Записки из подполья

Моя рецензия на повесть будет состоять из чётко поставленных вопросов и точно найденных ответов, равно самой повести. Разумеется это моё восприятие повести, поэтому я не хочу что бы читающие судили меня строго.

Читая эту повесть, мне было противно. Согласны ли вы, что смотреть правде в глаза - героизм? Ведь единицы способны на это. Ведь многие заметили, что часто бывает стыдно за поступки других, но ведь повесть ведёт к тому чтобы мы взглянули на себя. Так вот, мне было противно, противно от того что я так часто читала в строках саму себя. Нам должно быть стыдно не за других, а за то что этими другими, для кого-то, являемся мы сами.

Изменилась ли я после прочитанного? Я думаю нет. Человек привык делать странные, неприятные вещи в отношении других. И как бы от не выворачивал себя на изнанку, пытаясь совершенствоваться, для кого-то даже тогда он будет омерзительным и кто-то за него покроется румянцем, а за тем фыркнет. Наверное дело не в человеке, а в обществе. Поэтому, я думаю все просто, необходимо просто оставаться собой и не делать зла. А своё общество, свою компанию, своих слушателей и понимающих, равно как и своих неприятелей никогда не потеряешь, будь ты честен перед самим собой.

Так уж получилось, что первые романы Федора Михайловича я читаю в последнюю очередь и, если честно, то я удивлена "ненапряжности" "Униженных и оскорбленных" и "Бедных людей".
Я до последнего не верила, что все кончится хорошо. Можно порассуждать, мол, смотря для кого хорошо, и, вообще, это относительно... Но, правда ведь, никто, в кои-то веки, у Достоевского не умер, не сел в тюрьму, не сошел с ума и т.д.

Только что прочла в статье, что часто изображались карикатуры в литературных журналах того времени на этот роман, на главных героев. И мне достаточно красочно представилось: модный роман, молодой автор, которого недолюбливали его современники. Стёб 19 века на очень характерных героя и героиню. Сейчас такое происходит постоянно.

Это история одного одиночества. Главный герой - молодой человек, Мечтатель с большой буквы. Он настолько робок, что не способен завести ни одного друга. Единственным доступным развлечением для него остаются прогулки по летнему Петербургу во время знаменитых "белых ночей". У него трепетное отношение и к городу, и к людям там живущим. Это также история одной любви. И история девушки Настеньки, с которой герой знакомится в одну из ночей. Очень быстро молодые люди находят общий язык и герой уже видит в ней свое будущее и возможное счастье...однако не все так просто. Девушка влюблена в другого, она до последнего момента будет не уверена взаимна ли ее любовь. Мечтатель будет волноваться вместе с ней и поддерживать ее в чем сможет...Он настолько чистый и смиренный, что всем вокруг готов желать только счастья. И делает он все это искренне.
Пожалуй, я могу назвать данную повесть самой светлой и трогательной историей у Федора Михайловича. Мне понравилось. Я будто бы сама побывала в Питере в одну из чудесных "белых" ночей.

