивительный мир.
И нужно ли говорить о том, что это произведение я полюбила, что восхищена им?

Я люблю Гюго за его долгие рассуждения и всегда интересные истории. Его произведения хочется перечитывать, как бы печальны они ни были.

"Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте"... О, Шекспир, теперь я точно скажу тебе, что есть! И имя ей "Собор Парижской Богоматери".
Что можно сказать о книге, которая берет твою душу и выворачивает ее наизнанку? Безжалостно. Жестоко. Жадно. Что можно сказать о книге, которая вырывает твое сердце , и как будто этого мало, бросает тебе его под ноги?
Это одна из тех книг, которая вводит тебя в ступор и пока ты не очнешься, она меняет в тебе что-то очень важное. Она ломает тебя и когда ты это понимаешь, то видишь перед собой только последнюю точку в конце текста. Все.
Как много вложено в каждого персонажа, будь он одним из главных героев или просто каким-то зевакой из толпы. Как бесконечно много вложено в каждое слово, каждое описание и каждое предложение .. Я могу еще долго расплываться мыслью обо всем и ни о чем сразу, поэтому перейду к какой-то конкретике.

Собор - Виктор Гюго написал эту книгу с целью защитить и сохранить величественное здание от разрушения. И он сделал поистине все, чтобы Собор ожил, став ключевым персонажем... Он дал ему душу и сердце, ущербную душу и сердце, которое назвал Квазимодо. Десятки страниц были списаны детальным архитектурным описанием, десятки страниц были отданы под восторг величия готической культуры и Парижа. И оно того стоит.
Эсмеральда - если Квазимодо ущербна душа, то цыганка, что воплощает в себе детскую наивность, невинность и чистоту - его полная противоположность. Она прекрасна (он уродливый), она счастлива (когда он несчастен), ею восхищаются (когда его боятся)... Гюго сделал ее подобной ангелу, который пришел ли с Небес, то ли из Ада. Детская любовь Эсмеральды к Фебу, ровно то же, что любовь птички к уличному псу.
Феб - обычный, пересечений и видимо, на то время (мы говорим о XV веке.) типичный мужлан (не мужчина)... Как я уже сказал выше, он как уличный пес (и его должность не делает ему услуги в моем определении).
Фролло - всю жизнь бежать от любви, скрываясь под рясой священника, чтобы потом в один прекрасный момент, она камнем потянула тебя на дно. Эсмеральда - его камень, который он сначала ненавидит, а затем обожает. Жадно. Ревниво. Болезненно.

Ужасная и жестокая ирония жизни, вложенная в эту книгу: "Мы любим тех, кто нас не любит, и даже не обращаем внимания на тех, кто готов нас боготворить" ... Это и проклятие и благословение одновременно, ведь ты и палач и мученик в одном лице.
А Квазимодо... Уродство полюбило Красоту ошибочно приняв жалость за любовь...
Мне больше нечего сказать...
Я просто пойду и соберу свое разбитое сердце...

Небольшая повесть на 90+ страниц от величайшего французского классика, одного из главных представителей романтизма, а также общественного (и политического) деятеля, для которого затронутая тема отнюдь не простой звук, но предмет философских и человеческих размышлений, отзывающийся в нем почти надрывно. Виктор Гюго, сторонник человеческих свобод и противник смертной казни, создает в 1829 году мистифицированный дневник, где во всех эмоциональных подробностях описываются загнанные в угол, затравленные псами правосудия мысли осужденного человека - осужденного и приговоренного к смерти.

Гюго намеренно не разглашает читателю, в чем виновен заключенный и виновен ли он вообще (ведь жертв судебного произвола во все времена хватало с лихвой), но это и неважно - французский мыслитель рассуждает не о невинно осужденных, а о недопустимости смертной казни вообще, по отношению к кому бы то ни было. Почему допускается возможность лишить человека жизни, которая есть у него по естественному праву рождения, маскируя убийство буквой закона? И как можно считать подобное милосердием, когда само знание приговора, ожидание его исполнения - это невыносимая пытка для личности, живой и здоровой, в венах которой струится кровь, для человека, которому еще бы жить да жить? Такими вопросами задается Виктор Гюго в "Последнем дне".

Но что такое казнь вообще? Во все времена, далекие и самые близкие она всегда оставалась театральным представлением. Менялись декорации и фон, но сюжет, главное лицо и зрители оставались прежними, лишь с небольшими допустимыми косметическими изменениями. При ролях же оказывались все - судьи и присяжные, священники и надзиратели, палачи и, конечно, сам народ.

Последняя воля? Да, пожалуйста. Некоторые поблажки в режиме и питании? Почему бы и нет. Обходительное, чересчур вежливое обращение? Само собой. Только не забудьте явиться на премьеру, без вас спектакль не состоится. Но вы не переживайте, об этом мы позаботимся. Вам лишь стоит сыграть свою роль в смерти. Билеты уже раскуплены, и зрители, толкаясь, стремятся занять свои места.

Иронично, но справедливо. "Билеты" на публичные казни действительно часто продавались, но даже без привычного товаро-денежного отношения народ стремился созерцать лишение жизни. И нет, переход к "приватности" казни нисколько не сделал ее благородной - представление как было представлением, так им и осталось, только разыгрываться стало "за кулисами" и/или для избранного круга лиц.

Итак, "Последний день приговоренного к смерти" увидел свет. Однако несмотря на острую тему и интересный подход (и даже в определенной мере благодаря им), отношение современников к повести было не совсем однозначным. Если первоначально опубликованный анонимно "Последний день", как будто на самом деле написанный неким неизвестным заключенным, вызвал у читающей публики ошеломительный успех, то после "открытия" настоящего авторства на Гюго посыпались тонны критики, снисходительных и даже уничижительных комментариев. Только запущенный литературно-культурный механизм уже было не остановить, и повесть не просто заняла свое место во французском наследии, но оказала влияние на подвижные умы и последующие мировые произведения. В частности, Федор Достоевский отмечал высокую роль "Последнего дня" и даже вспоминал это произведение, ожидая расстрела.

До сих пор исследователи ищут параллели в творчестве различных писателей и повести Гюго, иногда обоснованно (как в случае с Чарльзом Диккенсом), иногда сомнительно (как в случае с Владимиром Набоковым. Все-таки в своем знаменитом Владимир Набоков - Приглашение на казнь  он обращался к общему, сложившемуся образу заключенного и тюрьмы).

Но, к сожалению, во мне это произведение Виктора Гюго не отозвалось. Красивый слог, острая тема, но... Возможно не хватило психологизма, возможно не хватило всего. Познакомиться как с важным явлением в литературе было, безусловно, важно, нужно и интересно, однако в отрыве от влияния и наследия повесть показалась какой-то пресноватой. Первоначально даже поставила "нейтральную" 3/5, но по размышлении подняла до "зеленой" 3,5/5, правда все-таки за внесенный вклад в будущее культуры и словесности.

3,5/5

P.S. В процессе чтения успела подумать о других произведениях, где не на последнем месте фигурирует феномен казни, и поняла, что большее впечатление на меня произвел рассказ Франца Кафки  Франц Кафка - В исправительной колонии  .

Шедевральность Гюго не нужно специально придумывать и выделять: она очевидна с первых же страниц, как будто свежий ветер дует тебе в лицо после пустых и бессодержательных книг. Прежде всего, это перенасыщенность деталями: пейзажи, виды, мысли, чувства, история; это и обобщение, и потрясающая детализация, как будто оператор фильма отдаляет и приближает камеру, переходя с ближнего плана на дальний.

При этом книгу ни в коем случае нельзя назвать сухой или скучной: наоборот, она на удивление человечная и динамичная. Виктор Гюго не лишен иронии и самоиронии; вот он проживает своих героев, а вот уже обращается к нам, читателям: смеется, удивляет, просит прощения; приглашает разделить с ним его опыт, в то же время разглядывая историю как бы со стороны, а не в роли создателя.