Читаю Достоевского и каждый раз чувствую себя мазохисткой — слова колючие, читать неприятно, но почему-то возникает зловредная радость и душевный подъем — хотя вроде как ты и побит морально. Так и с «записками» - ох и колючее же произведение! Достоевский официально отменил всех героев нашего времени, потерянных людей, которые не знают, как жить со своим сплином. Ф.М.создает свою колючую паутину и впутывает в нее и самые наши основы. Ах как чудесно читать после него Сартра! Идеи экзистенциализма присущи обоим, но если после прочтения Сартра чувствуешь себя окрыленным, человеком выбора и поступков — то тут уж, извините, вот они — твои поступки, и речи перед Лизой, и все прочее — и что с этим-то ты будешь делать? И начинаешь припоминать все сделанные тобой мелочные хм дела, и тут уж никто тебе не поможет — вон он ты, со своей голой (не обнаженной, возвышенной, нет — голой! А это — и стыд, и незащищенность, и неуверенность) душой, и делай что хочешь теперь, но ты — свой проект, отнюдь не идеальный, со всей своей двусмысленностью — в глубине души есть эта страсть, эта возвышенность, а что у нас на поверхности? Лучше уж — сидеть в подполье, спрятаться от всех, спрятаться от других, и упиваться своею отвратительностью, мелочностью и великой — но — бессильной душой. Но сил на исследование своего сознания у автора записок достаточно. Не скрывая, говорит он себе всю правду, но и что с того? Эх, скажу правду, и — будь что будет! И нет никакого противовеса, в этой книге всего один герой, никто не уравновешивает его своей нравственностью, милосердием, нет здесь Алеши, Сонечки, а есть — голая правда о нашей великой, могучей русской душе. Как же ему удается сделать слова такими пронзительно ползучими, как змеиное шипение? Но пробираясь через ползучесть его слов, пробираешься через ползучесть самых основ своей души, колючесть того дна, на котором покоится все наше сознание.
В таком небольшом художественном произведении собраны идеи многих авторов, по которым мы пишем наши эссе (видимо, в свете того, что среди них много экзистенциалистов). Идея ответственности человека за свою жизнь, свои поступки - «и что, сверх того, на свете есть еще законы природы; так что все, что он ни делает, делается вовсе не по его хотенью, а само собою, по законам природы. Следственно, эти законы природы стоит только открыть, и уж за поступки свои человек отвечать не будет и жить ему будет чрезвычайно легко. Все поступки человеческие, само собою, будут расчислены тогда по этим законам, математически, вроде таблицы логарифмов, до 108 000, и занесены в календарь; или еще лучше того, появятся некоторые благонамеренные издания, вроде теперешних энциклопедических лексиконов, в которых все будет так точно исчислено и обозначено, что на свете уже не будет более ни поступков, ни приключений" — одна основных идей экзистенциализма, вот она, черным по белому. «Человеку надо - одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела" — о необходимости свободы он пишет тоже. Много чего пишет и много о чем рассуждает автор записок — вот и мы с вам много о чем рассуждаем, много чего говорим, но поступков-то это нам не прибавляет, как и ему не прибавляет поступков его сидение в подполье своей души, куда он сам себя и отправил.

Кажется, это одно из самых лучших литературных произведений, прочтенных мной в течение последних нескольких месяцев или даже лет.Но как же долго я к этому шла!

С самого раннего детства ко всем произведениям данного автора у меня была некая предвзятость.Некоторые могут объяснить данный "феномен" нелюбовью ко всей русской классической литературе, но в моем случае, это не так.Тем не менее, днем и ночью преследовавшие ощущения сложности, непонятности и невозможности прочтения книг Достоевского не давали мне покоя.

Но однажды в книжном я заметила старое издание "Белых ночей". Господи, невероятная обложка!К тому же, в голове сразу всплыли образы культурной столицы России.Я решила, что если я не куплю и не прочту эту книгу сейчас, никогда себе не прощу.Надо сказать, мне очень повезло.

Я читала буквально "взахлеб", а все сомнения ушли на задний план.Я влюбилась в каждую мелкую деталь книги: в персонажей, в их мысли, чувства и характеры, в атмосферу старого Питера, в саму историю, в романтичность и драматизм ситуации, в мимолетные рассуждения, в стиль написания.

Теперь никто и ничто не разлучит меня с творчеством этого великой русского писателя, потому что Достоевский - гений!

О, эта странная любовь человека к страданию. Эти вечные процессы сенсибилизации и адаптации. Поиск объекта, следом зависимость от него, боль, привыкание, новый поиск объекта. Вся схема зацикливается. И не обязательно объект должен быть человеком реальным, ну или вообще человеком.
А эта вечная смена мотивов, которая происходит словно рулетка в казино, где крупье не "ты", а твоя система. Человек живет не ради своей выгоды, человек живет ради удовлетворения потребности и все чаще это внутренняя потребность в страдании. Трудно признаться в этом, но отрицать данного факта не могу.
Внутренний анализ показал, что организм дабы не сдохнуть поддерживает боль, ибо постоянное счастье ведет к забвению реальности, а следовательно гибель.

Иногда казалось, что я читаю хорошо оформленные на бумаге мои мысли, чувства, эмоциональные состояния. Этим и располагает к себе Федор Михайлович. Такое глубокое проникновение в голову и сердце, оставляющее большой след.

В каком же восторге я от "Бедных людей" Достоевского. Федор Михайлович, как всегда, меня потряс. Пронзительно жалко и Варвару Добросёлову, и Макара Девушкина (какие чудесные фамилии!). Бедные они бедные во всех смыслах слова: несчастные, безденежные, больно ударенные жизнью. И идут они по этой жизни как двое одноногих, которые, отчаянно сцепившись, умудряются без костылей продвигаться вперед. Как много поддержки они оказывают друг другу, как умеют находить искры счастья в самых банальных вещах - в гераньке, случайно откинутой занавеске, возможности оказать хотя бы скудную помощь тому, кому неоткуда и не от кого больше ждать даже доброго слова.