"Собор Парижской Богоматери" при всей монументальности подойдет для чтения всем. Юным душам - история шестнадцатилетней Эсмеральды и превратности любви; историкам - описания эпохи; архитекторам - детали городской застройки, зданий, соборов; психологам - сложности взаимоотношений. Автор раскручивает спираль, в которой мы знакомимся по отдельности с каждым из персонажей и спрашиваем себя, что может объединить настолько разных людей? И лишь развязка на последних страницах дает ответы на этот вопрос.

Отдельно поражаюсь работе переводчика, ведь лексика у Гюго очень богатая, как в художественном плане, так и в отношении исторических терминов; переведено точно и без перегрузки.

Так уж сложилось, что мои связи со всем, имеющим отношение к Франции, складываются не самым положительным образом. Есть, разумеется, счастливые исключения такие как песни Джо Дассена, картины импрессионистов и французская косметика и парфюмерия, но в общем и целом я глубоко равнодушна к традициям, культуре, кухне французов. Попытки смотреть их кино, читать их книги заканчиваются для меня либо недоумением либо скукой. Я честно пыталась читать Бальзака, Флобера, Стендаля, Франсуазу Саган, Анну Гавальду....но редко уходила дальше двадцатой страницы. Я никогда не хотела поехать в Париж, тем более те, кто там был рассказывали, что созерцание Эйфелевой башни и Елисейских полей затруднено постоянным контролем за своей сумочкой,которую пытаются умыкнуть полчища афрофранцузов.

Поэтому когда в игре ТТТ я оставила заявку на книгу, главным героем которой является город, я никак не рассчитывала на книгу о Париже. Но так уж вышло, что от книг о любимейших заочно и очень желанных для путешествия Мумбаи и Стамбуле пришлось отказаться, а книгу о Париже взять. Виктор Гюго давно был в моих планах, я даже пробовала его читать много лет назад, но тогда его постигла участь других соотечественников.

Не скажу, что книга увлекла меня с первых строк, но было что-то манящее в готической мрачности происходящего, в необыкновенных традициях того времени. Буквально на первых ста страницах мы сталкиваемся с обширными описаниями Парижа 1482 года. Не скажу, что читаются они легко, но если читать с планшета или другого устройства, имеющего доступ в Сеть, можно на соседней вкладке открыть поисковик и смотреть фотографии упомянутых достопримечательностей. Я поступила именно так и удивилась тому насколько не нравятся эти здания, получалась виртуальная экскурсия по городу.

Да, сюжет книги несомненно тормозится пространными рассуждениями и описаниями, но с другой стороны, это только подогревает интерес. А когда автор перешел к рассуждениям о том, что зодчество до изобретения книгопечатания было средством выражения человеческих эмоций, средством творения истории и что книги вытеснили зодчество как искусство,я была поражена масштабом мысли Гюго. Его рассужени столь интерсны, столь нетривиальны, что его творчество привлекает только потому что это предполагет обращение к гению. Я уже приобрела в коллекцию еще одну книгу автора-"Человек, который смеется", еще не дочитав Собор...В книге поднято такое количество вопросов, в ней столько пластов, что не хватит скромной рецензии, чтобы их охватить

Мне показалось, что автор масштаба Гюго способен создать интереснейший психологический портрет героя, но в данной книге герои несколько однотипны, их типажи узнаваемы. Да и сам сюжет местами уж очень мелодраматичен, что даже порой заставляет вспомнить мелодрамы производства известной страны (узнавание потерянных энное число лет назад детей по предмету гардероба тому пример). Для меня это не минус, я люблю подобный жанр, но некий контраст между рассуждениями и философскими отступлениями автора и непосредственно сюжетом есть. Возможно, автор создал этот контраст намеренно. А возможно, в Средневековье люди во многом жили в подчинении своих инстинктов, что о глубоком психологизме вообще не приходилось говорить. Но мне очень хочется прочесть книгу, в которой автор глубже исследует внутренний мир героев. Что-то подсказывает мне, что в романе "Человек, который смеется" я найду эту глубину

Герои, как я уже сказала, предстают в несколько одностороннем свете. Самый интересный в плане прорисовки персонаж, на мой взгляд - Клод Фролло. Человек, разрывающийся между служением Богу и похотью. У меня сложилось впечатление, что любви к Эсмеральде у него не было, только желание. Только неутоленная жажда укрощаемого годами тела, совладать с которой у него нет душевных сил. В нем есть и доброта, но есть и зло. Во многом этот человек беспощаден и эгоистичен, его темная сторона побеждает светлую, увы.
Квазимодо вряд ли испытывает похоть по отношению к Эсмеральде, его любовь-благодарность за сочувствие, благоговение перед светлым образом. Всю жизнь Квазимодо мало кто считал человеком. Даже в современном обществе люди не всегда корректно относятся к физическим недостаткам других, а уж в те времена, когда любое отклонение от нормы считалось дьявольщиной, таких людей изгоняли из общества, а то и просто убивали. Только у Клода Фролло хватало мужества воспитывать маленького уродца, так что этот персонаж не так уж зол. Поэтому привязанность горбуна священнику ясна. В Квазимодо действительно много звериного, я думаю, его мышление было примитивным. Несомненно, его преданность трогает, но все же это инстинкт.
От образа Эсмеральды я ожидала большего, казалось, что героиня будет более яркой в личностном плане. А перед нами- красивая, жизнелюбивая и добрая девушка, порой очень уж горячая и неразумная. Предмет ее страданий Феб-легкомысленный повеса. По известной песне из мюзикла и образу Антона Макарского мне казалось, что будет романтический персонаж, мечта каждой девушки. Нет, пустозвон, не более того.
Интересен образ Жеана Фролло и смешон Гренгуар, эти два персонажа порой очень разбавляли мрачность повествования.

Закончу свою очень долгую речь тем, что несомненно продолжу знакомство с творчеством Виктора Гюго.

С этого романа началось мое знакомство с автором. Правда прошло оно не очень удачно, и я даже немного не дочитала книгу. Потом были "Отверженные", которые просто покорили мое сердечко. И вот я решила дать "Собору" второй шанс. Ну что ж, в этот раз я хотя бы дочитала произведение, но сказать, что это было легко и приятно, не могу.

Во-первых, я понимаю, что Гюго хотел подчеркнуть важность самого собора (слышала, что в момент написания книги решалось вопрос о сносе здания) и поэтому так подробно и много говорил о нем. Однако я не любитель огромных описаний архитектуры, поэтому продираться через эти части было очень тяжело (моя проблема).

Во-вторых, сам сюжет хоть и интересный, но ему уделена меньшая часть романа. Зато очень много про Францию, Париж и власть. Затронуты вопросы религии и церкви. Мне же хотелось побольше побыть с героями и их историями (опять же, не вина автора, а мои ожидания = мои проблемы).

Ну и в-третьих, Гюго, за что ты так жесток? Если в "Отверженных" остается хоть какая-то надежда на лучшее будущее, то здесь полный мрак и безнадега. Судьбы Эсмеральды и Горбуна просто разбили мне сердце

В заключении скажу, что роман действительно велик, как и сам автор, и достоин прочтения. Просто он не попал под мои предпочтения.

Это романтичная, очень эмоциональная история о юной танцовщице Эсмиральде, которая ищет свою мать. Она такая милая, добрая и невинная, что очаровывает всех своими танцами. А у некоторых вызывает более серьезные чувства и страсти.

В романе прекрасны описаны нравы и обычаи парижан времен Людовика XI. Интересные рассуждения на тему гибели архитектуры, как искусства в связи с тем, что развиваются другие виды искусства, например книгопечатание.... Автор пытается рассуждать о роли рока в жизни человека показывая на примере различное развитие судеб своих героев. Такая своего рода школа жизни.