А каким языком они разговаривают, это же музыка. Вроде бы слова все русские, только речь как будто нездешняя - даже с поправкой на то, что роман написан в девятнадцатом веке. Достоевский - самый русский писатель на свете; корявое выражение, зато точное. "Самый русский" в том смысле, что невозможно без ощутимых потерь важных оттенков смысла и остроты эмоций перевести на другой язык все это словесное великолепие: ангельчик, маточка, любезнейший, встал я сегодня таким ясным соколом, я решилась наконец на скуку порыться в моём комоде...

Ироничный эпиграф к "Бедным людям" я бы прикрепила вообще ко всему творчеству Федора Михайловича:

Ох уж эти мне сказочники! Нет чтобы написать что-нибудь полезное, приятное, усладительное, а то всю подноготную в земле вырывают!.. Вот уж запретил бы им писать! Ну, на что это похоже: читаешь… невольно задумаешься, — а там всякая дребедень и пойдет в голову; право бы, запретил им писать; так-таки просто вовсе бы запретил.

Все верно: и про задумаешься, и про вырывание подноготной, и даже про запретил (что случалось с "Бесами"). Достоевского можно читать только по одной книге за раз, не кучу скопом, с большими перерывами - легко передоз может случится. Произведения Федора Михйловича - литературный героин в чистом виде.

Больше всего меня интересует, как можно девушку называть маточкой. Ну это же как-то... Некрасиво.

В принципе, словом "некрасиво" я могла бы обзначить всю это серию писем. Они некрасивые и, по правде говоря, жалкие. И письма, и герои. Особенно этот маленький человек Макар Девушкин. Даже фамилия у него такая жалкая немного. Незря ему "Шинель" гоголевская не понравилась. Когда о себе читаешь, себя жалко становится. А жалость близка отвращению. А отвращение душу преворачивает, и состояние возникает, что называется, премерзкое.

Ужас, сколько сантиментов! Просто так отвратно сентиментально, что голова кругом идет. Конечно, я не сомневаюсь, что этого Достоевский и добивался. Но все же неприятно. Впрочем, то и должно было возникнуть. Когда читаешь про маленьких людей в третьем лице, испытываешь, пожалуй, только жалость, а когда видишь все изнутри, глазами героя, становится неприятно. Неприятно залезать в душу, которой так не хотелось бы обладать. Когда самое ужасное, изворачивающее насквозь все твое существо - падение пуговицы. И скажите, что бы стало с ним, если б случилось что-то действительно серьезное? Гробовая (в прямом смысле) тишина.

Достоевский, конечно, пишет удивительно реалистично. Но мне реальность "Бедных людей" отвратна донельзя.

С большим трудом далась мне эта книга, с трудом теперь дается и отзыв. Смысл то и дело ускользал от меня в тот самый момент, когда я уже готова была ухватить его за хвост. И в то же время по прочтении книги осталось впечатление чего-то понятного, чего-то знакомого. Видимо, разум просто отказывается признавать, что с главным героем есть хоть что-то общее, настолько он жалок, неприятен и негативно странен. Все эти "я не такой как все", "никому меня не понять", "я должен доказать" - проходили в пору депрессивной юности, и это не самые приятные об этой юности воспоминания, а лишь одна грань. Думаю, герой мог бы быть многогранным, интересным и даже полезным человеком, но решил сакцентироваться лишь на самокопании. Понятно, что реальных прообразов у него найдется немного, это скорее концентрированная вытяжка из человеческой озлобленности, неуверенности, ненависти. Но та или иная капля этой вытяжки есть, пожалуй, в каждом. И нужно что-то с нею делать, но что?

Категорически иррациональный удар под дых; читаешь и думаешь: этот - нытик, та - гордая тряпка. Нудно, неинтересно, скучно, раздражающе. А потом словно на электрический стул посадили и пустили ток - эмоции. Правда, эмоции из того разряда, когда кто-то рядом рыдает от горя, а ты сидишь, думаешь, мол, сам виноват, а слёзы на глазах всё равно наворачиваются. Стало быть, Достоевский пробуждает в читателях задремавшую эмпатию, неразумное и необъективное сочувствие. Люди страдают - и в тебе вроде что-то ёкнуло, свернулось, развернулось, всхлипнуло катарсисно - хорошо!