Мне понравилось. Советую все же читать этот роман в более осознанном возрасте. Ну или молодым любителям описательных событий. На фоне всех событий великолепное топографическое описание Парижа и самое мое любимое - подробно архитектурное описание самого Собора. Он - также главный герой всех событий: помогает, дает убежище; соединяет и разъединяет человеческие судьбы.

В моей голове много лет звучали песни из знаменитого мюзикла "Notre-Dame de Paris". Заставляли грустить и радоваться, вдохновляли и очаровывали силой и мелодичностью.

Идея прочитать книгу-первоисточник появилась давно и теперь я могу сравнить впечатления.

Итак, совпал ли хоть один образ? Полностью -нет. Попробуем мысленно столкнуть эти пары: книжная Эсмеральда наивнее и свежее сценической сестры. Нежный и чувственный Феб с помостов с недоумением посмотрел бы на недалёкого и грубого двойника из романа. А Клод Фролло и там, и там думал бы лишь о Боге и своих желаниях, досадуя на очередного конкурента. Разве что Квазимодо обрадовался, увидев еще одного такого же урода и нашел бы с ним чувство общности. Но горбун в книге наделен гаммой чувств и мыслей, так слабо отраженных в спектакле. А значит и тут понимание было бы не полным.

Понятно, что бумага и сцена -два разных мира. Каждому из которых доступно что-то своё, особое. И одинакового тут быть не может. Я рада возможности заглянуть в оба. Прочитать описание старинного собора и посмотреть на бешенную пляску отбросов Парижа. Узнать печальную историю затворницы и восхитится пением трио влюбленных мужчин.

Надеюсь, величественный собор, давший толчок воображению Гюго, будет восстановлен в ближайшие года. И еще не раз вдохновит творчески одаренных людей на создание чего-то прекрасного!

Что значит для человека смерть и так ли страшно её потерять? Видит ли смертник всю свою жизнь за мгновение до того, как лезвие гильотины навсегда положит конец его бренному существованию? Это те вопросы, ответы на которые не найдёте в книге, но которые наверняка будут вас интересовать. И так ли вообще законно отнимать её – эту жизнь. Любому, ведь он – тот другой – её не дарил.

Виктор Гюго всегда был мастером психологической прозы. Мрачно, ненавящиво, да так, что ещё долго размышляешь над прочитанным. И всё же мне показалось – автор подобрал какой-то слишком односторонний подход. Его позиция ясна, но мы видим лишь то, что сам Гюго хочет нам показать. У медали ведь всегда есть обратная сторона. Герой страдает и понимает, что поступил неправильно. Что ту самую смерть заслужил, но не это гложит его. А жена, дети, близкие, которые также будут страдать, ведь лишатся своего единственного кормильца. Читатель так и не узнает, что совершил преступник. Он совсем не переживает за тех, кого сам лишил кормильца. Ему не жалко жертву. Зато очень много стенаний о себе самом, о некомфортной тюрьме, мрачных и злых охранниках… Как-то не очень он задумывался об этом перед тем, как своё злодеяние совершить.

Читатели уже очень много рассуждают о смертной казни, и я не буду вступать в их ряды. Это философский вопрос, который решали давно и будут биться ещё очень долго. Сама же книга совсем небольшая, хотя и читать её пришлось относительно долго. Слушал её в формате аудиокниги, чего вам очень не советую. Постоянный кашель, посторонние звуки, сбивчивая интонация или вообще отсутствие таковой.

Долгое время памфлет представляли как реальный дневник приговорённого к смерти. Хотя это, конечно, по вполне понятным причинам совсем невозможно. Выступая против смертной казни, сам Гюго в обширном предисловии приводит многочисленные жуткие примеры, правдивость которых, мягко говоря, вызывала сомнение.